лезвие под языком

Серый сам не свой от нейролептиков, от снотворного. — Может, тебе уже не нужно? — спрашивает в очередной раз Олег, когда видит белые блистеры. Серый выщелкивает из каждого по таблетке. Олег подает ему стакан воды, чтобы он запил продолговатые патроны. — Нужно. Того, кровожадного, уже нет, но… — нервно втягивает воздух. — Есть еще один. Он чувствует, что я… я боюсь сделать тебе плохо. Олег наблюдает, как Серый глотает таблетки. Он совсем не похож на того, который был в Венеции. На себя — тоже не похож, вечно заторможенный, плавный, плохо соображает. Лекарства делают ему хуже. Но он почему-то в них верит. Найду его мозгоправа, яростно думает Олег, вытрясу из него все и убью, голыми руками убью. А потом увезу Серого как можно дальше, выброшу все его колеса… Но пока что он, обнимая за горячие, словно у него температура, плечи, ведет Серого в спальню. Тот ложится боком на край постели, закрывает глаза. Улыбается: — Можешь воспользоваться моим состоянием. — Твои шуточки… Серый, приподнявшись на локте, оглядывается на Олега и говорит: — Я не шучу. Я же чувствую. Утром. Днем. Ночью вот ничего не чувствую. Просто с этих таблеток… Он морщится. Ага. Не стоит. А когда встает — то кончить часами не получается. Это Олег уже хорошо знает. Ложится спать уже которую ночь рядом с Серым, обнимает его со спины, тот отрубается замертво, не реагирует ни на что, а Олег без сна рядом с ним с ума сходит, жалеет его страшно, только глупое тело все равно реагирует на его близость, тепло, дыхание, запах, и приходится уходить в душ, наскоро дрочить, возвращаться к нему с чувством вины — черт, Серый, прости, ты болеешь, а я как животное рядом с тобой, одни инстинкты… Когда он, вечно сонный, с потухшим взглядом, лезет к Олегу, ласкает ртом или рукой, Олег его все равно отстраняет — зачем, если тебе не в радость, а? Серый возражает, что ему нравится делать приятно, он очень хочет, чтобы Олегу было хорошо, дело же не в оргазмах… И заканчивается все тем, что Олегу мучительно стыдно — сам кончил, а Серого удовлетворить не может, любовничек херов. Зевая, Серый говорит: — Я не обижусь, если ты обкончаешь эти простыни, Волч. Хотя бы вспомню, как это — когда стоит с ночи до утра… Олег, как всегда, ложится рядом с ним, целомудренно целует в плечо. Серый возится, стаскивая пижамные штаны. — Что делаешь? — спрашивает Олег. — Жарко, — с зевком отвечает Серый. — Помоги. Он обнимает подушку, а Олег спускает пижаму с его ног, мягко вытаскивает из штанин его стопы. Аккуратно складывает шелковые брючки и смотрит на голые ноги, словно голодный. Нижнего белья на нем нет. Изгиб ягодиц, мягкий член, медные волосы на лобке. Это попросту жестоко. Олег и не думает раздеваться. Укрывает его одеялом, а Серый его ногой сбрасывает на пол, бурчит: — Обнимай так. Как замерзнешь — найдешь способ согреться. Изощренная пытка. Дотянувшись до выключателя, Олег гасит свет. Сперва думает: назло ему обнимать не буду. А потом, практически сразу: себе же хуже сделаю. Как его не обнимать? Он горячий как печка, спит без сновидений, проваливается в ватное забытье, и хочется его руками обхватить, к себе притиснуть, от всего мира защитить. Олег привычно прижимается к нему со спины, кладет руку на талию, только вместо шелкового пояса пижамных штанов — голая кожа. Нет, спать так решительно невозможно. Тем более что без брюк, без нижнего белья он ощущается так остро, словно Олег тоже нагой. Часы в углу комнаты перещелкивают первые две цифры, а Олег все борется с собой. Злится на Серого. Вот зачем ему это все? Сам отрубился и спит, он ведь даже не кайфанет с того, как Олег возится, притирается к нему, отстраняется, тяжело вздыхает, снова прижимается, но уже осторожно, едва-едва. Сердце стучит в груди, как взбесившийся метроном. Не до сна. Ладонь так и сползает с талии ниже, по жестким волосам. Накрыть член ладонью — так естественно. Олег замирает. Касается Серого, словно вор. И у самого узел в животе скручивается, ходит по самой грани возбуждения. С тобой невыносимо, Серый, ты хоть понимаешь это? Ничего он не понимает. Иначе бы натянул шелковые панталончики, завернулся в одеяло, как в кокон, и лег спать. Олег жмется к нему. Уже твердый. Самое время совершить прогулку до душа, помечтать, как Серый бросит пить таблетки, и можно будет в кровати с ним хоть до самого утра… Олег тяжело вздыхает. Серый такой голый. Между бедер у него горячо, и кожа там такая нежная. И ягодицы мягкие. Олег, жмурясь до белых искр под веками в абсолютной темноте, все же чуть приспускает свое белье, кладет член между полукружий. Хорошо, как же хорошо… Олег обнимает его. Дышит им. Касается губами шеи. Серый на миг вздрагивает, но так и не просыпается. Только немного поглажу его, обещает себе Олег. Только немного… Ладонью проводит вверх по его бедру, по талии и животу, задирая шелковую рубашечку, гладит по груди, нащупывая ненавистный шрам. Лицом трется, как кот, о его волосы, пахнущие шампунем, о шею, целует осторожно тонкую кожу. Он будто бы сладкий на вкус. Оторваться невозможно. Еще чуть-чуть. Только толкнуться к нему обжигающей плотью — и все, и уйду… Серый вдруг потягивается, перекатывается на живот. Сонно зовет: — Олеж… И, обняв подушку, затихает. У Олега пылает лицо. Даже руки подрагивают. Словно его спалили. Он проводит ладонью между лопаток Серого, шепчет: — Прости. Но остается лежать рядом с ним — расстроенный, а все равно на взводе. Чуть поглаживает большим пальцем по плечу, затянутому в шелк. Дыхание Серого ровное. Спит. Он никогда таким покорным и равнодушным не бывал. Всегда шумел, стонал, просил и требовал, сам брал, верховодил. Никаких таблеток, решает Олег. Скажу ему завтра: больше никаких таблеток. Они тебя искажают. Слышится все еще “Олеж”, сказанное сонно. Олег проводит ладонью от плеча до поясницы, проводит по ягодицам и, не удержавшись, между. К узкой дырочке, к тонкой чувствительной коже. Между бедер. Серый вздыхает и словно бы чуть разводит ноги. Олега вновь бросает в жар. А что, если он таблетку не выпил и устроил проверку? Нет, бред… Он против воли начинает злиться на спектакль, который организовал Серый, на то, что Серый даже в отрубе манипулирует им. Мелькает другая мысль: а может, он просто действительно хочет, чтобы Олегу было с ним в одной постели комфортно в эти тяжелые дни? Чтобы он не как на иголках ворочался, не вел себя как гость… — Я с ума по тебе схожу, — тихо говорит Олег. — Не знаю, слышишь ты или нет… И гладит бедра. То одну ногу, то другую. Идеальные. Ладонь так правильно ложится на них, обхватить — чистейшее удовольствие. И Олег, приподнявшись на локте, касается своего члена. Прижимает его головкой к бедру Серого, немножко водит, скользя по собственной смазке. Все ждет, что Серый, тихонько застонав, выгнется в пояснице, подставится, перестанет делать вид, что спит… Олег ставит колено между его ног, вторым чуть расталкивает бедра в стороны. И, опираясь на локти, пахом касается его ягодиц. Опускает голову, прижимаясь к затылку, и жадно втягивает едва уловимый ягодный запах. Думает резко: хватит себе врать. Уже которую ночь лежишь рядом и думаешь, как хочешь касаться его, чувствовать рядом, пока мозолишь кулаком член, а он — далеко не дурак, все понимает, вот и разрешил тебе, прежде чем отрубиться. Серый вдруг возится, поворачивает голову на другой бок. Выдыхает. Олег, наклонившись, шепчет ему на ухо: — Я тебя разбудил? — Не-а… — Замолкает надолго, словно заснул, и Олег все напряженно вслушивается. Опустившись бедрами на него, лежит, удобно устроив член между ягодиц. Наконец Серый шепчет: — Олег, давай… Олег, опершись на один локоть, берет член в кулак. Работает быстро. Знает, что скоро заноет плечо, положение неудобное для него теперь. Ловит губами пряди волос Серого, головкой тычет при каждом движении ему между ягодиц, в тесную дырочку. Заводится только от того, что касается ее, не проникает, даже не пытается, но как его плавят доверчиво разведенные ноги, ровное дыхание, хоть он и знает, \что\ Олег с ним, спящим, делает. В груди щемит. Он ускоряется. Прижимается взмокшим лбом к плечу Серого, глубоко вдыхает, нарастает возбуждение, и все в нем концентрируется в одной точке, сводит все мышцы на миг судорогой — и он кончает, приставив головку почти вплотную к нежной коже Серого. Выдыхает. Откатывается на бок. Сердце стучит как бешеное. Олег касается там, где осталась теплая сперма. Подушечками пальцев — вокруг входа, скользко, пока еще не подсохла… Сглатывает, чуть надавливая на мышцы, почти проникая средним внутрь, в податливое тело… И перемещает ладонь на талию Серого, переворачивает его на бок, чтобы у него утром шея не затекла, притягивает к себе. Ногу протискивает ему между бедер, прижимается близко-близко. Впервые за долгое время быстро засыпает и спит всю ночь как убитый. Олег просыпается от того, что Серый возится. Осторожно убирает с себя руку Олега. Он приподнимается на локте, прикрывает глаза — бьет утренний свет. — Спи, — тихо говорит Серый. — Я сейчас вернусь. Он соскальзывает с постели. На плечи Олегу ложится одеяло. Встать бы следом, но так разнежило в постели, вот поваляется еще полчасика — и тогда да, нужно подниматься… Слышит, как шумит вода в ванной. Серый возвращается. Пахнет зубной пастой. Забирается под одеяло. Прижимается щекой к груди Олега. Олег, обнимая его, целует в макушку. — Уже десять? — сонно спрашивает. — Почти одиннадцать. Ты вчера все-таки развлекся, — шепчет и тянется к губам. Олег, не размыкая губ, чмокает его. Куда ты лезешь целоваться, я-то зубы не почистил… С Серым так тепло и уютно, что Олег никак не может заставить себя открыть глаза и встать. Вдруг доходит смысл сказанного Серым. Олег тут же вспыхивает, сон мигом улетучивается. Он открывает глаза. Серый смотрит на него — прибитый вчерашней дозой таблеток, но во взгляде все равно искорки. — Прости, — шепчет Олег. — Я хотел полежать рядом… и уйти, как обычно… Он опять жмурится, донельзя смущенный. — Я чувствовал, как ты меня трогаешь, — отвечает Серый и мятными поцелуями покрывает лицо, уголок губ, шею. — Даже будто бы что-то приятное снилось. И даже вроде бы намек на утреннюю эрекцию появился, — игриво говорит он. Олега словно подбрасывает над кроватью. — Минута — и я вернусь, — выпаливает он. В ванной, помочившись, наскоро почистив зубы, он на миг задерживает взгляд на своем отражении. И не стыдно тебе? Не, мотает головой. Не стыдно. Серый же доволен. Олег возвращается к нему и долго, так долго ласкает, что Серый даже пропускает обеденный прием своих таблеток. И, к радости Олега, не пьет их в этот день вовсе.