Принц нации

Они отшатываются друг от друга, отводят взгляды и разнимают руки, когда из темноты, где сложены спортивные маты, доносится звонок мобильного телефона, а потом хриплое спросонья: — Сукин сын… Щас будем, полуночник, блять. С кряхтением приподнявшись на локтях, Фэн Синь — причина немого переполоха — стягивает капюшон. — Се Лянь, — зовет зевком. — У нас дела. Вот и все. Хуа Чэн заводит ладонь — слабую и пока хранящую чужое тепло — за спину, а Се Лянь, мастерски быстро избавляясь от потерянного вида, торопливо подходит к Фэн Синю. Они тихо переговариваются, в четыре руки складывают одеяло с кошачьими мордочками. Фэн Синь, обычно молчаливый на публике, неразборчиво ругается через слово, что кажется каким-то совсем поразительным. Хуа Чэн, например, ни за что не позволил бы себе материться в присутствии Се Ляня. — О, а это тот неуловимый парень? — легендарный телохранитель главной китайской знаменитости уже на ногах, взбодрившийся, под мышкой — одеяло. — Мне пришлось побегать, чтоб тебя найти. На это заявление Хуа Чэн в недоумении вскидывает брови, а Се Лянь неловко кашляет в кулак. — Фэн Синь, неужели мои просьбы тебя так обременяют? — Вы что, Ваше национальное Высочество! — Фэн Синь шутливо хватается за сердце и кивает в сторону озадаченно застывшего Хуа Чэна. — Это у меня к нему претензии, а не к вам. Се Лянь вздыхает и качает головой, обращаясь к Хуа Чэну: — Метро в такое время не работает, мы закажем тебе такси. У телохранителя в руках материализуется телефон. — Диктуй адрес, — звучит безапелляционно. Оторопев от двойного напора, Хуа Чэн натянуто отказывается от предложения. Не забыв, конечно, поблагодарить. — Уверен? Хуа Чэн кивает. Еще как уверен. Автобусы ходят, да и ноги ему не просто так даны. Не хватало за чужой счет на такси кататься. — Ладно, — Се Лянь не настаивает, хотя, очевидно, собирался. — До встречи… И не добавляет «Сань Лан», однако — думается — хотел. Они уходят вдвоем. Вернее, Фэн Синь уводит Се Ляня под локоть. Хуа Чэн остается в репетиционном зале один с заведенной за спину рукой. Чувство незавершенности сдавливает легкие. Он будто что-то не сделал или не сказал. Или Се Лянь что-то не сделал или не сказал. Ну, не сказал — определенно, но там ничего важного, просто… Просто что-то не так, и Хуа Чэн не может даже самому себе объяснить — что. Непонимание изводит. — Черт. Хуа Чэн снимает позабытый наушник. И Се Лянь про него не вспомнил. Расставание и впрямь выдалось странным и чересчур стремительным. SanLang321: Гэгэ, ты наушник оставил. Мне положить его на подоконник? Заберешь, как освободишься? Ответ приходит почти сразу. HRH_XL: Да, спасибо, Сань Лан. HRH_XL: Напиши, как доберешься до дома. Всего от пары сообщений почему-то делается легче. Вдруг начинает кружиться голова. Хуа Чэн садится на корточки. Одну руку он запускает в волосы, а другую — что дотрагивалась до нежной ладони — прикладывает к губам. Длинный был день. Страшно представить, каково сейчас Се Ляню… Фэн Синь прав. Тот «полуночник», кем бы он ни был, настоящий сукин сын, раз считает, что для остальных ночь — тоже подходящее время решать вопросы.

***

На улице нет ветра. Погода слишком спокойная и напоминает середину октября. Хуа Чэн идет до автобусной остановки, но проходит мимо и ускоряет шаг. Чем дальше от агентства, тем сильнее накатывает переизбыток впечатлений. Хочется нестись, сломя голову, и в конце концов приходится взять велосипед напрокат, чтобы хоть как-то унять ощущения. Обычно Хуа Чэн всегда на улице с музыкой, но в этот момент и не думает доставать наушники: услышать голос Се Ляня настолько близко и интенсивно чревато тем, что до дома он не доберется — свалится без сознания где-нибудь с моста или в кусты. Достаточно и того, что на каждом баннере встречают знакомые глаза. Около сорока минут Хуа Чэн, заведенный, крутит педали и удивляется сам себе: как ему удалось сохранить спокойствие в репетиционном зале? По крайней мере, со стороны — Хуа Чэн уверен — он выглядел вполне нормально: не мямлил и не выцарапывал из себя слова, как если бы те застревали в горле рыбной костью. По негласной договоренности он за двоих поддерживал иллюзию, что все хорошо, потому что с Се Лянем, кроме усталости, определенно случилось что-то еще… Об этом Хуа Чэн не посмел спросить, зато инстинкты будто подсказывали, как нужно себя вести, чтобы не сгущать краски. Чтобы Се Ляню — было комфортно. Счетчик на велосипеде наматывает целый час, когда Хуа Чэн обнаруживает себя на темной улице возле закрытой на ночь стройки. Вокруг — ни души, освещение дает один единственный строительный прожектор, и то в другую сторону. Неприятное местечко. Хуа Чэн проезжает квартал. Ему попадаются старые здания, идущие под снос, однако совсем не страшные, в отличие от зияющих множеством пустых глазниц новостроек. В таком районе можно слегка передохнуть: до дома еще полпути. SanLang321: Гэгэ, я доехал. Спокойной ночи. Хуа Чэн справедливо решает, что лучше соврать сейчас, чем тревожить потом. Не отчитаться перед Се Лянем совсем — нельзя. Он ведь попросил. Ответа не следует. Хуа Чэн бездумно обновляет диалоги и, в итоге, шумно выдохнув, открывает Вейбо. Эта мысль пришла к нему в агентстве, но он отгонял ее до последнего. Держаться подальше от толпы фанатов, от их искаженного видения мира — было нерушимым принципом. Хуа Чэну хватало собственного безумия. Он и сам без труда видел знаки там, где их и в помине не было, поэтому с давних пор приучал себя не надумывать того, чего нет. Но вот Хуа Чэн нажимает на иконку группы «Се Лянь: анализы и теории» и ненавидит себя черной ненавистью. Это неправильно, тупо и просто бессмысленно. Что могут написать доморощенные психологи и физиогномисты, которые полагают, что все, происходящее на трансляциях, интервью и шоу — неоспоримое доказательство их выводов? Однако, может, хоть в этот раз они не ошибаются?.. Только лишь в этот. Но какой ответ Хуа Чэн собирается найти? «Се Лянь сегодня не в духе потому, что — и это чистая правда»?! Бред. Так не пойдет. Се Лянь — живой, с чувствами и своими проблемами. И если он не готов показывать их всему миру — это его право, и никто не смеет выпытывать из него эту искренность или строить соображения, судя по себе. Хуа Чэн собирается закрыть пропащую группу, но по инерции пролистывает пару постов. Сегодняшнее интервью произвело фурор… В частности, тот браслет-цепочка поднял целую волну обсуждений. Как оказалось, похожий браслет из той же коллекции недавно надевал Ши Цинсюань. В комментариях украшения сразу окрестили «парными», причем вполне серьезно. Люди, они сто процентов вместе!

599 лайков

Когда его спрашивают про трагичную историю любви, он дотрагивается до браслета… Боги… Если ШиЛяни попадутся с поличным, боюсь представить, что им устроит агентство *испуганный эмодзи*

320 лайков

Видимо, о слове «фансервис» в этом дурдоме предпочли забыть, — делает вывод Хуа Чэн. Будет еще смешнее, если аксессуар стилисты надели не подумав. Монах? Да кому он врет! Под маской невинности скрываются самые большие страсти. С нетерпением жду, когда он наконец покажет свое истинное лицо.

38 лайков

И это пишет человек с ником «XieLian_mylove», через комментарий утверждающий, что «любит своего кумира»? Хуа Чэн кидает жалобу на пользователя и с раздражением убирает телефон в карман. Размышляет. Опять достает мобильник и набирает сообщение: «Гэгэ, отправь, пожалуйста, трек, который ты дал послушать. Я подумаю над хореографией». Устройство летит обратно, велик снимается с тормоза, и Хуа Чэн отправляется дальше. По большому счету, он не знает о Се Ляне практически ничего, как и миллионы других фанатов, но при этом — вот парадокс — он знает, какой Се Лянь на самом деле. Хуа Чэну не нужны ни теории, ни догадки, ни список «ста фактов из жизни», хотя его-то он может наизусть рассказать — все, связанное с Се Лянем, запоминается в два счета. Главное Хуа Чэн знает не из телевизора, журналов или Интернета, а из собственного детства. Се Лянь тот, кто протянул к нему руки, когда остальные бы расщедрились лишь на пинок. Тот, кто не побрезговал прижать к себе грязного мальчишку, пока другие воротили нос. Тот, кто так легко сказал «он тоже мне нравится», хотя ничего, кроме «урода», Хуа Чэн в свой адрес прежде не слышал. Се Лянь был тем, кто показал, что значит быть чутким к чувствам людей. Хуа Чэн годами воспитывает в себе эту чуткость. Но только не к людям, а к одному единственному, достойному ее человеку.