Град Москов

Душно. Холодно. Страшно. Тело бьёт озноб от обморожения. Миша трясётся. Страх и злосчастный запах дыма пробирается в самую грудь. В погребе тихо, и наверху тоже. Как же Мише больно. Его город разрушили, он чувствует это всем своим хрупким маленьким телом, знает, что церкви сожгли, ведь по всему телу появляются болезненные ожоги. Он хочет обратно в теплые объятия, а не сидеть здесь в темном погребе денно и нощно. Но вылезать страшно. Мишеньке гореть не впервой, да и будто он разбойников не видел... Но там сейчас Ваня. Ваня всегда был около Миши, а сейчас он где-то далеко, может быть лежит под снежным настом мертвым сном. Кучков дрожит ещё сильнее и снова тихо плачет. Зарывает нос в воротник шубки и сьёживается, небесные глазки потухли и покраснели от духоты и пусть и небольшого, но дыма в погребе. Слёзы льются в перемешку с соплями, марая воротник шубки. Шапка съезжает на глаза. Как вдруг, резкий стук пугает Мишу, доски сверху отодвигаются, а после яркий, в сравнении с темнотой погреба, свет ослепляет его глазки. Мишутка трясется сильнее, пытаясь спрятаться и боясь худшего, что его нашли они, что они сожгли его город до основания, что убили здесь всех, и он остался один... – Родной мой, нам нужно бежать отсюда, – до боли знакомый голос вырывает Мишу из своих страхов и заставляет распахнуть заплаканные глаза. Это он! Ваня вернулся за ним! Миша вскакивает и чуть не падает, но выбирается из погреба. Голубые глазки блестят от слёз и радости. Его сразу же подхватывает на руки Ваня, крепко обнимая и слегка укачивая. Миша зарывается в Ванину шубу и продолжает плакать. – Ваня!... Я так боялся, что ты погиб... Я так боялся, что ты не придёшь за мной... Мне было так холодно без тебя... Я... – Мишенька рыдает громко, хватая варежками чужой пышный ворот и шарф. – Солнышко, я никогда тебя не брошу запомни это, – Ваня быстро целует Мишин лоб, поправляя его шапку и опускает его. – Нам нужно бежать отсюда, Миша. Иван хватает остатки хлеба со стола и просовывает его Мише в ладошки. Мальчик прячет кусок себе в шубу, пока Ваня хватает лук и колчан, цепляя на свой пояс. А после протягивает ладонь Мишеньке. Миша крепко вцепляется в крепкую мужскую руку, которая уже испачкана в крови. Но Миша всё равно, главное – что Ваня жив и рядом. Они выбегают из избы в ночную тьму, где лишь пожары освещают путь. Иван подхватывает Мишу, быстро спуская с лестницы. Перед глазами горящие избы и раненные люди. Лишь чудом огонь ещё не перекинулся на избу. В Мишиных глазах читается лишь страх, но рядом Ваня, Ваня защитит его и Миша это знает. Мальчику бежать сложно, его маленькие и хрупкие ноги застревают в рыхлом снегу, не поспевая за шагом старшего. Миша невольно оглядывается вокруг, пока они бегут мимо горящих изб. Он чувствует как по всему его телу расцветают ожоги, чувствует зловещий запах гари, что заполняет лёгкие. Миша снова смотрит на Ваню, в надежде успокоиться и только сейчас замечает пару стрел, которые торчат из его плеча, а некогда белый шарф окрасился в темно-красный. – Ваня... – испуганно шепчет мальчик, будто одними губами. – Всё в порядке, Мишенька, не обращай внимания, – Иван слабо улыбается и тянет Мишу за руку, а после поднимает его. – Держись. Миша цепляется за ворот пышной, но истерзанной шубы, всей испачканной в крови. Издали слышны крики, терзающие душу. В Мише всё сжимается, пока он прячется в Вагину грудь. Ему очень страшно. Ваня бежит в сторону леса, в надежде унести Мишу как можно дальше от монгол. Хрупкое тело в его руках трясётся от холода, боли и страха. И не смотря на свою боль и раны, он готов бежать дальше лишь для того, чтобы защитить своё маленькое солнышко. Но полотно дыма преграждает путь, и Ване приходится наклониться и опустить Мишу на землю. Миша кашляет в ворот и вытирает выступившие на глазах слезы варежкой. Он пытается осмотреться, пока Ваня, сгорбившись, ведёт его сквозь дым, закрывая Мишин нос своим шарфиком. Голубые покрасневшие и потухшие глаза пытаются разглядеть хоть что-то. Вдалеке он замечает женщину, застрявшую под завалом досок на которые вот-вот перекинется огонь. – Ваня, смотри! – кричит Мишутка указывая пальцем не девушку. – Ей надо помочь! Её ещё можно спасти. – Миш... – Ваня с печалью смотрит на светлые и невинные глаза ребёнка. – Боюсь она слишком сильно ранена и даже если её вытащить оттуда, то она не выживет... – Миша хлопает слезящимися глазками, светящимися немой просьбой. Ваня тяжело вздыхает и устремляется туда. – Хорошо, только сам туда не лезь. Они бегут к избе, Миша остаётся рядом с забором, а Ваня бежит вглубь двора. Женщина орёт нечеловеческим голос, рядом с ней несколько детей, которые не могут осилить эти тяжёлые брёвна. Ваня отгоняет детей и резко хватает одно из них откидывая его в сторону, подальше от огня. Хватает второе и стонет от боли в простреленном плече, но всё же откидывает его. Третье отлетает также с лёгкостью. Дети быстро бегут к своей матери, чьё тело Ваня оттаскивает подальше от огня. Женщина кричит от боли, но немного тише, её лицо искажено в руках, ноги не двигаются, бревна просто отдавали их. – В соседней деревне есть знахарь... – тихо говорит Ваня детям и хватает своё плечо, стискивая зубы от сочувствия и собственной боли. – Постарайтесь отнести её туда, а потом бегите как можно дальше... Иван встаёт и подходит к Мише. Душераздирающий крик на фоне не даёт начать говорить. Мужчина берёт маленькую ладонь и ведёт его дальше из города. Женский крик утихает, рядом слышен лишь треск огня, хруст снега под ногами и собственное громкое сердцебиение. – Она вряд-ли выживет... Ходить точно больше не сможет... – Ваня говорит с холодом и грустью, пока они проходят мимо трупов, лежащих на кровавом снегу. Вокруг валяются стрелы, мечи, щиты, а маленькие Мишины ноги запинаются об трупы: чьи-то тела пронизаны стрелами, а у каких-то проколы насквозь мечами. Ваня притягивает Мишу к себе и шипит от лёгкой боли. – Не смотри, Мишенька. Давай лучше будем поторапливаться. Миша плачет тихо, вновь кутаясь в мягкий воротник чужой шубы и вытирая слезы об шарф. Ему слишком страшно смотреть на мертвых, на тех, чьи лица застыли с бесконечным ужасом и болью, смотреть на окровавленные тела, из которых были видны внутренности. Вдали слышится шум и крики. Это они, те кто разрушил Кучково, те кто спалил его, те из-за кого Мише и Ване приходится бежать. Миша дрожит ещё сильнее, а Ваня, понимая, что им не пройти незамеченными, достаёт свой красивый меч из ножен. Ловким движение он прячет Мишу за большим сугробом и укутывает замёрзшего ребенка своим шарфом. – Посиди здесь, и если я позову тебя, то беги ко мне. Если нет... То когда они уйдут беги в Киев, беги и не оглядывайся. – Ваня слабо улыбается утирая слезы с щек мальчика. – Всё будет хорошо, солнце. Миша не в силах что-то сказать, просто смотрит на Ваню и плачет, его глазки наполнены испугом, но он знает, что Ваня всегда вернётся за ним, что Ваня всегда будет рядом... Иван не смотря на раны и кровь устремляется к полю боя, готовя меч и лук. Миша дрожит, выглядывая из-за сугроба и видя сколько там врагов. Иван не мельтешит, его движения четкие, он без сожалений и раздумий пронзает тела воинов. С размаху сносит мечом голову одному, а после перехватывает лук и запускает несколько стрел в одного из наездников. Несколько раз попадают и в Ваню, стрелы попадают в его ногу, а со спины наносят удар мечом. Но Ваня держится, и вот один за другим, несколько десятков монгол ложатся перед одиноким Ваней, чей кровавый силуэт освещается луной и отдаленным пожаром. Он тяжело дышит, схватка была нелегкой пусть и быстрой благодаря Ваниному мастерству. Миша напуган, но он искренне восхищается Ваней, его смелостью и умениями. Он видит как Ваня губами произносит его имя, а после уже повторяет вслух. И Миша бежит к нему, торопиться, перебирая ногами по рыхлому снегу. Обещаю свежие трупы, он устремляется в объятия, крепко сжимая ноги старшего. – Ваня... – тихо хныкает Миша. – Как ты?... – Бывало и лучше, – лишь грустно отшучивается Ваня, приобнимаю Мишутку за плечи. – Ты так здорово сражаешься!... Я знаю... Ты говорил, что убивать людей нельзя, но... Я бы хотел чтобы ты научился меня драться также... Чтобы однажды я мог защитить тебя!... – Мишины заплаканные красный глазки светятся наивной детской мечтой. И Ваня не может не улыбаться. Он протирает меч об свою шубу и протягивает Мише. – Я уверен, что однажды ты обязательно защитить меня, Мишенька. Возьми мой меч и пойдём в!... – ... Резкая боль появляется в Мишином теле, как будто его пронзили насквозь. Он с ужасом смотрит на Ванину грудь, которая за мгновение оказалась проткнута стрелой, прямо в сердце. Они стоят в ужасе несколько мгновений, прежде чем Ваня шепчет едва слышимое: «Прячься». Иван падает свои тяжёлым телом прямо на Мишу, чьё лицо прячется в ворота. Мальчика не видно, но он может дышать, тихо и прерывисто. Ваня немного шевелится и шипит от боли, но поворачивает голову в сторону. На двух конях к нему приближаются два монгола, одетые в дорогие одежды. Они были очень похожи друг на друга, темные длинные косы, что торчат из-под шапок. Но один выглядел явно старше и немного выше. И именно он подошёл к Ване. – Бид дахин уулзлаа, Иван. Чи надаас хичнээн их зугтсан ч эрт орой хэзээ нэгэн цагт би чамайг гүйцэх болно. – голос у мужчины холодный и пронизан ненавистью. – А ты всё такой же самонадеянный, Эрдене, но ты рано или поздно охотник становится добычей, и я обязательно дождусь этого дня. – Ваня не смотря на всю боль усмехается, не показывая признаков слабости. Миша не шевелится от страха, будто даже не дышит. Мужчины взмахивает рукой, подзывая второго к себе, который уже достаёт свой меч. - Өвдөлтийг мэдэр, Рус, – тихо сквозь зубы произносит старший, а после второй пронзает мечом грудь Ивана, вновь в самое сердце. Миша открывает рот в немом шоке, его не задело, но хочется орать от боли. Ваня кричит своим хриплым голосом и закаливается кровь, выплёвывая её на снег. – Бид энд дууслаа. – говорит Эрдене и садится на коня, уезжая вместе со вторым мужчиной. – Одоо бид хүүг олох хэрэгтэй. ... Мишино сердце громко стучит, пока его детский разум пытается осознать, что сейчас произошло. Его тело не может пошевелиться, лишь только крепко сжимать отданный ему раньше меч. Слыша как отдаляются всадники, Ваня с трудом переворачивается, давая Мише доступ к воздуху. Его тяжёлое тело приминает снег, который быстро окрашивается в темно-бордовый. Миша быстро отмирает, и поднимается на колени, ползёт к Ване и нерво треплет его окровавленную шубу. Слёз стало так много в глазах, что Миша перестал видеть что-либо кроме них. Ваня еле дышит. Его дыхание почти не видно на морозном воздухе. Миша плачет только сильнее, наклоняясь к родной груди. Вся жизнь проносится перед его глазами: то, как Ваня нашёл его, дал ему имя, все те дни радости и печали, которые они прожили вместе, все те подарки, что Ваня дарил ему, вместе с поцелуями и объятиями, всё... Вся его жизнь была вместе с Ваней... Без него не будет Миши... Холодная рука касается Мишиной щеки, заставляя выйти из мыслей. Она медленно стирает слёзы с голубых глаз. – Мишенька, мой яхонтовый... Рано или поздно это бы случилось... – Ванин голос тихий и хриплый, но полный любви и обожания. – Ты самое лучшее, что случилось в моей жизни... Ты солнце в моей темной жизни. Ты первый весенний цветок, что приносит жизнь всем травам. Ты прекрасен, Москов. А твои ясные голубые глаза, что ищут чудо... Ради твоей улыбки я был готов на всё, моё дорогое дитя... Но похоже, что нам пора прощаться... – Нет!.. Нет!... Умоляю, не уходи!... Ваня... Ванечка... Тятя... – шепчет Миша сквозь слёзы, крепко хватая руку у щеки. – Ох, глупенький мой, я всегда буду рядом... – Ваня слабо улыбается. – Однажды ты станешь путеводной звездой для всех, однажды ты станешь большим и сильным городом, таким который смог бы защитить и сохранить меня, также как я защищал тебя в твоём детстве. Но чем больше будет твоя власть, тем больше должна быть твоя ответственность. Пообещай мне, что сохранишь своё невинное сердце и будешь прислушиваться именно к нему, хорошо? Миша лишь кивает и вновь шепчет «Не уходи... Не уходи...». Ванина рука тянется под свою шубу, где он проткнут стрелой, и достаёт свой красивый золотой крестик, протягивая его в маленькую ладонь. – Вспоминай обо мне, когда будет тяжело и знай, что я всегда буду рядом... – Ваня сгибает маленький кулак вокруг крестика и направляет его к Мишиному сердцу. – Я буду прямо здесь... Всегда... Ванина рука слабеет, падая на снег, пока Миша истерично дрожит в попытках её схватить. Медленно Ванины фиалковые глаза затухают и закатываются, а на лице застывает любящая улыбка, а не агония от ран... Миша дрожит, боясь осознавать все происходящее. Его маленькие руки хватают мужчину за грудь и начинают её трясти, но шубу падают слезы и сопли в перемешку. Холода не чувствуется вовсе. – Ваня... Тятя... Тятя... Тятя!... Тятя! – кричит Миша в отчаянии, надеясь, что Ваня проснется от этого забвенного сна, что он вернётся к Мише, укроет теплом и всё будет хорошо... Но любимые фиалковые глаза всё там же... И широкая грудь не двигается... Миша дрожит, сжимая маленький крестик в руке... Нет, не может быть, что Вани больше нет... Нет... Нет... Миша распахивает Ванино окровавленное шубу, медленно залазит под него и ложится на Ванину грудь. Его тело тёплое. А Миша так устал... Он хочет уснуть как раньше и понять, что это всё всего лишь дурной сон, кошмар... Крепко сжимая крестик, мальчик елозит в родном тепле и тихо засыпает, под толстым мехом, но главное рядом с Ваней... ... Первые лучи зимнего солнца появляются из-за горизонта, озаряя сперва лес, а после и всё остальное. Миша просыпается от холода. Он ужасно дрожит, крепче сжимая крестик в руке, смотрит на него и понимает, что это не сон. Он медленно поднимает и вылезает из шубы. Смотрит на... Тятю... Такого родного и дорогого... И такого холодного... И мёртвого... Слёзы вновь появляются на Мишином лице, он кладёт своё лицо на грудь, поближе проткнутому сердцу и тихо молиться, поглаживая родную грудь. После неуверенно встаёт, поднимая лежавший рядом меч. Мальчик глядит по сторонам. Вокруг куча трупов, а перед глазами сожженный град... Внутри всё сжимается, а ожоги начинают сильно болеть. Всё сожжено в прах. Лишь кое-где остались развалины. Они разграбили и уничтожили всё что могли. Миша вновь поворачивается к Ване, а на его лице всё та же любящая улыбка, с которой он смотрел на Мишу как в первый раз, так и в последний. Миша присаживается на корточки рядом с Ваниной головой и целует его холодный лоб, а после креститься, стирая с лица слёзы. – Я не подведу тебя тятя... – тихо шепчет Миша, закрывая чужие стеклянные фиолетовые глаза. Он медленно шагает по рыхлому снегу в сторону леса, держа в одной руке меч, а во второй сжимая крестик. Белый шарф, что на конце был обагрен, развивался на ветру. А утренние первые лучи освещали будущий путь Москвы в Киев. Он обернулся в последний раз. – Прощай, Ваня...