It's must have been love

Кири всегда знала, что она особенная, и что ей предстоит ответственная должность тсахик после Ронал, также девушка знала и то, что тётя дала ей огромный дар, который нужно использовать только в благих целях, но вместе с ощущением гордости ученица Ронал чувствовала страх, она боялась, что не сможет контролировать свою способность, а если она будет расти, то последствия могут быть ужасными, и девушка не знала как побороть свой страх, хоть она и дала обещание тёте, что не позволит страху управлять собой, но страх — часть любого живого существа и без него жизнь была бы совершенно иной. Кири сидела на краю обрыва, глядя на бескрайний океан, где волны разбивались о скалы. Она попыталась сосредоточиться на дыхании, ощущая, как ветер играет с её волосами. «Если я не научусь контролировать свою силу, что станет с моими близкими?» — снова и снова задавала она себе этот вопрос. В воспоминаниях вновь возникали образы её тёти, смеющейся и мудрой, которая передала ей этот дар с надеждой на лучшее будущее. Постепенно Кири поняла, что страх — не враг, а компаньон, который подсказывал ей, когда стоит быть осторожной, когда следует прислушаться к себе, девушка вспомнила, как тётя сказала ей: «Используй свой дар с любовью и мудростью, и он не подведёт». Это стало её мантрой. Каждый раз, когда беспокойство накатывало, она вспоминала о том, что сила приходит не только из умений, но и из сердца. Собравшись с мыслями, Кири встала, готовая сделать первый шаг на пути к принятию своей судьбы, она должна была поверить в себя и в то, что сможет стать достойной тсахик. Отправившись в деревню, тсакарем знала, что впереди её ждут испытания, с которыми она обязательно справится. Когда девушка пришла в деревню она увидела знакомые и добрые лица своих новоиспечённых друзей, теперь практически все подростки, за исключением Ли’ет и её друзей, общались с тсакарем, и Кири было очень приятно, что все теперь хотят её узнать поближе и никто больше не считает её фриком, теперь девушка была своей среди рифовых на’ви, теперь народ морского племени относился с уважением к Кири, и их более не смущает, что у девушки есть человеческие черты, в том числе и пять пальцев. Кири пришла домой и решила переодеться, она надела наряд, который состоит из розовой полупрозрачной ткани и серебристых цепочек. Верхняя часть наряда представляет собой розовую ткань, обернутую вокруг груди, которая соединяется серебристыми цепочками с декоративным элементом в центре груди. Цепочки продолжаются вниз, соединяясь с еще одним декоративным элементом на талии, а от талии свисает длинная розовая ткань, создавая эффект юбки. Ронал сегодня решила научить свою тсакарем варить лекарственные мази, которыми можно было бы смазывать раны и они быстро заживают, тсахик клана Меткайина очень гордится Кири, а члены клана, относятся к своей будущей тсахик с глубоким уважением, и всегда кланяются Кири, когда встречаю её, а сейчас девушка с удовольствием идет на урок к своей karyu, и ждет каждый урок с нетерпением, но и конечно же Ронал дает своей ученице выходной, чтобы девушка могла отдохнуть, но а сейчас Кири пришла на урок. Кири пришла в маруи оло’эйктана и тсахик, сделала жест приветствия, а потом они с Ронал приступили к изучению приготовления целебных мазей, урок обещает быть очень интересным, а Ронал всегда очень интересно рассказывает материал, и если что-то непонятно, то женщина всегда поможет своей ученице разобраться в том, или еще раз объяснит пока не станет понятно, Кири испытывает удовольствие от каждого урока со своей наставницей, и Ронал тоже только в радость обучать девушку, Кири очень способная и быстро всё запоминает, но некоторые моменты даются труднее, чем кажется. В тихих водах Пандоры, под светом лунных лугов, Ронал решила обучить Кири искусству создания мазей из целебных трав. Каждый день на рассвете они выходили в густые джунгли, где утренний туман, подобно дуновению ветра, обвивал их, создавая атмосферу волшебства. Ронал с легкостью показывала, как находить редкие растения, каждое из которых обладало своей уникальной силой. — Слушай природу, Кири, — произносила она, когда их глаза сталкивались с яркими цветами. Они собирали листья, корни и цветы, а затем отправлялись к реке, где свежая вода ускоряла процесс приготовления. Смешивая ингредиенты в глиняных мисках, Ронал делилась историями о том, как каждая мазь спасала жизнь или приносила облегчение. Кири, сгорая от любопытства, впитывала каждое слово. Вдохновлённая, она начала создавать свои уникальные смеси, обретая связь с природой и открывая в себе древние тайны исцеления. Вскоре тсакарем начала готовить мазь самостоятельно, она совсем не боялась, что может что-то пойти не так, так как запоминала, что говорит её karyu. Сначала Кири аккуратно измельчила корень гумина — он был известен своей способностью снимать воспаление. Затем добавила мягкие лепестки цветка, который выкладывал в себе все тайны моря. Они излучали ту неповторимую синие искры, что напоминали о глубоких водах, где живут духи природы. Смешивая ингредиенты, она произнесла древние слова, что связывают её с природой. Когда мазь приобрела нужную консистенцию, Кири уложила её в светлый сосуд, укрывая тканью из плотного волокна. Теперь, когда воды Пандоры шептали ей свои секреты, она была готова помогать тем, кто нуждается в её помощи. — Как ты думаешь, Кири? — спросила Ронал, внимательно наблюдая за ее движениями. — Ты готова представить новую мазь? — Я уверена, моя тсахик! — ответила Кири, с гордостью разминая остывшую смесь. — Я использовала местные травы, как вы учили. — И это делает её ещё более ценной. Я вижу, ты вложила в неё душу, — вновь сказала Ронал, улыбаясь. — Она должна быть очень эффективной. Кири почувствовала, как сердце забилось чаще, ей всегда нравилось видеть похвалу в глазах Ронал. — Спасибо, моя тсахик. Я старалась, — произнесла она, слегка смущаясь. — Это видно, — добавила Ронал, беря мазь в руки. — Пойдем, проверим её на практике. Кири кивнула и, полная волнения, последовала за своей учительницей. Они вышли на свет, и солнечные лучи осветили их пути. — Я верю в тебя, Кири! — ободряюще произнесла Ронал. — И я верю в ваши советы! — ответила Кири, вдохновлённая поддержкой. Кири и Ронал пришли к старой женщине, которая жила совершенно одна и у неё никого не было из родных, на её худом теле было множество царапин и шрамов, у Кири сжалось сердце от одного взгляда на эту несчастную женщину, но тсакарем взяла себя в руки и села рядом с женщиной, держа в руках глиняную чашу со светло-зелёной массой. Потом Кири зачерпнула небольшое количество мази в свою ладонь и аккуратно нанесла массу на повреждённые участки тела женщины, мазь конечно очень сильно щипала, от чего старая женщина слегка шипела, но Кири говорила ей, чтобы она терпела, и старушка спокойно лежала в гамаке, пытаясь не шевелится, чтобы Кири могла точно попасть на рану, а Ронал спокойно стояла в стороне и наблюдала за процессом, было видно, что женщина гордиться своей ученицей, хотя тсахик и не показывает этого, но взгляд ее выражает гордость и радость за Кири, и Ронал в очередной раз поняла, что сделала правильный выбор, когда сказала, что дочь Джейка будет учиться у неё целительству. Мазь оказалось очень эффективной, а значит Кири сделала всё правильно, и Ронал была очень довольна своей ученицей, Кири и сама была довольна собой, но ещё больше девушка радовалась тому, что она оправдала ожидания своей karyu, а это дорогого стоит. Ронал поняла, что Кири — особенная девушка, наблюдая за тем, как она управляет рыбами. После урока тсахик и тсакарем пошли домой, Кири и Ронал обнялись, чувствуя поддержку и понимание друг друга, пусть тсахик и строга, но даже внутри её сердца есть мягкий лучик доброты, который Кири сейчас чувствует, а на лице Ронал светилась добрая улыбка, но в глазах тсахик продолжала гореть серьезность, как и должно было быть. Придя домой, тсахик решила сменить одежду, Ронал надела свой любимый повседневный ансамбль, на шее и груди тсахик надето украшение, которое выглядит как сложная сеть из красных нитей с крупными зелёными камнями, напоминающими капли. Украшение покрывает большую часть груди и шеи, создавая эффектный и экзотический вид, а внизу была набережная повязка, сделанная из плетённого материала с розоватыми и фиолетовыми оттенками, сама повязка украшена множеством подвесок и бусин, которые свисают вниз. Ро’ла сидела на полу и играла с игрушкой, которою Цирея сделала ей из подручных средств, внезапно малышка стала капризничать, Ронал тут же подошла к дочке и взяла её на руки, укачивая, однако малышка всё равно плакала всё громче и громче. — Маленькая моя, чи-чи-чи, не плачь, всё хорошо. — Ронал старалась успокоить дочь, но малышка продолжала плакать, её личико уже покраснело от слёз, девочка буквально надрывалась от плача, а Ронал до сих пор не могла понять в чём дело, но пришла Цирея. — Мама, что случилось? Почему Ро’ла плачет? — Я не знаю, милая. Цирея подошла к сестре и слегка приподняла её верхнюю губу, увидев небольшую царапину на десне малышки, старшая дочь тсахик улыбнулась, смотря на сестру. — Так вот из-за чего наша проказница расплакалась, мам, у Ро’лы царапина на десне. — Понятно, сейчас я приготовлю бальзам, который снимет боль. — Ронал передала Ро’лу на руки Цирее, а сама направилась в другую часть маруи, где было все необходимое для приготовления различных мазей и настоек, а также в самом центре находится подвешенная корзина с различными предметами. Вокруг корзины расположены другие плетеные изделия и сосуды, которые могут быть использованы для хранения или приготовления настоек и мазей, но оказалось, что нужная трава закончилась, а без неё обезболивающий бальзам не приготовить. — Чёрт. — шикнула тсахик, Ронал не привыкла видеть недостатки в своих запасах. Цирея подошла к маме, на лице Ронал читалось недовольство. — Мам, в чём дело? — спросила она. — Рея, у меня закончилась нужная трава для бальзама, а я не люблю, чтобы у меня в запасах был недостаток. — ответила тсахик. — Так давай я принесу нужную траву? Ты только скажи как она выглядит. — Дочка, ты меня очень выручишь, только это не трава, а мелкие мелкие светло-фиолетовые цветочки, а называется эта трава Эллирис, но найти её очень–очень непросто, мы их называем травой, Потому что эти цветочки растут целыми полями. — Мам, ты не переживай, я найду Эллирис и принесу тебе его. Цирея взяла корзинку, сплетённую из бамбука, и отправилась в лес, который был рядом с деревней, именно там её мама собирает травы для своих настоек и мазей, девушка точно знала какую траву ей надо собирать, поэтому она тщательно искала, светло-фиолетовые маленькие цветочки на тоненьких стебельках, как ни странно, но Эллирис — трава для заживления ран, из которой мама собирается приготовить бальзам для Ро’лы. На’ви используют Эллирис для маленьких детей, потому что он не шипучий, и чтобы не травмировать нежную кожу младенцев, дочка тсахик долго искала эти мелкие цветочки, и вот наконец она их нашла, в высокой траве они практически незаметны, к тому же это очень редкое растение, и на’ви делают всё возможное, чтобы оно не исчезло с лица Пандоры. После этого девушка вернулась домой и отдала всё маме. — Спасибо, солнышко моё. — Ронал обняла дочку, — Кстати, не хочешь мне помочь приготовить бальзам? — С удовольствием. — ответила девушка. — Прекрасно, а мы с Кири сегодня приготовили лечебную мазь, вернее она готовила, а я наблюдала. — Здорово, получается у неё? — Цирея искренне радовалась за подругу. — Да, результат превзошёл все ожидания. — ответила тсахик. После того как бальзам был готов, Ронал аккуратно нанесла небольшое количество субстанции на десну младшей дочери, после чего Ро’ла заснула, а Цирея пошла гулять на улицу, сегодня больше никаких дел у Ронал не было, поэтому тсахик могла отдохнуть. Кири сидела на берегу плетя браслет для Туктирей, Альфа-Центавра сияла в небе, море было тихим и спокойным, но тут пришёл брат Амели. — Ой, смотрите, кто тут сидит. Неужели наша тсакарем фрик! Парень обошёл её и схватил за руку, поднимая вверх пятипалые ладони. — Ты же вообще не похожа на на’ви! Разве это руки?! Мутанша гадкая. — смеялся Куспида. — Отойди от меня, Skxawng. — шипела Кири. — Нет! — Куспида ударил Кири по щеке. — Nga Skxawng! Отойди от меня! — тсакарем обнажила свои клыки, Кири была доброй девушкой, но себя в обиду она никогда не давала и тем более своих родных. — Нет! Ты сейчас умрёшь! — Куспида достал нож, подходя к ней. Кири попятилась назад, она не знала, что делать в этом случае, кричать смысла не было все равно она одна на пляже, а нож, как на зло, она оставила дома. — Эйва, помоги. — одними губами и совершенно беззвучно говорила девушка, а её взгляд был возведен к небу. На пляж пришёл Тоновари с Ро’лой. — Пяпа. — сказала девочка. — Что там, милая? — Кири там. Увидев Куспиду, Тоновари понял, что этот мальчишка собрался делать, а потому оло’эйктан решительно направился в сторону тсакарем и её обидчика. — Куспида, отстань от Кири! — Нет, эта дрянь не будет тсакарем! — парень замахнулся ножом на Кири. — Пусти её! Но Куспида ранил Тоновари и толкнул его в воду с обрыва. — Нет! — закричала Кири и прыгнула вниз, чтобы спасти вождя. — Ха, как ты его спасёшь? Он весит до хрена! Но тут пришёл Ао’нунг, Кири сразу же бросилась к нему. — Милый, твой отец, он… Его Куспида ранил и столкнул с обрыва. — голос девушки дрожал. — Мне очень жаль, но мы должны сообщить об этом твоей маме. — Кири взяла Ро’лу на руки. — Пошли. В маруи тсахик. — Мам, у нас с Кири для тебя ужасная новость. — начал Ао’нунг. — Вашего мужа и нашего вождя больше нет, его Куспида убил. — закончила мысль парня Кири. — Нееет! У Ронал, что называется, земля ушла из–под ног и ей казалось, что она провалилась под лёд… Кири быстро среагировала и поймала свою наставницу, усаживая её в гамак. — Моя тсахик, тих-тих-тих, вам нужно расслабиться, любое напряжение может плохо для вас кончится. Ао’нунг, посади маму удобнее, мне нужно её осмотреть. — Хорошо. — принц помог маме сесть удобнее. Ронал всё это время была в ступоре, женщина отказывалась верить, что её мужа больше нет на этом свете, он теперь в Эйве вместе с предками, у тсахик мир перевернулся с ног голову, но увы мужа вернуть она была не в силах, и если он ушёл столь рано, значит на то воля великой матери, и этому подчиняются все на’ви на Пандоре. Однако тут шторка маруи открылась, и в маруи вошёл оло’эйктан, у всех присутствующих в глазах читался шок, особенно у Ронал, которая практически похоронила мужа. Тсахик встала с гамака, подошла к мужу и обняла его, хотя Тоновари не понимал, что тут случилось, и когда наконец Ронал отстранилась от него, Тоновари спросил: — Что случилось? — Ма’Тоновари, я думала, что ты погиб, Ао’нунг и Кири сказали мне, что Куспида тебя убил. — Куспида и правда меня столкнул, но по воле Эйвы я остался жив. — Это хорошо. — сказала Кири. Позже Ронал позвала Джейка и Нейтири к себе, чтобы нанести им татуировки как и положено жителям морских племен, и хотя жена Торука Макто хранила верность клану Оматикайа до сих пор, она всё же пошла к тсахик. — Это обязательно? — спросила Нейтири. — Да. — ответил Джейк жене. — Но я не хочу, тем более я всё еще преданна Оматикайа. Джейк, может вернёмся домой? Мы не должны бежать из леса там наша родина. — Нет, Нейтири. — Почему? Там наш дом, пойми! Кири всё слышала и направилась к своей karyu. — Что ты хотела Кири? Мне не до тебя сейчас. — сказала Ронал. — Вы нам можно сказать дали дом, а моя неблагодарная мать хочет вернутся в лес! — Что?! Они должны быть нам благодарны, за то что мы им утуру дали! — Вот именно, утуру не просят дважды! Джейк и Нейтири всё же сделали тату, но Кири затаила обиду на приемную мать. Ронал наблюдала за реакцией Нейтири с раздражением, понимая, что это не просто татуировки-это знак новой жизни. Она вздохнула и попыталась объяснить, что им выбор не отменяет любви к Оматикайа, а лишь добавляет новый слой идентичности. Джейк, в свою очередь, пытался поддержать Нейтири, уверяя её, что этот шаг лишь укрепит их связь с морскими племенами. Кири, стоя в стороне, чувствовала нарастающее напряжение, она вспоминала, как её мать всегда говорила о важности корней и традиций. «Почему мы не можем сохранить лучшее из обоих миров?» — думала она, потирая татуировку на запястье, которая символизировала её собственное принятие нового дома. В глазах Кири уже давно стали родными все эти новшества, которые так противоречили духу Оматикайа. После нанесения татуировок Нейтири, наконец, достала амулет на цепочке, который ей подарила мама, когда они с сестрой пошли в школу Грейс Огустин. — Это всё ещё часть меня, — прошептала она, пытаясь сделать шаг навстречу новой жизни, несмотря на шум в её сердце. Джейк, почувствовав её борьбу, нежно обнял супругу, намекая на то, что настоящая семья объединяет на’ви, даже если они пришли из разных миров. Нейтири стояла на краю скалы, ветер игриво кружил её волосы. Она любовалась безграничными просторами океана, где волны танцевали под светом солнца. Каждый миг здесь напоминал ей о том, как глубока связь между её народом и новой культурой морских кланов. Первоначально, водные обычаи казались ей чуждыми, но с каждым днём всё больше их элементы вплетались в её жизнь. Когда Нейтири впервые погрузилась в воду, почувствовала, как силы океана накрывают её, словно объятия великой матери. Она начала понимать, что каждая капля, каждый коралл и каждое существо имеют своё значение. Её сердце наполнилось восхищением, когда она наблюдала, как морские на’ви взаимодействуют с их окружением, используя свои знания, передаваемые через поколения. Опыт жизни среди морских кланов открывал ей новые горизонты. Ритуалы, наполненные музыкой и танцем, стали для неё неотъемлемой частью. Теперь Нейтири знала: она не просто наблюдатель, но и часть этой уникальной культуры, в которой пересекаются океанская и лесная гармония. Таким образом, чуждое и загадочное стало родным и близким, а чувства её углубились, наполнив жизнь новыми смыслами. Нейтири ощутила, как солёный ветер наполнял её легкие, а песни морских на’ви становились всё более знакомыми. В каждой мелодии она слышала шепот океана, каждая ритмичная вибрация отзывалась в её душе. Ритуал по сбору жемчуга, который она участливо наблюдала, стал для неё откровением. С каждым найденным сокровищем Нейтири ощущала, как её связь с морем углубляется, и этот процесс становился не просто традицией, а настоящим искусством. Однажды, солнечным днём, народ клана Меткайина собрался, чтобы отпраздновать единение с водным элементом. Нейтири, одетая в плетёные из водорослей украшения, стала участвовать в танце, который связывал всех присутствующих. Каждое движение создавалось в унисон с волнами, и вскоре она поняла, что её душа перекликалась с самими глубинами океана. В тот миг, когда она встала в круг, ощущая энергию вокруг, она поняла: теперь она была частью этого мира, в котором смешивались краски леса и моря. Вернувшись на скалу, Нейтири почувствовала не просто радость, а подлинное умиротворение. Это было больше, чем просто принятие-это было слияние. Нейтири смотрела на безграничные просторы океана и знала: здесь, среди островов и волн, она нашла свою новую семью. Цирея решила надеть свой любимый повседневный ансамбль, на шее у нее украшение в виде ожерелья, которое состоит из множества листьев или перьев, свисающих вниз, а на правой руке был браслет, на талии надета набедренная повязка с длинными висящими нитями, напоминающими траву или листья. Потом дочка Ронал решила окончательно помириться с Ло’аком, ей было больно видеть своего любимого таким подавленным, хотя девушка прекрасно понимала, что во многом она сама виновата, ей не следовало вступать в отношения с Тсалуком, который по сути просто пользовался ею, а в итоге бесследно исчез, и более не появлялся в клане. Ло’ак всё ещё был обижен на Цирею, обида жгла его душу, словно лава из жерла вулкана, сын Джейка никак не мог смириться с тем, что его возлюбленная предпочла ему другого парня, и каждый раз, когда он видел девушку, в сердце Ло’ака проступал удар, который обжигал холодом, в такие моменты Ло’ак чувствовал себя преданным и одиноким, и поэтому парень несколько дней подряд, чтобы не видеть Рею, не выходил из маруи, и хотя родители говорили ему, что он должен простить свою из больницу, Ло’ак, следуя своему характеру, никого не слушал, родители к нему в маруи часто заходили и пытались вывести его на разговор, но всё было напрасно, и даже Кири, которая часто пиняла брату, так и не смогла его расшевелить, и уж тем более ругательства старшего брата не могли на него оказать никакого влияния, в конце концов родственники оставили Ло’ака наедине с меланхолией, потому что знали какой Ло’ак упрямый, и уговоры на него не действуют. В один из таких дней заточения, когда солнце уже клонилось к закату, в маруи неслышно пробралась Нейтири, женщина села рядом с сыном, не произнося ни слова, просто наблюдая за его потухшим взглядом, устремленным в никуда. Ло’ак не шелохнулся, словно не замечая ее присутствия. Мать протянула руку и осторожно коснулась его щеки. — Ты сильный, Ло’ак, — тихо произнесла она. — Боль пройдет, как шторм утихает, оставляя после себя чистое небо, не позволяй обиде поглотить тебя. Эти слова, простые и искренние, тронули Ло’ака, он повернулся к матери, и в его глазах мелькнул слабый проблеск жизни. — Это трудно, мама, — прошептал он, и голос его дрожал. — Я думал… — Нейтири обняла его, прижав к себе, и Ло’ак впервые за эти дни почувствовал облегчение. Нейтири гладила волосы сына, чувствуя, как его тело содрогается от сдерживаемых слез. — Я знаю, дитя моё, знаю, — шептала она, повторяя эти слова, словно мантру. Ло’ак уткнулся лицом в плечо матери, позволяя слезам, наконец, хлынуть потоком, а в её объятиях, в запахе её кожи, он нашел утешение, забытое чувство безопасности, он вспоминал слова отца, его суровые уроки, но сейчас ему была нужна материнская нежность, её безусловная любовь. В конце концов Ло’ак решил помириться с Реей. Ло’ак хмуро сидел на берегу, глядя на накатывающие волны. После этой ужасной ссоры между ним и Реей словно выросла стена. Парень услышал тихие шаги за спиной. — Ло’ак? Он обернулся. Цирея стояла, опустив взгляд. — Я знаю, ты злишься. — Злюсь? Ты провела недели с другим парнем в чужом клане! Что я должен чувствовать? Цирея подошла ближе. — Я скучала по тебе. Я думала о тебе каждый день. — Если бы ты скучала, ты бы пришла раньше. Она вздохнула. — Мне никак не удавалось это сделать, но сейчас я здесь, с тобой. — она взяла его руку. — Прости, что тогда не стала слушать тебя и ушла с Тсалуком в Та’унуи. Ло’ак сжал её руку в ответ. — И ты прости, я был идиотом. Цирея улыбнулась. — Я уже давно тебя простила. Они долго смотрели друг другу в глаза, и напряжение между ними медленно таяло, как соль в океане. — Когда будем делать тсахейлу? — молвила Цирея. — Не знаю, мне всё ещё больно, что ты флиртовала с другим, а когда Ао’нунг рассказал мне про ваш поцелуй, то меня ещё больше надломило. — ответил Ло’ак. — Ло’ак, я уже тысячу раз пожалела, что связалась с этим парнем, — в голосе Реи отчётливо были слышны слёзы, казалось она вот-вот заплачет. Ло’ак, видя это, обнял девушку, и слёзы сами побежали из больших бирюзовых глаз Циреи. Ло’ак всё ещё держал Цирею в объятьях, и злость внутри него постепенно растаяла, парень осознал, что Рея оступилась когда сбежала с другим парнем, но зато сейчас его возлюбленная вновь была с ним рядом, и Ло’ак был готов на всё, лишь бы защитить своё счастье. Лучи Альфа-Центавры уже почти скрылись за Полифемом, а Ло’ак и Цирея так и продолжали сидеть на пляже, обнявшись друг с другом, они слышали как бьются их сердца, но почему же им понадобилось пройти через все эти испытания, чтобы понять истинную силу их любви? Ночь над Ава’атлой дышала жизнью, несмотря на умиротворение. Фосфоресцирующие водоросли, словно россыпь звезд, усыпали темные воды лагуны. Их нежный свет отражался в глазах дремлющих илу, привязанных к плавучим маруи. Высокие, гибкие пальмы покачивались под тихим бризом, их листья шелестели древними сказаниями клана Меткайина. Сквозь просветы между листьями виднелось бархатное небо, усеянное мириадами звезд, невидимых из лесов Пандоры. Факелы, заботливо расставленные вдоль мостков, бросали пляшущие тени на плетеные хижины. Оттуда доносилось тихое бормотание снов, шепот успокаивающих колыбельных. Океан, казалось, затаил дыхание, лишь редкие всплески рыбы нарушали ночную тишину. Ава’атла спала, погруженная в объятия ночи, но в этой тишине чувствовалась сила и связь с морем — вечная связь Меткайина с духом Пандоры. Легкий запах соли и цветущих водорослей витал в воздухе, смешиваясь с дымком от догорающих костров. Иногда доносился приглушенный крик морской птицы, словно потерявшейся в ночной темноте, и сразу же тонул в общем хоре ночных звуков. В центре поселения, на самой высокой платформе, возвышалась хижина вождя. Ее украшали сложные узоры из ракушек и перьев, свет факелов придавал ей таинственное сияние. Даже во сне вождь хранил Ава’атлу, его дух оставался бдительным, готовым отразить любую опасность. Глубоко под водой, в лабиринтах коралловых рифов, жизнь продолжалась в своем собственном ритме. Светящиеся рыбы скользили между кораллами, охотясь на мелких рачков. Морские змеи бесшумно пробирались сквозь заросли водорослей, их глаза светились в темноте, словно угли. Ава’атла спала, но море никогда не спит. Оно было сердцем Меткайина, источником их силы и мудрости, и этой ночью оно продолжало биться в унисон с духом Пандоры. На следующий день Ронал решила научить Кири готовить мази, этот процесс был трудоемкий и не пускал погрешности, однако у Кири не всё шло гладко, ибо это был ее первый урок по приготовлению мазей, и Ронал заметно нервничала, в глазах тсахик была строгость и забота одновременно. Кири очень старалась аккуратно отделить нужное от ненужного, но травы постоянно рвались у неё в руках, и вот наконец с пятой попытки девушка все правильно сделала. Теперь настало время варить саму мазь, Кири всё сделала в равных пропорциях, так как у нее уже был опыт в этом, но вот добиться нужной консистенции девушка никак не могла. Ронал смотрела на свою тсакарем строгим взглядом, но потом тсахик всё-таки помогла девушке смешать отвар до нужной консистенции. Ронал вздохнула, наблюдая, как Кири в очередной раз переливает мутную жижу из одной раковины в другую. Солнце освящает Ава’атлу ярким полуденным светом, а мазь от ожогов, необходимая для завтрашней охоты, все еще не была готова. — Кири, концентрация! — Ронал скрестила руки на груди. — Ты должна чувствовать энергию трав, понимать их взаимодействие. — Я стараюсь, Ронал, — тихо ответила Кири, опустив взгляд. — Но… они словно ускользают от меня. — Этого недостаточно, — фыркнула Ронал, но в голосе уже сквозила мягкость, тсахик подошла ближе, взяла в руки раковину. — Смотри. Видишь этот едва уловимый отблеск? Это сила целебного корня. Ты должна улавливать его и направлять. Ронал показала, как правильно измельчать ингредиенты, как смешивать их, шепча древние заклинания. Кири внимательно наблюдала, повторяя каждое движение. — Теперь ты, — Ронал протянула ей раковину. Кири глубоко вдохнула и сосредоточилась, в этот раз получилось лучше, мазь приобрела нужный оттенок и консистенцию. Ронал кивнула, едва заметно улыбнувшись. — Видишь? Мазь получилась перламутрово-белой, а значит ты всё правильно сделала. — сказала тсахик. Лицо Кири озарила слабая улыбка, она почувствовала прилив уверенности, крошечную искру внутри, которая раньше пряталась в тени сомнений. Слова Ронал были скупы на похвалу, но их вес был ощутим. — Спасибо, Ронал. Я не подведу, — прошептала Кири, возвращаясь к работе. Теперь каждое её движение было более уверенным, наполненным новым пониманием, она чувствовала, как травы откликаются на её прикосновения, словно старые друзья, раскрывающие свои секреты. Ронал молча наблюдала, удовлетворенная прогрессом своей тсакарем. Ей всегда было трудно выражать свои чувства, но она видела в Кири потенциал, огромную силу, которую нужно было лишь разбудить. Ронал знала, что будущее клана зависит от того, сможет ли Кири принять свое предназначение, стать целителем и защитником своего народа. Быт рифовых на’ви клана Меткайина строился на гармонии с океаном. Их тела, адаптированные к водной среде, отличались широкими грудными клетками и мощными хвостами. Жилища Меткайина, сплетенные из водорослей и кораллов, располагались в прибрежных лагунах, обеспечивая защиту от штормов и хищников. Важнейшую роль в их культуре играла связь с духовным миром океана, олицетворяющим животным-тотемом — Тулкуном. Меткайина поклонялись ему, видя в нем источник мудрости и силы. Охота, в основном подводная, велась с уважением к морским обитателям. Они использовали копья, сети и прирученных морских животных для ловли рыбы и моллюсков. Пища Меткайина состояла в основном из даров моря: рыбы, водорослей, моллюсков и кораллов. Они умело использовали дары океана для создания одежды, инструментов и украшений. Ткани из водорослей, ракушки и зубы морских животных служили для создания красочных и функциональных предметов быта. Жизнь Меткайина — непрерывный танец с волнами, пронизанный глубоким уважением к океану и его обитателям. Общение внутри клана Меткайина отличалось плавностью и мелодичностью. Их язык, полный свистящих и булькающих звуков, идеально подходил для передачи информации под водой. Умение понимать друг друга без слов, через едва уловимые движения и изменения цвета кожи, было жизненно важным для успешной охоты и защиты от опасностей океана. Для жителей клана Меткайина было очень важно найти своего тулкуна — духовного брата или сестру. Это было не просто приручение животного, а глубокая духовная связь, основанная на взаимном уважении и понимании. Тулкун становился частью семьи. Поиск своего тулкуна начинался с детства. Юные на’ви проводили много времени в океане, наблюдая за этими мудрыми существами, изучая их поведение и пытаясь почувствовать их эмоции. Когда наступал момент, молодой на’ви отправлялся в одиночное путешествие, чтобы установить связь с конкретным тулкуном. Этот процесс требовал терпения, смирения и открытого сердца. На’ви предлагал тулкуну дружбу, показывал свои намерения и доказывал свою искренность. Если тулкун отвечал взаимностью, между ними возникала связь, которая продолжалась всю жизнь. Однако, выбор тулкуна не всегда зависел только от на’ви. Иногда, именно тулкун выбирал себе компаньона. Говорили, что зрелые тулкуны, прожившие долгую жизнь, обладали особым даром чувствовать чистые сердца и искренние намерения. Они могли сами приблизиться к на’ви, показывая свою готовность к союзу. Ритуал установления связи был священным. На’ви и тулкун касались друг друга своими нейронными связями, сплетая свои разумы в единое целое. В этот момент они обменивались воспоминаниями, эмоциями и знаниями, становясь неразрывно связанными на духовном уровне. Связь с тулкуном не только давала силу и защиту, но и накладывала огромную ответственность. На’ви должен был заботиться о своем партнере, защищать его и уважать его волю. Гибель тулкуна становилась страшной трагедией для на’ви, оставляя незаживающую рану в его душе. В клане Меткайина, связь с тулкуном была не просто традицией, а основой их существования, определяющей их идентичность и место в мире. Это была связь, которая объединяла их с океаном и делала их непобедимыми. Потеря тулкуна ощущалась как потеря части самого себя. На’ви, лишившийся своего партнера, становился тенью прежнего себя, навсегда отмеченным печатью скорби. Говорили, что лишь время могло залечить эту рану, но шрам оставался навсегда, напоминая о нерушимой связи, которая когда-то существовала между двумя душами. Для рифовых на’ви убить их тулкуна — всё равно, что убить члена семьи, на’ви потерявший своего брата или сестру, скорбит о нём или о ней вместе со всем кланом, ибо тулкуны для них сродни родственникам, которых они любят и уважают. Ли’ет и её семья вернулись в клан Меткайина, хотя их возвращения никто не ждал, Зарема с дочерью пошли в свою хижину, а Рогвольд отправился к тсахик, чтоб заставить её обучать Ли’ет. Кири сидела разбирая травы по видам, но у неё это не получалось. Девушка была грустной. — Что пятый палец мешает? — смеялся отец Ли’ет. — Замолчите, я новичок в этом деле, могли бы хоть проявить уважение, перед вами тсакарем. — ответила девушка. — Ты уродина. — Я не уродина! — Ты демон. Мужчина её ударил очень сильно. — Ай, вы совсем что-ли? Это увидела Ронал, она была очень зла. — Что вы творите? — Ей тут не место! Мужчина толкнул Кири в воду порезав мостик. — Девочка моя! — Ронал кинулась спасать свою ученицу. Тсахик вытащила Кири из воды, но девушка была без сознания, а Рогвольд лишь смеялся над этим. — Ха-ха, так ей и надо, теперь моя дочурка будет вашей ученицей. — Нет… Но девушка не дышала, а её грудь не вздымалась. — Кири, нет-нет. — тороторила Ронал. Пришла Нейтири, чтобы узнать как у дочери дела. — Что с моей дочкой? — У неё сердце не стучит! — Ронал, что же вы стоите? Надо качать! — Я в панике! Тсахик не могла это сделать. Пришел Тоновари. — О Эйва! Ронал, что с нашей тсакарем?! — Это всё Рогвольд! — Отойдите! — оло’эйктан стал качать сердце Кири, и через несколько минут девушка пришла себя. — Что со мной случилось? — тихо спросила Кири. — Ты упала в воду и потеряла сознание. — ответила Нейтири. — Ясно. Тсахик Ронал, простите пожалуйста, но я не успела разобрать травы. — Иди и закончи дело. — строго сказала тсахик. Кири молча повиновалась и ушла обратно в палатку с травами, Ронал проводила девушку строгим взглядом, ибо как наставник, она требовала от своей тсакарем полной самоотдачи и усидчивости, а самое главное — тсахик требовала, чтобы Кири относилась к учебе с уважением, она видела, что девушка очень способная, но Ронал, как и любая учительница, не спешила хвалить Кири, однако девушка все равно уважает свою karyu и всегда старается оправдывать её ожидания, пусть даже иногда это бывает трудно, и девушка справляется не со всеми заданиями, но тогда Ронал покажет и обьяснит Кири, что и как делать. Кири запоминает всё, а потом старается сделать всё так, как показала ей тсахик. В полдень девушка решила прогуляться по пляжу Кири чувствовала зов океана, его древнюю мудрость, резонирующую с ее собственной душой. Поддавшись порыву, она углубилась в лазурные воды, туда, где колыхались подводные леса водорослей, переливающиеся изумрудными и сапфировыми оттенками. Ее ловкие пальцы, привычные к плетению и собирательству, быстро выделяли самые прочные и эластичные нити. Внимательно выбирая виды, Кири интуитивно чувствовала, какие водоросли подойдут для ее замысла, она знала, что для топа потребуются более тонкие и мягкие волокна, которые не будут раздражать кожу, а для набедренной повязки — крепкие и долговечные, способные выдержать испытания океанской стихией. С невероятной скоростью, присущей детям Пандоры, Кири сплетала нити водорослей. Ее движения были грациозными и точными, будто сама Эйва направляла ее руки. Вскоре, из-под ее пальцев появился легкий топ, идеально облегающий ее тело, и прочная набедренная повязка, украшенная ракушками и кусочками блестящего коралла. Кири улыбнулась, ощущая благодарность океану за его дары. Надев свой новый наряд, сотканный из даров океана, Кири почувствовала себя единой с водной стихией, девушка плавно скользила сквозь толщу воды, словно русалка, танцующая в ритме подводного течения. Водоросли, из которых была соткана ее одежда, мерцали в лучах солнца, проникающих сквозь поверхность, создавая вокруг нее ореол волшебного сияния. Затем Кири пошла к своему возлюбленному Ао’нунгу, с одной целью — соблазнить его. Ао’нунг сидел на берегу, оттачивая копье из рыбьей кости, принц был сосредоточен и не сразу заметил приближение Кири. Когда она вышла из воды, словно Афродита, сотканная из пены морской, Ао’нунг замер, забыв о копье. Его взгляд был прикован к ее новому наряду, подчеркивающему её грацию и связь с океаном. Кири приблизилась, ее движения были полны уверенности и игривости. Она провела рукой по его щеке, оставив на его коже капельки солёной воды. — Как тебе мой подарок от океана? — прошептала она, ее голос звучал как шелест волн. Ао’нунг не мог отвести взгляд. В ее глазах плескалось море, а в её улыбке таилась любовь. Он отбросил копье и привлек Кири к себе, жадно целуя её. Солнце ярко светило в небе и они слились в объятиях, словно два океана, нашедшие друг друга. От поцелуя у Ао’нунга перехватило дыхание, он чувствовал ее близость каждой клеточкой своего тела, соленый привкус её кожи, тепло ее дыхания. Сын Тоновари углубил поцелуй, отвечая на ее страсть, и мир вокруг них перестал существовать. Остались только они, море, и бесконечная любовь, вспыхнувшая между ними. Когда они наконец оторвались друг от друга, Ао’нунг коснулся ее щеки. — Ты прекрасна, Кири. Всегда, — прошептал он, и его голос дрогнул от переполнявших его чувств. Кири улыбнулась, её глаза сияли. — Я хотела, чтобы тебе понравилось, — ответила она, прижимаясь к нему ближе. — Океан чувствует нашу любовь, Ао’нунг, и благословляет нас. Они снова поцеловались, на этот раз медленно и нежно, наслаждаясь каждым мгновением. Влюбленные остались сидеть на берегу, обнявшись, слушая шум волн и чувствуя биение своих сердец в унисон с океаном. На следующий день Кири в приподнятом настроении пошла на занятие к Ронал, однако тсахик была не в лучшем настроении, и поэтому говорила с ученицей строже обычного, но Кири не могла сосредоточиться на занятии, ибо у неё в голове было вчерашнее свидание с Ао’нунгом, Ронал была крайне недовольна, что её ученица в таком состоянии. — Кири, будь внимательнее. — Простите пожалуйста, моя тсахик, просто я сегодня какая-то слабая. — Кири, ты — будущая тсахик, и у тебя нет права на слабость. — строго сказала Ронал, наблюдая за своей ученицей. — Но… — Соберись живо! Кири ничего не ответила, а продолжала делать своё дело — перебирать травы. — Куда ты их кладёшь? Это черенки, а не листья! Мы их выкидываем! Не мешай всё в одну кучу! — Ясно. — Кири на этот раз собралась и сделала всё правильно. — Нет. Ты мало сирикса положила, и почему так грязно в миске? Девушка без лишних слов всё исправила, она знала, что её karyu строгая, и поэтому старалась с ней лишний раз не спорить. — Так хватит, у тебя сегодня нет настроя заниматься. Хватит думать про моего сына! Прекрати! — Хорошо. — Для чего мы даём на’ви валерьяну? — спросила Ронал. Но дочь Джейка допустила очень глупую ошибку. — Для болей в животе? — неуверенно произнесла она. Ронал приложила ладонь ко лбу, понимая что спрашивать сейчас свою ученицу о чем-либо просто бессмысленно, поэтому тсахик встала и сказала: — Всё, на сегодня довольно, иди домой, Кири. — Но я не хочу! — Уходи я хочу побыть с Ро’лой и Реей Салли встала и ушла. Кири вышла из маруи, чувствуя себя униженной и разочарованной. Она понимала, что Ронал имеет право злиться, но ей было обидно, что её личные чувства влияют на обучение. Тяжело вздохнув, Кири направилась к маруи родителей, размышляя о словах Ронал: «Будущая тсахик не имеет права на слабость…» — эти слова эхом отдавались в её голове. Войдя в маруи, Кири увидела родителей. Не теряя времени, она рассказала им всё о вчерашнем свидании и о сегодняшнем занятии с Ронал. Джейк и Нейтири внимательно слушали её, а затем успокоили, сказав, что всё будет хорошо, и что они всегда будут рядом, чтобы поддержать её. Разговор с родителями помог Кири почувствовать себя лучше, она поняла, что ей не нужно скрывать свои чувства, и что она может рассчитывать на поддержку своей семьи. С новыми силами Кири решила, что она будет стараться быть более внимательной на занятиях с Ронал и не позволять своим чувствам мешать ей учиться. Ронал приняла решение, что пора показать Кири праматерь всех древ душ, как тсакарем, девушки следовало знать такие вещи, а тсахик клана Меткайина взяла свою старшую дочь Цирею, и все троя, оседлав своих скимвингов, отправились к праматери древ душ. Полёт над океаном был захватывающим, скимвинги рассекали волны, оставляя за собой сверкающие брызги. Кири чувствовала прилив сил, когда они приближались к цели. Цирея летела рядом, улыбаясь и подбадривая её, а Ронал хранила молчание, сосредоточенно направляя их. Когда они наконец достигли своей цели, то Кири и Рея увидели перед собой огромное дерево, которое стояло среди биолюминесцентных растений, девушки бы так и стояли с открытыми от удивления глазами, если бы Ронал не окликнула их. — Девочки, эта местность называется Долина Света Памяти, это месторождение и колыбель праматери всех древ душ. А теперь пройдем со мной, хочу показать вам прародительницу священных деревьев каждого клана Пандоры. Праматерь всех древ душ — древние дерево, которое светится в темноте, оно обладает невероятной магической силой. Его ветви и листья излучают яркие фиолетовые и голубые огни, создавая эффект волшебства. Дерево стоит на берегу водоема, и его отражение видно в воде. Вокруг дерева растут кусты и камни, а на заднем плане видны силуэты других деревьев. Общая атмосфера изображения напоминает сказочный или фантастический мир, все на’ви относится к праматери древ душ с большим уважением и почитают её потомков. Праматерь всех древ душ стояла в центре этого магического мира, как живое воплощение силы природы. Каждый вечер, когда лунный свет касался её ветвей, дерево раскрывалось, излучая волшебное сияние, которое привлекало множество существ из окрестных лесов. Ночные создания собирались у его корней, ожидая, когда древо поделится своей мудростью и силой. Все они знали: теплоту и свет Праматери нельзя было игнорировать. Под её защитой жизнь вокруг процветала. Цветы, расцветающие под светом дерева, обладали целебными свойствами, а вода в чистом водоеме была наполнена энергией, способной исцелять раненых и уставших путников. На берегу проводились ритуалы, во время которых на’ви приносили дары и свои молитвы, прося о благословении и гармонии. Сложение песен и танцев вокруг Праматери соединяло людей с естественным миром, наполняя их сердца радостью и благодарностью. Их предки всегда утверждали, что каждому даст то, что нужно, но только тем, кто уважает и бережет ее силу. В этом уникальном и запоминающемся месте соединялись судьбы разных существ, наполняя мир магией и любовью. Едва приблизившись к праматери древ душ, Кири и Рея, обе почувствовали сильный поток энергии внутри себя, но Кири это ощутила сильнее, ибо праматерь всех древ душ знала, что пришла избранница её потомков. Ронал провела Кири к самому стволу, покрытому светящимися символами. Цирея осталась позади, наблюдая с уважением и трепетом. Ронал прикоснулась рукой к стволу и предложила Кири сделать то же самое. Когда пальцы Кири коснулись коры, её сознание взорвалось калейдоскопом видений. Она видела историю Пандоры, взлеты и падения на’ви, связь всего живого в единую сеть. Эйва говорила с ней без слов, передавая мудрость поколений и возлагая на Кири огромную ответственность. Кири отпрянула, тяжело дыша. Мир казался другим, более ярким и полным смысла. Она поняла, что значит быть избранной, и была готова принять свою судьбу. Ронал тепло улыбнулась, видя перемену в её глазах. Теперь Кири знала, она — избранная Эйвой, и была готова встать на защиту своего племени и своих родных. Ноша избранности легла на её плечи не грузом, а крыльями, готовыми расправить её полет над препятствиями. Она ощущала связь с Эйвой не как повеление, а как приглашение к танцу, где каждый шаг-это решение, каждое решение-это любовь. Кири знала, что испытания будут, но в её сердце теперь жила не просто вера, а знание, что она не одна. Эйва была с ней, в шелесте листьев, в пении птиц, в каждом ударе её собственного сердца. Ронал подошла и положила руку на плечо Кири, передавая ей не только поддержку, но и мудрость поколений. — Ты — часть нашего народа, Кири, но ты и нечто большее. Ты — мост между нами и Эйвой, наш голос в её лесу. Слова Ронал звучали как благословение, как посвящение в новую жизнь, полную ответственности, но и безграничной любви. Кири подняла взгляд на небо, простирая руки к солнцу, она чувствовала, как энергия Эйвы пронизывает её тело, наполняя силой и решимостью, она была готова, готова ко всему, что ждет её впереди, готова стать тем, кем ей предначертано быть.