Жизнь (с) Мадлен

После завтрака Густав тоже уезжает в город — купить семена цветов (Мадлен и Кристина заказали ему розы, пионы и тюльпаны), и договориться со священником о свадьбе. Разумеется, Густав сразу сказал Эрику, что почти целый день никого не будет дома, и мальчик сможет снова выйти из чердака. Эрик, оставшись в пустом доме, быстро выбрался из чердака и побежал в сад — лежать под тёплыми солнечными лучами на мягкой траве оказалось так восхитительно, что ему не хотелось терять ни секунды. Расслабившись, Эрик ненадолго прикрыл глаза, но не сумел удержаться, и задремал. Открыв глаза, он побледнел, чувствуя, как ветер едва ласкает его волосы, и увидев над собой не привычный деревянный потолок опостылевшего чердака, а синее небо; тут же вспомнив, что случилось. Он опрометью кинулся в дом, молясь, чтобы мама и Кристина ещё не вернулись. На напольных часах в гостиной — три часа дня, и пока что дом по-прежнему пуст. Но рисковать больше, чем было, не хочется, потому Эрик побрёл наверх, на ненавистный чердак.

***

Во время обеда и ужина Густав снова рассказывал Эрику о путешествиях, а мальчик внимательно его слушал. Эти рассказы для него стали чем-то, вроде сказок на ночь. После которых также последовал поцелуй в лоб и пожелание добрых снов. Мальчик не удивился также сильно, как в первый раз, но всё равно с подозрением смотрел на него. — Вы считаете себя моим отцом? — вдруг спросил он. — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Густав. Ему не хочется, чтобы Эрик решил, будто он старается быть заменой его биологическому отцу. Может, он не нравится мальчонке? Может, его забота кажется Эрику навязчивой? — Я… если, скажем, нас увидят, гуляющих вместе в парке, и у вас спросят, кто вы мне, то вы ответите, что вы — мой отец? — объяснил Эрик, ожидая ответа. «Вы не будете стыдиться меня?» — вот что услышал в его жалобном голосе Густав. — Да, скажу. И нет, я не стыжусь тебя. Разве я дал тебе повод так думать, Эрик? — Нет, месье, но… — Я никогда не хотел сына, это так. Кристины мне было достаточно. Но, как бы то ни было, я люблю детей. Бывает, что не всегда будущие родители хотят или готовы к ребёнку, но случается, что взглянув на новорожденного, любят после всем сердцем. Это сложно объяснить, но да, я считаю тебя своим сыном. Разве что, немного расстроен тем, что ты уже почти подросток. — Почему? Эрик думал, что он хоть что-то скажет про внешность, скажет, что Эрик похож на демона, но этого он не ожидал. Как и ответ Густава. — Будь ты младше, наверно, ты бы принял меня… — Я уже принимаю вас, месье! — возразил Эрик. — Вы единственный добры ко мне. — Но не как отца, верно? — печально спросил Густав. — Нет. Я не знал своего настоящего папу, и понятия не имею, как должен вести себя с вами. — Что ж, просто знай, я буду рад, если ты примешь меня, как отца.

***

За завтраком Густав сказал, что священник согласился, и уже в конце этой недели состоится их женитьба. Кристина была очень счастлива, услышав это, и была счастлива ещё больше, узнав, что сможет им помочь, если будет петь в церкви несколько месяцев, сэкономив деньги. — Да, я с удовольствием! Буду петь хоть целый день! Если это значит, что мама с папой смогут пожениться! — возликовала малышка. Густав взглянул на Мадлен, в его взгляде читалось «я же говорил!». Сама же Мадлен, допив кофе, улыбнулась Кристине. — Я тоже хотела бы услышать, как ты поёшь. — Что мне спеть? — Что угодно, на твоё усмотрение, милая. Кристина кивнула и вышла из-за стола, встав рядом, чтобы взрослые видели её. Эрик, сидя на чердаке, чуть не подавился круассаном, который Густав испёк сам, и что был ещё горячим в его руке. Внезапно мальчик услышал, как кто-то исполняет весёлую песенку на незнакомом языке, звуча при этом, как ржавая петля, и как ангел, одновременно. Почти сразу он понял, что это Кристина. Понял, и, отставив завтрак, словно околдованный, неслышно покинул чердак, чтобы лучше слышать. Стоя наверху лестницы, он видел только светловласую макушку девочки, желая увидеть больше. Он был очарован её голосом, и ему пришлось с силой вцепиться в перила пальцами, чтобы не спуститься вниз и навлечь на себя, тем самым, гнев матери. Мадлен слышала в её голосе всё то же самое, что и Эрик, и когда девочка окончила исполнять шведскую песенку, уже знала, как ей ответить. — Я давно не пела, — на пустом месте стала оправдываться Кристина. — Поэтому получилось не очень удачно, и… — Не нужно, милая, — возразила Мадлен. — Для твоего возраста это очень неплохо, мой сладкоголосый ангел. Но ты хочешь петь ещё лучше? — Да! — Тогда, что ты скажешь на то, чтобы я учила тебя вокалу? Пусть я давно не пою, но как учитель музыки — справлюсь. Тем более с такой смышлёной малышкой, как ты. Кристина не знает, можно ли быть ещё счастливее. — Ты будешь учить меня? Мама… — Если ты не хочешь… — Мадлен изобразила обиду и специально очень медленно растянула слова, очередной раз умиляясь Кристине, а Густав замаскировал смех под кашель, наблюдая за ними. — Нет-нет! Я рада, что мама будет учить меня! — Кристина испугалась, что мама могла передумать. — И когда начнём? — Можем и прямо сейчас, — ответила Мадлен. — Здесь есть музыкальная комната, где в центре стоит чёрное пианино, прямо у окна. Эта комната напротив твоей, но чуть дальше. Иди туда, а скоро приду. Мой маленький сладкоголосый ангел всех затмит своим пением! Кристина кивнула и радостно убежала. С Эриком она не встретилась — мальчик ушёл, как только песенка окончилась.

***

Прежде, чем забрать поднос, Густав снова рассказывал о путешествиях. Вот только Эрик не мог сосредоточиться на красивых пейзажах или описаниях улиц с достопримечательностями. — Я слышал, как пела Кристина, — вдруг сказал он. — Словно ангелы сошли с небес. Это было так прекрасно. — Да, Эрик, раз уж ты сам об этом заговорил, послушай. Мы с твоей мамой поженимся в конце этой недели. Свадьба будет проходить на открытом воздухе, и там будем только мы вчетвером… Густав замолчал, чтобы Эрик сумел понять сказанное. «Вчетвером… Может, Густав просто ошибся? Может, он собирался сказать «втроём»?» — подумал Эрик, но наткнувшись на ожидающий взгляд, пробормотал, совершенно ошарашенный. — Я тоже… присутствовать там… нет… — Всё верно. Мы, все вместе. Теперь мы — семья, и конечно, ты тоже будешь там. — А мама это знает? — осторожно спросил Эрик. Густав кивнул, отчего Эрик успокоился — если мама знает, значит, она не разгневается, увидев его там. Мужчина, тем временем, продолжил. — И, так же, было бы неплохо, если бы ты познакомился с Кристиной. Она уже много раз спрашивала меня и твою маму, почему ты не выходишь к нам, и хочет познакомиться с тобой. — Вы уверены, что это правильно? Может, будет лучше, если я останусь здесь? Я не хочу пугать её… — Не думаю, что она испугается, — ответил Густав, зная, что дочка тоже успела разглядеть худобу Эрика ещё в первую встречу. — Вот что, завтра мы с Мадлен поедем в город — купим всё к свадьбе. Вы с Кристиной после полудня останетесь дома одни на несколько часов. Попытайся хотя бы просто пообщаться с ней, — с этими словами Густав вышел из чердака, оставив Эрика в раздумьях.

***

Полдень следующего дня наступил слишком быстро, как показалось Эрику. Обычно, дни, что он провёл на чердаке, тянулись столь медленно, но не в этот раз. Мама и Густав уже уехали — он видел мельком карету из окна. «Мы с Кристиной одни. Мне можно выйти отсюда, и мама не поругает. Но… я не вхожу в идеальную картину семьи. Я только всё испорчу, если выйду к Кристине. Она захочет уехать отсюда, и мама обвинит меня…» Его взгляд упал на маску, что лежала на подоконнике. «С другой стороны, я могу просто не снимать перед ней маску, никогда. И, может, тогда всё получится?». Но даже после этих мыслей Эрик не смог заставить себя выйти к ней. А потом подумал, что она может сама, случайно зайти сюда и увидеть его без маски — это было достаточной мотивацией, чтобы всё же начать искать Кристину. Девочка обнаружилась в гостевой. Просторная прямоугольная комната в бело-бордовых тонах. Здесь светло, так как большое квадратное окно раскрыто настежь, а тяжёлая белая портьера закреплена в стороне. По другую сторону от окна стоит диван, обитый бархатом, напротив пока незажжённого камина — кресло и небольшой круглый столик. Люстра на потолке, картины на стенах, одна из них совсем рядом с книжным шкафом, с прозрачными дверьми; и две достаточно дорогие статуэтки пар на двух постаментах. Кристина сидела на подоконнике и читала книгу, которую взяла из книжного шкафа. На ней уже другое, более дорогое синее платьице, которое, очевидно, купила для неё Мадлен. Волосы её закреплены в толстую косу и украшены белой ленточкой. Её ноги, болтаются в воздухе вперёд-назад, пока она читает. Но вот она заметила Эрика и отложила книгу в сторону, спрыгнув с подоконника к нему. — Здравствуй, — улыбнулась она. — Папа говорил, что сегодня я смогу с тобой увидеться. — Здравствуй, — неуверенно ответил Эрик, волнуясь, когда её прекрасные голубые глаза смотрели на него с такой радостью. Это сбивает с толку. — Почему ты не выходишь к нам и носишь маску? — Вот почему! Эрик слишком сильно нервничал, и забыв про данное самому себе обещание, с раздражением и болью скинул с себя маску, а после мечтал отмотать секунды назад и не снимать маску. Но реагировать спокойно не было никакого смысла. Зачем? Ведь иначе она бы стала распинаться о том, как им было бы весело вместе, думая, что он обычный. Лучше уж сразу убежит от него прочь. Он зло уставился на Кристину, что ахнула, проследив за полётом маски, а после затаила дыхание, глядя на него.