Наша любовь никогда не истлеет

Говорят, детская любовь тает подобно сну, испаряется напрочь, оставляя лишь благодарную улыбку. Враньё. Ирума и Асмодей сохранили в сердцах это тёплое чувство, которое как водный поток наполняло их день ото дня. Судзуки годами млел, ощущая сладкий запах, ставший родным, шёлковую кожу на остром подбородке, целуя красивое и такое любимое лицо короткими нежными поцелуями, чувствуя крепкие, идеально ухоженные руки с длинными музыкальными пальцами у себя на плечах. Его собственные пальцы утонули в мягких розовых прядях, нежное прикосновение губ пьянящей волной прошлось по нервным волокнам. Ирума не успел моргнуть, когда губы Азза мягко приоткрыли его, и их языки соприкоснулись. Парни не слышали даже собственных мыслей, ничего, кроме громкого сердцебиения — в груди, висках, ушах; все остальные звуки в мире перестали существовать. Если бы Асмодей не держал Судзуки так крепко, он бы стёк на пол, подобно снеговику в марте, и от него осталась бы только лужица у любимых ног. Прервав поцелуй, Азз прижал его ещё сильнее. Вся вселенная сжалась до кольца этих рук. Влажный воздух был наполнен белокипенными лепестками сакуры, солнце сверкнуло огненною звездою на самом краю неба, оставляя мазки малиновой акварели на усталых фиолетовых облаках. Как лёгкий лепесток сакуры душа Ирумы взмывала в небеса, а голова кружилась от любви к одному-единственному демону. Ещё пара минут и, может быть, они с Элисом воспарят, словно демонические птицы, или сплетутся корнями в вечном объятии, как два древа. У него замерло сердце, когда он поднял взгляд от альбома с фотографиями: черты лица возлюбленного смягчались, а рубиновые глаза лучились любовью и теплотой. В его осанке, в поведении, словах чувствовалась внутренняя уверенность, что друг детства — это то, чему он хочет посвятить всю жизнь. Судзуки до сих пор помнит фразу, что Асмодей произнёс много лет назад: «Вы — любовь моя и жизнь». Это надо было видеть и слышать, чтобы понять, что даже молодожёны в первую брачную ночь так сказать не смогут. Наконец солнце исчезло в красноватом мраке. Ирума побелел: чёрные венозные прожилки прожгли кожу запястья, заставляя скулить от боли. Азз ещё ближе прижал к себе парня, о котором мечтал каждый день и каждую ночь, вдыхая аромат из пьянящей смеси мёда и жасмина, целуя и шепча что-то успокаивающее. Ещё секунда и тонкими линиями цвета индиго прорисовалась первая «А», заставившая затаить дыхание. Дымящиеся синие чернила продвигались дальше, а будущее вырисовывалось в самых мрачных красках. «Азазель Амери». Судзуки словно со всего размаху ударили плетью. У него сердце сжалось от горя и одновременно вспыхнули гнев и обида на судьбу: как смеет она, злодейка, смеяться над ним и Элисом после всего, что они пережили вместе?! Азз, продолжая обнимать возлюбленного в неудобном согнутом положении, неуклюже сдвинул рукав куртки и взглянул на своё запястье. «Валак Клара». Лицо Асмодея аж перекосило от злости. Что-то невнятно процедив сквозь зубы, он тут же принялся немилосердно царапать кожу длинными ногтями, будто пытаясь соскрести надпись. Начался дождь, частый и мелкий. Безо всякой натуги губы Ирумы растянулись в улыбке, а внутри стало неожиданно тепло, хотя по лицу хлестали мелкие холодные капли. Элис так просто не сдастся. На аристократично белой коже появились царапины, тёмные пятна налились, набухли и вот уже тоненькие ручейки крови побежали вниз, перечёркивая ненавистное имя. Судзуки достал из кармана марлевую салфетку, стёр кровь с кожи возлюбленного и резко замер от удивления, словно высеченная из дерева фигурка. Как заворожённый, он не сводил глаз с огромных алых букв, собранных вместе, чтобы обозначить его имя. Судьба смилостивилась над ними и пришла на помощь в момент, когда возлюбленные больше всего нуждались в этом. Лицо Ирумы просветлело, слёзы высохли, снова появились ямочки от улыбки на щеках и уверенность, что они всё сделали правильно. — Я так и знал! Никакие высшие силы не разлучат меня с Господином! — Асмодей сиял счастьем, его душа переполнилась мечтами о будущей совместной жизни… Руки Судзуки трепетно обняли голову Азза и слегка влажные, тёплые губы стали покрывать поцелуями лицо его. — Как же я рад! — голубые глаза заглянули в рубиновые и наполнились слезами счастья, — Я люблю тебя, Азз! — Я тоже люблю Вас, мой Господин! — он слегка улыбнулась, позволяя мягким губам накрыть асмодеевы, сливаясь в трепетном поцелуе.