Колотые раны до небес

Серкан

      Пять секунд. Ровно пять секунд понадобилось моему речевому аппарату, давшему сбой из-за критической ошибки, чтоб наконец-то перезапустить во мне способность говорить и полухрипом выдать:              — Селин?..       Как будто я сомневался в том, что это действительно была она. Ведь у той Селин, с которой я попрощался на костюмированной вечеринке, устроенной моей матерью, не было никаких видимых причин быть сейчас здесь. Сколько времени прошло с тех пор, как мы разошлись по разным орбитам? Больше полугода? Если подумать, с того момента я ни разу не слышал о ней. Ни разу между делом не интересовался у Пырыл, поддерживающей связь с давней подругой, что нового в жизни у Селин. Ни разу не вспоминал ни о чем, что связывало нас в прошлом. Ни разу не видел ее в своих снах, словно мой мозг понимал, что даже на подсознательном уровне мне не о чем сожалеть, нечего сказать девушке, которая, сама того не подозревая, преподнесла мне самое большое в этой жизни счастье с шоколадными глазами, сидящее сейчас на моих коленях. Я действительно был благодарен Селин за то, что именно из-за нее наши с Эдой судьбы безвозвратно переплелись, поэтому в короткое «удачи», сказанное мной на прощание, вложил всю искренность, на которую был способен. Я на самом деле желал, чтобы у нее все благополучно сложилось и в работе, и в личной жизни, которая отныне должна была выстраиваться где-то далеко от меня, в пределах параллельной галактики. В моем же собственном мире Селин Атакан осталась разве что именем в списке бывших акционеров холдинга и многочисленными подписями в папках с прошлыми проектами, пылившихся на полках архива. Ну и детскими снимками в истрепанном фотоальбоме, хранившемся в доме моей матери. Во всем прочем эта девушка затерялась где-то в спутавшихся отголосках прошлого, уцелевших после безоговорочного поражения робота Болата, нанесенного изящной рукой взрывоопасной феи, вырвавшей из груды металла мое окоченевшее сердце, еще способное биться, чувствовать и любить. Так какого черта наши пути с Селин снова пересеклись в настоящем, где от старого меня сохранилась лишь внешняя оболочка и архитекторские навыки?       — Здравствуй, Серкан, — она выпрямилась и более уверенно улыбнулась мне. Ее почти прозрачные глаза переместились к моей возлюбленной, застывшей всей своей сущностью. — Привет, Эда.       Продолжая обнимать невесту онемевшими руками, я обеспокоенно взглянул на нее. От легкости, игривости и беззаботности, теплившихся в каждой черте ее сияющего лица еще несколько секунд назад, не осталось и следа. Вместо него теперь была невосприимчивая маска, от безжизненности которой мне стало не по себе. Тело Эды вытянулось, как тонкая струна, способная в любой момент сорваться и снести все вокруг гудящим звоном своего гнева. Мои пальцы напряглись, готовясь в любой момент сдержать возлюбленную от резких движений, но она, глубоко выдохнув, по-хозяйски обвила мою шею тонкими руками и ответила совершенно будничным тоном:       — И тебе привет, Селин. Хорошо выглядишь.       Я быстро пробежался по гостье глазами: собранные в хвост светлые волосы, черный свободный пиджак удлиненного кроя, широкие брюки песочного цвета, практически касавшиеся земли, из-под которых виднелись заостренные мыски черных туфель. Хоть Селин и была одета объективно стильно, выглядела она обычно. Что сейчас, что полгода или пять лет назад – она казалась такой же, как и всегда. Лишь одно претерпело в ней изменение – это взгляд, который теперь ощущался несвойственно теплым.       — Спасибо. Могу только восхититься твоим образом в ответ, — Селин добродушно улыбнулась и виновато потупилась на предмет в золотистой подарочной упаковке, который все это время сжимала в руках. — Прошу прощения, что вот так заявилась без приглашения. Я не знала, что вы будете отмечать здесь... — Эда почти беззвучно хмыкнула. Я трепетно погладил ее по оголенной коже спины, чувствуя, как ее напряженное тело медленно, но верно расслаблялось. — Я не хотела никого смутить своим внезапным появлением, думала, просто передам подарок госпоже Айдан или Сейфи и уйду… — голубые глаза обвели меня, все еще пребывавшего в ступоре, Эду, державшую Селин на мушке своего пристального взгляда, и мою мать, растерянно хлопавшую ресницами. Блондинка хотела сказать что-то еще, но мама воскликнула раньше:       — Что ж! — она доброжелательно улыбнулась и вскинула перед собой руками. — Чего мы тут топчемся? Селин, раз уж ты пришла, может, присядешь за стол вместе со всеми, поднимешь бокал шампанского и по-человечески поздравишь Серкана?       Пальцы Эды пронзительно стиснули мое плечо. Готов поклясться, я слышал, как с каждым тяжелым выдохом внутри нее что-то неистово клокотало и рвалось наружу.       — Спасибо за предложение, госпожа Айдан, но это лишнее, — Селин мотнула головой и перевела мягкий взгляд на меня. — Серкан, мы могли бы поговорить наедине? Буквально пару минут. Если никто не против…       Она с осторожностью покосилась на Эду. Я судорожно перебирал в голове варианты, как вежливо отказать Селин в ее просьбе, опасаясь, что иначе моему мозгу придется придумывать, как избавляться от трупа голубоглазой блондинки, которая в последний раз была замечена в окрестностях поместья семьи Болат…       Эда внезапно разжала тиски своих рук, выпуская меня на свободу, и ловко поднялась на высоченные шпильки.       — Лично я не против, — широко улыбаясь, она одобрительно кивнула Селин, затем перевела властный взгляд на меня и, величаво задрав подбородок, сделала шаг в сторону.       Вспомнив наконец, как дышать, я растерянно уставился на Эду, пытаясь убедиться, что она действительно не возражает, если я соглашусь побеседовать с незваной гостьей из прошлого, но возлюбленная смотрела в сторону затихшего танцпола и недоуменно пожимала плечами, пока собравшиеся на празднике, не шевелясь, глазели на нас, как на актеров импровизированной пьесы, жанр которой зависел сугубо от настроения темноволосой госпожи в коротком черном платье.       Я прочистил горло, немного ослабляя хватку галстука, и встал со стула на одеревеневшие ноги.       — Хорошо, Селин… Давай поговорим, — я выдавил из себя пародию на улыбку, косясь на Эду, которая до сих пор не взглянула на меня, обмениваясь странными жестами со своими подругами.       Набрав в грудь побольше воздуха, я уже сделал шаг прочь от стола, но вдруг почувствовал, как длинные холодные пальцы сомкнулись на моем запястье, словно наручники, и со всей дури дернули меня обратно. Я машинально развернулся на месте, как в меня тут же впечатались разгоряченные губы Эды. Запустив одну руку в мои волосы, она не оставила мне и шанса опомниться, впиваясь в мой рот так, словно от этого зависела ее жизнь. Она не была так безжалостна даже в секретной комнате стрип-клуба, когда истязала меня, привязанного к стулу, своими пропитанными вишней и похотью губами. Сейчас же, под прицелом десятка пар знакомых глаз, она целовала меня совершенно беззастенчиво. Хищно. Жадно. Плотоядно. Ее влажный язык бешено орудовал в моем рту, пока ненасытные губы с каждым рваным движением оставляли на мне собственнические ожоги своей ревности. Я не возражал бы, если в итоге этим кричащим показательным поцелуем Эда поглотила б меня целиком, но, истратив весь кислород в легких, она резко отпрянула, уставившись на меня бездонной чернотой своих глаз.       — Не задерживайся… Надолго… Любимый… — сражаясь с жуткой одышкой, возлюбленная самодовольно расплылась в улыбке и, разжав потеплевшую ладонь, вытерла тыльной стороной свои влажные губы.       Хватая трескучий от перенапряжения воздух ртом, я ошеломленно пялился на нее, словно только что получил черепно-мозговую травму, пытаясь разглядеть в этих дьявольски прекрасных блестящих глазах, до каких крайностей готова была дойти их обладательница, лишь бы продемонстрировать моей бывшей пассии, что отныне я до последней крошки, до последнего вздоха принадлежу одной лишь Эде?..       За спиной раздался красноречивый кашель моей матери. Эда стремительно развернулась и, громко цокая шпильками, удалилась в сторону своих подруг, которые, широко выпучив глаза, еле слышно хлопали ей, показывая большие пальцы вверх. Пытаясь унять лихорадочное дыхание, я развязал галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки, после чего, часто моргая, глядя в никуда, направился в сторону конюшни. Селин последовала за мной.       Некоторое время мы просто молча шли вдоль построек для лошадей, пока возбудившиеся голоса за нашими спинами постепенно угасали. Концентрируясь на глухом стуке каблуков моей спутницы, смешивавшемся с шорохом мелких камней под ногами, я наконец-то смог привести свои легкие в норму и сделал глубокий вдох.       — Я смотрю, Эда все так же прямолинейна и непосредственна, — Селин первой решилась прервать повисшую между нами тишину.       — Да, этого у нее не отнять, — я мельком взглянул на блондинку и, увидев на ее лице улыбку, ухмыльнулся в ответ. — Я боялся, что случится что-то хуже, чем… — я отрывисто потер ладонью свои губы, которые до сих пор саднило от ревностных ласк. — Тот поцелуй.       — Серкан, как женщина я ее прекрасно понимаю. Мало кому будет приятно, когда практически к тебе домой без всякого предупреждения нагрянет бывшая твоего любимого человека, — я вновь осторожно покосился на девушку. Она размеренно шла, потупив задумчивый взгляд себе под ноги. — К тому же у Эды есть причины недолюбливать меня, помимо того факта, что когда-то мы были с тобой в отношениях. Поэтому я нисколько не виню ее за ту импульсивность.       Я не знал, что ответить ей, чем заполнить вновь образовавшуюся между нами пустоту, которая расширялась с каждой секундой и физически давила на горло своей невыносимостью. Не проронив ни слова, мы дошли до зоны некогда моей части обширного поместья и остановились на небольшой открытой площадке, огороженной деревянными перилами, где когда-то стоял мой телескоп, который вместе с другими важными вещами стал неотъемлемой частью моего нового жилища. Я машинально взглянул на затянутое тяжеловесными облаками ночное небо, на котором еле-еле просматривались мерцающие звездные крупицы. Теребя в пальцах шуршащий предмет в полуметре от меня, Селин снова заговорила первой:       — Итак, время для подарка?..       Я посмотрел на нее – мягко улыбаясь, она держала перед собой немного помятый презент и не сводила с меня пытливого взгляда. Взяв подарок, я аккуратно надорвал блестящую упаковку и, увидев содержимое, начисто обомлел, забыв все слова на свете. В моих руках оказалась книга в фактурном кожаном переплете ультрамаринового цвета с пожелтевшими страницами, обрамленная массивными металлическими уголками, на обложке которой золотым тиснением было отпечатано название «Le Petit Prince».       — Селин… Это же…       — Первый коллекционный тираж «Маленького принца», — она перебила меня, отчетливо протараторив каждое слово. — Случайно наткнулась на нее на закрытой букинистической выставке в Париже и сразу подумала о тебе, — часто моргая, я взглянул на спутницу, которая, не теряя улыбки, изучающе смотрела на тихое небо. — Правда, изначально я хотела отправить книгу твоей матери, но жизнь снова занесла меня в Стамбул, — опустив взгляд, собеседница издала глубокий вздох и словно погрузилась куда-то в себя.       — Боюсь предположить, сколько денег ты на нее потратила… — мои пальцы волнительно очертили контуры кожаного корешка, немного обшарпанного в некоторых местах.       — Поверь, Серкан, — ее синие глаза, потемневшие под чернотой нависавшего над нами неба, вернулись ко мне и отрывисто блеснули в свете фонаря, — куда больше я потратила времени и моральных сил, чтоб убедить ее прошлого владельца, что именно мне позарез нужно это издание.       Я несдержанно усмехнулся в ответ. Девушка заулыбалась, повернувшись спиной к перилам, и оперлась о них обеими руками.       — Спасибо, Селин, — я искренне улыбнулся ей и благодарно кивнул.       — На здоровье, — ее полный радости и воодушевления взгляд метался между моим лицом и книгой. — С днем рождения, Серкан.       Внезапно мы снова стали безмолвными и какими-то бесповоротно далекими, хоть и стояли друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Сжимая подарок, я смотрел вдаль на густые кроны деревьев, трепетавшие от прохладных объятий вечернего ветра, и слышал, как Селин сперва неторопливо вычерчивала что-то ногтем на деревянном ограждении, затем тяжело вздохнула. Шурша тканью своей одежды, она неспешно развернулась и облокотилась о перила. Я поймал ее поблескивающие глаза, мягкость которых снова заковывалась в такие привычные для нее льды невысказанной задумчивости, но девушка тут же поторопилась отвести взгляд прочь. Определенно, нужно было как-то реанимировать этот еле живой разговор, поэтому, прочистив горло, я задал самый очевидный вопрос:       — Как ты вообще? — мне показалось, что сейчас представился единственный подходящий случай узнать, как сложилась ее жизнь после ухода из Art Life. Хоть подробности дальнейшей судьбы Селин меня и не интересовали, я не мог сказать, что мне было совершенно наплевать на нее. — Переехала в Данию, как планировала когда-то?       — Да. Я начала все с чистого листа в Копенгагене, — ее взгляд потупился на деревянный поручень. — Купила квартиру в тихом районе, устроилась пиар-менеджером в ведущий датский банк, но в скором времени поняла, что сойду с ума, если и дальше продолжу делать вид, что работа – это все, что мне нужно от жизни, — она с горечью усмехнулась. — Я так хотела почувствовать себя по-настоящему свободной, Серкан. Хотела просыпаться каждое утро без перманентного чувства усталости и ощущения, что проживаю один и тот же день по кругу.       — И… — мой голос наполнился обеспокоенностью. — У тебя получилось?       — Думаю, да, — она легко улыбнулась, повернув ко мне голову. — Хочешь узнать, как именно?       — Ну, если это, конечно, не секрет…       — Я просто согласилась на одну безобидную авантюру, — поймав мой непонимающий взгляд, Селин издала тихий смешок. — Одна из новых коллег, с которой мы достаточно быстро сошлись, однажды предложила мне смотаться в Рим на выходные. Просто так, подышать итальянским воздухом, как она тогда выразилась, — по мере погружения в воспоминания черты лица блондинки все сильнее смягчались, превращая ее в какую-то другую Селин, которую я никогда не знал. — И я согласилась. А потом согласилась не возвращаться обратно в Копенгаген.       — Ты осталась в Италии? — я недоуменно покосился на нее.       — На какое-то время. Решившись на эту спонтанную поездку, я так же спонтанно познакомилась с потрясающими талантливыми людьми, с которыми всего за пару дней сблизилась так, как ни с кем раньше, пока жила в Турции. И знаешь, что, Серкан? Открывать душу незнакомым людям совсем не страшно. Потому что все мы под этим небом – в чем-то одинокие, недопонятые и исковерканные внутренне.       Я озадаченно смотрел на нее, чуть хмурясь, пытаясь сопоставить то, что она рассказывала, с ее привычным образом и взглядом на жизнь. И эти две картинки никак не могли ужиться в моем представлении, чуждо отталкиваясь друг о друга, словно магниты с одинаковыми полюсами. Обрисовывая глазами очертания ночного города вдали, Селин выдержала паузу, ожидая от меня какой-то реплики, но из-за моего молчания продолжила дальше:       — Новые знакомства открыли мне и новые дороги в профессиональном плане. Например, я не раздумывая согласилась стать пиар-менеджером одного писателя из Милана, у которого за душой не было ни гроша. Просто потому, что мне искренне захотелось, чтобы о творчестве этого человека узнало как можно больше людей, — она взглянула на меня, улыбаясь лишь уголками губ. — Представляешь, когда дело выгорело, когда мы смогли провести краткосрочную, но обширную кампанию по сбору пожертвований для первого тиража его книги, я впервые за длительное время почувствовала себя полноценной и… Даже счастливой, наверное.       Она как-то обреченно вздохнула и опустила взгляд на мыски видневшихся из-под брючин туфель.       — Работа повсеместно находила меня, в каком бы городе я ни оказывалась. Это были как коммерческие, так и благотворительные проекты, но всякий раз результат моего труда воспринимался как-то иначе по сравнению с тем, что было раньше. Я стала вкладывать в дело душу, а не просто машинально выполнять задачи по заранее заготовленному списку. И так я пришла к выводу, что работа – это нечто больше, чем способ заработать себе на жизнь или галочка рядом с пунктом «самореализация», который так важен сугубо из-за чьих-то чужих домыслов. Работа – это глобальная возможность сделать мир и людей в нем лучше. В том числе и себя.       То и дело удивленно поглядывая на Селин, слушая ее историю, я невольно погружался в воспоминания о тех годах, что она провела рядом со мной в Art Life. Сам я всегда пытался сохранить внутри ту идеалистическую, даже наивную искру убежденности в то, что архитекторское дело, к которому мы все так или иначе причастны, призвано осчастливить других людей. Что бы мы ни строили, сооружали или возводили, я верил, что все это способно стать точкой отсчета новой жизни для одних, источником ранее неизвестных впечатлений для других, напоминанием о чем-то важном и вечном для третьих. Но Селин… Все, что ее волновало раньше, – это процветание Art Life и холдинга в целом, заключенное в безжизненных цифрах отчетов и лестных статьях различных СМИ, которые все равно не давали объективную картинку реального положения компания. Но я не мог винить ее за такой подход к нашей работе, потому что знал – Селин думала, что все это важно для меня. Она была готова костьми лечь ради моего благополучия, особенно профессионального, не догадываясь, что наши представления об этом самом благополучии разнятся. Однако сам я не пытался объяснить ей, что именно имеет для меня самое большое значение в работе, поскольку мне казалось, что я видел счастье в ее глазах всякий раз, когда она приносила очередной безукоризненный годовой отчет или глянцевый журнал с моим выстраданным лицом на обложке. Выходит, мы заблуждались оба.       Глубокий вздох блондинки вытянул меня из воронки внезапно нагрянувшей рефлексии.       — Как ты вновь оказалась здесь? — я повернулся к ней. — Из-за какого-то нового проекта?       — Именно. Полтора месяца назад я уехала из Италии во Францию, там нашла новые связи, новых безумно креативных и неординарных людей, — она невольно расплылась в улыбке, поднимая взгляд к беззвучному небу. — Здесь у них запланирована встреча с важными партнерами, на которой меня попросили составить компанию. Представляешь, я подписалась на очередную авантюру, даже не зная, что это вообще за проект, — Селин издала смешок – я непроизвольно улыбнулся. — А знаешь, Серкан, что удивительно? — ее мерцающие глаза встретились с моими. — В Стамбуле я работала день и ночь, как умалишенная, на протяжении многих лет, но все равно не смогла добиться того профессионального признания и известности, которые обрела за несколько месяцев в Европе, где мое собственное имя опережает меня на несколько шагов. Иронично, не находишь?       Я задумчиво опустил взгляд на извилистый узор деревянных перил, не зная, что ответить. Поразительно, что жизнь и мировоззрение моей собеседницы так круто изменились благодаря безобидному предложению просто сменить обстановку… Хотя чему я удивляюсь, если моя счастливая реальность сейчас, накрепко сросшаяся с цветочным запахом, звонким голосом и ослепительными улыбками Эды Йылдыз, – это череда абсурдных случайностей и трагикомичных совпадений?..       — Ну а у тебя, Серкан, что нового? Пырыл рассказывала, что у вас с Эдой скоро свадьба, — она как-то неловко улыбнулась и отвела взгляд в сторону. — Если честно, я удивилась, что вы до сих пор не поженились.       — Ну… — замешкавшись с ответом, я почесал затылок. — Просто обстоятельства сложились так, что мы решили не торопиться. А в целом все хорошо, Селин. Спасибо, — я мягко улыбнулся ей, но в обращенном на меня взгляде собеседницы мелькнуло недоверие.       — Как-то ты приуменьшаешь правду, — она скрестила руки на груди и испытующе уставилась на меня с еле заметной ухмылкой.       — Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, я озадаченно всматривался в ее голубые глаза в ответ.       — То, как вы с Эдой смотрите друг на друга, двигаетесь, разговариваете… «Все хорошо» – явно недостаточное описание для этого. Откровенно говоря, Серкан, я не встречала еще людей, которые так дополняли бы друг друга. Которые всем своим видом показывали бы, что они нашли друг в друге свое счастье. И я правда рада за вас, – ее пристальный взгляд необычайно потеплел, что привело меня в ступор, ведь я опасался, что тема моих нынешней отношений будет для Селин болезненной. — Дай Аллах, и мне однажды повезет встретить человека, с которым я смогу разделить смысл этой жизни.       Я растерянно опустил взгляд на пол, до сих пор не веря, что слышу подобные слова от девушки, которая еще относительно недавно до молчаливой истерики не могла видеть нас с Эдой вместе.       — Я сказала что-то не то? — в ее голосе зазвучало волнение.       — Нет, ты права, — я поднял на нее взгляд и почувствовал, что в ее искренности не было лжи. — Ты права, Селин. Я счастлив. Мы с Эдой счастливы.       Льдинки ее глаз блеснули в дрогнувшем свете фонаря, когда она с доброй улыбкой кивнула мне.       — Как обстоят дела в Art Life? — Селин слегка поежилась от холодного порыва ветра. — Девушка, которая пришла на мое место, хорошо себя проявила?       — Ты про Балджу? Увы, но мы с ней быстро разошлись из-за… — я завис на две секунды, мысленно воспроизводя последний вечер с Балджой в ресторане, где мы с Эдой умирали от взаимной ревности, завершившейся бессонной ночью в моей спальне. — Ее подхода к своим обязанностям. А в целом все стабильно, ровно.       — Поняла, — Селин еще раз удовлетворенно кивнула. — Стабильность – признак мастерства, как говорится? — я усмехнулся – блондинка шире заулыбалась. — Так странно, что теперь моя внутренняя стабильность заключается в нестабильности внешней, когда я не знаю, что может принести завтрашний день.       Мы снова замолчали, не глядя друг на друга, задумавшись каждый о своем. Ветер крепчал и становился все более знобящим. Краем глаза я заметил, как Селин продолжала ежиться от спустившегося на город холода, поэтому решил, что пора заканчивать этот разговор.       — Может, вернемся? — я мельком взглянул на циферблат наручных часов, делая пару шагов в сторону отзвуков ритмичной музыки. — Ты уже замерзла…       — Серкан, — она перебила меня обеспокоенным голосом, заставляя меня остановиться, а мой взгляд – замереть на ее резко поникшем лице, — мы с тобой так и не смогли по душам поговорить прежде, чем я ушла… — блондинка на секунду отвела глаза и шумно сглотнула, заламывая пальцы перед собой. — О тебе. И обо мне.       — Селин… — я тяжело выдохнул ее имя и прикрыл веки, сдавливая подарок в руках, чувствуя, как внутри все невыносимо тяжелеет.       — Выслушай меня, пожалуйста. Я мучительно долго собиралась с мыслями и духом, чтоб наконец-то поговорить с тобой по-человечески. Обещаю, что этот разговор о нас будет последним.       Я полагал, что она захочет коснуться этой темы, но еще до начала разговора решил, что не стану возвращаться к нашему прошлому, потому что в этом не было никакого смысла. Я жил в своем счастливом настоящем с Эдой, ждал еще более счастливого будущего с ней. Селин же, по ее собственному признанию, наконец-то отыскала путь к своему душевному равновесию. Так на кой черт ей сейчас необходимо ворошить эту свалку металлолома, оставшуюся позади меня, загроможденную взаимными обидами, тайнами, недоверием, разочарованиями? Я открыл глаза, готовясь как можно мягче обосновать девушке свое нежелание говорить о прожитом, но ее умоляющий пронзительный взгляд лишил меня всяких слов, застрявших где-то в районе кадыка.       — Я много думала об этом. И пришла к выводу, что заслужила все, что со мной произошло, — тяжело выдохнув, Селин схватилась обеими руками за перила и, глядя вдаль, продолжила бесцветным голосом. — Я хочу извиниться, Серкан, за то, что желала тебе стать таким же несчастным, какой была я, когда ты четко дал понять, что для меня больше нет места в твоем сердце. В твоей жизни, — она на мгновение замолкла, задерживая дыхание. Что в этот момент творилось в ее душе, я боялся представить. — Я хотела, чтобы тебе тоже было больно. Чтобы было больно Эде… Из-за этого я натравила на нее журналистов после вашего расставания. А затем подменила конверт с адресом ресторана, который ты вручил ей после благотворительного аукциона...       Я стоял, как вкопанный, и, часто моргая, пристально смотрел на нее, пока в моем сознании воскресали кадры из прошлого, где я перед толпой голодных папарацци успел подхватить на руки потерявшую сознание Эду, где до самого утра просидел в одиночестве за столиком в ресторане, пока надежда на наше воссоединение по крупицам погибала во мне каждую минуту. Хоть мы с Эдой и пережили все трудности, вставшие на пути нашего счастья, вспоминать те моменты было тяжело. Как и слышать неприятную истину, скрывавшуюся за ними.       — Я понимаю, что это звучит ужасно, что я поступила просто отвратительно, но… — вымученный взгляд Селин судорожно метнулся ко мне. — Постарайся меня понять, Серкан. Я действительно винила во всем тебя, не замечая жестокой правды. Которая заключалась в том, что я любила тебя недостаточно сильно. Вернее… — она еще раз нервно сглотнула, сильнее сжимая перила. — Я будто любила вовсе не тебя, а идеальный образ, который был в моей голове. Я вообразила себе прекрасную сказку, заставила себя поверить в нее и совершенно забыла о том, что происходит на самом деле. Я надумала себе любовь к человеку, которым ты никогда не был. А настоящий ты, одинокий, ранимый, сломанный своим прошлым, будто никогда и не был мне нужен.       Тяжело расцепив сжатые на ограждении пальцы, Селин медленно приблизилась ко мне и, виновато потупившись в пол, продолжила тихим голосом:       — Я всегда обвиняла тебя в том, что ты не пускаешь меня в свою душу, постоянно отдаляешься, но, по сути, это я не хотела видеть тебя таким, какой ты есть. Я не желала прикасаться к тому, что творилось у тебя внутри. Я боялась увидеть и осознать, что мой идеал – всего лишь самообман, не совпадающий с реальностью. В итоге наши отношения пришли к своему логическому концу, хотя, если честно, продлились они куда дольше, чем следовало бы.       Селин обняла себя руками и с горечью ухмыльнулась. Поглубже вдохнув холодный отрезвляющий воздух, все еще не поднимая взгляда, она обошла меня и остановилась в шаге за моей спиной, после чего заговорила вновь:       — Судьба подарила мне Ферита, который должен был стать тем самым человеком, с которым я смогла бы разделить свое счастье. Но я все еще была ослеплена обидой на тебя. Все еще была слишком эгоистична и зациклена на нашей рассыпавшейся любви. В итоге отношения с Феритом, закончившиеся слезами и одиночеством у свадебного алтаря, стали моей расплатой за то, как я поступила с тобой. За то, что я сама бросила тебя, не желая разделять то, что ты годами держал в себе.       Она замолкла, еле слышно шмыгнув носом. Я слушал, как поднявшийся ветер шумно раздирал листву окружающих деревьев, и не мог ни пошевелиться, ни выдавить из себя даже слово в ответ на признание Селин.       — Серкан, — спустя целую вечность моего оцепенения ее голос зазвучал теплее и увереннее, — прости меня, если можешь, за все плохое и болезненное, что я сделала. И за все, что не сделала, когда ты так сильно нуждался в моей поддержке. Спасибо тебе за те светлые моменты, которых на самом деле было у нас немало. Я сохраню их в своей памяти и, обещаю, буду вспоминать о тебе только с благодарностью, — я услышал, как она улыбнулась. — Спасибо за то, что помог мне осознать, что действительно имеет значение в отношениях. Теперь я могу видеть все как есть: спокойно, трезво, без призрачной пелены перед глазами. Думаю, отныне я на верном пути... — Селин облегченно выдохнула. — Серкан, я желаю вам с Эдой только счастья. Не позволяй ничему и никому встать между вами. Что бы ни произошло, не отпускай ее, ничего не бойся, ни в чем сомневайся. С твоего позволения, напрашиваться к вам на свадьбу я не буду. Спасибо, что дал мне высказаться. Не представляешь, как стало легче…       Повисла вязкая тишина, давящая на виски своей невозможностью, сжимающая ребра мучительным желанием нарушить ее хотя бы слабым выкриком. Замолкли даже перешептывающиеся листвой деревья, которые все это время были свидетелями пронзительного монолога Селин. Я отчаянно пытался переварить все услышанное, проанализировать, осознать, принять, выдать что-то дельное, как вдруг за моей спиной с негромким стуком каблуков раздался шаг прочь. Еще один. И еще… Мое ожившее тело резко развернулось.       — Селин…       Она остановилась и, выждав пару секунд, обернулась. Глядя в ее прозрачно-кристальные глаза, я чувствовал, как бездонная пропасть, росшая между нами годами, неудержимо затягивалась, засасывая внутрь всю невысказанную боль, отпечатавшуюся рубцами на наших сердцах.       — Спасибо тебе за этот разговор. За твою честность и откровенность. Ты очень сильная девушка, раз нашла в себе смелость признаться мне во всем. Без преувеличений – я поражен тем, как сильно ты изменилась…       Мне казалось, что после Селин, вывернувшей все свои чувства наружу, я нес полнейшую ахинею, но все более-менее толковые мысли хаотично роились в моей голове, принимая вид сумбурной каши, и не давали ухватиться за себя. Выдержав паузу, сделав глубокий вдох, я решил, что сейчас смысл имеет только самое важное и значимое:       — Селин, я прощаю тебя и прошу прощения в ответ. За все слезы, неоправданные ожидания и несбывшиеся мечты. Я также благодарен тебе за то, что ты была в моей жизни, которая без твоего участия не смогла бы так круто измениться. Где бы ты в итоге ни оказалась, в любой точке этой Вселенной – будь счастлива. Всегда.       Я видел, как льды, годами сковывавшие ее душу, безнадежно таяли. Взволнованность в ее взгляде сменилась на запредельную признательность. Все черты ее напряженного лица расслабились, сгладились, оставляя на нем искреннюю улыбку. Она безмолвно кивнула и, развернувшись, расправив плечи, удалилась прочь, легко постукивая каблуками. Растворившись в темноте, Селин полностью исчезла из поля моего зрения, но теплота, с которой она смотрела на меня перед тем, как уйти, все еще витала в воздухе вокруг, лишний раз напоминая мне, что человек способен измениться. И не всегда в худшую сторону… Потерев веки, я взглянул на ночное небо, которое уже успело проясниться и обнажить яркие искры звезд, прятавшихся все это время за облаками, после чего направился обратно к месту проведения праздника.       Оказавшись на территории конюшни, я увидел вдалеке любимый больше жизни силуэт, отчего по лицу невольно расползлась улыбка. Эда, скрестив руки на груди, нетерпеливо патрулировала выход к бассейну, снуя из стороны в сторону, постоянно вглядываясь в темноту, завладевшую почти всей территорией поместья. Заметив меня, она облегченно выдохнула, тут же насупленно хмурясь всем своим видом. Видя ее приближавшееся недовольное лицо, не терявшее красоты под этой забавной гримасой раздражения, я почувствовал, как адски соскучился по своей невесте даже за такое короткое время, проведенное порознь.       — Почему так долго?! — Эда зашипела, пристально уставившись на меня, когда я подошел к ней вплотную.       — Прости, милая, что заставил ждать, — я трепетно обнял ее за талию и притянул к себе, касаясь губами ее лба, поглубже втягивая ноздрями цветочное благоухание ее волос. Как только возлюбленная попала в мои объятия, я ощутил, как возмущение и напряжение, сквозившие в ее взгляде, голосе и позе, истончились, выпуская вперед всепоглощающую нежность. Расцепив руки со своей груди, она мягко обвила мою шею и дотронулась до моей щеки своей.       — Все хорошо? — она подняла глубокий взгляд на меня, затем озадаченно посмотрела на Селин, которая в это время, держа Пырыл за руки, потупившись в пол, что-то рассказывала своей подруге. — Вы… Поругались?       — Все в порядке, она вручила мне подарок, потом мы просто спокойно поговорили и разошлись, — я провел кончиками пальцев по ее щеке и повернул ее лицо обратно ко мне.       — Подарок? — ее брови изогнулись от неестественного удивления. — И что же она тебе подарила?       — Книгу. Очень редкую и ценную, — я продемонстрировал Эде презент, на который возлюбленная отреагировала подозрительным прищуром.       — Книгу, значит? Все с вами понятно… — она вновь недоверчиво покосилась на Селин и, поджав губы, злобно надула ноздри, пыхтя от очередного приступа ревности. Не удержавшись, я рассмеялся от яростного вида своей любимой мегеры, возвращая ее внимание ко мне. — Что смешного?!       — Ты смешная. Смешная и такая красивая… — я нежно очертил линию ее подбородка и с самодовольством заметил, как лицо возлюбленной смягчилось. — Как ты?       — Устала, — Эда вымученно вздохнула и слегка улыбнулась. — А о чем… Вы говорили?       — Все-то тебе хочется знать, Эда Йылдыз, — ухмыльнувшись, я обрисовал контур ее нижней губы, наблюдая, как от недоумения на ее переносице проступила морщинка.       — Серкан, ты сам по пути сюда устроил мне настоящий допрос с пристрастием по поводу моей маленькой праздничной мести! — ее разозленный голос отзывался колким звоном в ушах. Она резко попыталась отстраниться от меня, но я намертво держал ее талию в своих объятиях. — А тут твоя бывшая! Естественно, я хочу знать…       — Тише, не заводись, — улыбаясь, я отрывисто поцеловал ее в приоткрытые губы, заставляя бушевавшее в ней недовольство стихнуть, а ее саму – замереть, удивленно глядя на меня. — Если хочешь, я расскажу. Только не сейчас.       — Не думай, что я забуду, — Эда буркнула себе под нос и, закатив глаза, попыталась придать своему лицу выражение полнейшей обиды. Я испытующе смотрел на нее, ухмыляясь, пока уголки ее губ наконец-то не дрогнули, вынуждая ее рассмеяться от собственной напускной надутости. — Ну все, не смотри на меня так!       Издав смешок, я потянул ее к столу, где массовый праздничный настрой стремительно сходил на нет. Селин поспешила со всеми попрощаться и торопливо удалилась в сторону подъездной дорожки в компании Пырыл, которая решила проводить гостью и, очевидно, поговорить наедине. Подруги Эды под чутким руководством Сейфи убирали со стола грязную посуду и недоеденные блюда, пока воодушевленная госпожа Айфер, охая и ахая, вместе с моей матерью, не разделявшей ее восторга, смотрели какое-то видео на планшете. Прислушавшись, я смог различить поставленный мужской голос с характерным акцентом, который доносился из динамиков гаджета. Этот голос принадлежал шефу Александру. Усмехнувшись от вида блаженного лица тети Эды, я тут же напрягся от проскочившей в голове мысли. В какой же момент моя мать перестала восхищенно воспринимать именитого итальянского повара?.. Пробежавшись по округе беглым взглядом, я слегка нахмурился, так нигде и не застав господина Кемаля. Судя по всему, он уже ушел.       Краем глаза я заметил какое-то шевеление. На другом конце стола Ферит проворачивал настоящее преступление. Сдерживая смешки, он засовывал коктейльные трубочки в ноздри похрапывающих Энгина и Эрдема, которые, видимо, переутомившись от энергичных танцев и выпитого алкоголя, уснули прямо за столом, опершись головами друг о друга. Их расслабленные челюсти отвисли вниз, придавая спящим лицам, дополненным пластиковыми отростками из носов, максимально нелепый вид. Шепнув Эде на ухо «я сейчас», я подкрался к Энгину со спины и заговорщицки показал Фериту на камеру своего телефона, в ответ на что он кивнул и демонстративно включил режим видео на своем смартфоне, с нетерпением выжидая момента. Набрав в легкие побольше кислорода, я встал слева от Энгина, и, резко наклонившись, заорал ему в ухо:       — ЭНГИН, МАТЬ ТВОЮ, ГДЕ СМЕТА?!       Под истеричный хохот Ферита Энгин мгновенно пришел в себя, широко распахнув круглые глаза, и, дернувшись всем телом от неожиданности, прямо на стуле грохнулся назад. Распластавшись на земле, он судорожно оглядывался по сторонам, бубня что-то похожее на «Серкан, смета была в папке…», не замечая торчащих из ноздрей трубочек, пока все окружающие, в том числе меня, загибались от смеха, кроме Эрдема, который лишь вздрогнул от моего крика, нахмурился и завалился на столешницу спать дальше. Почувствовав посторонние предметы в носу, Энгин в страхе выдернул их и, увидев, что это всего лишь коктейльные соломинки, откинулся на спину и вымученно простонал:       — Брат, хоть ты и мой лучший друг, но порой таким говнюком бываешь… — он поморщился и схватился за голову. — Нельзя так будить людей!..       — С добрым утром, Энгин, — посмеиваясь, я протянул ему руку и помог подняться на ноги.       Вернувшись к уставшей Эде, которая после неудержимого смеха будто истратила остатки сил, я решил, что пора возвращаться домой. Пока мы прощались со всеми, Сейфи любезно вынес все подарки, врученные мне сегодня, затем донес их до моей машины и помог аккуратно загрузить в багажник. Помахав руками верному помощнику моей матери, мы неспешно покинули территорию поместья и выехали на обезлюдевшую улицу. Прежде чем я успел что-то сказать, возлюбленная сама взяла меня за кисть и положила мою ладонь на свои колени. Я заинтересованно покосился на нее и довольно ухмыльнулся.       — Итак… — Эда принялась кончиком пальца вырисовывать волны на моей коже. — Я тебя слушаю.       — М? — я продолжал широко улыбаться. — Ты про что?       — Серкан, не прикидывайся, будто не понимаешь, о чем я, — она нетерпеливо надавила на кожу моей руки, затем продолжила свои плавные движения. — О чем вы говорили с Селин?       — А, ты об этом… — я коварно взглянул на нее и попытался придать лицу беззаботный вид. — Да просто обсудили, у кого что нового, и решили, что стоит продолжить беседу в более уединенном месте…       В этот момент Эда резко заломила мне пальцы, чуть не вывернув мою ладонь наизнанку, отчего я дернул руль, заставляя машину вильнуть. Слава Аллаху, на дороге в этот момент не было ни попуток, ни встречных автомобилей.       — Ай, любимая, тише!.. Я пошутил, слышишь! — морщась от боли, я умоляюще посмотрел в ее глаза, сверлящие меня острой разгневанностью. — Это просто шутка!..       — Такими темпами ты скоро станешь чемпионом несмешных шуток! — она стервозно выкинула мою ладонь из своей хватки и обиженно отвернулась от меня.       — Милая, — невзирая на остаточную пульсацию в кисти, я попытался придать голосу мягкости, нежно поглаживая невесту по плечу. — Мне, конечно, приятно, что ты меня так ревнуешь, но порой ты переусердствуешь…       — Это я переусердствую?! — она уставилась на меня, часто моргая от негодования, разрывавшего ее на части. — Серкан, твоя бывшая заявилась к нам в твой день рождения! Как снег на голову свалилась! Как у нее вообще совести хватило?! — она всплеснула руками и недовольно скрестила их на груди. — Вот скажи, что я должна при этом чувствовать? Как бы ты сам отреагировал, если б Дженк вдруг взял и приперся бы ко мне на день рождения, сказав, что хочет пообщаться тет-а-тет?       — Ну… — я задумался на пару секунд. — Пожалуй, ты как минимум не отделалась бы одним показательным поцелуем… Определенно, для начала я бы оставил засосы на всем твоем теле…       Возлюбленная застыла, готовясь разразиться новым взрывом возмущения, но я решил не дать этой стихии бушевать дальше:       — Эда, я доверяю тебе, понимаешь? Поэтому, если б ты сама захотела поговорить со своим бывшим, если бы посчитала это нужным, то я не стал бы препятствовать. Конечно, это не избавило бы меня от желания набить ему морду, но…       — Серкан Болат! — она резко перебила меня. — Представь себе, я тоже тебе доверяю! Схожу с ума, но доверяю… — Эда шумно выдохнула, обессиленно откинувшись на спинку сиденья. — Просто… Это же Селин. Она была помешана на тебе. А вдруг она снова захочет нас разлучить?       — Даже если и так, ты все еще боишься, что ей это под силу? — я покосился на Эду, задумчивое лицо которой сделалось серьезным. — Или кому-то еще? Что это вообще реально? Я готов повторять тебе хоть миллиард раз: я – весь твой. Во всем мире я вижу только тебя. Других девушек для меня просто не существует.       Я ждал, пока она что-то ответит, но возлюбленная молчала, потупившись вниз, судорожно теребя кольца на своих длинных пальцах. Я накрыл ее руки своей ладонью и, успокаивающе погладив их, продолжил:       — А что касается Селин… Она просто рассказала, как живет сейчас. Потом призналась в плохих поступках, совершенных в прошлом. Попросила у меня прощения, поблагодарила за все, пожелала счастья… Вот и весь разговор.       — И в чем же таком она призналась? — Эда, выгнув одну бровь, с любопытством изучала мое лицо.       — Что это она дала наводку для папарацци, которые спровоцировали твой обморок у офиса. Что это из-за нее мы, как дураки, сидели в разных ресторанах после благотворительного ужина… — вспомнив еще раз об этих моментах, я осторожно сжал руку невесты в своей.       — Вот как… — Эда хмыкнула и саркастически усмехнулась. — Мило. В ее стиле.       — Эда, поверь мне, — я переплел наши пальцы. — Селин изменилась. Она больше не та, какой мы знали ее раньше.       — Правда? — возлюбленная недоверчиво уставилась на меня. — Что ж, если это не очередная интрига, надеюсь, теперь она от тебя отстанет.       — Главное, чтобы ты от меня не отстала, — я игриво подмигнул Эде.       — Не переживай, я с удовольствием буду мучить тебя до конца жизни, — она заулыбалась и поудобнее устроилась на своем сиденье, продолжая держать меня за руку.       Через некоторое время я почувствовал, как ладонь Эды ослабла и обмякла. Взглянув на нее, я обнаружил, что возлюбленная безмятежно спала, повернув ко мне свое расслабленное совершенное лицо. Поглаживая ее по кисти, я мчал нас в сторону дома, прокручивая в голове калейдоскоп этого сумасшедшего затянувшегося дня, который разом свалил на мою голову столько сюрпризов. Я гадал, какие еще неожиданности может преподнести мне жизнь, хоть и осознавал, что ни одна из них не будет иметь большого значения, ведь главный подарок судьбы уже находился в моих руках и тихо посапывал на пассажирском сиденье.