Мир княжков

- Поздно уже. Немного осталось. - безразличие в голосе Михи заставляло кожу покрываться неприятными мурашками от ужаса. Андрей не первый раз слышал от друга похожие слова, но не одни из них не были сказанным таким голосом. Таким, будто бы всё, финал... Миха выглядел, без преувеличения, ужасно. Седые волосы, подавленность и тоска в глазах, движения заторможенные - и это при трезвом состоянии! Его хотелось схватить в охапку и бежать в больничку, чтоб закрыли там на год-два до полного выздоровления. Хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь, спасти, поддержать. Ведь Миха явно не вывозил один... Ему нужна была срочная помощь. Видимо, Горшок и сам это понимал, потому как от Андрея не отталкивался, даже позволил отношения наладить, помириться. Или, как больше думалось Князю, не понимал, просто восстанавливал отношения в знак прощения перед смертью. Он и с Ольгой-то расстался и прочие связи старался, на удивление, мягко оборвать. Просто потихоньку отдалялся, будто бы подготавливал почву. Но если Миха думал, что Андрей позволит ему уйти, то он серьезно ошибался. Ибо Князь, поставивший себе цель, был тем ещё упрямцем, готовым идти к желаемому любой ценой, всего себя для этого отдать. А желаемым был Миха - здоровый, живой, беззаботный, как прежде задорно улыбающийся и мечтающий о чем-то запредельном. Правда поначалу Андрей не знал с чего начать. Отношения, вроде как, восстановившиеся, все равно складывались как-то не так. Напряженно что ли?.. Миха постоянно закрывался, уходил в себя. Он будто бы временами превращался в дикого зверя - затравленного, напряженного, глядевшего на окружающих с опаской, будто бы те хотели причинить ему вред. Такого друга видеть было больно. Отчасти от того, что Андрей все-таки не мог не винить себя. Хотя бы за то, что оставил его одного, позволил вкатиться в сие отчаянное состояние. Знал же, что больше о Михе никто так не позаботиться, не поможет ему в трудную минуту... Но всё равно оставил. Эти мысли разрушали, хоть Андрей гнал их как можно дальше от себя, чтобы они не позволили ему совершить вторую и уже последнюю для друга ошибку. Андрей старался приезжать к Мише каждый день. Это было довольно проблематично, учитывая, что квартира Горшенева находилась в совсем другой части города. Но мужчина не жаловался, радовался как ребёнок каждый раз, когда видел угрюмую морду Горшка в дверях. Ведь тот жив, а значит, есть ещё шансы всё исправить!.. Они с Михой со всем справятся!.. Привозил Андрей с собой различные полезные продукты, зная, что Миша сам об этом не позаботится, с его-то неприспособленностью к обычной мирской жизни. Мишка, конечно, их не ел, но Князев всё равно настойчиво забивал различными фруктами, овощами и зеленью все полки в холодильнике. Чисто на всякий случай. Иногда Андрей притаскивал какие-то развлекалки, чтобы немного дружеское настроение поднять. И ему это временами даже удавалось. Например, от подаренной компьютерной игрушки, которую Князю посоветовала девушка-консультант в магазине, Мишка пришел в полнейший восторг. И на целый вечер он превратился в того самого Миху, которого Андрей знал когда-то... Улыбался, что-то воодушевленно раздаказывал, махая руками и тыча пальцем в монитор. Что именно он говорил, Андрей едва понимал, просто залипнув на лице друга, жадно наблюдая за сменой выразительных эмоций. Жаль, конечно, что на следующий день Горшок вновь потускнел, натягивая на лицо уже привычную маску безразличия и апатии ко всему, что его окружало. Но заряженный кратковременными эмоциями Миши Князев не оставлял попытки снова поднять настроение друга, каждый раз придумывая что-то ещё и ещё. Портилась погода в Питере раньше, чем где в других регионах России. Так, уже в середине августа могли совершенно неожиданно полить холоднючие дожди, вынуждая и так серый город заполониться чихающим и кашляющим людом. В один из таких ливней пришлось попасть и Андрюхе. Решил сделать Михе сюрприз, высадившись из автобуса на две остановки раньше, рядом с нужным магазином, потом пришлось их добегать, скрываясь от дождя под пакетом. В общем, пришел Андрей в гости к другу промокшим до нитки. Миха встретил его на пороге, ещё и открыл дверь не сразу, вот засранец! Прислонившись к косяку плечом, он меланхолично осмотрел своего гостя с ног до головы и, поймав его взгляд, вопросительно приподнял брови. Андрей буквально с полумысли считал его дальнейший вопрос, поэтому поспешил перебить, задавая тон беседы: - Ну, привет! Пустишь меня, добра молодца, иль и будем так стоять? - Тебе не обязательно... ну, ходить сюда каждый день, - не оценив шутку, мрачно заметил Миша и лениво забросил себе в рот лист шпината, начиная его пожевывать с таким видом, будто принимал горькую микстуру. Посторонившись, он все же пропустил подрагивающего от холода Андрея в квартиру и, закрыв за ним дверь, ушел на кухню, бросив напоследок невнятное: - Это... Душ прими. Несмотря на то, что Горшок не был особо дружелюбен (по меркам обычного человека, конечно же), Андрей всё равно порадовался, хотя бы тому факту, что друг всё же ел полезную для него пищу. Маленькая новость, но приятная. Быстренько обмывшись теплой водой - горячей как всегда не было, Князев хотел было одеться в свою же одежду, как услышал приглушенный михин голос, прокричавшего что-то вроде: "Переоденься в моё пока". Опустив взгляд на пол, Андрей действительно заметил на нем небрежно накиданную стопку вещей, состоящую из обычной серой футболки и домашних просторных шорт. День показался ещё лучше, ведь всегда было приятно получить заботу от Миши. Миха обнаружился сидящим за компьютером. Он был очень увлечен игрой, поэтому Князь пока не решился его беспокоить, чтобы заранее не сердить. Пока друг был занят, Андрей воспользовался возможностью и осмотрелся, подмечая некоторые детали, а именно стопку тарелок и кружек около блока питания, несколько пачек таблеток на полке комода, стоящую рядом с ними полупустую бутылку с квасом, валяющиеся на полу исписанные бумаги. Подчерк явно принадлежал Горшку. Присмотревшись получше, Князев определил, что написанное являлось стихом. Текст новой песни? - Ну что? - спросил вдруг Миха, вынудив Андрюху вздрогнуть и вновь взглянуть на друга. Тот, поймав на себе взгляд, неловко повел плечом, тут же отвёл глаза в сторону и кивнул в сторону разбросанных листочков. - Что "что"? - не понял Андрей. Точнее понял, но счел нужным всё же уточнить. - Что скажешь? - немного раздраженно уточнил Горшенев. Андрей снова опустил взгляд на листочки. Если раньше, он бы взял их в руки и стал считывать текста, по пути комментируя великое множество ошибок и дополняя слова, то сейчас мужчина лишь слегка улыбнулся и попытался пошутить, чтобы увильнуть от этого занятия и вытекающего из него возможной ссоры. - Да, бардак... - выдавил Андрей из себя, неуверенно усмехнувшись и обведя комнату руками, а то мало ли Миха подумает, что этот комментарий относится к его писанине. Миша приподнял бровь, смотря на человека перед собой с виду совершенно равнодушно, но Князев знал, что это вовсе не так. Он уже даже готовился к словесной перепалке, настроенный на то, что Горшок будет на него напирать, вынуждая заценить свой текст, но мужчина не стал этого делать, вновь устремив взгляд в монитор. Андрей ещё какое-то время постоял рядом, ожидая, что Горшенев не выдержит молчанку первым, но этого так и не происходило. Внутри отчего-то вновь заколола вина. И Князь, не выдержав, всё-таки поднял с пола пару текстов, начиная вчитываться в родной, корявый подчерк. Что ж, текста были довольно неплохи. Андрей бы даже сказал, что очень даже хороши. По крайней мере они уже не были похожи на простые кричалки, как в альбоме "Северный флот". Это были полноценные маленькие произведения, наполненные какой-то глухой тоской и полнейшей безнадегой. Герои стихотворений один за одним умирали, не справляясь со своей болью, возложенной на них ношей... И тут только дурак не проведет аналогию с реальным михиным состоянием. Не хочет он больше бороться, сильно устал, но страшно ему, что подводит всех, вот что творится в его косматой башке. Только сказать об этом вслух не может, ведь не по-мужски это... Спасибо Юрию Михайловичу! Андрей взглянул на напряженную спину друга. Проблема ему ясна, но как, блядь, подойти-то? Как помочь? Раньше это сделать было гораздо проще, чем сейчас, после почти что 3-х летнего молчания. Столько всего было упущено... Решение родилось в голове само собой. Просто в какой-то момент Андрей поддался чувствам, сделал шаг вперед и сгреб Мишу в крепкие, но аккуратные объятия, вжался носом в его волнистые волосы на макушке. Тот вздрогнул, но вырываться не стал. Видно, действительно нужно было. Оторвавшись от игры на компьютере, он на мгновение дернул руками, видимо, не зная куда их деть, после чего немного нервно опустил их на свои колени, приняв тем самым позу типичного примерного мальчика. Спина Михи по-прежнему оставалась напряженной, а большие, измученные глаза, сейчас широко распахнутые, по-прежнему были устремлены в экран, но Андрей сомневался, что друг сейчас понимал, что на нем происходило. Он явно находился в своих мыслях где-то в другом месте. Князев не знал сколько времени простоял так, обнимая Мишу, но, когда всё закончилось, ноги его изрядно затекли, а на улице уже потемнело. Миха отслонился первым, но вовсе не по собственной воле, а от зазвонившего телефона, маячившего словами Татьяны Ивановны и Оли о том, что наступило время принятия лекарств. Горшок выругался, сбрасывая вызов, пробурчал что-то в духе: "Надоело, блин!", но от компьютера всё же отодвинулся, выключив его. И всё - замолчал. Андрюха тоже не решался заговорить, даже когда тишина стала давить на голову, смешиваясь с противным звуком двигающейся минутной стрелки часов. - Останься, - пробормотал вдруг Миша. Опустив на него взгляд, Князев заметил, что друг тоже смотрел на часы. - Пожалуйста, - ещё тише добавил он зачем-то. В этом слове Андрею четко послышался внутренний надлом - Миха боялся оставаться один, хоть и не хотел этого признавать. - Ладно, - легко согласился Князь и ободряюще улыбнулся. Раз это Мише поможет чувствовать себя увереннее, он готов был вообще переехать к нему на постоянку иль к себе забрать, тоже не проблема. - Всё равно дождь, - продолжил пояснять опомнившийся Миша, стараясь набрать себе баллов крутизны в собственном крутезнеметре. Не знал же, что ему необязательно было этого делать, чтобы казаться для Андрюши крутым. - На диване, как раньше? - слегка перебил его Андрей и даже бровями лукаво подергал, предлагая вспомнить что-то из прошлой жизни. Миха задумался, всерьез загрузившись, и Князев, не выдержав, хохотнул и слабо шлепнул его по предплечью в шутливом жесте. Чтоб не был таким серьезным, е-маё! Горшенев вздрогнул, будто бы не ожидал такого исхода событий, нахмурился было, но затем натянул на лицо какую-то злодейскую улыбку и выдал: - Хочешь на кровати ложись. Со мной. Тут уже пора Андрюхи подгрузиться настала - чего это Миха такие шутки-то выдает?, но он сдержал в себе этот порыв, вклиниваясь в словесную битву, из которой, к слову, всегда выходил победителем, так как Мишу было довольно просто смутить. - Ну коль предлагаешь, тогда не откажу. Горшенев действительно смутился, сбавив обороты, но вопреки ожиданиям не слился, продолжил затянувшуюся шутку: - Предлагаю. - коротко правда. Ещё и взглядом таким отчаянным в самую душу посмотрел, что Андрею аж не по себе стало. Весь юморной настрой даже отчего-то пропал, позволяя взглянуть на сидящего рядом Миху другим взглядом. Черт, а ведь тот не шутил. Неужели настолько одиноко? Хотя... Андрей не понаслышке знал, что ночь самая коварная... В ее лапах всегда все чувства усиливаются. - Ну, пойдем тогда? - тихо поинтересовался Князев, боясь, что снова упустит какой-то важный момент. Ведь Миша уже выглядел так, будто ещё минута промедления и он просто сбежит из собственной квартиры. Горшенев неуверенно кивнул на вопрос друга и, также неловко поднявшись, двинулся сначала в сторону лекарств, выпивая разноцветные гранулки одни за другой, после чего - в комнату, сразу заваливаясь на кровать, на бок, подтянув свои длинные ноги к груди. Андрей остановился около кровати Миши, взглянул на его сжавшуюся фигуру и тоже привалился рядышком. Он не чувствовал себя как-то неправильно, ведь, камон, чего не так-то? Будто бы им с Мишей не приходилось вместе спать! Всякие ситуации бывали. Оттого Андрей и не считал вовсе зазорным разделить лежанку с лучшим другом, вдвоем даже теплее. Взглянув на спину Михи и заметив, как тот дрожит, Князь придвинулся к нему, плотно прижимаясь горячей грудью, и руку на его бок закинул. Горшок тоже не проявлял признаков недовольства, тихо выдохнув, когда Андрей прижался к нему, он прикрыл глаза и сам плотнее придвинулся к жаркому телу в поисках большего тепла. Не прошло и пары минут, как он заснул и проспал до самого утра. Андрей же, сперва тоже пригревшийся и придремавший, уснуть не смог. Бережно сжимая в руках друга и временами неосознанно поглаживая его прохладное тело, он всё размышлял и размышлял о том, как сделать так, чтобы поднять у Миши интерес к жизни... Идея! Бабах! Андрей бесцеремонно бухнул коробку на стол перед Михой, помешав его игре. - Ну, Андрюх, блядь! - тут же недовольно воскликнул тот и, пихнув мешающую вещь в сторону, быстро заклацал кнопкой мышки, но видно было, что уже поздно что-то делать - на экране высветились большие буквы "Вы проиграли", а Миша недовольно выдохнул. - У меня есть к тебе спор, - не дав ему опомнится, тут же затараторил Андрюха. - На мужика. Короче, вот целая коробка бумаги. Из нее нужно делать оригами "Журавлик". Как только сделаешь 1000 журавликов, по одному каждый день, без перерывов, сможешь загадать желание или попросить у них здоровье. Проверим? Это как раз по нашей теме. Японские сказки и тому подобное... Вроде бы в монологе появился намёк на паузу, но Андрей не позволил Михе, глядевшему на него как на идиота, опередить себя и вставить словечко. Ведь, понятно, что тот на такое не согласится, посчитает, что идея тупая и не стоит его драгоценного времени. Возможно так и было, но пока что эти нелепые оригами были единственным способом хоть как-то занять Миху и замотивировать его на долгие годы. Ведь 1000 дней - это очень долго. - Давай же, - упрашивал Князь и уступил даже: - Я даже буду сам их складывать. Ты только дождись конца эксперимента, чтобы посмеяться мне в лицо и назвать это тупой херней. - Идёт, - согласился Миха, криво ухмыльнувшись. На миг в его потухших глазах даже блеснул неяркий задорный огонек. - Хоть я и так знаю, что все эти твои бумажки херня на самом деле. - Херня, не херня. Но требует экспериментов! - Андрей протянул другу руку, рукопожатием забивая с ним пари. Миха неохотно пожал ее, пробурчав: - Пох, давай доказывай что хочешь... Увидишь ещё, что я прав был. "Будешь. Конечно, будешь". - мысленно поддержал Миху Андрей, но вслух произнес другое: - Вот сам мне это в лицо и скажешь. Первый журавлик получился корявым, с некрасиво помятым бочком, но Андрей гордился и этим результатом. Он потратил без малого три часа своей жизни, чтобы разобраться что к чему. Ещё и Миха легче не делал, поддевал своими насмешечками. Второй и третий журавлик были не лучше. Четвертый вообще получился каким-то уродцем. Возможно из-за того, что Мишка в тот вечер решил не играть в свои игрушки на компьютере, а просто сидеть рядом и комментировать каждое движением пальцев Андрея, тем самым сбивая его с нужных мыслей. Под конец он настолько перегнул, что в тот вечер Князь покинул его квартиру раньше обычного. Хоть и обещал себе, что будет сдерживаться до последнего и не обижаться на Горшка при любых обстоятельствах. Пятого журавлика Андрей делал уже дома. К Михе он в тот день не пошел. Нет, не из-за обиды. Это ж Горшок, на него бесполезно обижаться. Просто работой был завален по самое не балуйся, да и Алиску нужно было сводить до врача. Как бы Андрюха не хотел помочь Мише, на свою личную жизнь он не мог просто закрыть глаза, различные обстоятельства всё тянули и тянули из него соки... Шестого журавлика Князев делал уже не так старательно, как первые. У Агаты заболела мама (всё вокруг болеют...), и теперь ей придется уехать в деревню с Алисой, чтобы поддержать отца. Весь вечер пара собирала необходимые вещи. Не до оригами, естественно, было. Седьмой журавлик Андрея удивил. Точнее не только он. По большей части Миха. Ведь он... Ну, как сказать? Когда Андрей приехал к нему в гости, завезти журавликов и продуктов, то заметил на полке комода, рядом с пачками лекарств, три новых оригами - корявых, сделанных явно с трудом, но... Сделанных. Да и Миха в тот вечер был непривычно тих и ласкуч, взгляд его - заискивающим, виноватым. Он даже послушно съел парочку принесенных Андреем фруктов. Видно, испугался, что друг обиделся и больше не придёт. Дурашка, конечно. Не знал, что это ему никогда не грозит. Не после произошедшего. Ночь того дня Андрей снова провел с Мишей - того ближе к вечеру начало странно потряхивать, поэтому оставлять его одного было бы неблагоразумно. Так и потянулись дни, отчитываясь при помощи журавликов. Восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый, двенадцатый... Тринадцатый журавлик немного отличался. Нет, не в плане техники, она всё ещё была плоха. Скорее в своей эмоциональной раскраске. Тот день был вообще очень подозрительным в своем спокойствии... Как минимум тем, что Андрей пробыл весь день у Миши, даже не вернувшись домой. А что? Агаты и Алисы не было, а, значит, и делать там нечего. Можно было уделить освобожденное время другу. Михе это точно пошло на пользу. По крайней мере он был расслабленным и умиротворенным. Лежал на диване, прижавшись всем горячим собой ко княжеской спине, да дремал, уткнув нос в его шею и щекоча ее горячим дыханием. Иногда этим своим ласковым поведением, Горшенев невольно напоминал Андрею кота. Того и гляди замурлычет, стоит только пригладить растрепанную шевелюру. Пока на друга напал очередной приступ лености и липучести, Князев пытался накидать на тетрадный лист хоть какие-то новые строчки. Мысли в голову так и не шли, лишь какая-то ванильная белиберда, поэтому по прошествии часа мужчина решил просто сделать из бумаги очередного журавлика. Пусть стоит себе на полке, да напоминает об очередном несуетном дне. Четырнадцатый и пятнадцатый журавлик выглядели уже получше, чем предыдущие. Стала проглядываться какая никакая техника. Шестнадцатый журавлик был рожден в большом стрессе. В тот день Андрей вернулся к себе домой, чтобы забрать кое-какие вещи. Пробыл там какое-то время, так как внезапно напало вдохновение. А когда вернулся к Михе, застал его подозрительно бледным и вялым, валяющимся на диване с зажатой в руке кружкой. - Да ни чё, чё ты это... Как этот самое... - тихо огрызнулся он, когда Андрей подошёл к нему ближе и забрал из слабых, холодных пальцев хрупкий предмет. - Пройдет сейчас всё... - Не пройдет, Мих. - Андрей сомневался, что вялое состояние друга было вызвано какой-то незначительной проблемой. - Давай скорую, а? - предложил он и уже потянулся за мобильником, как Миха резко дернулся и перехватил его руку, сжимая пальцы на запястье до боли. - Ну Мих! - возмутился тогда Андрей. - Ты бледный весь. Холодный. Явно что-то не то. - Но ты ж своих... Этих... Не просто так, да? - выпалил внезапно Миха, сияя лихорадочным блеском в глазах. Он выглядел так, будто бы хватался за последнюю крупицу жизни, будто бы смерть уже стояла за его спиной. Поэтому Андрей всё же вызвал карету скорой помощи, закрывшись в туалете. И, как оказалось, вовремя, так как Миха, стоило Князю вернуться к нему в комнату, сам выдал едва живое: - Вызывай. Во время ожидания медиков, Андрей сидел рядом с другом, поглаживая и растирая его холодные конечности. Пододвинув Миху ближе к спинке дивана, он завалился на край рядом с ним и прижал к себе, усиливая теплопроводимость. - Дюх... Тебя... Я... Всё ты... Ты всё... Прости... - вдруг совсем тихо прошептал Миха, как обычно сбивчиво и непонятно, тем более, когда это важно. Но Андрей не стал его переспрашивать, лишь прижался своим лбом ко лбу Горшка, да прошептал в ответ то, что давно теплилось на душе: - Знаю. И ты моё всё. - Нет. Не... Не так я, Дюх... - Потом, Миш. Храни силы. - Дюш, а вдруг... Это всё? - Нет, не думай даже так, - оборвал невнятные речи друга Андрей, даже не позволив ему развивать эту тему. - Ты мне ещё спор должен выиграть. Или уже слиться хочешь? - Хочу... Тебя. - выдал вдруг Горшенев и, не успел Андрей как-то на это среагировать, слабо прижался своими бледными губами к его, даря по-детски невинный поцелуй. Андрея словно обдало током. Тело стало ватным... И, кажись, ему самому понадобится скорая, ибо... Какого черта?! Слегка отслонившись, Андрей внимательно всмотрелся в михино лицо, ища там... Ну хоть что-нибудь, чем можно объяснить такое поведение. Но в глазах напротив видел лишь грусть и боль, безграничную тоску и полнейшее нежелание тянуться за жизнью. Нет, не этого он, Андрей, добивался! Не осознавая себя от отчаяния, Князев вдруг подался вперед, начиная обсыпать лицо Миши успокаивающими поцелуями, нашептывать какой-то ванильный бред, дескать "Я тоже тебя люблю, Миш. Только держись, тянись за мной. Выдержи наш спор, тогда будешь здоров, будем вместе с тобой, понимаешь?" Миха, вслушивающийся в сбивчивую речь друга, лишь кивал. Выловив паузу между его слов, он снова поддался чуть вперед, вновь аккуратно касаясь чужих губ своими. Андрей в этот раз не медлил, смял его рот в глубоком, любовном поцелуе, проходясь языком по деснам, поглаживая язык. Миха слегка вяло отвечал, с силой вцепившись пальцами в князевские плечи. Но, черт возьми, отвечал! Нет, мир точно сошел с ума! А может лишь они с Михой... Да, точно, дали ебу. Но почему ж Андрей, как бы ни копался в себе, никак не мог заставиться себя даже задуматься о неправильности происходящего... В голове было тихо, сердце мерно билось в груди, будто бы так и нужно, будто бы так правильно, целовать и сжимать Миху в своих руках... Мишу забрали в больницу из-за серьёзного ухудшения здоровья. Андрей отправился за ним, чтобы выслушать рекомендации врача, да и просто друга поддержать. Во время ожидания он и сложил журавлика, делая это нервно подрагивающими от волнения пальцами. Что за день? Повидать Мишу получилось только на следующий день. Тот выглядел уже чуть получше, чем дома, но всё равно был достаточно бледным и вялым. Андрея он вообще видеть будто бы не хотел, по крайней мере неподдельно удивился, заметив его в дверях. - Тут-то тебе от правильного питания не отвертеться, - чтобы разредить обстановку, попытался шутливо поддеть Князь. Вообще он понимал, почему Миха так волнуется... после вчерашних-то признаний. Андрей и сам потратил всю ночь на обдумывание произошедшего. Но он пришел к выводу, что поцелуй и признания Миши не были ему противны. Даже, наоборот. Нет, конечно, Андрей не считал себя геем - его никогда не прельщали мужские тела. Но Миха - это, блядь, Миха!.. Он другой совершенно... С ним Андрею было хорошо везде, всегда, при любом раскладе. Размышляя, Князев невольно вспомнил о забытых от времени чувств, о том, как по молодости заглядывался на разгоряченного, взмокшего Миху во время и после концертов, залипал на него во время интервью, тонул в больших, лисьих глазах... Было дело. Со временем притупилось чувство, поглощенное в рутине, усталости и делах. У Миши, судя по всему, также. Думал, видать, скрывать до конечной, пока совсем худо не стало. - Если издеваться пришел, лучше уйди, - огрызнулся Горшок. Его взгляд напряженно следил за перемещением друга, будто бы он ожидал, что тот сейчас бросится с ним драться. Андрею показалось, будто бы реплика Миши имела двойной подтекст. - Ладно, ладно! - поэтому мужчина проявил максимальное дружелюбие. Даже демонстративно поднял руки на уровень груди. Типа, спокойно, я не трогаю тебя и не собираюсь. - Я не издеваться пришел, - для увеличения положительного эффекта даже добавил он. - Вообще гостинец тебе принес. Миша забавно чуть наклонил голову к плечу, как растерянный пес, но Андрей вовремя подавил в себе смешок, чтобы не смущать его. Подойдя к кровати, он сел на ее край, накрыл своей горячей рукой чужую холодную и чуть подрагивающую ладонь, ласково погладил, желая успокоить и поддержать. Миша молчал, но не расслаблялся - Князь чувствовал, как он был напряжен. Нужно было это как-то исправить. Осмотревшись по сторонам и не заметив рядом никого, кто мог бы потом сделать Михе невыносимую больничную жизнь, Андрей аккуратно подтянул руку друга к своему лицу и на миг прижался к тыльной стороне ладони губами. Подержал так чуть-чуть, пока не услышал от затаившего дыхание Миши рваный вздох, и также бережно опустил обратно. - Еды тебе принес, - оставив Горшка переваривать случившееся, Андрей полез в сумку, выуживая оттуда пару контейнеров с домашней едой, спасибо Татьяне Ивановне, и семнадцатого бумажного журавля. Поставил его молча на тумбочку рядом с лекарствами, да многозначительно на Миху глянул, как бы с намеком. Тот усердно прятал свои бесстыдные глазища. Видимо, до сих пор от поцелуя отходил. - Если хочешь продолжение домашнего, - дождавшись, пока Миша все-таки посмотрит на него, замотивировал Князев. - То дотяни до тридцатого журавлика. Хорошо? Люблю тебя, - сказал на прощание. Признаться в этом было на удивление просто. Миха не ответил, потупив взгляд. Видимо, был очень смущен. Но Андрей его не торопил, потому что и сам нуждался в стоп-моменте, когда нужно просто остановиться и подумать, как жить дальше. Кто ж знал, что забота о Мише выльется в такое... сумасшествие. А Мишка-то заинтересовался. Неожиданно придя на следующий день в больницу, Князь застал друга за совершенно нетипичным для него действием - Миха занимающийся рукоделием, а именно сбором бумажного журавлика. При чем делал он это до того старательно, аж кончик языка высунул, да моську серьезную настроил, что Андрей аж невольно умилился. Он даже выдавать своё присутствие не хотел, чтобы не смущать, но, жаль, медсестра не была в курсе его планов, спалив подглядывальщика с потрохами. - Это восемнадцатый, - объявил тогда Андрей, указав взглядом на зажатую в руках друга бумажку. - Ещё 12 нужно, получается. - Я не спешу на самом деле, - пробурчал в ответ тихо Миха, снова взгляд отведя. Но Андрей-то понимал, что это наглый пиздеж. Покачав головой, мужчина подошел к кровати больного и, не взирая на его возможные сопротивления, прижал к себе, притягивая косматую мишину голову к своему животу. Погладил по черепу, прошелся короткими ногтями по чувствительной коже, за ушами как кота приласкал, успокаивая, расслабляя. Миха аж глаза прикрыл, несмело улыбнулся и тут же улыбку спрятал, зыркнув на друга насторожено. Андрей нежно улыбнулся ему в ответ, всем своим видом демонстрируя спокойствие. Оно, видимо, было заразительным, ибо через время Миха тоже расслабился и даже слегка придремал в дружеских руках, убаюканный неспешными ласками. Аж жаль его было будить. - Ничего, - поделился тогда Андрюха, заметив в глазах Горшенева невысказанное недовольство. - Как только будет тридцатый журавлик, так всё. Что "всё", Андрей не прояснил, наверное, даже себе. Но заинтересованный огонек в михиных глазах ясно говорил о том, что тот знал, что именно можно сделать под этой маркировкой. На следующий день Князь не смог приехать в больницу - звонила Агата, просила приехать по срочному делу, затянувшемуся аж на целых два дополнительных дня. Андрей описал верной жене всё происходящее с Михой, опуская только детали с поцелуем, и та даже дала официальное добро на то, чтобы Андрюха пожил в квартире с Мишей, да глаз с него не спускал, пока ему полегче не станет. Обманывать жену Князю не хотелось, он тоже любил её и уважал не просто как женщину, но и как боевую подругу, готовую за мужем своим и в огонь и в воду... Но к Михе-то у него чувства раньше возродились, да и не отпускали тоже никогда. Он даже помнится, это Агате говорил, об особенных чувствах к своему брату. Да и... и не баба Миха, чтобы Агатке ревновать... Как бы не так, но разговор с женой оставил внутри какой-то неприятный осадочек. С виду неприметный такой, усиливающийся при взгляде на родную дочурку, да при легком прикосновении агатиных губ к щеке. Размеренная жизнь с семьей манила в такие моменты какой-то магической силой, но одно лишь воспоминание о Мише, о его проявленном доверии, о его несмелых ласках - выбивали все мысли из башки, заполняя ее мыслями о нем. Да, Миха серьёзно заморочился. - Бумажки своих забери, - сипло объявил он, едва только Андрей показался на пороге его палаты. На тумбочке действительно были обнаружены несколько журавликов, выполненных из самых разнообразных материалов: и тетрадного листа, и чека с местного магазинчика, и инструкции из-под лекарств. Они были на удивление аккуратными по сравнению с обычными мишиными поделками. Видимо, тому кто-то помог. Миха и сам в этом признался, почему-то виновато отведя глаза. - Я... это... не умею... эту всю... оригаму делать, - пробормотал он, нервно сжимая пальцами тонкое одеяло. - Девчонка тут одна... вот действительно руки... эм... руки, как говорится, из нужного места растут. Тво... Творческий человек... Она из чего угодно этих... ну, как их? Птиц твоих, из чего угодно собрать может, е-маё! Андрей улыбнулся, вслушиваясь в как всегда сбивчивую речь друга. Покачав головой, он придвинулся к михиному лицу и быстро и даже как-то невинно чмокнул его в щеку. Мужчина тут же замолчал, дернул было рукой, будто хотел схватиться за место поцелованное, но не стал этого делать, лишь несмело улыбнулся кончиками губ, да, порозовев щеками, завел разговор про каких-то врачей, что не могут отличить панк музыку от попсы, да не знают прелести анархии... Андрей не мог не отметить, что Миха в тот день был бодрее, чем обычно. То ли медицина на него так влияла, то ли князевское отзывчивое отношение сказалось, но он будто бы даже выглядеть чуть получше стал. На щеках все чаще выступал здоровый румянец, тени под глазами стали бледнее, дрожь всё реже потрясывала его тело. И это радовало. Двадцать седьмой журавлик складывали уже дома. Андрей довел Мишу до квартиры, помогая ему с сумкой, несмотря на ворчания Горшенева, что он вообще-то и сам в состоянии это сделать. Князь по одному только виду видел, что не в состоянии... Как бы Мишка не хорохорился, даже чисто по внешке он выглядел ослабленным, сильно изнуренным. А Андрею не тяжело было оказать помощь. В тот день Миша лег спать раньше обычного и продрых до обеда следующего дня. Ну, не то, чтобы лег спать... Просто типо на пару минуток задремал на диване, пока Андрей отходил приготовить чай, и так на нем и остался. Двадцать восьмой и двадцать девятый журавлик запомнился Князю особым михиным поведением. Тот будто бы дрожал от нетерпения в томительном ожидании решающего тридцатого дня, метаясь по квартире от одного угла в другой: то за комп засядет, то тут же соскочит - на кухню пойдет, откроет холодильник, психанет, закроет; за бумажки свои схватится, что-то чиркать начнет, потом за гитару - побренчит немного да бросит. В конце дня, видимо, устал или смутился Андреевским вниманием, который, не выдержав, подошел к нему, предложив провести время вместе, схватил с собой гитару, да заперся в спальне, наяривая на ней практически всю ночь подряд. К утру всё затихло - видимо, умаялся музыкант, уснул. На следующей же вечер Андрей был более осмотрительным, опередил михин план убить время творчеством и ближе к спанью, лично дошел к другу и обнял крепко, загашивая взбунтовавшиеся было нервы об себя. - Пойдем спать? - предложил он, поглаживая чужие напряженные плечи, зарываясь пальцами в густые седые волосы. - М? - Угу, - невнятно пробурчал в ответ Горшенев, сразу как-то тушуясь. Аккуратно протянув руки, он неуверенно обнял Андрея в ответ, цепляясь за него холодными пальцами. Князь улыбнулся и, поддавшись какому-то неведомому порыву, прижался губами к горячей михиной макушке, мягко поцеловал, как обычно делал, чтобы успокоить свою маленькую дочь. Видимо, Миша действительно был большим ребенком, так как на него этот жест любви и привязанности тоже подействовал. Мужчина выдохнул, прижался ближе к Андреевской груди, утыкаясь ледяным носом в ключицу. Князев кожей почувствовал его улыбку. Какое-то время еще бережно погладив Мишу, Андрей мягко отслонился от него, взял за руку, потянул в сторону спальни. Горшок, во удивление!, послушно двинулся следом, позволяя довести себя до кровати. Князь первым бухнулся на нее, сдвигаясь к подушкам. Перевернувшись на бок, он похлопал по простыне ладонью, предлагая замершему Горшку прилечь рядом. Тот, неуверенно переступил с ноги на ногу. Ещё немного постояв на месте, всё же принял дружеское предложение и завалился на кровать, осторожно замирая после каждого своего шага, пока не добрался до Андрея и не уложился рядышком. Неуверенно замер на некотором расстоянии от него. Князев фыркнул, поражаясь михиной застенчивости, и протянув руку, закинул ее на его бок. Им с Михой никогда не нужны были слова, чтобы было хорошо друг с другом. Молчание всегда было комфортным. Сейчашний случай не был исключением... Придвинувшись к Горшку ближе, Андрей прикрыл глаза, расслабляясь от растекающегося по внутренностям ощущения уютного тепла. Хо-ро-шо... Утром тридцатого дня вся Михина активность сошла на нет. Будто бы и не было тех предыдущих дней, когда он сходил с ума от нетерпения. Андрей стал замечать, что Горшенев его избегает. По крайней мере стоило только Князеву присесть в одном помещении рядом с ним, мужчина тушевался и находил удивительные предлоги уйти и заняться чем-нибудь другим в другой комнате. Что ж, Андрей его не торопил, несмотря на собственное волнительное ощущение, вдруг пробудившееся где-то внутри поутру. Почему-то было очень любопытно узнать, что это "всё" будет обозначать. Странно охотно коснуться снова губ Михи, лучше прочувствовать его вкус... Будет ли это так же волнительно и приятно? Андрею удалось подловить Мишу вечером, когда тот сидел в гостиной и, беспокойно поглядывая на часы, складывал, как он выразился, "оригаму". Мужчина осторожно подошёл к другу, завалился рядом с ним на диван, откинулся на спинку кресла, посидел неподвижно пару минут, позволяя, если что сбежать. Убедившись, что Миха не собирается уходить, он предпринял аккуратную попытку приблизиться, осторожно опуская ладонь на спину Горшка и мягко его погладив. Тот напрягся, вздрогнул, но Андрей все равно не отступил, лишь тему попытался чуть перевести, предложив: - Фильм посмотрим? - Да не, не охота, - пробормотал Миша в ответ и, вздохнув, тоже откинулся на спинку дивана, специально или ненарочно придавливая руку Андрея между своей спиной и мягкой обивкой. А нет, не специально. Будто бы опомнившись, он чуть отстранился, позволяя вытащить ладонь. Зыркнул виновато, да неуверенно, едва-едва касаясь, прижался щекой к плечу Князя. Пауза. Неспешная такая, спокойная... При такой и задремать было бы не грех. Но Андрей понимал, что ему это не дадут - стесняется Мишка просто, вот и сторонится. А сам хочет... Чего только вот хочет? Выдохнув, Князь предпринял очередную попытку Мишку обнять. Протянул руку, приобнял за плечи, начиная выводить большим пальцем узоры на его коже. Своей головой к его прижался. Выждал момент, пока плечи Горшка чуть расслабятся и, слегка поддав его лоб своим, вынуждая чуть приподнять голову, на пробу коснулся чужих губ своими. Да, это определенно было кайфово... Особое какое-то ощущение, чувствующееся щекоткой где-то там внутри. Прямо как в дешевых романтических романах - бабочки в животе. И приятно и волнующе. Это ощущение хотелось продлить ещё, аж до точки необходимости, когда вот прям надо и всё, и Андрей не стал отказывать себе в этом желании, слегка отслонившись и снова приникая к желанным губам. Свободной рукой Князь аккуратно придержал Мишу за подбородок, не позволяя ему отвернуться. Хотя, один взгляд на друга, поплывшим взглядом глядевшего на него в ответ, давал Андрею понять, что в ближайшее время это им не грозит. Тридцатый журавлик был просто измят в хламину, от того, что Миха очень крепко сжимал его пальцами во время поцелуя. Горшенев даже предложил его переделать, смущённо пряча глаза и краснея, как робкая девчонка на первой свиданке, но Андрей предложил оставить журавлика таким, как напоминания о первом поцелуе. Миха, услышав такое сравнение, согласился и тут же полез за ещё одним поцелуем, делая это одновременно и напористо и неуверенно. И как у него это получается-то? Андрей улыбнулся и принял его, чувствуя себя странно-счастливым. С тех пор они часто целовались. Особенно в моменты создания журавликов. Миха, после открытия своей влюбленной тайны, стал очень ласковым и каким-то, что ли спокойным? Даже за свои игрушки не садился, всё свободное время проводил рядом с Андрюхой, жался к нему, обнимал, нежно и трогательно потирался носом. Так отчитались тридцать первый, тридцать второй, тридцать третий, тридцать четвертый, тридцать пятый и тридцать шестой журавлик. Но внезапно всё изменилось... Всё началось с неожиданного приезда Агаты и Алисы. Миха сразу как-то закрылся, весь вечер молчал, лишь что-то вяло бормотал в ответ на чужие вопросы. Оживился только немножко, когда с Алисой остался посидеть, отвечая на ее немного наивные детские вопросы. В тот вечер Андрей ночевал дома, вместе со своей женой. Но уснуть, к сожалению, так и не смог, размышляя о произошедшем... Миха даже обнять себя во время прощания не дал. Одноразовая ли эта неприятная акция или нет? Андрей очень надеялся, что это было именно так. Нет. Не так. На следующий день Миха лично позвонил Андрею и попросил не приходить, ссылаясь на то, что ему нужно работать над проектом. Журавлика, сказал, тоже сделает сам. Да и вообще обозначил, чтобы друг к нему лишний раз без дела не приходил, лучше с семьей ошивался. Сначала Андрей хотел поспорить с ним, но позже отступил, понимая, что в какой-то мере Миха-то был прав. Семье тоже нужно было уделить время... Но и к Мише, к другой семье, тоже невероятно тянуло. Тяжело... А когда творческому человеку тяжело к нему приходит муза. Андрей не был исключением, начиная слагать стихи за стихом. Те будто бы сами по себе рвались наружу, выливаясь то в коротенькие строчки, то в полноценные произведения, в последствии идеально ложившееся на музыку. Некоторые из этих пописулек Андрей отнес ребятам из группы и те даже их охотно приняли. В следующие недели Князь был занят своим творческим проектом. Про Миху он не забывал, писал ему каждовечерне, уточнял про здоровье, про журавликов. Тот не отвечал, лишь один раз прислал в ответ какой-то смайлик. Какой, Андрей не разобрал, потому что сообщение дошло ему с ошибкой, выдавая вместо забавной рожицы квадратное окошко. В какой-то момент мужчина не выдержал и, наплевав на михин запрет - действительно, когда это работало, лично отправился к другу, проверить его, убедиться, что он жив и относительно здоров. Но Миши дома не оказалось. Видимо, действительно работал... По крайней мере Андрей надеялся, что тот не отправился куда-нибудь куролесить. Это ж Миха! Он-то везде найдет проблемы на свою пятую точку. Андрей волновался, не находил себе места, тем самым добавляя себе стресса. Казалось, ещё немного и он сам рисковал попасть в больничку от усталости. Но тут снова в его жизни объявился Горшок. Сначала ответил на сообщение, начиркав неуклюжее, да ещё и с ошибками: "Прижай". Ну что ж, прижай, так прижай. Приехал. Миха дверь открыл, вроде как живой и здоровый. Андрей мельком глянул на полку и внутренне порадовался - про журавлей бумажных Горшок не забывал, всё как положено делал. Князь был так рад за него, что аж расцеловать всего хотел. Он даже потянулся к другу, чтобы выполнить задуманное, но Миша не дался, отодвигаясь и отходя. - Дюх, поговорить надо, - серьезно объявил он и первый на кухню пошел. А дальше - тяжелый, неловкий разговор полный клишированных фраз. Мол, ошибка это всё, неправильно, что Андрею нужно жить своей жизнью, со своей семьей, женщиной любимой и ребенком, а не тратить тут время... Что поцелуй тот был полной ошибкой, рожденный вообще под воздействием плохого самочувствия. Финал добил - Миха хочет просто остаться друзьями. Ну, или хотя бы знакомыми, без всей этой любовной лирики и пидорства. Андрей все смотрел на Мишу, смотрел, как он глаза свои большие, влажные отводит, с какой горечью и тоской выдыхает, чтобы ещё хоть слово сказать, и понимал - пиздит опять. Опять старается сделать как лучше, всем собой жертвуя и рискуя. Типо не цепляет меня это всё, я вообще бесчувственный и суровой панк. Панк-то панк, только вот с душой ребенка - эмоционального, ранимого... Видимо, семью князевскую увидел и решил, что правильнее будет всё на корню обрубить, чем потом это во что-то неприятное вырастет. Андрей и сам понимал, что доиграется, но остановить эту игру уже никак не мог, чувства шли откуда-то из груди, из сердца и заставить их разорваться, было равно убийству. И себя и Миши. Князь сам уже не помнил, как оказался рядом с Михой на диване, крепко обнимая его. Тот. Обнимал в ответ... И это было так чувственно, так проникновенно, что внутри все в тугой ком сворачивалось, а на глазах невольно выступала влага. Грудную клетку сжимала неопределённость. Что же будет дальше? А дальше - журавлики, журавлики и ещё раз журавлики. Дни, подобны им, всё летят и летят, одно событие сменяет другое. Хорошие моменты перетекают в плохие и так раз за разом... Репа, семья, Миха. Миха, репа, семья. Семья, репа, Миха... Больница. Признание. Переезд. Тяжесть. Боль. Алкоголь. Много алкоголя. Потом восстановление... Медленное, но верное... Миха. - А ты сегодня ласковый, - подметил Андрей, в который раз почувствовав, как сухие тёплые губы касаются чувствительного местечка на шее. Миха навалился на него как снежный ком, придавив своим довольно-таки тяжелым телом к дивану и помешав смотреть фильм. Честно говоря, на фильм Князю было абсолютно насрать, он едва ли понимал, что происходит на экране. Но вот необычное в своей новизне поведение Михаила его довольно удивляло. С чем это было связано? Раздумывая, мужчина запустил одну из ладоней под свитер Миши, ласково провел ей по его спине. Горшенев улыбнулся - Андрей почувствовал это кожей, к которой были до сих пор прижаты губы друга, игриво боднул Князя лбом, потерся щекой об его плечо, как кот ласкаясь, ей-богу! Андрюха решил не отставать - раз Миха сам ластится и просит ласки, значит, нужно ее дать в не меньшем количестве. Ладонями Князь уверенно огладил крепкую спину, опустил их на поясницу, разминая, потирая, глаза не сводя с чужого лица. Миха свои глаза удивлённо распахнул, дрогнул от прикосновения всем телом, губами шевельнул, будто что-то сказать хотел. Случайно поймал чужой взгляд и тут же зажмурился. Андрей успел заметить, как покраснели его бледные щеки, перед тем как мужчина снова склонился, чтобы продолжить свое прерванное занятие, а именно нежно выцеловывать Андреевскую шею. Что ж, шестьдесят восьмой журавлик запомнился первой близостью. Андрей, наверное, никогда не забудет, как до дрожи перепугал его внезапно подскочивший Миха, решивший, что именно сейчас и только сейчас, в моменте совместного отдыха в объятиях друг друга будет уместно создание новой "оригамы". Семьдесят девятый журавлик запомнился легкой перепалкой из-за творческих разногласий и довольно жарким "извини" в исполнении Михаила Юрьевича Горшенева. Началось все с того, что Михе не понравилось, что Андрей сунул нос в его текста... Он вспылил, начал ворчать, пока Князев просто не закатил глаза и не ушел из комнаты, сочинять свои стихи. Миша приполз ближе к вечеру, как раз тогда, когда Князь сворачивал оригами перед тем, как завалиться спать. Постояв немного в дверном проеме и нерешительно помяв в руках края футболки, Горшенев неуверенной походкой подошёл к кровати, забрался под одеяло, подумав немного, как-то робко привалился к теплому князевскому боку, да между лопаток носом своим холодным прижался. Затих так, будто бы спать собрался. Стоило Андрею тоже последовать его примеру, как мужчина вдруг вздохнул и настойчиво потянул его за рукав футболки, будто бы прося перевернуться. Князь, удивленный, решил на первый раз подыграть ему, послушно улегся на спину. В глаза Мишке с явным вопросом взглянул, мол, чего тебе? Горшок взгляд выдержал, хоть, видно, что ему было некомфортно. Сглотнув, он вдруг поднырнул под одеяло, сдвинулся на кровати ближе к Андреевским ногам. Со стороны Михина возня смотрелась довольно забавно. И Андрей может быть и позволил бы себе смешок, если бы тот вдруг не коснулся его особенно чувствительного органа пальцами прямо поверх трусов, не продолжил бы дразнить аккуратными поглаживаниями. А потом и вовсе ввел бедного Князя в какое-то пространственное состояние, чуть приспустив его трусы вниз и проведя по члену уже языком. Это был не первый минет в жизни Андрея, но оргазм оттого был не менее ярким. Возможно, этому поспособствовало осознание того, что все движения языка и посасывания делал именно Миха. Миха! Стеснительный Миха, который днями ранее ещё переживал, что в комнате было слишком светло для интима... Одно лишь немного расстроило: на Горшка было не полюбоваться... Спрятался в своем одеяле, как в коконе, стянуть его не дал. Выпутался лишь после того, как покладисто проглотил всё, что Андрей удержать не смог, пытаемый острым удовольствием. Выпутался, да сразу обратно под бок завалился, обнял крепко. К себе прикоснуться не дал, вжался в спину аж до боли в ребрах. Вот и что это, спрашивается, было? Ответ на этот вопрос Андрей получил утром, когда Миха сам подсел к нему со своими текстами и предложил заценить. Ещё и в глаза так грустно взглянул, напомнил, раня воспоминаниями сердце: - Вместе? Как раньше, да? Нет, Миш. Лучше. Теперь только лучше будет. Восьмидесятый по девяносто восьмой журавлик полностью легли на совесть Миши. Андрею пришлось уехать в длительный тур и проконтролировать он это не мог. Во-первых, пообещал. Во-вторых, Миха тоже это сделал, заявив, что продолжит эксперимент под собственным наблюдением. Оттого очень злился, если Андрей пытался напомнить ему об его, ну, обязанностях. У самого Князя постоянно руки так и чесались выполнить ежедневный ритуал, но он не хотел подводить Мишку... Обещал же. Когда мужчина приехал из тура, то обнаружил на полке справедливых восемнадцать журавликов, выполненных почему-то не на бумаге, а на листочках со сценарием. Театральным сценарием. Как узнал Князев позже, Миха, пока его не было, не отдыхал, как ему положено было по здоровью, а во всю пахал. Даже вот в какую-то новую постановку ввязался. - Кормить всех надо, е-маё! - кричал он в ответ на Андреевские возмущения. - Всех музыкантов, себя, Олю, Сашулю, да даже тебя, е-маё! - Вот поправишься, Мих. И будешь кормить, - не повышая голоса, пытался достучаться до него Андрей. - Думаешь, всем лучше будет, если помрешь? - А я и так скоро помру! - на удивление спокойно выпалил Мишка и, соскочив с громко вжихнувшего по линолеуму стула, ушел в спальню. На душе от этого разговора было как-то особенно тяжело. Особенно когда Миша стал сутками пропадать на работе. Иногда даже на ночь не приезжал. Тактильные ласки сошли на нет, мужчина будто бы отрастил себе иголки, которыми больно ранил, стоило к нему вообще подойти. Но Андрей всё равно пытался. Честно, пытался. Но кто ж сможет переубедить Мишу, когда он этого не хочет? Одно лишь мужчина понимал ясно - сдаваться было нельзя. Так и Агата сказала в очередной из дней, когда Князев приехал навестить её и дочку. После поистине тяжелого признания жене в своих чувствах к Мише, пара, на удивление, не утратила своих отношений. Андрей, как и раньше, приезжал домой, играл с ребенком, помогал по хозяйству, проводил время с Агатой. Как выразилась женщина: Ну, Мишка-то, не баба... Да и про ваши отношения и так всё понятно было с самого начала... Ещё в первую нашу встречу. Знала я, на что шла. Миху нужно было как-то отловить, да вызвать на серьезный разговор. Ведь не так что-то в королевстве Датском. И вскоре Князь придумал, как это сделать. Из-за насыщенной жизни мирской он совсем не заметил, как стукнул 120 день эксперимента. Осознал мужчина это только тогда, когда понял, что бумажные птицы не могут нормально поместиться на полке, что-то их слишком много было... Пересчитав, Андрей был удивлен, как же всё-таки быстротечна жизнь. Так вот, решил Андрюша устроить небольшой семейный праздник, в честь такого большого количество журавлей. Купил он тортик, журавликов с кое-какими украшениями, как положено, понаставил. Красоту, в общем сделал. И стал ждать своего суженного ряженного. Мужчина даже специально Горшку написал сообщение о том, чтобы из магазину еду по списку купил, чтобы точно до дома дошел. Ничего не предвещало беды. И вот тебе... на, как говорится. Ссора. Первая крупная ссора за последнее время. Причем Андрей сам не понял, как так получилось. Миха в какой-то момент, а если быть точнее, с самого порога, просто вспылил, но как обычно не успокоился, а начал наращивать конфликт. Андрей попытался его успокоить - нервничать же ему, Горшку, нельзя, за что был обозван какими только словами ни попадя. Миша собрал всех журавликов в мусорный пакет, назвал это всё "оригаму" тупым занятием для тупых и ушел из дома, прихватив с собой весь 120-тидневный труд. Андрей, пронаблюдав за его перемещениями с балкона, увидел, как Миха выкинул всех журавликов в мусорный бак. Означало ли это, что ему становилось хуже? Веселиться после такого не хотелось вообще. Поставив торт в холодос, чтобы не испортился, хотя в такой холодный декабрьский день ему вряд ли это грозило, Андрей засел за стихи. Те рождались удивительно просто. Видимо, исходили откуда-то из глубины души. Миха долго не приходил. И Андрей, честно, уже начал сильно переживать - до Горшка ж никогда не дозвониться! Тем более он ещё, как оказалось, и телефон дома оставил. Нервничая, Андрей то и дело подходил к окну, выглядывая на то место, где видел Горшенева в последний раз. Сначала мужчина хотел было спуститься за оригами, но, подумав, не стал этого делать. Потом они с Михой новых наделают, те уже, наверняка, пропахли чем-то неприятным. Подойдя в очередной раз к балкону и увидев стоящего под фонарем Мишу, Андрей невольно испытал облегчение, что тот жив и, судя по всему, невредим. Мужчина курил, сверля взглядом пустоту перед собой. Затем выкинул сигарету, притоптал ее ногой и сделал кое-что удивительное... А именно попытался достать журавликов из мусорного бака, едва ли не занырнув в него с головой. Андрей бы, наверное, ещё долго залипал за нелепыми попытками друга, если бы не увидел, как к мусорке направляется какая-то пожилая женщина. А это, как говорится, всегда к беде. Миху нужно было защитить! Поэтому Князь выскочил к нему в подмогу, по пути напяливая куртку. Ох, это был просто выдающийся вечер! Как оказалось, за бабку Андрюха зря переживал. Эта святая женщина так прониклась историей про журавликов, что лично позвала своих внуков на их спасение. Мишка, конечно, не был в восторге, но помалкивал. Видимо, вину чувствовал. "Ничего. Дома поговорим", - мысленно успокоил его Андрей и, убедившись, что на них никто не смотрел, мизинцем аккуратно прихватил Мишкин мизинец. Хотелось полноценно взять его за руку, согреть холоднючую от морозца и болезни кожу, но пока не было такой возможности. Дома Андрей хотел компенсировать это по полной. При помощи оравы разновозрастных ребят, удалось аккуратно наклонить мусорный бак и извлечь, без лишних сложностей, всех бумажных птиц. Поблагодарив чудо-спасателей, Андрей и Миха вернулись домой. - Прости меня, Дюш. - тут же извинился Горшенев, замирая у двери и грустно поникнув своей косматой головой. - Не знаю почему так... Андрей вздохнул, подошел ближе и просто обнял, крепко и надежно, давая понять, что вот он, рядом, и никуда-никуда не денется ни смотря ни на что. - Пойдем чаю попьем? Замерзли оба. Согреться нужно, - произнес мужчина через время, заметив, как подрагивает тело в его руках. Миха кивнул. Головой своей, ласкаясь, несильно боднул друга в плечо да наклонился, чтобы расшнуровать ботинки. Андрюха, на последок проведя ладонью по его спине, ушел на кухню, поставить чайник. Бумажные бока сто двадцать первого журавлика были влажными. Миха, сдерживаясь, складывал бумажку дрожащими пальцами. Но несколько предательских слез все же попали на бумагу, оставляя на ней характерный влажный след. Сначала Горшенев хотел уйти, по обыкновению закрыться от Андрея где-нибудь в укромном темном уголке. Но Князев не отпустил, прижимая крепко к себе. Миха долго сопротивлялся, но наконец не выдержал, начиная беззвучно плакать в чужое плечо. Об ухудшении анализов он так и не сказал. Андрей узнал сам, уже днями после, когда во время поисков зажигалки, нашел выписку из поликлиники в кармане Мишиной куртки. "Показание к госпитализации", гласила надпись на медицинском листе. Ниже был список результатов экспертиз - практически все из них сильно отклонялись от нормы. Теперь и Мишино агрессивное состояние было оправдано. Ещё бы, какая ему радость, зная, что тело работает на последних издохах?! Тем не менее Князь всеми способами пытался поднять ему настроение, пытался любить и ласкать, быть ночной грелкой и дневной подушкой. Он даже сумел пару раз появиться на Мишкиной репетиции. Тот сам позвал его, заценить себя в новом образе. Андрей представлением остался более чем доволен. Миха будто бы был рожден для сцены, смотрелся на ней более чем органично, сразу цеплял внимание. Или это только Андрею казалось, влюблённого и привязанного к этому невероятному человеку до боли в сердце? Как бы не так, репетиции проходили успешно, директорам и продюсерам всё нравилось. Миха, вроде как, тоже всем был доволен. Он даже проявил неожиданную инициативу украсить дом в преддверии новогодних праздников. Андрей удивился, но виду не подал, активно включился в украшательный процесс. Напоминанием об этом послужил сто сорок шестой журавлик, выполненный из яркой, блестящей бумаги для подарков. Он приятно пах хвоей и морозом, ибо материал из которого был сделан долгое время лежал в коробке рядом с ёлочными игрушками. Эти украшения принесла из дома Татьяна Ивановна, что, казалось, ещё больше подняло Мише настроение. Он вспоминал различные истории из детства, трепетно разглядывая стеклянных мишек, зайчиков, волчат. А Андрюха внимательно слушал его, чувствуя, как собственные губы невольно растягиваются в улыбке в ответ на Мишину, искреннюю и невероятно обаятельную. Приятный вечер закончился теплыми объятиями на диване. Новогодние хлопоты давались Михе тяжело. Не из-за здоровья, которое последнее время будто бы даже улучшилось, не без андреевских напоминалок по поводу принятия лекарств, а из-за его нелюбви к излишней суете. Андрей часто замечал, как Горшок пытается лишний раз заныкаться куда-то в комнату после очередного рейда в магаз. Или то, как он начинает уходить в себя после длительного общения с продавцами или блуждания по бесконечным товарным рядам на рынке. Князеву хотелось и ему как-то настроение поднять. Вариантов как это сделать было довольно много. Осталось только выбрать нужный в зависимости от ситуации, физического и душевного состояния Миши и места... До Нового года оставался день. Это был обычный, спокойный вечер. За окном шел снег. Миха и Андрей уютно расположились на диване за созданием очередного бумажного журавлика. Вокруг них сверкали гирлянды, отражаясь разноцветными огнями в елочных игрушках. Было тихо, лишь едва слышно перемещалась минутная стрелка по циферблату. Идиллия, что тут скажешь. - Что? - нарушил тишину смущенный голос Миши. Он только что закончил складывать журавлика и, подняв глаза, наткнулся на внимательный взгляд Андрея. Тот улыбнулся ему. Протянув руку, нежно погладил тыльной стороной по щеке. Миха, несмело улыбнувшись в ответ, доверчиво поддался навстречу прикосновению, прикрывая глаза и наслаждаясь лаской. Немного погладив Горшенева, Андрей плавно спустил пальцы ниже, аккуратно прихватил друга за подбородок и, развернув его лицо к себе, нежно прикоснулся своими губами к его, даря легкий, неторопливый поцелуй. Особенно приятно было ощущать, как Миша отзывчиво отвечал ему, приоткрывая рот и позволяя сделать невинный поцелуй чуть интимней, как он сразу расслаблялся, проявляя доверие... Это чувство очень много стоит. - Люблю тебя. - признаться в этом Андрею было очень легко и приятно. Михино чувственное прикосновение лоб ко лбу, а также нежное притирание нос к носу заместо "Я тоже" говорило гораздо больше всяких слов. Андрею не нужны они были, чтобы понять, что Миша любит его. В тот вечер всё началось неспешно. С легких, полных любви прикосновений - плавных и едва ощутимых. Затем перешло в поцелуи - особенно было приятно целовать Михину шею и слушать его тихие, сдержанные вздохи. Чуть после мужчины поменяли своё местоположение: Андрей и не заметил, как оказался над Мишей, нависая над ним и закидывая его длинные ноги себе на плечи. А потом... прям как из обрывков желтых газет - всё как в тумане, да Мишкины стоны, стоны, всхлипы - тихие такие, приглушенные, но полные удовольствия... Финал. - Сто пятьдесят один, - подсчитал Миха. - Осталось 849, - отозвался Князь, нежно перебирая горшеневские длинные волосы, красивым водопадом растекшиеся у него по груди. После ответа Андрюхи Миша почему-то замолчал. Андрей не видел его лица, но почувствовал, что тот опять загрузился. Оно и понятно, впереди у них было много испытаний: длительная госпитализация, выступление в театре, очередной Андрюхин тур, совместная запись песни, прямо, как раньше, да? И журавлики, журавлики, журавлики... Бесконечно отсчитывающие совместные дни. К сожалению, знать точно, что произойдет в будущем было нельзя. Это никому неведанная информация. Но в одном Андрей был уверен, чтобы не произошло в жизни Миши, он будет рядом. Как раньше. Как и сейчас. Жить одним днем. От журавлика до журавлика. Радоваться каждому мгновению, проведенному вместе. Разве это не прекрасно? И может быть именно с таким подходом к жизни, Андрей когда-нибудь сможет услышать такую желанную фразу, прям так, не скрывая, в лицо: "Да хуйня, Дюш, эти твои журавлики"...