Меня, как идейного вдохновителя, всё ещё не оценили по заслугам, но теперь-то мы это исправим.
За предоставленную честь благодарю Гвинет Шелби.
Крис Лоран
Вы когда-нибудь задумывались, каково это знать всё обо всех?
Кому-то из вас может показаться что это сродни суперсиле, но это совершенно не так.
Нет, правда, секреты, как правило, скрывают, не потому что они опасны для обладателей, а лишь потому что эти тайны вредны обществу.
Пока мои дорогие товарищи, коллекционер и цифролюб, собирали коллекции из всего подряд и приходили в восторг от «великого международного языка», я страдал от другой напасти. С самого раннего детства я умудрялся случайными способами получать совершенно любую информацию об окружающих. Я никогда и ничего специально не выискивал, не копал и не подслушивал, но всегда знал всю подноготную.
И это ужасно.
В 5 я первым узнал, что отец изменяет, в 6 первым догадался, что у мамы рак, в 7 узнал, что Вайлет сбежала из дома. Так было всегда. Я знал всё о всех соседях, друзьях, знакомых, учителях. И как же тяжко было хранить все эти их секреты.
Любой другой человек придумал бы, как на этом можно заработать, как использовать в своих целях, но это не я. Гвин бы могла, но у меня никогда не было этой предпринимательской жилки, наверное, оттого что я не сын миллиардера, да и слава Богу! Я другой человек и я использую секреты только во благо, только тогда, когда могу помочь. Так что, можно сказать, я тоже своеобразный супергерой, ну не Железный человек и Человек-паук, конечно, но задатки всё же имеются.
И всё же это тяжело. Я так устал однажды от всей этой информации, что решил спрятаться от всех: книги, картины, фильмы и музыка спасли меня.
Когда-то давно, когда мы ещё жили в Ницце в отеле, который содержал и до сих пор содержит наш дедушка, я нашёл в подвале старую гитару и фортепиано.
Бабушка сказала, что они принадлежали моему дяде, который уехал в Париж учиться на врача и забросил играть и писать песни. Тогда я твёрдо решил, что займу его место, и всего за пару месяцев научился играть и на том и на другом.
Потом начал писать музыку и текст, так, для себя, но мне это жутко нравилось. И я, как и любой порядочный мальчишка с большими мечтами, хотел посвятить всю свою жизнь тому, что отлично получалось.
Узнай об этом мой дед, он бы открутил мою бедовую голову, он и без этого повторял: «Ты плохой мальчишка, неправильный. Может, нам тебя пора звать Крисси? Нет? Тогда утри сопли и делай то, что делают нормальные мальчишки: играй в футбол например...»
Он не любил, когда я проявлял эмоции, плакать мне было запрещено, чего не скажешь об Эйприл, которую наоборот ругали за излишнюю сухость.
Чтобы дед лишний раз ничего не заподозрил я открыл своего актёра.
Тогда я начал притворяться, что я отпетый хулиган, бегал по городу с местным ворьём и шалопаями, кидал в прохожих помидорами, участвовал в похищении того самого стула Матисса, который вызывал хохот у всех местных мальчишек, ибо ну что ж это за стул, если на него нельзя сесть! А поскольку я примкнул разом ко всему хулиганью, я стал самым знаменитым мальчишкой в городе и совершенно привык к такому образу жизни. Я уже забыл, кто я на самом деле.
Но песни писал и математикой увлекался.
Есть в них что-то сходное, музыка строится по определенным математическим закономерностям, как бы ни было это странно. Но вот настоящее искусство должно быть парадоксально. Оно чудо. Шедевр - это не любая хорошая музыка, а что-то такое, что противоречит всем нормам и канонам, но зато заставляет чувствовать. Чувствовать - это самое главное, а я разучился это делать ещё в детстве, вот в чём беда. Поэтому музыка у меня тогда получалась довольно посредственная.
Но раз уж мне дали наконец главу, то я воспользуюсь этим правом и расскажу вам о том, как я стал автором музыки для моего первого мюзикла.
Всё началось со случайно подслушанного разговора. Я опять очень удачно оказался в нужном месте в нужное время.
Дело было в актовом зале. Там собрались все сливки общества.
Полин Ортар с важным видом вещала со сцены, у неё было такое одухотворённое лицо, какие бывают только в момент истинного счастья.
На верхней ступеньке сцены скромно сидела Гвин и болтала ногой, она так часто делает от нервов и по сей день и частенько не замечает этого.
Её подружка Дэбби сидела на стуле в первом ряду и накручивала на палец прядь светлых волос.
Лиз Аллен что-то печатала в телефоне, а Бэтти Брант с каким-то грустным видом смотрела на главу драмкружка.
В тот момент, когда я оказался у дверей актового зала, там происходил следующий диалог.
- Подожди, я не понимаю, в чём смысл этого плана? - неуверенно спросила Гвин.
- Ну как это не понимаешь! Всё просто, Сильвия считает, что она самая лучшая актриса на свете, и ей должны предназначаться главные положительные роли. А что если эта главная роль разоблачит всю её сущность? Она не переживёт этого! А Сеймур больше всего боится общественного осуждения! - Полин была так одухотворена своей «гениальной» идеей, что совершенно не способна была увидеть все те минусы, которые отчётливо открывались мне, Гвин и Бэтти Брант.
Мы знали, что это станет позором и для всех, кому Сильвия испортила жизнь.
- Кстати я не согласна с этим, Сильв, может, и боится позора, но разоблачить её суть не могу даже я, а мы, между тем, родились в один день, - запротестовала Дэбби.
- По крайней мере, мы расскажем всей школе правду.
- Я пас, - тут же вскочила со своего места Лиз, - это слишком жёстко.
- Нет, мы реально хотим песочить их перед всей школой и родителями? Это всё-таки перебор, - согласилась с Аллен Шелби.
- А я за, - твёрдо сказала Браун, - я всё ещё не простила Сильвии эту подставу с вечеринкой перед Рождеством.
- И как мы это провернём? - наконец не выдержала Бэтти.
- А вот это уже самое интересное! Слушайте меня внимательно, - глава этого ведьминского шабаша вдруг вскочила на сцену, и как Гамлет,начала свой монолог, - итак, скоро день Святого Валентина, школа хочет, чтобы мы организовали что-нибудь, вот в честь этого мы и поставим наш разоблачающий мюзикл.
- Мюзикл? Рехнулась что-ли? - возмутилась дочь миллиардера, - кто из нас умеет петь?
- Сильвия, - ухмыльнулась Полин, - поэтому она сыграет «главную роль». Так вот, я написала два варианта сценария: первый - настоящий сценарий, а второй - специальный, для Сильвии и Сеймура, в котором они просто чудесная девушка и чудесный парень. Реплики у них одинаковые в обоих сценариях. Мы будем репетировать с ними по их варианту, а без них - оригинал. Когда дело дойдет до выступления, и они окажутся совершенно в другой постановке, им придётся либо играть до конца, либо закатить истерику прям на сцене. Так или иначе, оба опозорятся. Только вот беда музыки у меня пока нет, но всё поправимо!
- Не-не-не, я пас, - тут же вскочила и бросилась наутёк Гвинет, но Полин поймала её за капюшон кофты и притянула к себе.
- А ты, милая моя, сыграешь самую важную роль, - улыбнулась она, положив голову несчастной беглянки себе на плечо и поглаживая её кучерявые волосы. Поза была крайне неудобная, но Ортар отказывалась отпустить свою жертву, - ты сыграешь купидона.
- Не буду я петь, я не умею, Дэбс подтвердит.
Дэбби часто-часто утвердительно закивала.
- Тебе не надо будет петь, только говорить. Считай, что ты рассказчик.
- Нашла тоже мне рассказчика! Ты б ещё Томпсона или Паркера пригласила в купидоны. Мы же такие милашки! - скорчила гримасу моя подруга.
- Не ты ли говорила, что Питер «просто чудо» на научном фестивале? - усмехнулась Бэтти.
Математический гений так густо покраснела, как только может покраснеть здоровый
помидор человек.
- Это была импровизация, актёрская игра, сечёшь? - вернула прежнюю невозмутимость Гвин.
- Кстати про парней, соберите всех, кого сможете, Эйприл и ЭмДжей тоже позовите. Всех, кто точно не проболтается и готов отомстить Сильвии и Сеймуру. Жду вас завтра, и разберите сценарии, там всё написано. На этом наше собрание окончено.
После этих слов режиссер и глава театрального кружка драматично скрылась за занавесом, а остальные разошлись по урокам.
Мюзикл, значит, а вот это полезная информация. Мне теперь жутко захотелось написать для них музыку. Вдруг показалось, что если я попробую, то что-то в моей жизни сильно поменяется.
И я попробовал. Взял у Шелби из сумки сценарий, всё равно она бы его читать не стала, это же Гвин, она скорее дойдёт пешком до Антарктиды, чем начнёт что-то делать не в последний момент. Она к тестам всегда за перемену готовится, хорошо, если она хоть вечером в последний день прочитает страницу это сценария, а мне он был позарез нужен.
Я пришёл домой, мне повезло, что Вайлет была на работе, а Эйприл на допах по биологии, поэтому дома я был один и мог вдоволь поиграть и подумать.
Сочинялось, на удивление, довольно быстро. Сюжет был простой и довольно логичный, но, кроме того, очень уж он был ироничный и саркастичный. Этот мюзикл мог здорово подпортить жизнь Сеймуру и Сильвии. Тем лучше было для меня, с осознанием этого писалось почему-то даже легче.
За ночь я закончил писать музыку. Теперь было самое сложное: как передать текст так, чтобы его приняли?
Ничего не оставалось, кроме как попросить помощи у моей гениальной подруги.
- Юный предприниматель, мне определённо нужна твоя помощь, - подсел я к ней на химии. Она почему-то в последнее время стала садиться одна за первую парту, которая всегда оставалась свободной.
- Что-то случилось? - недовольно сморщилась она.
- Не делай такое лицо, рано постареешь.
- Гиалуронку вколю, не парься, - хмыкнула девочка-счетовод.
- Так, ладно, поможешь? Око за око, зуб за зуб. Я ещё никому не говорил про твою мать и твои детские годы. Как думаешь, интересно ли всем будет узнать...
- Хватит, надоел. Нужна помощь попроси нормально. Я ещё не отказала, а ты меня уже шантажируешь. Ты вообще умеешь дружить? - перебила меня крошка Гвин, - так чего тебе надо?
- Отдай это Ортар, но не говори, что это от меня.
- А что это? Любовное письмо? Какая прелесть! У вас тайный роман? - загорелись глаза у моей посыльной.
- Нет, уймись. Это музыка для вашего мюзикла, но я не хочу, чтобы кто-то об этом знал, кроме тебя...
- Оу, кэп, я умею хранить секреты, в отличие от тебя. Теперь я могила. Но я не знала, что у тебя есть друзья композиторы.
- Да нет у меня вообще друзей, это я написал.
- Как это нет друзей? А я тогда кто? Но я и подумать не могла, что ты интересуешься музыкой. Хорошо, я передам Полин.
- Кстати, про друзей. Почему ты от Паркера отсела? Разве вы не лучшие друзья на всём белом свете? - решил наконец поинтересоваться я.
Я немного, не хочу себе в этом признаваться, но всё же волновался за мою подругу. Возможно, она тогда была единственным человеком, которому я готов был доверить самую большую тайну своей жизни, свою мечту.
- Я... Ну... Скажем, я поссорилась с ним немного... - она словно подыскивала правильные слова.
- Из-за Аллен? Он что-то тебе сказал? Слушай, хочешь, я побью его за тебя?
А вот это предложение из моих уст звучало бредово. В конце-концов, я не стал бы бить чувака, которого считал своим другом. Это была скорее формальность, ну или нет...
- Ты ку-ку? Не надо никого бить! Это скорее я виновата. Да мы не ссорились даже, короче, забей...
Я тут же уселся поудобнее, чтобы задать вопрос, который вертелся у меня на языке уже очень давно.
- Ты что запала на Питера Паркера? - это прозвучало, как гром среди ясного неба, причем вам необходимо знать, что произнёс это вовсе не я. Это была Кайла Фитцерберт. Та самая Кайла, которая была председателем школьного совета, и вечно не являлась на него, классика для людей такого посола. Они всегда везде лезут, но им это быстро надоедает, и они сваливают все свои обязанности на окружающих.
Гвин смотрела на Кайлу так, как будто высчитывала, какую дозу яда ей надо дать, чтобы из её рта больше не вылетали подобные фразочки. Но при этом она всё равно выглядела, как маленький напуганный ребёнок, которого обязательно должна обнять его мама.
- Нет, ты что реально запала на этого придурошного? Я таких лохов, как эти двое Паркер и Лидс, больше нигде не встречала. Ты такая дура, честное слово...
- Прекрати оскорблять меня, Питера и Неда. И какое тебе вообще дело? - тихо, но твёрдо произнесла Шелби.
- Просто ей сегодня приснилось, как они с Паркером целуются на их свадьбе, а потом она проснулась, а всего этого шиш с маслицем, вот и вымещает своё разочарование реальностью на тебе, - не удержался от комментария в своём классическом стиле я и, наверное, зря не удержался.
В проходе стоял этот самый Паркер и всё прекрасно слышал. По его лицу было видно, что он не в восторге от этого разговора. Причём начала он не слышал, а, значит, теперь точно воспринял это как насмешку с нашей стороны.
Гвинет, естественно, его не заметила, и засмеялась над моей шуткой, что, наверное, ещё больше укрепило в сознании объекта нашего обсуждения мысль о том, что мы смеёмся над ним.
Когда Шелби увидела его и поняла, что он всё слышал, то сразу стала мрачнее тучи.
Я уже готов был получить тысячу упрёков в мою сторону, но прозвенел звонок, вернулась Вайлет и я быстро вернулся на своё законное место подальше от жертв моих неуместных высказываний.
Как говорится, хотели как лучше, а получилось как всегда.
Итак, мою музыку утвердили.
Участвовать в качестве актера я отказался, поэтому в назначенный день, за день до дня Святого Валентина, устроился в одном из верхних рядов, и принялся наблюдать за действом на сцене, как творец смотрит на своё творение, с восторгом и гордостью.
Итак, свет, занавес... Начали!
Когда занавес открылся, Гвинет, точнее маленький купидончик, сидела на крыше школьного крыльца, сделанного из гипсокартона, и со смехом болтала ногами.
«Волосы у неё были уложены ровными завитками, а в эту замысловатую прическу были вплетены жемчужинки и белые цветочки. Платье сшила Лиз, которая сама участвовать в итоге наотрез отказалась. Оно было белого цвета, корсет в верхней части, к которому крепились белые ангельские крылья, а юбка была настолько объемной, что она не проходила в дверной проход. Чего на этой юбке только не было: и цветы, и гипюр, и ленты... Но выглядело это всё эффектно, особенно туфли на ленточках, которые постоянно с ног спадали, и все молились, чтобы они не упали кому-нибудь на голову в тот момент, когда Гвинет будет сидеть на своей верхатуре.»
Если что, описание сего наряда не моё, девочка-мажорчик, играющая купидона, потребовала, чтобы я его сюда обязательно вставил.
Вокруг по сцене сновали школьники, торопились на уроки и, конечно, по закону жанра не замечали маленькую рассказчицу.
- Люди - такие интересные существа! - хихикнула она, - нет бы просто быть добрыми и честными, дарить друг другу добро и любовь, мир бы стал таким светлым и добрым! А они? Они всегда всё усложняют! Плетут интриги, устраивают скандалы, рассказывают сплетни, распускают слухи, издеваются друг над другом... Мне велели следить за этой школой год назад, и за этот год они не сделали совершенно ничего хорошего. Ну ничего, сегодня-то я это точно исправлю, сегодня всё изменится.
На сцену вышли Дэбби и Сильвия. Они шли друг на против друга и яростно смотрели друг другу в глаза, при этом стараясь держаться как можно дальше друг от друга.
Кажется, перебор со словосочетанием «друг друга», но что поделать, я всё же не великий писатель.
- А вот и две сестры: Дэбора и Сильвия. Они с детства ненавидят друг друга. Кажется, ничто и никогда их не примирит! И это правда...
Девушки запели песню о том, как им тяжело было терпеть друг друга, и как же каждая из них мечтает, чтобы сестра получила по заслугам.
Это была моя песня. О, как это было приятно.
Но эта девчонка, Дэбби, кажется, так хорошо пела...
Я почти ничего о ней не знал раньше, ну разве что лишь то, что она подруга Гвинет. Мы пару раз сидели все вместе за ланчем, и тогда она показалась мне какой-то легкомысленной.
Но в тот момент когда она пела... Было в ней что-то такое, ради чего хотелось творить, писать новую музыку, только бы она её исполнила...
В конце песни все школьники подбежали к Сильвии, подняли её и унесли со сцены на руках.
Грустная сестра села на ступеньки крыльца.
В этот момент к ней подсел вездесущий Питер Паркер.
- Привет, я новенький. Не покажешь мне школу? - начал он.
- А это что за человечек? - спросила мягким голоском с искусственной крыши девочка-купидон.
- Конечно, я Дэбби, - улыбнулась Браун.
- Питер, - протянул он ей руку.
- И всё же, очень интересно, кто он...- раздался голос с крыши.
Тут Браун запела песню про ужасы нашей школы, про все эти пакости и подлости.
Мне, честно говоря, не нравилась эта песня, но из уст этой девушки она прозвучала отлично.
По сцене прошли Бэтти и Сеймур, изображающие влюблённых.
Потом была сцена с Дэбби, которую Сильвия заперла в школьном туалете, почти, как в реальности было с Гвин.
Затем Сильвия облила Бэтти какими-то помоями «совершенно случайно».
Потом Паулинза побили дружки Сеймура, Томпсона заставили изображать для них клоуна.
Сильвия с Сеймуром мило ворковали, когда Бэтти поймала своего парня за изменой.
Поразительно, как Ортар написала сценарий так, что эти двое ничего не заподозрили до начала представления.
Они, действительно, не знали, что играют себя настоящих, а когда поняли это, было уже поздно.
А купидон параллельно с этим по уши влюблялась в новенького, который был голосом разума в этой школе. Она даже хотела спуститься к нему на землю, но вскоре обнаружила, что руки её «крепко привязаны» и выпутаться она не в силах.
Заканчивалось всё тем, что обезумевшая толпа школьников хотела уничтожить «несчастных влюбленных», которые из-за своего эгоизма испортили жизнь доброй половине школы. Один только Паркер пытался всех утихомирить.
Тогда купидон решила помочь своему возлюбленному и пустила стрелу вниз в толпу, но в этот момент случился форс-мажор.
Не зря же Гвин просила сообщить вам про туфли, за которые она молилась.
Естественно, одна из них развязалась и стремительно полетела вниз, попав точно в голову Сеймуру. Тут же свалилась и вторая туфля, угодившая в Сильвию.
Это даже было метафорично, как будто так и задумано, но Гвин очень расстроилась и чуть не заплакала, что придавало всей этой сцене ещё большую комичность.
Но всем же известно, что если человек расстраивается, то он легко может уйти в свои мысли, купидончик так и сделала.
А страховку никто почему-то не додумался ей организовать. Проще говоря, горе-математик не рассчитала траекторию полёта в этот раз, потому что летела теперь уже она, вниз, в паркет сцены. Очень драматично.
Я мысленно уже начал за неё молится, как умел, но тут появился мальчик-герой.
Питер Паркер поймал её очень ловко и тут же застыл, как вкопанный. Видимо, как поймать он понял, а что делать дальше совсем не сообразил.
Надо было как-то спасать ситуацию.
И тут в дело вступила умница Дэбби, которая должна была играть пару с Паркером.
- А это ещё кто такая? И почему же ты держишь её на руках? Я думала между нами промелькнула искра! Я думала, мы любим друг друга!
Это ж надо было так натурально сымпровизировать!
- Кажется, это ангел, сошедший с небес, - тут же опомнился Паркер. Он даже не играл, словно, это действительно должно было так быть. Этот парень вообще играл совершенно точно себя, иначе он бы стушевался, занервничал и начал заикаться.
Но на сцене была она. Кроме того, когда его просили поучаствовать, она скромно стояла рядом с Ортар. Перед ней он не мог струсить. Всё-таки, Шелби, ты самый дорогой человек для него. Даже если он встречается с кем-то другим, даже если он избегает тебя, у него всё видно по глазам. Эх, если бы эти двое хоть раз просто поговорили!
- И ты променяешь нашу любовь на какую-то девчонку, свалившуюся с крыльца?
- Зачем тебе эта любовь, разве ты не получила самое важное? Теперь ты помирилась со своей сестрой, вот она настоящая любовь! - вмешался Томпсон, который тоже похоже вжился в роль хорошего парня.
- И то правда! Что ж, думаю, это гораздо важнее, - Дэбби с постной миной направилась к своей сестре и обняла её.
Ей совершенно не хотелось это делать, но вариантов больше не было.
- Будьте же счастливы! Любви вам! - громко крикнула купидончик, которую всё ещё держал на руках Паркер.
Интересно, он вообще собирался опомниться и поставить её на пол?
Все поклонились, занавес опустился, а
Паркер всё ещё продолжал дурить.
Я уже не видел, чем дело кончилось, но, по словам Гвинет, он отпустил её только когда Дэбби подбежала к ней, чтобы убедиться, что подруга в порядке.
Так прошёл чудный мюзикл, который раскрыл всей школе правду, а ещё стал моим дебютом в качестве композитора.
Кроме того, я неожиданно нашёл девчонку, для которой хочу писать песни, поэтому теперь было очень важно познакомиться с ней поближе...
