лезвие под языком

Серый вытянулся на бордовой простыне так, что с него только картину пиши: полуобнаженный, ягодицы прикрывает небрежно брошенный сверху шелковый халат, щекой лег на подушку и прикрыл глаза. Олег то и дело смотрит на него, расслабленного, ожидающего, пока зажигает свечи, пока греет в руках бутылочку массажного масла. Он все еще не может дышать полной грудью — ребра срастаются долго, но хотя бы садится на постель и нагибается без боли. И Серый, кажется, не страдает больше головокружениями… Олег прикусывает губу. Да, давненько они не попадали в переделки, из которых оба уползали побитыми… Он садится на колени рядом с Серым, проводит сухой ладонью по его плечу. Тот приоткрывает глаза и улыбается. — Красиво, — произносит. — Очень, — соглашается Олег, имея в виду совсем не обстановку спальни. Он наклоняется и коротко касается губами плеча Серого. Тот едва ли не мурлычет. Ерзает, улыбается шире, весь искрит от удовольствия в шальном пламени свечей. У них давно не было. Олегу двигаться больно, у Серого от резких движений искры перед глазами вспыхивают, да и первые пару недель хотелось только сидеть, обнявшись, и не шевелиться. А сейчас снова гладят друг друга нежно, задерживая ладони, и спят в обнимку, и Серый то и дело покрывает поцелуями шею, и засыпать с ним после этого томно. На идею массажа он отреагировал с энтузиазмом, даже предложил в процессе поменяться ролями, но Олег был непреклонен: нет, после массажа — закутаться в одеяло и лежать неподвижно, дать крови разойтись по всему организму, чтобы и голове твоей бедной стало полегче. Серый согласился, но с оговоркой: заказал массажное масло и запросил романтическую обстановку. Олег и не думал, что его так заворожит эта подготовка: свежее постельное белье, влажные после душа волосы Серого, дрожащие огоньки свечей. Белое тело. Серый прикрывает глаза, и Олег открывает бутылочку, выливает немного масла себе на ладонь. Запах тяжелый и терпкий. Он глубоко втягивает аромат. Растирает скользкое и вязкое между пальцев и наконец дотрагивается до гладкой спины. Он остро ощущает неправильность происходящего: наэлектризованный Серый, его нагое тело, полумрак; и вместе с тем — умения Олега. Он может растереть любой зажим, нащупать скованную спазмом мышцу и растянуть ее под вскрик боли, зато потом сразу становится легче; он может сделать неплохой общий массаж — научился, когда неделю ошивался в лазарете в спецназе, так уж вышло. Но вот совместить все это с ожидающим ласковых прикосновений телом… Олег доверяется ощущениям. Ведет скользкими руками от плеч до ямочек на ягодицах. Возвращается вверх, надавливая большими пальцами на линию позвоночника. Словно просто распределяет терпкое масло. Когда проводит по лопаткам, Серый выдыхает, грудная клетка его сдувается, как шарик. Он, распластав полусогнутые руки в стороны, довольно жмурится. И Олег, ободренный, продолжает. У Серого ни единого зажима. Лишь послушные мышцы, мягкая кожа. Олег мнет его плечи легко, ради чистого удовольствия. Кладет на них ладони, давит кончиками пальцев. Подбирается к шее, водит вдоль чуть выступающих позвонков, и Серый чуть слышно выдыхает. — Нравится? — тихо спрашивает Олег. — Очень… Олег широко проводит по его спине. На миг задумавшись, все же перекидывает через его бедра ногу, садится верхом чуть пониже ягодиц. Никакой пошлости. Он ни на что не намекает. Не пристает. Просто так удобнее. И не отвлекаясь на халатик, сползший ниже, оголивший ямочку между округлыми половинками, продолжает. Спина у Серого изумительная. Гибкая, крепкая. Ласкать ее — одно удовольствие. Олег завороженно смотрит, как стекают его ладони по белой коже, как ложатся на поясницу, на узкую талию, и кажется, что он может обхватить ее пальцами обеих рук, как обручем. Он даже на миг пробует это сделать — берет в кольцо. Нет, конечно, не получается соединить кончики пальцев, но как же красиво. Серый вздрагивает — от подушечек пальцев, касающихся живота, щекотно. — Прости, — шепчет Олег. — Больше не буду отвлекаться. — Нет. Отвлекись, пожалуйста… — сдавленно просит Серый и чуть дергает бедрами, прижимаясь пахом к матрасу. Олег вспыхивает. Он вовсе не собирался… Серый шумно вздыхает. Надо продолжать. Ему нравится — а Олег обожает доставлять ему удовольствие. Тем более так приятно скользить по его телу… Он ведет одной ладонью по спине Серого вверх, а второй подхватывает бутылочку с маслом. Выдавливает немного прямо на поясницу Серому — и в ложбинке золотится озерцо. Запах окутывает плотным одеялом. Олег жалеет, что все еще не снял пижамные штаны — хочет прикасаться к Серому оголенной кожей; но продолжает гладить его, блестящего от масла, и не смеет двинуться. Неужели он так возбудился?.. Словно услышав его мысли, Серый снова потирается пахом о матрас. Подкладывает скрещенные руки под голову и прикусывает губу. Олег ведет одной ладонью вверх, до самого загривка, и прижимает голову Серого к подушке, чтобы не ерзал; а второй — вниз. До мягких ягодиц. До халатика, прячущего все самое интересное. Он касается ребром ладони этой ненадежной границы. Тихо спрашивает: — Продолжить массаж ниже? И проводит большим пальцем перед халатиком: самый верх ягодиц. Слева направо. Ныряя в едва наметившуюся ямочку. — Да, — выдыхает Серый и чуть выгибается в пояснице, будто подставляясь, но движения его скованы: вес Олега фиксирует его бедра, правая рука лежит на шее. Олег сглатывает. Сам начинает возбуждаться. Ему много не надо — только дай жадно посмотреть, вдохнуть, коснуться. Он так давил в себе это желание в последние недели — потому что Серый еще такой слабый, ходит по стеночке, порой повышает голос и хочет покомандовать, но тут же оседает, словно ему по лбу дали; а когда подкатывается ближе в постели — то срывает все предохранители, хочется в бедра ему лицом уткнуться, хочется вылизывать, целовать, гладить. И теперь, кажется, можно. Остановлюсь, если он хоть один неправильный звук издаст, решает Олег. А пока он, расплавленный прикосновениями, в нетерпении подрагивает, Олег отпускает его шею и убирает халатик в сторону. Проводит масляными ладонями по ягодицам. Чуть сжимает их. Серый ахает. Весь тянется к нему, пытается подставиться под прикосновения, и Олег не отказывает, мнет полукружья, скользит большими пальцами промеж. Серый тихо стонет. Пытается шире развести ноги, подрагивают от напряжения его бедра под весом Олега, и тот приподнимается на колени. Смотрит на свои ладони, обхватившие половинки ягодиц. А Серый все же раздвигает ноги, совсем немного, но расставляет их шире, и у Олега дух захватывает — как красиво, как хорошо… Он крепко проводит по бедрам Серого, массируя длинные мышцы, пальцами ведет к промежности. Серый чуть приподнимается, и Олег, поднырнув ему под живот, касается члена — твердый. Под головкой влажное пятнышко. Олег скользкими пальцами пару раз проводит по нему, и Серый в голос стонет, тянет: — Оле-ег… Нет, дорогой, массаж должен быть равномерным… Олег отпускает его член, сосредотачивается на промежности. Руки все еще скользкие. Он потирает бедра совсем рядом с пахом, массирует нежную кожу под ритмичные вдохи-выдохи Серого. Сам уже хочет к нему прижаться — член встает от прикосновений к нему. Так заводит трогать, покрывать маслом, его тяжелым ароматом. Дразнить… Олег касается тесной дырочки, обводит и ее по кругу, постепенно сужая диаметр. По телу Серого проходит дрожь. И Олег, почти не задумываясь, снова берет бутылочку, льет масло ему прямо между ягодиц, оно стекает, капает на простыню, оставляя темные пятна, но зато теперь так гладко трогать, так легко внутрь — пальцем… Серый протяжно стонет, опять твердит его имя, бессвязно твердит, как ему сильно хочется, как он мечтал об этом. Олег толкается в него двумя пальцами, ритмично насаживает, и Серый прикусывает уголок подушки, в него же мычит, пряча стоны. Его обжигающее нутро пульсирует, стискивается на пальцах, и Олег отводит одну ягодицу в сторону, чтобы лучше видеть в мерцающем свете, как поблескивает растянутая дырочка. Тяжелый аромат забивается в ноздри, и так пахнет, кажется, похоть, так пахнет страсть; так пахнет любовь — долгожданная, поставленная на паузу, подмененная легчайшими прикосновениями и травяным запахом ромашкового чая. Олег склоняется, по-звериному проводит носом по позвоночнику Серого, масло отпечатывается на лице Олега. Он трется о гладкую спину колючим от щетины лицом. Серый дрожит всем телом. Принимает пальцы так легко, так жадно… Олег рывком приспускает свои штаны, чуть подталкивает коленом бедро Серого; пристраивается между его ног, опираясь на локоть, и входит в одно плавное движение. Серый рвано выдыхает, словно у него ударом выбило воздух из легких. И лишь тогда Олег запоздало спрашивает: — Можно?.. Совсем ничего не соображает, когда в яйцах так звенит от возбуждения, когда все мозги — там, внизу, когда он весь — оголенный нерв, ведомый одним только желанием близости, животной жаждой слиться с телом, именно с этим телом, сводящим его с ума. — Д-да-а, — тянет Серый высокий стон. Олег двигается в нем рывками, задыхается от его тесноты и жара, скользит по спине Серого грудью, отголоском сознания думает — не отмою же шерсть свою от этого масла, а простыни в стиралку на полтора часа надо будет сунуть… И тут же огонек мыслительной деятельности гаснет, растворяется в мерцании свечей, в терпком аромате, в мягкости волос Серого, в его стонах. Олег прикусывает его плечо, но соскальзывает по маслу кромка зубов, тянется к шее — и она в масле, и он уже не знает, как поцеловать Серого, чтобы ощутить его вкус, его кожу; утыкается носом ему за ухом, шумно дышит, ловит мельчайшую дрожь. У Олега тянет между ребер, натягивается, словно на барабане, кожа, едва покрывшая шрам на спине, и рвется, щекочет между лопаток сукровица. Плевать. Главное, что Серый — вот он, под ним, разморенный и податливый, такой отзывчивый, так стонет на каждое движение бедер, подмахивает и жмется ближе. Олег подсовывает под него руку, обнимает его до хруста в ребрах, сует другую ладонь ему под живот, а там — такой горячий, что обжигает. Гладкой головкой мажет по ладони, дергается, вскрикивает почти — молчи, тебе нельзя кричать, никаких громких звуков и резких движений! — и вдруг изливается на руку, на простыни, бьет сперма так сильно, будто у него год не было. Он на члене так сладко сжимается, таким узеньким становится, что Олег хрипло стонет ему в плечо, толкается беспорядочно, почти догоняет, почти — и содрогается, кончая в него, мешая сперму и массажное масло в глубине его тела. Слабеют руки и колени. Олег едва не ложится на Серого сверху каменной плитой. Последним усилием воли вытаскивает и откатывается на бок. Тяжело дышит. Поворачивает голову к Серому. Тот улыбается, глаза сияют. Находит ладонь Олега и сжимает. Скользко. Но Олегу нравится.