Contra spem spero

      Спустя мгновение после гнетущего молчания и всеобщего удивления, гриффиндорский стол разразился победными криками, и практически в этот же момент слизеринцы осуждающе завыли со своей стороны. Первые на это зааплодировали ещё громче, полностью перекрикивая ненавистный вражеский факультет.       Лишь Гарри Поттер, с компанией своих друзей, заметил, что новоприбывшая «старая» ученица не радуется. И не грустит. Холодное лицо и вовсе не излучает эмоций, словно в этот же момент ведьма застыла и обратилась в статую. Хотя… нет. В серых глазах девичьих все же был проблеск… Вот только чего? Безразличие ли это? Может, лёгкое раздражение? Удивление?       Внутри Рейны в этот самый момент бушевал страх. Первобытный ужас. Просто вопиющий. Неконтролируемая, всеобщая, невообразимая, слепая, необъяснимая, животная, тихая, беспричинная, неописуемая, откровенная, растущая, жуткая, мгновенная, дикая, внезапная, настоящая паника. Когда Профессор МакГонагалл снимала с её головы шляпу — Рейна даже боялась дышать, чтобы не запищать от злости.       — Ну, что же, — остановил перекрикивания Дамблдор, улыбнувшись. — В этом нет вины Распределяющей Шляпы. Видимо, мы теперь знаем, что выбор факультета не определяет вашу судьбу. Вы определяете её сами.       Вандербум поворачивалась к Директору медленно, тихо и с пустотой во взгляде. Вот же… старый хрен! Какой, к дементорам, Гриффиндор?! Какая, к тысячам чертям, судьба?! Происходящее — самая великая ошибка в мире или самая ужасная авантюра, которую можно было бы предугадать! Ох, если великий волшебник, он же по совместительству Директор Хогвартса, решил проверить, не заржавели ли чувства внутри ведьмы, то это прекрасно у него получилось! Вандербум готова рвать и метать в эту самую секунду.       В следующую же, она, как в ни в чем не бывало, медленно кивает профессорам и, с первого взгляда, абсолютно спокойно подбирает подол мантии, направляясь к новому факультетскому столу. Неторопливо перебирает ногами, смотря в пол. Рейне понадобилось всего пару секунд на осмысление её невыгодного и плачевного положения. Ещё парочку мгновений на то, чтобы осознать, что протестовать и устраивать цирковое представление не вариант. Всё же, мудрость, какая никакая, берет свое — раньше ей хотелось бы, чтобы так получилось. Хотелось видеть и доказывать собственную значимость в глазах других. Самой быть этой значимостью. Доказывать чужую неправоту и показывать свою. Раньше. Спустя годы, нет, десятилетия, Вандербум понимает, что это больше не соответствует её принципам и морали. На смену бунтарству пришло внутреннее спокойствие. Неуверенность в собственных действиях сменилась на ответственность и способность адекватно оценивать ситуацию. Как, например, сейчас — да, Рейна в полной жопе, но это не значит, что она из неё не выкарабкается. Или не значит, что данная «жопа» для неё не выгодна. Рейна, спускаясь со ступеней, кидает на Директора последний взгляд… Видимо, выгодна данная ситуация не только ей. Ох, точно не только ей.       Остается только найти сферу и, если придётся, пережить учебный год. В любых смыслах, значениях и вариантах. Поднимая свинцовые глаза и видя четыре рыжие макушки подряд, Рейне кажется, что формулировка «выжить» — самая подходящая. С ними там же слегка кудрявая волшебница, с интересом разглядывающая Вандербум и Мальчик, который выжил. Ух… Ну и прозвище! Ни за что ведьма с ними не сядет.       Ища глазами свободное место с края, Рейна утомительно вздыхает, когда эта же самая привлекающая внимание компашка слегка расталкивает локтями сокурсников, освобождая место рядом. И все пары глаз прикованы к ней. Видимо, повышенного внимания к своей персоне не избежать. Слегка колеблясь и понимая, что все остальные свободные места за столом позанимали первокурсники, Вандербум тяжело вздыхает, позорно направляясь в эпицентр бури, которая вот-вот может разразиться. Хвала Мерлину, тактику она придумала давненько — «существуй, подавай признаки жизни, но не живи». Ты пыль, Рейна Вандербум, а теперь ещё и нудная заучка, с которой точно никто не захочет общаться больше десяти секунд. Игнорируй и от тебя отстанут. Будь неинтересной, серой массой.       Присаживается она за стол аккуратно, но без опаски. Это всего лишь дети, ученики, юные волшебники и ей точно нечего бояться. Умный знает, как выпутаться из трудного положения, а мудрый никогда в него не попадает. Немного здравого смысла, немного терпимости, немного чувства юмора (не показательного), и можно очень уютно устроиться даже на абсолютно противоположном факультете. Дамблдор объявляет, что можно приступать к праздничному ужину и половина учеников накидываются на еду, словно с голодного края. В этой незамысловатой компашке один из рыжих, молодых парней, тоже начинает уплетать за обе щеки, но шатенка его возраста, сидящая рядом, толкает того в бок.       — Рон… — раздраженно шепчет та.       — Я не понимаю, — возмущается, видимо, Рон, с полу набитым ртом. — Почему я не могу поесть? Разве мы не для этого сюда пришли?       — Успеешь, — продолжает юная волшебница, оборачиваясь к Рейне. — Итак…?       — Это же ты послала Малфоя Старшего, да? — с превеликим энтузиазмом с ней заговаривает один из рыжеволосых близнецов. — И как ощущения?       — Ставлю на то, что фантастические, — тут же подхватывает второй, выглядывая из-за плеча брата.       — Вы уже поставили, — фыркает на них ещё одна рыжеволосая (да хватит!), но слегка младше всех присутствующих. — Чего пристали, а?       Рейна даже не знает, стоит ли ей вообще отвечать. Наблюдая за тем, как между ними зарождается небольшая перепалка, в ходе которой Вандербум, нехотя узнает, что близнецов обманули с помощью лепреконского золота на ставках, ведьме даже кажется, что молчать ей будет куда проще. Новоиспеченная студентка есть не спешит — неожиданные новости и «подставы» отбили весь аппетит. Лишь медленно потягивает тыквенный сок, отвернувшись. Слушать Рейна перестала на моменте, когда те же близнецы начали рассуждать о дипломатических переговорах с профессиональным спорщиком, занимающимся приёмом денежных ставок. Дети. Дети, дети, дети. Даже смысла говорить нет.       И тут вдруг из-за спины доносится странное бормотание, а сидящие рядом замолкают. Перерастает оно, если прислушаться, в что-то похожее на:       — Эй, ты!       — Новенькая, слышишь, я к тебе обращаюсь!       Рейна всё же невольно закатывает глаза. Ну, началось! Ещё и эти впились своими глазенками разноцветными и пялятся. Рейна ощущала это внимание, как тяжёлый, плотный туман, обволакивающий каждую её мысль, каждое движение. Шум голосов вокруг становился гулким, резким, как будто тысячи маленьких иголок кололи прямо в уши, а раздражение росло, словно волна, набирающая скорость перед тем, как разбиться о берег, и всё, чего ведьма хотела, — это сбросить с себя этот невыносимый груз чужих взглядов, укрыться от него, раствориться в тишине.       Вздыхая, ведьма разворачивается через плечо к источнику звука, видя перед собой белобрысую шевелюру и серые глаза. Проще говоря — та самая копия того напыщенного индюка с Чемпионата.       — Надо же, слизеринка и на Гриффиондор, — Драко Малфой ухмыляется. — Немыслимо просто. Что-то раньше я тебя не видел.       Вандербум не отвечает, лишь наблюдает. Тихо и спокойно. Слизеринцы, да что с них взять, Рейна и сама такой была. В их годы, конечно. Повышенный интерес нужно просто пережить — пошепчутся и забудут.       — И не стыдно тебе? — насмешливо фыркает Драко под смешки сидящей рядом компашки. — Так опозорить бывший факультет?       Рейну уже начинает это раздражать. Слегка, конечно, ведь что взять с детей? Ведьма медленно оглядывает парня с ног до головы и обратно, поджимая губы, а на его ожидающее молчание просто поворачивается к гриффиндорскому столу, ни проронив ни слова. Перебесятся. С ней так же было.       В свои года Вандербум почетно носила звание слизеринки до мозга костей. Не водились с ней, дружили от силы максимум студента три, включая Себастьяна. Она — хреновый друг. Рассуждала лихо, здраво и по факту с толком. Она умела умножать лишь боль и раны, жажду к тайным знаниям и таинственную силу, что открыла в себе недавно. А в мастерстве драматизировать и терять ей не было равных. Рейна была самым гнилым адамовым ребром — голова бестолковая и вывернутое нутро.       А сейчас Рейна Вандербум, надеюсь, уже все запомнили, кто. Почившая столетняя пыль на полочке с забытыми и нетронутыми книгами, которые давным-давно стали ненужными.       — Эй, я с кем разговариваю? — вновь доноситься ей в спину, но та уже не слышит. — Это ты зря, новенькая.       — Правильно, что не слушаешь, — хмыкает рыжеволосая девочка. — Малфой и капли внимания на самом деле не стоит. Я, кстати, Джинни. Джинни Уизли.       Уизли, конечно. И вновь они. Рейна из вежливости кивает, отводя взгляд, продолжая попивать сок. Мальчик, нещадно поедавший курицу — видимо тоже Уизли, судя по рыжей макушке. И двое братьев близнецов, подсевших к ней поближе, конечно, тоже. И только один из них приоткрыл рот, чтобы заговорить, как Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя. Ведьма решила и его не слушать, позволив себе затаить небольшую обиду. Нужно было осторожнее с ним.       — … Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.       — Что? — ахнул Гарри Поттер, впервые за всё время выдавив из себя подобие звука. Он оглянулся на близнецов. Те беззвучно разинули рты, уставившись на Дамблдора и, похоже, онемев от шока.       — Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе…       Но в этот самый миг раздался оглушительный раскат грома, и двери Большого зала с треском распахнулись. Рейна не оборачивалась, наблюдая, как её чашка с тыквенным соком пополняется сама собой.       На пороге появился человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все взгляды в зале устремились к незнакомцу — освещенный внезапной вспышкой молнии, он откинул капюшон, встряхнул темные волосы с проседью и направился к преподавательскому столу.       — Разрешите представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств, — весело объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм.       Обычно новых преподавателей встречали аплодисментами, но на этот раз никто из студентов и профессоров не стал хлопать, за исключением самого Дамблдора и Хагрида. Их редкие хлопки эхом разнеслись по залу, вскоре затихнув в окружающем молчании. Остальные, казалось, были так ошеломлены необычным появлением Грюма, что могли лишь неподвижно смотреть на него. Рейна лишь незаметно насупилась — а на его месте могла быть она! Но нет же, Альбусу уж очень захотелось засунуть её именно в этот адский котел.       Дамблдор снова прочистил горло.       — Как я уже упоминал, — сказал он, улыбнувшись ряду студенческих лиц, которые не отрывали глаз от Грозного Глаза Грюма, — в ближайшие месяцы нас ожидает необыкновенно захватывающее событие, не происходившее в этом столетии. С огромным удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе пройдет Турнир Трех Волшебников.       Вандербум сглотнула — попала же. Теперь-то она уж точно не удивиться, если Директор настоятельно ей порекомендует взять участие. Не-е-ет, не в этой жизни точно.       — Да вы шутите! — ошеломленно воскликнул Фред Уизли, неожиданно разрядив напряженную атмосферу, возникшую с появлением Грозного Глаза.       Да вскрикнул так громко и прям над ведьминым ухом, заставив Рейну слегка подпрыгнуть на месте, чуть не пролив разбавленное водой тыквенное пюре. Распробовав, назвать «это» соком, та больше не могла. Все разразились смехом, (почти), и даже Дамблдор весело хмыкнул.       Но, кажется, к счастью, внимание к ней улетучилось.       Кажется.       Ведьма вспоминала — Турнир Трех Волшебников был учрежден около семисот лет назад как дружеское состязание между тремя крупнейшими школами магии в Европе — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял один чемпион, и эти три чемпиона соревновались в трех магических испытаниях. Турнир должен был проводиться каждые пять лет, и его считали лучшим способом укрепления дружеских связей между молодыми волшебниками разных стран. Однако, со временем количество смертей на этих соревнованиях настолько возросло, что Турнир пришлось прекратить.       Какая неожиданность…       Рейна вновь вернулась из мыслей в реальность в тот момент, когда Директор внезапно начал озвучивать новые правила:       — … Только студенты, достигшие — и я подчеркиваю это — семнадцатилетнего возраста, смогут подать свои кандидатуры для участия. Это, — Дамблдор слегка повысил голос, поскольку зал наполнился возмущенным ропотом, особенно со стороны близнецов Уизли, которые моментально разозлились, заставив Рейну слегка отсесть, — признано необходимой мерой, так как задания Турнира по-прежнему остаются сложными и опасными, несмотря на все меры предосторожности. Маловероятно, что студенты младше шестого и седьмого курсов смогут с ними справиться. Я лично прослежу за тем, чтобы никто младше положенного возраста не попытался обманом подать свою кандидатуру независимому судье. — Его яркие голубые глаза вспыхнули, задержавшись на непокорных лицах близнецов. — Поэтому прошу вас — не тратьте время на попытки выдвинуть себя, если вам еще нет семнадцати.       Чисто фактически — Рейне все сто девятнадцать. Чисто теоретически — сейчас ей «восемнадцать». Проходит по всем категориям. К сожалению. Эти юные волшебники и волшебницы, сейчас протестующие, смотрят на мир с широко распахнутыми глазами.       — Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибудут сюда в октябре и останутся с нами на большую часть этого учебного года, — продолжил Дамблдор. — Уверен, что вы проявите исключительно доброжелательность к нашим зарубежным гостям во время их пребывания здесь и горячо поддержите хогвартского чемпиона, когда его или её выберут. А теперь — уже поздно, и я понимаю, как важно для вас хорошо отдохнуть, чтобы завтра прийти на занятия полными сил. Пора спать! Не теряйте времени!       Дамблдор сел на своё место и заговорил с Грозным Глазом. С громким гулом и топотом ученики поднялись и устремились к дверям холла. Рейна оглянулась, не слишком спеша вставать. Она не знала ни своего расписания, ни в принципе места, где находятся гостиные Гриффиндора, ни где она будет сегодня спать. Внезапно, кто-то легко похлопал по плечу, заставляя обернуться. Перед ней стояла светловолосая волшебница, а позади возвышалась ещё одна, темнокожая и подозрительно смотрящая прямо в душу.       — Привет, Вандербум, да? — улыбается та. — Я Мелисса Эверхарт, староста курса. Так как ты новенькая, то мне нужно будет провести тебе экскурсию и показать свободную спальню.       Рейна угукнула, вставая.       — Я собираю первашей около дверей, — Мелисса кивает, указывая на выход из Большого Зала. — И жду тебя.       Ведьма вновь угукнула. Поправляя подол мантии, та лишь надеялась на то, что жить придется не в набитой до верха девушками комнате, а если и придется, то желательно в углу и чтобы её никто не видел.       — Они не могут так поступить! — возмутился Джордж Уизли, не двигаясь к выходу вместе с остальными, а оставшись на месте и яростно глядя на Дамблдора. — Нам же исполняется семнадцать в апреле, почему нас лишают этого шанса?       Рейна глянула на близнецов краем глаза, прислушиваясь. Вот и почему они её преследуют? Не именно эти рыжеволосые, нет, (хотя кто знает, что будет в будущем), а просто близнецы. Или семьи, где детей больше, чем один. С ними никогда не соскучишься, а их связь никогда не разорвешь. С семьей Вандербум, которой уже давно не существует, было совсем иначе. И не важно сколько было детей, не важно, как они росли — такой взаимосвязи родственной у неё не было ни с кем. А вот… с другими? Кто знает, кто знает.       — Они не смогут меня остановить, — упрямо сказал Фред, тоже мрачно смотря в сторону преподавателей. — Чемпионы получают то, о чем остальные и мечтать не смеют. И тысяча галлеонов награды!       Хотелось то ли хихикнуть, то ли глаза закатить в который раз. Ведьма поджала губы, устало вздыхая — конечно же им будет все равно на опасность, кучу смертей и непредсказуемые испытания. Уже даже не удивительно, а Рейна тут, на минуточку, всего несколько часов. Всё же, её ожидания и опасения развеялись — ведьму-искательницу древней сферы не потревожат.        И тут её поймали за подслушиванием. Внезапно так. Один из близнецов встал у неё за спиной, наклонившись.       — А ты же старше нас, получается? — внезапно подхватил идею первого второй, появившийся перед лицом. — Не хочешь замолвить за нас словечко, когда сама пойдешь пытать удачу?       Вандербум взглянула более чем многозначительно. Выполнять просьбу, а уж тем более выдвигать свою кандидатуру, та не спешила. Пришлось слегка отступить на пару шагов, чтобы не оказаться зажатой между двумя затейниками.       — Мы же не представились, Джордж! — улыбнулся второй, скрещивая руки на груди. Он выровнялся, а из головы, казалось, и вовсе улетучился Турнир. — Я Фред. Фред Уизли.       — А я Джордж, — около иронично поклонился первый. — Так замолвишь?       Девушка вздохнула, бегло оглянулась через плечо, высматривая старосту Мелиссу. Все первокурсники были уже собраны, а значит, и Рейне пора по-тихому сбегать от внимания. Вандербум для вида кивнула Фреду и Джорджу, не проронив ни звука, поспешила к дверям.       — Она что, немая? — выгнул одну бровь Фред, хмыкнув.       — Да нет, как же она тогда послала Малфоя старшего? — ответил тому Джордж, пока Гермиона и остальные тоже начали продвигаться к выходу.       — И то верно, — прищурился Фред.       — Как думаешь, нам нужно будет с этим разобраться? — толкнул брата в бок Джордж, подмигнув.       — Сразу после зелья старения, — хихикнул Фред в ответ.       — Ну вы идете? — кивнула им Джинни, проходя мимо. — Зачинщики, блин. — рыжеволосая обернулась прищурившись. — И не донимайте новенькую! Я бы тоже ни с кем не разговаривала, оказавшись на другом факультете.       — Да ладно тебе, — хмыкнул Фред, направляясь за сестрой. — Уверен, её просто нужно растормошить. Что думаешь, Джордж?       — Абсолютно согласен.       И они, естественно, двинулись в гостиную, пока Рейне предстояло пройти обучающую экскурсию от зала до башни Гриффиндора. Было уж слишком утомительно, а через минут пять она уже успела привыкнуть к смешкам слизеринцев за спиной. И, наконец-то, спустя минут двадцать, девушка легко присела на свой чемодан, стоявший в гостиной факультета. Рейну окружили девушки шестых и седьмых курсов, видимо решая, куда деть нежданную гостью.       Неловкие перешептывания и переглядывания некоторых легко было понять. Не каждая захочет пригреть змею на груди, и змею в смысле прямом. К бывшей слизеринке относились скептически только потому, что она слизеринка, а не потому что барышня взялась из воздуха и никто про неё ничего не слышал. Приставка «бывшая» доходила уже потом. С другой же стороны — они рвались помочь обустроиться, ведь змеюка превратилась во льва, а это легендарнейшее событие, которое могло произойти в тесном студенческом кругу.       — У нас в комнате есть свободная кровать, — предложила девушка, звавшаяся Анджелиной. — Мы не будем против и пятой соседки. Быстро приноровишься.       — Ещё, конечно, есть комната Серены Найтшад и Эленоры Мунбрук, но там есть одна маленькая проблемка, — вклинилась в разговор Алисия Спиннет.       Рейна спокойно вздернула бровью.       — Их сейчас нет, — объяснила та. — Серена перешла на домашнее обучение в этом году, кстати, довольно неожиданно, а Эленора… Ну… — было видно, как волшебница старается подобрать слова. — Странненькая. И МакГонагалл сказала мне, что Директор сказал ей, что Эленора почему-то тоже задерживается с прибытием.       Глаза Рейны вот-вот и вспыхнули бы. Пустая комната. Внезапные задержки других студенток. Директор сказал то-то. Пришлось заставить себя сдержать победную ухмылку.       — Поэтому, получается, что ты будешь одна, — подытоживает Алисия.       — Отстой же, правда? — хмыкает Анджелина и ещё пара девчонок. — Поэтому давай к нам.       — Я бы, всё же, предпочла их комнату, — спокойно отвечает Вандербум, вставая с чемодана. — Где она?       — Уверена? — неоднозначно улыбается Анджелина.       — Да, спасибо за помощь, — говорит Рейна, беря чемодан в руки. — Так… Где комната?       — Ого, так ты всё-таки разговариваешь, — мимо проходят близнецы Уизли, а Фред оставляет комментарий.       Анджелина смеется, прикрыв рот рукой. В тот же момент она указывает ведьме на лестницу, ведущую наверх башни:       — Дверь слева.       Рейна кивает, направляясь к лестнице и наверх, вовсе проигнорировав сказанное одним из близнецов.       — Ты оставляй вещи и спускайся, — говорит той улыбчиво Алисия. — Мы сейчас будем знакомиться с первачками, эдакие приветственные посиделки, пока Мелисса спать не поразгоняла. А так как ты тоже новенькая, то ждем.       Рейна молчит пару секунд, понимая, что и смысла знакомиться с учениками нет. Она не собирается вливаться в студенческую жизнь, дружить и хоть с кем-то поддерживать общение.       — Не принимать участие можно? — тихо интересуется Вандербум, заправляя локон за ухо.       — Да, но…       — Тогда я, пожалуй, откажусь.       И не успевая застать глупый вопрос по типу «Почему?», ведьма-пыль скрывается, поднимаясь по витиеватой лестнице. Вздыхает, заходя в полумрак пустой комнаты.       — Думаешь о том же, что и я? — шепчет брату Джордж, затворнически улыбаясь.       — Ага, — подхватывает Фред, всё это время параллельно с братом наблюдавший за происходящим.       Прежде, чем вновь возвратиться к своим делам, близнецы обмениваются многозначительными взглядами. Кажется, пыль с полочки стряхнут и точно не дадут ей заскучать.