Мальчик, который просто хотел жить

Мудрый человек сказал, просто протяни руку И коснись волшебства Найди дверь в землю обетованную Просто поверь в себя Услышь этот голос из глубины души Это зов твоего сердца Закрой глаза, и ты найдешь Выход из темноты

(Send Me An Angel - Scorpions)

*** Миссис Коул произвела на Гарольда неоднозначное впечатление. Он видел её лишь однажды, когда пробирался в комнату Тома под мантией-невидимкой. В тот раз она отчитывала ребёнка за разбитую тарелку и, схватив его за ухо, вела в свой кабинет. Гарри не придал этому особого значения. Однако он также знал её «будущую версию» из воспоминаний Альбуса. В них она, морщась, рассказывала директору школы некоторые подробности из жизни Реддла. К сожалению, на этом его информация заканчивалась. А сейчас перед ним стояла невысокая женщина среднего возраста, одетая в юбку в пол и закрытую рубашку с множеством пуговиц и высоким горлом. Она внушала неприятный трепет своим холодным изучающим взглядом. В её присутствии Гарольд испытывал нечто похожее на страх и напряжение, которые он чувствовал по отношению к Петунье, когда был младше. Его нервировало её присутствие, и он хотел как можно быстрее избавиться от её пытливого взгляда. — Молодой человек, что вы здесь делаете? — прошипела подошедшая директриса приюта сквозь поджатые в тонкую линию губы. Дама с явным неудовольствием окинула взглядом молодого человека, стоявшего на пороге приюта. Его вымученная улыбка не произвела на неё никакого впечатления. Однако, обратив внимание на его недешёвый наряд, женщина слегка приподняла бровь в интересе. — Я хочу поговорить с директором приюта. Я пришёл, чтобы взять под опеку одного из детей. — Вот как? — сказала она. — Тогда прошу следовать за мной. Можете звать меня миссис Коул, я и есть директриса приюта Вула, — представилась Коул довольно холодно, сохраняя нейтральное выражение лица. — Очень приятно, меня зовут Гарольд Эванс, — ответил он. Директриса быстро провела его до своего кабинета на первом этаже здания, всё ещё пристально его осматривая. — Сколько вам лет? — спросила она. — Двадцать, это имеет значение? — Да. Как и место работы, семейное положение, жильё и прочие нюансы. Или вы думаете, что детей отдают каждому встречному? Не дав Гарольду вставить хоть слово, она продолжила говорить. — Могу я узнать, почему такой молодой человек, как вы, хочет взять под опеку ребёнка? Я не заметила кольца на вашем пальце, вы ведь не женаты, верно? — спросила она, прищурив глаза. — Вы подыскиваете девочку или мальчика? Или уже знаете и пришли за кем-то определённым? — Да, я не женат, — ответил Гарри, слегка смутившись от её пристального взгляда. Ему уже не нравился ход разговора. — И я пришёл, как вы верно предположили, за конкретным ребёнком. — Я пришёл за Томом Реддлом, — сказал Гарри и сразу же заметил, как плечи Коул дрогнули, а мутно-голубые глаза слегка расширились. — Я его родственник, кузен, если быть точнее. Раньше мы хорошо общались с его матерью, пока я не уехал на учёбу во Францию. Я не общался с семьёй довольно долго и, к сожалению, поздно узнал о кончине его матери и о рождении Тома. Будь моя воля, я бы забрал его раньше. — видя её растерянность парень добавил — Прискорбно это говорить, но из нашей семьи остались только я и он. Миссис Коул поначалу старалась сохранять самообладание, но спустя мгновение её взгляд помрачнел, и даже натянутая улыбка исчезла, словно она обдумывала какую-то сложную задачу. — Мистер Эванс, этот мальчик, Реддл... Он необычный ребёнок, — произнесла она с отвращением. — Он ненормальный. Дети его избегают и рассказывают много странных и необъяснимых вещей. Я бы сказала, что в нём есть что-то дьявольское. Я и сама несколько раз видела, как предметы рядом с этим мальчиком поднимались в воздух. Вам не стоит брать его. Вы молоды, у вас ещё будет время создать семью, а этот... урод, у него нет будущего. Гарри, слушая это, нахмурился. Какого черта. Его магия, как и эмоции, начала бурлить, закипать. Не было никакого желания продолжать слушать оскорбления в сторону ребёнка. Глубоко вздохнув, он решил промолчать и проигнорировать непрошенный совет директрисы. — Я принёс все документы, так что начнём оформление? — спросил он, стараясь сохранить ровный голос, утаив гнев. — Вы не поняли, он юродивый мал... — Послушайте, миссис Коул, что вам нужно? Деньги? Или, может быть, новая мебель для приюта? Или одежда? Я оплачу всё, что потребуется, но вы не будете лезть не в своё дело. Я забираю ребёнка и точка. — Гарольд глубоко вдохнул, пытаясь успокоить магию, которая, словно зверь, была готова вырваться наружу и задушить обидчика. По телу пробежала дрожь, и Гарри сжал кулак. — Вы молодой человек, легко заведёте семью... — начала было она вновь свою праведную речь, видимо, пытаясь отговорить его от «груза» в каких-то благих, по её мнению, мотивах, но была прервана на полуслове. Слово за словом, капля за каплей, гнев начинал перекрывать остатки терпения и вежливости. — ЗАМОЛЧИ УЖЕ. Гарри не смог сдержаться, гневно ударив по столу ладонью и встав с кресла. Женщина уставилась на него в шоке, её глаза расширились от удивления. — Насколько же вы очерствели, раз говорите так о маленьком ребёнке? Вам не стыдно? Если вы ещё хоть слово скажете против опеки над Томом или попробуете оскорбить его, то обещаю, последствия вам не понравятся. О.Ф.О.Р.М.Л.Я.Й. Бумаги упали на стол перед женщиной с глухим звуком. Гарри не собирался больше притворяться и играть в вежливость. Фальшивые и полные неприязни слова только увеличат время его пребывания здесь, это бессмысленно. Мерзко. Грязно. Противно. Хотелось просто пойти за Томом, схватить его и забрать. Такой вариант тоже был возможен. — НЕВЕЖА! — закричала женщина, встав со своего кресла — ХАМ! Как же ему надоело слушать всё это. Какого чёрта эта женщина думает, что может решать, что для него «лучше»? Ну уж нет, хватит в его жизни таких блюстителей блага и света. Хватит..хватит. Гарри уже не слышал её слова и крики, они превратились в белый шум. — Невоспитанный мальчишка! Думаешь, после откровенного хамства и угроз тебе кто-то оформит опекунство? Убирайся из моего кабинета! — лицо Коул пылало от гнева, а глаза зло сверлили Гарольда — ПОШЁЛ ВОН! Последняя ниточка надежды порвалась. Всё происходило словно в тумане: быстро и бездумно. Правой рукой он достал бузинную палочку и взмахнул ею, почти не осознавая, что делает. Его тело, казалось, действовало само по себе, как и мысли, которые роились в голове. — Imperio, — тихо произнёс он. — А теперь вы, миссис Коул, молча оформите все документы и передадите их мне. Всё ясно? Кивните, если поняли. Женщина, которая до этого застыла в ярости и ужасе перед своим столом, медленно кивнула. Затем она расслабилась, и в её глазах появилась пелена дурмана. Директриса бесшумно вернулась в своё кресло, доставая необходимые печати для оформления. — Ну, тогда за работу, — сказал он. Гарольд опустился обратно в кресло и закрыл лицо руками, всё ещё держа палочку между пальцами. Его тело напряглось, и он прерывисто вздохнул от дрожи в руках. Что он творит? Использовал Империо на магле! Он ведь не хотел этого.. Он не такой. Это был просто порыв, минутное помешательство. Блять. Да, он был взбешён её отношением к Тому, ведь он сам знал, каково это — быть «уродом». Да, она напомнила ему Дурслей. Да, он разозлился. Да, она его взбесила. Но это не повод срываться. Раньше он не замечал за собой таких агрессивных реакций, необдуманных порывов. И уж тем более он не использовал непростительные...не использовал ведь.. Ложь. Ложь. Ложь. Гарри лжёт самому себе. Он использовал. Он уже не первый раз использовал непростительные. Впервые он прибегнул к использованию заклинания Империо под руководством наставника, который был известен как Грюм, но на самом деле являлся Барти Краучем-младшим. Гарри практиковался на насекомых и мелких грызунах, оставаясь на дополнительные занятия. «Мальчишка, тебе нужно знать это для участия в Кубке, — говорил лже-Грюм. — Ты слабак, так выучи хотя бы это!» Эти тренировки вызывали у Гарри чувство стыда и лицемерия. Воспоминания об этих занятиях и эмоции, связанные с ними, Гарри тщательно скрывал в глубине своего сознания, пряча от окружающих. «Как забавно! Ты хорошо сопротивляешься, малец, — с волчьей ухмылкой говорил лже-Грюм. — А теперь заставь паука танцевать! Давай же, не трусь! Пробуй!» Однажды, во время проникновения в банк Гринготтс, Гарри пришлось вступить в схватку с охранниками, гоблинами и пожирателем смерти Трэверсом. Это было необходимо. Гарри убеждал себя, что его действия были вынужденными. В следующий раз Гарри применил уже заклинание Круцио, к пожирателю смерти, кажется, его звали Амикус Кэрроу. Он заслужил это, ведь он напал на профессора МакГонагалл и Беллатриссу Лестрейндж. Заслуживал. Гарри не хотел применять непростительные заклинания. Или хотел, иногда.. Просто запрещал себе даже думать об этом. Гарри давно лжёт самому себе. Под тихое тиканье часов он не сразу заметил, как скрипнула дверь кабинета, и в проёме появился его маленький Том с взволнованным взглядом и небольшой сумкой в руках. — Гарри? — тихо позвал его мальчик. Гарольд помотал головой, возвращаясь в реальность и вновь вздрагивая. Сейчас у него были другие заботы, помимо самоанализа своих действий. Он использовал эти заклинания вынужденно. Сейчас это тоже было вынужденно. Гарри повернул голову и мягко улыбнулся ребёнку, раскинув руки в стороны, словно приглашая его в свои объятия. Реддл покосился на миссис Коул, которая монотонно вписывала данные в нужные бланки и бумаги, даже не поднимая взгляд на вошедшего. Мальчик быстро подбежал к креслу, на котором сидел старший маг, поставил рядом сумку и нырнул в тёплые объятия. Гарри прижал его ближе и потрепал по волосам. — Что ты с ней сделал? — спросил Том, глядя на Коул. — Я всего лишь передал необходимые бумаги для оформления документов и сказал, что хочу забрать тебя с собой, — ответил Гарольд, уткнувшись подбородком в макушку ребёнка. Реддл фыркнул, сделал шаг назад и, заглянув в зелёные глаза мага, явно не веря ему. — Ты лжёшь. — Это правда. Просто она сказала кое-что плохое и начала противиться, поэтому я использовал немного магии — заклинание подчинения. Том задумчиво кивнул, забираясь в кресло к Гарри и усаживаясь на подлокотник. Гарольд осторожно придерживал его, опасаясь, что неугомонный ребёнок может упасть. Последние несколько дней он был взволнован и буквально извёлся, собрав все свои вещи и задав тысячу вопросов о новом доме и «когда ты меня заберёшь». Гарри невольно улыбнулся вспоминая об этом. — Научишь меня? Я тоже хочу уметь это делать! — воскликнул Том. Гарольд промолчал. Он не питал иллюзий, что Том станет светлым и добрым, но и целенаправленно учить его непростительным заклинаниям не собирался. По крайней мере, не сейчас. — Возможно, в будущем, — сказал он. — Пообещай! — потребовал ребёнок. — Том... — вздохнув, произнёс Гарольд, мысленно упрекая себя за то, что не пресекает это стремление на корню. Хотя разве ему ли судить? Рано или поздно, но Том всё равно когда-нибудь узнает о непростительных. — Это опасная магия. Тёмная и запрещённая. — Запрещённая? Тёмная? — нахмурившись, спросил ребёнок. — Почему? Ты ведь использовал её только что? Это плохо? — Да, её нельзя использовать просто так. Обычно за использование непростительных заклинаний волшебника сажают в Азкабан. — тихо объяснял Гарри, опустив взгляд в пол. — Том, у нас будет ещё много времени, чтобы я помог тебе разобраться в магии и научил, так что давай перенесём эту тему на потом. Том пожевал губу, но кивнул, пока что довольный этим ответом. — Но... тебя ведь не посадят в Азкабан? — взволнованно пробормотал он, глядя на палочку в руке старшего мага. — Что это за палочка? Это другая... Я помню, она была другой. — Не посадят, — улыбнулся Гарри, заглянув в глаза ребёнка, закатав второй рукав рубашки и показывая Тому уже знакомую ему палочку из остролиста. — У меня две палочки. Иногда маги теряют или ломают первую... Всякое случается. А иногда покупают просто чтобы избежать последствий и надзора. Вот эта, — он поднял выше бузинную, — не зарегистрирована, поэтому, когда я использую непростительные заклинания, министерство не знает. — У меня тоже будет две! — воскликнул ребёнок. — То-о-ом... — с усталым вздохом произнес Гарри, закатывая глаза. — Гар-р-ри! — протянул Том, улыбаясь и копируя манеру старшего. Гарольд, конечно, осознавал, что Том будет жадно впитывать любую информацию о волшебном мире. Однако, даже понимая это, он был поражён тем с какой энергией и восторгом ребёнок воспринял этот новый мир. Ему оставалось лишь принять это и научиться жить с этим. Примерно через полчаса все необходимые документы были оформлены. Миссис Коул, молча сидя за своим столом, уставилась в стену, не произнося ни слова, как кукла. Гарольд аккуратно складывал бумаги в свою сумку с расширением пространства, а Том с нетерпением то вставал с кресла, то снова садился, болтая ногами и не сводя глаз с директрисы. — А она теперь всегда будет...э..ну, такой? — спросил он, когда Гарольд, взмахнув палочкой, уменьшил вещи ребёнка и тоже положил их в свою сумку. — Нет. Сейчас я заменю её воспоминания, и она забудет о магии. Помнишь, что я тебе говорил о магах и маглах? — Мы не должны раскрывать знания о нас, других магах и магии в целом. Колдовство перед маглами запрещено и наказывается законом, — словно под диктовку, произнёс Том, не отрывая взгляда от Гарольда. — Верно, умница. — Похвалил он и Том тут же заулыбался — Но в чрезвычайных случаях министерство отправляет запрос в Отдел Магических Происшествий и Катастроф. Этот отдел включает в себя группу аннулирования случайного волшебства, штаб-квартиру стирателей памяти и комитет по выработке объяснений для маглов, — рассказывал Гарольд, переводя взгляд на Тома, но чем больше он говорил, тем сильнее хмурился ребёнок, явно не понимая некоторых слов и их значений. Реддл коротко кивнул, надув щёки, словно злясь, что не понимает. Гарольд хихикнул от такой реакции. — Если очень коротко, если ты применишь магию при магле, нужно переписать его память или вызвать специальную службу. В зависимости от ситуации. Наконец, Гарольд повернулся к миссис Коул и направил на неё палочку. — Obliviate *** Когда они покинули приют, с неба сыпал снег, и снежинки кружились в воздухе. На улице было мало людей: вероятно, большинство взрослых были на работе, а дети — в школах. Том крепко держал Гарольда за руку и не отпускал её ни на мгновение, то и дело оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что кто-то отнимет у него это мгновение. — Хочешь немного прогуляться или сразу домой? — мягко спросил Гарри, глядя на ребёнка, одетого в старую куртку, явно не по размеру большую, и шапку с тысячью катушек. Он сразу отметил, что первым делом нужно посетить магазины одежды. — Домой, — тихо произнёс Том, словно пробуя это слово на вкус. — Домой, — повторил он уже увереннее, неотрывно глядя в изумрудные глаза своего опекуна. Не говоря ни слова, Гарри подхватил ребёнка на руки, от чего Том тут же взвизгнул и задёргался. — Пусти! Пусти! Я большой! Я могу сам идти! — возмущался ребёнок, а Гарри лишь усмехнулся. — Мне нужно это для перемещения, — объяснил он. После этого объяснения Том сразу успокоился, лишь немного поёрзал и осторожно обхватил шею старшего мага, пока тот сворачивал за ближайший дом в подворотню. — Сейчас мы аппарируем. Это… как резкое перемещение из одной точки в другую, и в первый раз может закружиться голова и появиться тошнота. Это нормально, — Гарри старался объяснить каждое своё действие, чтобы ненароком не испугать Тома. — Готов? Стоило Тому только кивнуть, как Гарри взмахнул палочкой и перенёс их. В следующее мгновение перед глазами Тома всё потемнело, его охватило чувство сдавленности со всех сторон. Он не мог сделать вдох — грудь будто сжимали железные обручи, глаза словно вдавливались внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались. Внезапно всё прекратилось и Том жадно глотнул тёплый воздух, открыв слезящиеся глаза. Они переместились в Певерелл-мэнор, кажется, в гостиную. Хотя Том даже не смотрел по сторонам, крепко сжимая шарф Гарри и утыкаясь в него, чтобы избежать неприятных ощущений. — Том? Как ты? — Гарольд взволнованно оглядел ребёнка, насколько это было возможно, так как мальчик всё ещё был у него на руках. — Голова кружится? — Он осторожно прикоснулся к его спине, но ответа не последовало. — Тошнит? Может быть, воды? Голова Тома кружилась, а живот скрутило в непрекращающихся спазмах. Хорошо, что он не стал обедать в приюте, иначе вся еда оказалась бы на Гарри. Даже представить такое было стыдно. И сейчас стыдно. Том не мог ответить. Мальчик сжался в маленький комок, хватаясь за живот и зажмуриваясь, молясь, чтобы это состояние скорее прошло. Ему очень не хотелось выглядеть слабым перед Гарри. Это было стыдно, неудобно. Ещё и взволнованный голос Гарри. — Чш-ш-ш, Томми, всё хорошо, сейчас пройдёт, — пытался подбодрить его старший. Том буквально окаменел под его руками. Гарри сел на ближайший диван и осторожно притянул мальчика к себе, ощущая дрожь в его теле. — Ш-ш-ш. Гарри не знал, как помочь ребёнку. Это ведь просто последствия первого перемещения. Вроде бы это нормально, но Гарри нервничал, видя, как плохо ребёнку, хотелось утешить его. Зацепившись за последнюю мысль, Гарри начал мягко поглаживать его спину, как это делала Гермиона во время его истерик или плохого настроения. Это всегда успокаивало его, и он надеялся, что это сработает и с Томом. — Всё хорошо, Томми, сейчас перестанет болеть, — говорил Гарри мягко, продолжая гладить его спину и тихо напевая мелодию известной детской песенки. — Скоро перестанет болеть..

Лавандово-синее, дилли-дилли, лавандово-зелёное, Когда я стану королём, дилли-дилли, ты будешь королевой Кто это сказал, дилли-дилли, кто это сказал? Это моё сердце, дилли-дилли, сказало мне это.

Позови своих людей, дилли-дилли, и пусть они пашут, Одним в руки вилы, дилли-дилли, а другим плуг, Одни пусть заготовят сено, дилли-дилли, а остальные зерно, А мы с тобой, дилли-дилли, будем греться вдвоём.

Хотя голос Гарольда и не обладал той красотой, которой можно было бы ожидать, и порой ему приходилось прочищать горло кряхтением, эта негромкая мелодия, сопровождаемая бережными объятиями и ласковыми поглаживаниями по спине, оказывала на ребёнка умиротворяющее и расслабляющее воздействие.

Лавандово-зелёный, дилли-дилли, лавандово-голубой, Если ты любишь меня, дилли-дилли, я буду любить тебя, Пусть птицы поют, дилли-дилли, и ягнята играют, Мы будем в безопасности, дилли-дилли, вдали от всех бед. Я люблю танцевать, дилли-дилли, я люблю петь, Когда я стану королевой, дилли-дилли, ты будешь моим королём, Кто мне это сказал, дилли-дилли, кто мне это сказал? Я сам себе это сказал, дилли-дилли, я сам себе это сказал.

Гарольд внимательно вслушивался в дыхание Тома и отметил, что оно стало почти ровным. Казалось, прошла целая вечность и одновременно мгновение, прежде чем Том наконец зашевелился в объятиях старшего мага и переместился с колен Гарри на свободное место на диване. Реддл всё ещё не поднимал на него глаза, и на его лице читались замешательство, неуверенность и явное смущение. — Прости, — тихо произнёс ребёнок. — Не стоит, Том, дети часто испытывают проблемы с вестибулярным аппаратом при перемещениях. — Я уже большой, — Том покачал головой и ссутулился, не поднимая глаз. — Конечно, ты большой, но это твоя первая аппарация, — мягко перебил его старший. — Это нормально, при первом перемещении такое случается. У тебя ещё что-нибудь болит? Ребёнок отрицательно покачал головой и наконец поднял глаза на опекуна. — Хочешь есть? — получив очередной кивок, Гарри обратился куда-то в сторону: — Тикки, приготовь нам еды. Что-нибудь лёгкое, вроде бульона. Том тут же обернулся в ту сторону, где, по его мнению, находился «Тикки», и увидел странное маленькое существо. Оно было лысым, с большими глазами и длинными ушами, ростом примерно с пятилетнего ребёнка. Том вжался в Гарри, настороженно глядя на странное существо в наволочке. — Конечно, Хозяин! Тикки приготовит! — пропищало нечто и исчезло. — Что это? Кто это? — оживился ребёнок, хлопая глазами и указывая на место, где недавно был эльф. — Домовой эльф, в мэноре их трое, я представлю их чуть позже, — Гарри усмехнулся и потрепал Тома по волосам, а тот снова насупился, видимо, всё ещё не до конца отойдя от перемещения. — Кстати, я должен извиниться, — начал говорить Гарольд, чтобы отвлечь ребёнка. — На самом деле, я немного обманул тебя, — сказал Гарри и заметил, как каштановые глаза Тома сверкнули недоверием и страхом. — Для аппарации достаточно держаться за руки. Я взял тебя на руки, потому что просто хотел пообниматься, — лучезарно улыбаясь, сообщил юноша ребёнку. Том уставился на него в неверии, на его лице эмоции сменялись одна за другой: сначала негодование, затем смущение, а потом просто растерянность. Он молчал около полуминуты, наверняка обрабатывая эту информацию, а затем коротко пробормотал: «Ты прощён».