Bulletproof Heart

Глава 4. Это сводит с ума.

      Чонгук поднял взгляд, когда услышал звук открывающейся двери его спальни, и мгновенно застонал.       — Нет, — нахмурился он, скидывая ноги с кровати, на которой лежал, и одаривая соседа по комнате взглядом, полным негодования. — Я уже говорил тебе, я не буду красить волосы в блонд.       — Ох, да ладно тебе, чувак! Это будет круто, ты будешь выделяться среди всех новичков. К тому же, я думаю, это сделает тебя моложе, — закатил губу Югём, положив коробку с краской на колени Чонгуку. Он даже не дрогнул, полностью игнорируя ещё один недовольный взгляд.       — Они знают, сколько мне лет, — сухо заметил Чонгук, скидывая коробку на пол. — Мне не нужно выглядеть, как мрачный подросток, чтобы выделяться. Разве я здесь не для того, чтобы петь и танцевать?       Югём сел рядом и тяжело вздохнул.       — То есть ты не перекрасишь волосы, даже если тебя попросят?       Чонгук сделал паузу, а потом сказал:       — Это другое дело.       — ХА! — воскликнул Югём, подпрыгивая на кровати.       Чонгук с улыбкой столкнул соседа на пол.       — Я позволю сделать это профессионалам, Юги, а не тебе. Если БигХит решит, что блонд сделает меня звездой, я, конечно, соглашусь. Но я не позволю своему неопытному, постоянно отвлекающемуся соседу, которого знаю всего две недели, трогать мои драгоценные волосы.       — Ладно, — вздохнул Югём, глядя на коробки. — Тогда я покрашусь сам. Поможешь мне?       — Ты идиот, — заявил Чонгук. Потом добавил: — Ладно, давай.       Так они принялись за дело, обернув старое полотенце вокруг плеч Югёма и натянув перчатки. Они включили старые песни девичьих групп, громко смеялись и пели в маленькой ванной своей квартиры. Чонгук не веселился так уже много лет.       Чонгук поступил в университет на бизнес-администрирование, что порадовало его отца, ведь это означало, что он продолжит его дело и однажды возглавит семейную строительную компанию. Его диплом всё ещё лежал в картонной папке под кроватью вместе с учебниками по экономике и контрольными с посредственными оценками. Оказалось, что у него нет склонности к бизнесу.       Его однокурсники были либо такими же средними, как он, либо настолько превосходили его, что не общались с ним. Преподаватели его забывали (однажды его профессор по бухучёту встретила его в кафе и была уверена, что он друг её сына; когда Чонгук попытался объяснить, что четыре месяца ходил в её класс, и даже сдал на B+, она ему не поверила).       Потом его родители погибли.       Это была автомобильная авария. Никто не был пьян или не превышал скорость — просто на дороге оказалось животное, из-за которого водитель свернул на вторую полосу. Родители Чонгука стали случайными жертвами. Он помнил, как к нему домой пришли полицейские, как приехала тётя, чтобы заботиться о нём и готовить ужины, как прошли похороны. Помнил, как рыдал, когда на его глазах впервые заплакала его бабушка. Помнил, как вернулся домой один, чтобы поговорить с адвокатом о завещании.       На бизнесе висели кредиты, но дом почти был выплачен. У них было две машины, но одна была старая и практически ничего не стоила. А ещё оставались студенческие займы. Эти долги причиняли боль сильнее всего, потому что Чонгук чувствовал, что подвёл своих родителей. Его диплом оказался бесполезным, если не считать нескольких неизвестно как полученных шрамов, оставшихся после студенческих вечеринок, и смутное понимание экономики Сеула. Ах да, ещё он приобрёл странную зависимость от татуировок, которую ему передал сосед по комнате. Его родители ненавидели это увлечение, но нехотя терпели, ведь он всё равно должен был работать в семейном бизнесе.       Его адвокат предложил продать дом, чтобы покрыть студенческие долги. Это дало бы Чонгуку возможность арендовать жильё на несколько месяцев, а если бы он сумел удержать бизнес на плаву, то и вовсе мог бы неплохо зажить после. Но Чонгук знал, что не справится. Поэтому, когда дядя предложил выкупить бизнес, он согласился. Его отец был бы рад, что дело осталось в семье, пусть даже и у брата его матери.       Он также продал дом, чтобы расплатиться с долгами. И обе машины. Потом он два месяца жил у своей тёти, ненавидя своё существование, пока не увидел объявление от БигХит.       В детстве Чонгук обожал петь. Он устраивал концерты для родителей, брал микрофон на караоке-вечеринках одноклассников, учил танцы и песни с радио, чтобы копировать их перед зеркалом, добиваясь совершенства. Его школьный учитель говорил, что у него абсолютный слух, что всегда становилось его «одним интересным фактом о себе» для знакомств. К тому же ему неплохо удавались танцы — в старших классах он ходил на уроки хип-хопа с кузеном. Он сорвал объявление со стены и сунул в карман, и оно жгло его до тех пор, пока он не набрался смелости позвонить по номеру.       Прослушивание прошло идеально. Им понравился его голос, его танцы нуждались в доработке, но они упомянули о «сыром таланте» и… им понравились его татуировки. Этот контраст, объяснили они, — ангельский голос, милое лицо, а на руке узоры, которые в Корее ассоциируются с гангстерами и хулиганами. Ему предложили место, и он сразу согласился.       Через месяц он переехал в Сеул, где ему выделили соседа по комнате. Компания также предоставила квартиру, и у них с Югёмом было ровно две недели отдыха до начала «лагеря подготовки айдолов». Завтра они должны были встретиться с врачами, сделать прививку от DFT, пройти взвешивание и множество других проверок, а потом… начать тренироваться, наверное? Это был их последний день перед стартом, и они нервничали.       И, как оказалось, Югём успокаивал свои нервы радикальными решениями о новых причёсках.       Он только вышел из душа после первого этапа осветления, когда сработала сигнализация.       Югём закричал, сильно толкнув локтем Чонгука и пролив осветлитель на его рубашку.— Чёрт, Юг, успокойся! — крикнул он раздражённо через шум сирены. — Чёрт возьми, это была хорошая рубашка. Не переживай, наверное, это ложная тревога.       Он снял перчатки и строго посмотрел на соседа.       — Оставайся здесь, я проверю коридор. — Конечно, Югём последовал за ним.       Коридор был полон людей, которые нервно выглядывали из своих дверей.       — Думаете, ложная тревога? — спросил кто-то, но другой человек покачал головой.       — Нет, на улице люди, я вижу их из окна. Нам надо спуститься вниз, я не хочу застрять на пятом этаже, если тут пожар!       Чонгук посмотрел на Югёма, который пожал плечами.       — Мы сможем вернуться, если это ложная тревога. Слава богу, я уже смыл осветлитель, — сказал он, махнув рукой в сторону лестницы. Чонгук почувствовал себя овцой, которая движется вслед за стадом, когда они медленно спускались вместе с толпой, но на первом этаже всё было так странно, что любые мысли пропали из его головы.       — Что с ними? — спросил кто-то, глядя в окно вестибюля. Люди на улице двигались странно, будто потеряли контроль над собственным телом. Кто-то закричал, но Чонгук не разобрал слов. Они двигались все в одном направлении, возможно, к мэрии, но медленно, будто через густой туман.       Дверь вестибюля открылась, и Чонгук почувствовал прохладный ветерок, но запах был странным, почти как на свалке по дороге из Пусана в Сеул. Несколько человек вышли наружу, начали задавать вопросы прохожим, и тут же исчезли в толпе.       — Нам стоит вернуться наверх? — нервно спросил Югём, и Чонгук кивнул. Но тут — ТРЕСК.       Окно вестибюля разбилось, разлетевшись осколками. Чонгук пригнулся, чувствуя мокрые волосы Югёма у своей руки, когда они прятались. Люди кричали, а вокруг звучали странные хрипы.       — Что за чёрт! — закричал кто-то, и затем раздался ужасный хруст где-то рядом с Чонгуком.       — Пошли отсюда к чертям! — крикнул Чонгук соседу, и они пробрались сквозь толпу к коридору, пытаясь найти задний выход.       Паркинг был соединён с вестибюлем через заднюю дверь. У них не было машины, но они знали это место, потому что там находились баки для переработки мусора. Несколько незнакомых им людей тоже побежали за ними, пока Чонгук, задыхаясь, пытался осознать хаос вокруг.       — Туда, — резко сказал он, указывая на переулок с мусорными баками. Югём кивнул и пошёл следом. Бледный, с мокрыми, неудачно обесцвеченными волосами он напоминал напуганного мышонка. Они прошли мимо других людей и оказались в тишине, здания окутали их своей тенью и иллюзией спокойствия.       — Куда нам теперь? — тихо спросил Югём. Чонгук посмотрел на него пустым взглядом, потом пожал плечами.       — В БигХит?       Чонгук глубоко вздохнул и уставился на лица вокруг себя. Ему казалось, что он говорил часами, хотя на самом деле он едва успел пересказать свой первый день в апокалипсисе. Возвращаться к кошмару вслух было тяжело, и он видел, что остальные чувствовали то же самое.       — Мы с соседом по комнате пытались добраться до БигХит, — продолжил Чонгук, сосредоточив взгляд на больших пальцах Намджуна (которые лежали на его не менее крупных бедрах, но это было уже не важно). — У нас не получилось, улицы были в хаосе, и мы быстро поняли, что лучшее, что мы можем сделать, — это спрятаться. Мы нашли строящийся магазин и проникли туда, используя старый гипсокартон, чтобы соорудить себе какой-то барьер, и пробыли там два дня, пока сирены не прекратились. Он замолчал, желая рассказать всё до конца, но чувствовал, что язык становится слишком тяжёлым. Чонгук вспомнил, как держал Югёма за руку, дрожа в своей тонкой куртке, и больше всего на свете жалея, что не остался в Пусане. Он мог бы вести обычную скучную жизнь, продолжая семейное дело, и, возможно, даже дожить до глубокой старости.       — На улицах было жутко, кучи трупов, разбитых машин и битого стекла. Мы нашли машину с полным баком и попытались доехать до Пусана. Я подумал, что смогу остаться у тёти на какое-то время. Мы доехали только до половины пути, пока у нас не кончился бензин, так что нам пришлось ночевать в мотеле. В машине была куча денег, видимо, кто-то пытался сбежать, когда… да. Это было ещё достаточно рано, когда в маленьких городах всё ещё оставались неинфицированные люди.       Чонгук посмотрел на них с грустным выражением.       — Мы даже не знали, что это была вакцина, пока нас не выгнали из мотеля, заявив, что все в Сеуле заражены вакциной, которая превращает их в безумцев. Мы пытались убедить их, что ещё не сделали прививку, но нам не поверили. Тогда бензин уже стоил около 90 долларов за галлон, и у нас едва хватало денег, чтобы уехать. Поэтому мы шли пешком, пока не нашли заброшенный дом, и пробыли там три месяца.       Это было большое красивое загородное поместье, вероятно, вторым домом какой-то богатой семьи. Там было много алкоголя, но совсем не было еды. Первая неделя ощущалась странным отпуском — они ели чипсы и лапшу быстрого приготовления, купленные на заправке, и запивали дорогим виски, когда становилось слишком тихо и в голове появлялись плохие мысли. Первые недели они наблюдали, как люди на полной скорости проезжают мимо, а потом пусто. Ни души.       Прошла ещё неделя, в течении которой они каждый день ходили в соседние поселения, набивая рюкзаки едой. Скука съедала заживо, но страх смерти крепко привязал их к надёжному дому.       — Мы впервые столкнулись с зомби только через два месяца, — слабо улыбнулся Чонгук. — Мы были в магазине, и я листал журналы, а потом услышал, как Югём закричал. Я побежал и увидел… человека, который шёл к нему, но двигался так, будто не мог управлять ногами, знаете? Как будто волочился… в общем, я закричал, и он повернулся ко мне. У него была половина лица содрана, а из носа текла коричневая слизь. Я просто сорвался и схватил стенд, знаете, такие, где висят пакеты с орехами? Я схватил его и ударил зомби, и его голова отлетела.       — Круто, — прошептал Чимин, чуть улыбаясь. Чонгук усмехнулся ему в ответ.       — Да, это было как в видеоигре, пока я не осознал, что сделал, и меня не вырвало прямо на пол. Мы вернулись в дом и закрылись там, не выходили две недели. А когда, наконец, вышли, были вооружены и готовы. Но к концу третьего месяца еды почти не осталось в шаговой доступности, и мы поняли, что нужно идти.       Чонгук посмотрел на остальных, делая паузу.       — Что было потом? — тихо спросил Юнги, нежно положив руку на его ладонь. Чонгук удивлённо опустил взгляд, когда старший слегка разжал его пальцы.       — Ты причиняешь себе боль, — прошептал Юнги, и Чонгук понял, что ковырял кожу вокруг ногтей.       Он вздохнул и продолжил рассказывать:       — Мы встретили другую группу. Группа парней, вроде вас. Они обосновались чуть южнее Пусана, мы наткнулись на них в винном магазине. Они слышали слухи, что выжившие собираются в Сеульском университете, пытаясь найти лекарство. Они хотели помочь.       Чонгук спорил с Югёмом по этому поводу — они были стажерами в развлекательной компании, чем они вообще могли помочь? Но Югём просто потерял голову от этих ребят, очарованный их харизмой и стремлением всё исправить. И он хотел вернуться в Сеул, так что это было идеальное совпадение. Чонгук последовал за ним неохотно.       — У них было две машины, так что мы поехали в одной из них, сливая бензин из брошенных автомобилей на дороге. Мы почти добрались, когда во второй машине пробило колесо, и нам пришлось остановиться.       Чонгук помнил, как жарко было на улице в тот день. Он также помнил, как брёл с Марком вдоль дороги в поисках запасного колеса — кто-то из группы видел несколько машин примерно в миле оттуда. А потом он вспомнил запах, который почувствовал, прежде чем увидел их — двадцать или около того зомби, которые пожирали тела за машинами.       Они побежали, но Чонгук споткнулся. Он петлял между машинами, стараясь избежать хватки, и упал в канаву. Он помнил, как пытался выкарабкаться из канавы, но сухая земля рассыпалась под его руками, не оставляя ему и шанса. Помнил, как продолжил бежать в их сторону, но по другую сторону канала, который, казалось, становился всё глубже, разделяя его с Югёмом всё сильнее, пока он не осознал, что всё это зашло слишком далеко.       — Я думаю, я просто стоял там несколько минут», — продолжил Чонгук монотонным голосом. — Пока не понял, что зомби пытаются вылезти из канавы, чтобы добраться до меня. Они едва могли идти, так что не знаю, о чем они думали — или, думаю, у них просто нет мозгов, чтобы думать. Они не могли выбраться, но это также означало, что я не мог спуститься обратно, чтобы попасть на другую сторону. Так что я пошел в сторону оттуда, где были Югём и остальные. И попытался сам добраться до Сеула».       Он глубоко вздохнул, а потом закончил рассказ.       — Я не осознавал, насколько близок, пока не увидел указательные знаки башни Кури. А потом, спустя пару дней, здание, где я решил переночевать, рухнуло. Я нашел ваш магазинчик, и вот оказался здесь.       Чонгук замолчал, наконец сделав паузу, чтобы перевести дыхание. Ребята сидели тихо, не двигаясь, пока Джин не сдался.       — Ох, милый, теперь ты в безопасности, — мягко сказал он, чуть придвинувшись, чтобы сесть позади Чонгука и обнять его, притянув к своей груди. Чонгук замер на мгновение, и Джин почти отпустил его, но затем младший обмяк, погружаясь в тепло и немного расслабляясь. Его другая рука потянулась, ощупывая пространство вокруг, и нашла крепкую, большую руку Намджуна. И в тот момент Чонгук выпустил все слезы, которые сдерживал уже неделю.       Поделившись всем, что так тревожило его душу, Чонгук стал чувствовать себя гораздо лучше. После рассказа Чонгук чувствовал себя лучше. Он почувствовал себя еще лучше, когда Джин объявил, что всем им нужна ещё одна порция рамёна. Намджун продолжал незаметно перекладывать свои порции лапши в миску Чонгука, хотя тот не понимал, почему старший продолжает смотреть на него в ожидании.       — Спасибо, хён, — мягко улыбнулся он, и Намджун широко улыбнулся в ответ. Боже, эти ямочки могли свести с ума кого угодно.       Нет, я не могу, он же с Сокджином-хёном, — мысленно одернул себя Чонгук, вспоминая их тайный страстный поцелуй. — Не вздумай заводить себя мечтами о том, что тебе всё равно не суждено.       Поцелуй клеймом отпечатался в его памяти, заставляя Чонгука просыпаться среди ночи в жарком поту после снов о том, что могло бы случиться между ними после поцелуя.       Он не был уверен, кому завидует больше, и это ещё больше всё усугубляло.       — Ладно, мы с Тэ пошли принимать душ! — радостно провозгласил Чимин, как только все доели. Голова Чонгука мгновенно поднялась.       — У вас есть душ? — спросил он с надеждой. Уже прошли месяцы с тех пор, как он в последний раз мылся. Но Чимин грустно покачал головой, и Чонгук снова опустил голову вниз.       — Не совсем, прости, я не подумал, что это будет так важно, Куки, — извинился он. — Но здесь есть душевые в раздевалке, это немного помогает чувствовать себя более… нормально? Правда, воды нет, поэтому мы используем канистры. Каждый из нас получает одну «ванну» в неделю, и в паре с кем-то делать это намного проще. Чонгуку показалось, или Тэхён только что подмигнул Чимину?       — Так что мы вернемся через некоторое время! — весело заявил Чимин, выскальзывая из комнаты, а Тэхён последовал за ним. Чонгук изо всех сил старался сдерживать своё воображение, отвлекаясь на строительство башни из осколков стекла, которые передавал ему Джин. Смешливый голос старшего хёна оказался отличным отвлечением.       Прошло уже тридцать минут, и глаза Чонгука начали закрываться. Юнги толкнул его локтем, усмехаясь, когда тот резко выпрямился.       — Эй, не засыпай пока, я подумал, ты тоже захочешь принять душ. Тэ и Чимини уже должны были закончить, так что почему бы тебе не пойти к ним? Они покажут тебе, что к чему. Душевые комнаты сразу за коридором, найдёшь. Только будь осторожен с ногой, не мочи бинты слишком сильно.       Чонгук сонно улыбнулся Юнги и кивнул, позволяя старшему помочь ему подняться. Он схватил свою трость и медленно вышел из спортзала, направляясь к раздевалкам. Открыв дверь тростью, Чонгук хромая вошел внутрь, оглядываясь в поисках кого-нибудь из своих хёнов. Он услышал движение из кабинки напротив, частично прикрытой стеной.       — Эй, кто-нибудь из вас сможет помочь мне помыть голову? — позвал Чонгук, прихрамывая в сторону звука и заглядывая в кабину. — Я сам, наверное, не справлюсь…       Он замолчал, увидев открывшуюся перед ним картину.       Чимин был прижат к стене душевой, его мокрые тёмные волосы прилипли ко лбу, а дыхание было тяжелым и прерывистым. Его глаза чуть приоткрылись. Тэхён был прижат к нему, его голова покоилась на плече Чимина, дыхание тяжёлое, взгляд лениво переместился на Чонгука.       Они оба были полностью обнажены.       Рука Тэхёна обхватывала их обоих. Их напряжённые, покрасневшие члены блестели между его пальцами. Чонгук отшатнулся.       — Куки, что… О, боже, только не упади, тут скользко! — Чимин потянулся, чтобы поймать его, но Чонгук мог только смотреть на его припухшие искусанные губы, бледно-розовые соски и член, который теперь словно нарочно насмешливо указывал прямо на него. Чонгук подавился и сделал ещё шаг назад, закрывая глаза руками.       — ИЗВИНИТЕ! — закричал он, поспешно отступая от душевой. — Не знал, что помешаю, Юнги сказал, что вы уже… закончили. Продолжайте? — Чонгук сказал это скорее как вопрос, но уже выбежал за дверь, прежде чем кто-либо успел ответить. Чимин и Тэхён в ужасе переглянулись.       — О, боже, я даже не услышал, как он вошёл», — простонал Чимин, закрывая лицо руками. — Наверное, он в шоке, чёрт возьми, я не хотел, чтобы он узнал таким образом! — Он судорожно оглядывал душевые в поисках своей одежды. — Нам нужно найти его, всё объяснить…       — Эй, дыши, всё нормально, — успокаивающе пробормотал Тэхён, оттягивая Чимина от скользкого пола, чтобы вся ситуация не стала ещё хуже. — Он увидел, как двое из нас мастурбируют, это не конец света. — Он сделал паузу, затем усмехнулся своей фирменной квадратной улыбкой. — Ну… в каком-то смысле, конечно, конец света». Он вскрикнул, когда Чимин ударил его в грудь раздражённо.       — Я имею в виду, что не хотел его напугать! Хотел хотя бы поцеловать его до того, как показывать свой член, придурок.       — О, детка, но у тебя классный член, — пробормотал Тэхён, снова прижимая Чимина к стене душевой и проводя пальцем от головки до основания, заставляя хёна тихо зашипеть. — Ты не хотел бы, чтобы он остался, хён?       Чимин судорожно вздохнул, несмотря на желание найти и успокоить Чонгука, притянул Тэхёна ближе.       — Хм? — промычал он, закатывая глаза от удовольствия, пока младший снова сжал их обоих своей большой ладонью.       — Я уверен, он выглядит так хорошо без одежды, хён, — прошептал Тэхён на ухо Чимина. — Представь его мокрым, блестящим от пота, с каплями воды, стекающими по татуировкам. Его пальцы обхватывают тебя, входят в тебя, а эти сильные руки поднимают, чтобы…       Чимин застонал, сильнее вжимаясь в руку Тэхёна при нарисованном образе. Он мог представить, как застенчивая улыбка Чонгука становится темнее, когда он прижимает Чимина к стене душевой, а его нежный голос наполняется страстью. Чимин хотел этого для них, хотел, чтобы Чонгук стал частью их семьи во всех смыслах.       Тэхён простонал, двигаясь быстрее и сильнее сжимая их, пока не достиг пика. Он кончил первым, его сперма оказалась на их животах и пальцах, сделав всё такую же крепкую хватку более скользкой и горячей. Чимин последовал за ним вскоре после, опираясь на стену душа, когда дыхание начало выравниваться.       — Чёрт, Тэхён, у тебя богатое воображение, — прохрипел он, глядя на младшего, который усмехнулся и потянул руку к своему рту, облизав пальцы языком. Чимин пристально следил за движением, затем потряс головой, чтобы очистить мысли.       — Что мы теперь будем делать? — тихо спросил он. Тэхён на мгновение замолчал, а потом пожал плечами.       — Посмотрим на его реакцию, думаю.