déjame mostrarte otra vida

Проснувшись в отличном настроении, Ракель чуть ли напевала в своей ванной, принимая горячий душ. Высушив волосы, она принялась закручивать их стайлером, решив, что ей стоит думать об укладке чаще, чем по выходным. Черные колготки и юбка того же цвета удлиняли ее ноги, поэтому добавив к ним красный свитер и ботинки, она вылила на себя чуть ли не весь флакон духов и вышла из комнаты, полная предвкушения. — Фан-встреча проституток? — хмыкнула Лаура у лестницы. — На фан-встречу проституток позвали бы тебя. Как тебе, Лора? Я о члене старшего сына Мартинесов. — улыбнулась Ракель. — А ведь он женат…двое маленьких детей… Какой скандал… — цокнула Ракель и оставив ту в оцепенении, убежала к поджидавшему ее такси. Пару дней назад, мать приказала Ракель дать сестре свой ноутбук на пару часов для учебы, пока ей не придет новый, заказанный онлайн. Вернув вещь и даже не поблагодарив, Лаура забыла закрыть мессенджер, где ей пришло уведомление. 30-ти летний Кристиан Мартинес, старший сын друзей родителей, был женат несколько лет на девушке своего возраста и уже имел двоих маленьких детей. Именно от него пришло сообщение, в котором говорилось, что секс с Лаурой был умопомрачительным, но это была ошибка, которая больше не должна повториться. Увиденное, повергло Ракель в настоящий шок — она знала, что ее сестра та еще шлюшка, даже в свои пятнадцать, но чтобы спать с двумя братьями, одному из которых тридцать… Немного поразмыслив, Ракель подумала, что это будет ее самый сильный козырь на критический случай. По дороге она чувствовала волнение пуще прежнего и пыталась успокоить себя мыслями, что это просто Серхио. Ничего страшного не случится, если она навестит своего друга в больнице. Однако, его запах все еще стоял у нее в носу. Перебирая пальцами, она вновь зашла в чат и увидела, что вчерашние смс были прочитаны. Значит, он пришел в себя. Улыбнувшись, она вставила в уши наушники и перевела взгляд в окно. — Пожалуйста! — в пятый раз вторила блондинка на ресепшен. — Сеньорита, Вы не жена, на мать тоже не похожи, он лежит в вип-палате, думаете, его туда оформили, чтобы неугомонные фанатки с улицы мешали ему отдыхать после операции? — переходила на грубый тон женщина за стеклом. Выбора не оставалось и Ракель решила воспользоваться тем, что постоянно делала ее сестра. — Я — Ракель Мурильо. Узнаете фамилию? — вздернула бровями она. — Вон те таблетки, что лежат прямо за Вами, выпускает мой отец. Давайте не будем ругаться, а? — хлопала глазами Ракель, молясь, чтобы у нее получилось. — Чтобы никому не слова. — фыркнула грузная сеньора и выложила перед ней комплект из бахил, и одноразового медицинского халата. — Спасибо! — прошептала та, попутно надевая всю эту броню от вирусов. Поднявшись на нужный шестой этаж, она направилась в дальнее крыло к последней двери. Осторожно постучав, девушка вошла в темную палату. Окна были зашторены, а Серхио спал с капельницей в руке. Его очки покоились на тумбочке, как и странная открытка от Андреса, обложка которой гласила: «С рождением малыша!». Усмехнувшись, она приставила небольшой стул к его кровати и посмотрела на него. Он тихо сопел, хотя выглядел беспокойно, в позе, будто мертвый. Наверняка, он засыпал в ней с трудом, чтобы не повредить иглу в вене и канюлю в носу. Осторожно дотронувшись до руки, она погладила его ладонь и увидела, как он слегка поморщился, но не проснулся. Он был очень красивым. Пару кудряшек, упавших на лицо, еле заметные веснушки и идеально ровный нос. Мурильо даже поморщилась — настолько идеальных лиц не существует. Она все еще чувствовала это странное желание — поцеловать его, но знала — их дружба закончится и он точно сочтет ее сумасшедшей. Или же больной, которая, как собачка, привязывается к любому, кто проявит к ней внимание и человечность. Закрыв глаза, надеясь избавиться от этих мыслей, она принялась снова поглаживать его ладонь и звать по имени. Пара секунд и он открыл глаза, немного испугавшись. — Думал, отдохнуть от меня на эти дни? — улыбнулась Ракель, не отпуская его руку. — Отдохнешь от тебя, Ракель… — сонно прошептал он, завороженно смотря на нее. — Ну, как ты? — он осторожно приподнялся в кровати и снял канюлю. — Немного все плывет. Засыпаю каждые пять минут, но вчера эта семейка устроила мне целый цирк, думая, что я грущу. — они рассмеялись. — Пару синяков на руках, тошнота и перманентное желание лежать. — Я принесла фисташковый йогурт! — она потянулась к своей сумке, вынимая оттуда его любимый йогурт, пару плиток шоколада и листок бумаги. — Это прочтешь, когда я уйду. — потрясла она перед лицом этим листком. — Не только ты умеешь писать сопливые записки! — Значит, сегодня снова день шоколада? — улыбнулся во все 32 Маркина. — Значит, сегодня праздник! Раньше шоколад приносил брат, теперь приношу я! — Серхио кивнул на тумбочку рядом с кроватью. Открыв ее, она увидела коробку маленьких плиток. — Черт, меня опередили. — шутливо надула губки блондинка. — Я не съем столько даже за год. Спасибо, Ракель. — он в ответ сжал ее руку. — Ну, как твой день в школе? Я читал твои мемуары в чате, кажется, все не так плохо. — он подложил подушку под спину и сел прямо, потянувшись за очками. — Они клоуны. Я не жалею о своих решениях. — Какие мы категоричные, Ракель Мурильо. — закатил глаза Серхио. — Уже думаешь, как стать их другом? — ткнула его в плечо Ракель, но что он протяжно застонал. — Прости, прости. Я не знала. — она в панике начала поглаживать плечо. — Я умираю, срочно, зови всех моих родственников, я умираю. — кряхтел Серхио, закрывая глаза и высовывая язык. Поджав губы, Ракель едва сдерживала смех над сценой, что он устроил. — Хотя ты отлично с ними поладишь, такой же клоун! — заключила Мурильо и тот слабо рассмеялся, все еще ощущая боль в теле. — Я сейчас умру от недостатка фисташкового йогурта в своем организме, и как хорошо, что он есть у тебя, моего дорогого друга. — заключил Серхио, посматривая на баночку. Ракель усмехнулась, высыпала в йогурт мюсли, с которыми он шел и взяла ложку с тумбочки. — Вас покормить, сеньор Маркина? — начала игру блондинка. — Да, пожалуйста, мне обещали лучшую медсестру в этой мажорской палате. — он открыл рот и кивнул ей. — За маму, папу, брата и Ракель. — он сунула ложку ему в рот. — И за Генри. — добавил Маркина. — Это еще кто? — она впервые слышала это имя. — Лабрадор. Наверняка, ты видела на фотках, сеньорита-сталкер. Он остался в Америке у наших знакомых. Но я обязан за него съесть, он член моей семьи. — Тогда за Генри! — покачала головой Ракель и протягивала уже вторую ложку. Продолжая эту игру, он стонал он удовольствия чувствовать на языке фисташковый йогурт, а не отварную куриную грудку, по типу той, что была на ужин вчерашнего дня. Она наблюдала за его детской непосредственностью и умилялась. Он был совсем не таким, как она думала раньше. Вспомнив о своей записке и ее содержании, Мурильо побледнела, представляя, что это последний день их дружбы. Она в последний раз так легко и весело болтает и дурачится с ним. Завтра они перестанут быть друзьями, а в среду снова будут делать вид, что незнакомы. Он сдаст проект один, а она лишится стипендии отличницы за сгоревшие сроки. Но она просто не сможет жить с этими мыслями дальше, одной бессонной ночи накануне хватило, чтобы убедиться в том, что подсказывало ей сердце. Задумавшись, она не сразу расслышала, как парень зовет ее. Она зависла с ложкой в руках. — Ракель, ты в порядке? — Да, давай ешь! — она потянулась ложку к его рту, но промахнулась — йогурт потек по его губе, роняя одну каплю на футболку. — Черт! Прости меня, сейчас. — отставив баночку, Ракель начала суетиться в поисках салфетки, наткнувшись на одну в своей сумочке. Лихорадочно оттирая пятно от белой футболки, она проклинала себя за то, что натворила с тем чертовым письмом. Салфетка быстро впитала в себя содержимое ткани и стала непригодной. — Будет пятно. — Пусть будет. — он сглотнул, прогоняя о себя мысли о ее красоте. Она была идеальной. И первым, о чем он вторил брату, отходя от наркоза, было ее имя — «Ракель». — Это была единственная салфетка. — с горечью произнесла Ракель, глядя на смятый клочок в своих руках. — Твои губы… — она смотрела на то, как капля йогурта стекала с уголка его рта. Серхио не мог позволить себе поднять свободную от капельницы руку, чтобы вытереться сам и размазать этот проклятый йогурт по ладони. Поэтому он как идиот продолжал смотреть в ее глаза, надеясь, что выглядит не слишком жалко. Поджав губы, и сжимая свободной рукой его кровать, она затряслась от внезапного напряжения между ними. Приближаясь ближе, она приоткрыла рот, и, закрыв глаза, провела языком в уголке его рта, избавляя от капли йогурта. Чувствуя, что сейчас взорвется, парень тоже на время прикрыл глаза, боясь, что Ракель может оказаться всего лишь призраком. Прижавшись носом к его носу, она осторожно распахнула веки и столкнулась с его потемневшими глазами. Немного отпрянув, Мурильо увидела, что его взгляд переметнулся с ее глаз на ее губы губы, которые она немедленно облизала, проглатывая йогурт. Никто из них не решался вырваться из этой опасной близости, которая показалась им такой естественной. Девушка переместила свою руку на его торс, спрятанный за слоем одежды и одеяла. Почувствовав небывалую смелость и тяжело дыша, он вынул свободную руку, положил на ее щеку и притянул еще ближе к себе, легонько чмокнув в губы. Это стало спусковым крючком — она ответила ему долгим поцелуем, не раскрывая рта. — Братишка! — в палату неожиданно ввалился Андрес, заставляя Ракель отпрянуть, но Серхио крепко сжал ее руку, продолжая смотреть в ее глаза. — Оу… — Вышел! — отрезал Маркина, даже не глядя на брата. — Понял. — кажется, впервые в жизни он, действительно, понял, что не к месту, поэтому, выпучив глаза, быстро закрыл за собой палату. — Вернись, прошу тебя. — прошептал он и она вновь поцеловала его, кладя руку на его щеку. Медленно раскрывая рот, она захватила его губы, наслаждаясь этим вкусом. Фисташка — они запомнят об этом на всю жизнь. Подростки яростно целовались и это уже походило на борьбу за господство. Отрываясь на секунды, чтобы вобрать в легкие воздух, они снова и снова прижимались к губам друг друга. Серхио поглаживал ее щеку, она сжимала одеяло, накрывавшее его тело, никто из них не смел оторваться. Это был его первый поцелуй. Он весь горел, внутри него каждую секунду взрывалось тысячи фейерверков. Исчезли тошнота, боль в теле, он не чувствовал даже иглу в сгибе руки. Была только она и ее губы. Мягкие и мокрые от поцелуев. Голова была пуста, сердце бешено отстукивало, она подключила язык, и, в этот момент, он подумал, что сойдет с ума от этих ощущений. Он целовался в первый раз, но делал это, будто он последний и «завтра» не наступит. Запыхавшись, она с трудом оторвалась от него, и, с закрытыми глазами, прижалась своим лбом к его, слыша, как он тяжело дышит. Никто не решался нарушить молчание, казалось, что слова исчезли. Он, так же, как и она, сидел с закрытыми глазами и не переставал гладить ее щеку. — Ты только что освоил новый навык, расскажи этот интересный факт своему брату. — прошептала она, приводя дыхание в спокойствие. — Этот интересный факт только для меня. К тому же, думаю, он и так видел больше, чем должен был. — прошептал он в ответ и на пару секунд прижал свои губы к ее носу. — Что будет делать, Маркина? — немного отпрянув, она посмотрела в его глаза, боясь увидеть там неловкость или сожаление о содеянном. — Не знаю, Мурильо, ты сводишь меня с ума. — слегка усмехнулся парень, возвращая свою свободную руку на место. Тяжело вздохнув, он откинул голову на подушку и на пару секунд зажмурился. Только бы это не было сном. — Андрес, наверняка, ждет за дверью. — поправляя свитер и волосы, она смущалась, думая, как выглядит со стороны. — Он подождет. Как только ты уйдешь — начнется представление, поэтому подари мне еще немного спокойствия, ладно? — он вновь сжал ее руку, уже не понимая, что только что произошло и кто они теперь друг другу. Ракель улыбнулась и начала аккуратно тянуть на себя свою же записку, оставленную на тумбочке, с намерением забрать все свои слова, что написаны внутри, обратно. Конечно, он это заметил. — Стоп, стоп, это тоже было для меня! — сказал он, выхватывая листок. — Серхио, я должна это забрать, поверь мне. Особенно, после того, что сейчас произошло, я… — она осеклась, увидев, что он разворачивает листок. Холодок пробежал по ее коже, она не думала, что он начнет так нагло читать ее при хозяйке. — Я прочту, ладно? — он положил листок на колени, избавился от давно бесполезной иглы в своей вене и наклеил пластырь. — Ты посиди в тишине, подержи меня за руку, вдруг, меня хватит удар от написанного. — усмехнулся он, не замечая испуг на ее лице. «Дорогой Серхио, Я не знаю, как сказать это в глаза, ведь я никогда этого не делала, поэтому лучше напишу об этом. Ты можешь сделать с этим все, что угодно, и я тебя пойму. Пойму, потому что стихия, которую я чувствую, поглощает меня все больше, и я понимаю, что не смогу жить с этой недосказанностью. Последние несколько дней я засыпаю с мыслями о тебе. Последние несколько дней я встаю с кровати и нахожу в себе силы идти дальше только потому, что знаю — я увижу тебя. Я думала, что, наконец, обрела настоящего друга. Друга, который меня не осудит, не навяжет свои убеждения и который не оставит меня, что бы ни произошло. Мы так мало по-настоящему знаем друг друга, но я уже чувствую все эти вещи. И это значительно больше, чем то, что я когда-либо чувствовала рядом со своими друзьями. Я сильно ошибалась во многом, потому что проведя целый день в школе без тебя, я почувствовала себя чужой. Я постоянно писала тебе, я не переставая смотрела на часы, сверяя время с началом твоей операции и ее окончанием. Так и не уснув прошлой ночью, я поняла, что влюбилась. Впервые в жизни во мне зародилось это чувство. Я безумно влюбилась в самого неожиданного человека в моей жизни — в книжного червя и ботаника за дальним столом. Я знаю, что не вынесла бы молчать об этом. Как и не вынесла бы дальше делать вид, что мы хорошие друзья, когда как на самом деле, я не могу перестать думать о твоих руках, твоем спокойном голосе и твоем запахе, который, несмотря на стирку, все еще остался на твоей футболке. Я стала думать, что хочу поцеловать тебя, каждый раз, когда вижу, и эти мысли испугали меня. Я пыталась отвергать это, но, кажется, я влюбилась еще тогда, когда мы играли в глупую молчанку, потому что уже тогда я сходила с ума от недостатка твоего внимания. Любого. Я начала мечтать, чтобы ты снова разговаривал со мной своим надменным тоном, главное, чтобы ты вспомнил обо мне. Прости меня, я слишком быстро и слишком легко испортила нашу дружбу. Но лучше пусть я останусь ни с чем и займу свободный стол в другом углу столовой, чем буду утопать в своих мыслях и мучать себя непониманием. Я приму любое твое решение, но не стану обманывать тебя и дальше, делая вид, что мы все еще друзья. Я влюблена в тебя, Серхио Маркина, теперь ты можешь делать с этим все, что захочешь. Твоя или не твоя, Ракель.» Его глаза метались по листку, желая поглотить все разом. Зубы сжимались, он не мог поверить тому, что читал. Их дружба была действительно окончена, но он чувствовал в себе небывалые силы не отпускать эту девчонку. Прочитав последнюю строчку, он продолжал пялиться в текст, осмысливая все, что произошло в палате. Услышав, что она всхлипывает, он поднял глаза и поджал губы, сглатывая этот ком у себя в горле. Ракель не смотрела на него, она пялилась в стену и шмыгала носом, пока по щекам текли слезы. Их руки все еще были соединены, но она не могла найти в себе мужество взглянуть на него после всего произошедшего. Она была готова к этому поражению. К тому, что сейчас он снова станет ледяным айсбергом и попросит ее уйти. Она собиралась забрать это письмо, чтобы он никогда не прочел его, особенно, после их поцелуя. Сейчас же, она чувствовала, что ее влюбленность бьет по ней, словно гаечный ключ по голове. Положив письмо на тумбочку, он принялся рисовать круги на ее ладони, смотря, как она взрывается от этих чувств. Наконец, набравшись смелости взглянуть на него, она перевела глаза и расплакалась еще больше, поджав губы. Ракель Мурильо была на грани истерики. Он не мог этого допустить. — Иди сюда. — он притянул ее за руку и она упала в его объятия, продолжая рыдать. Уткнувшись носом в его шею, она продолжала всхлипывать, пока он нежно гладил ее по волосам, вдыхая их аромат. — Дурочка, я чувствую то же самое! — прошептал он и оставил поцелуй на ее локонах. — Если ты разыгрываешь меня, то я придушу тебя этой подушкой. — подняла голову и промямлила Ракель. — Поцелуй меня. — вытянул губы Маркина и она тотчас прижалась к ним своими, закрывая глаза. Захватив ее губы уже в не таком невинном поцелуе, он держал ее за талию и думал, что никогда не отпустит, пока в палату не постучали. Усмехнувшись, Ракель решила, что пора прекратить мучать бедного старшего брата, который, по всей видимости, сходил с ума за закрытой дверью. Трижды чмокнув его, она утерла пальцами слезы и открыла Андресу. — Вы в курсе, что за секс в общественном месте — штраф! — воскликнул брюнет, вваливаясь в палату. — Идиот. — закатил глаза Серхио. — Ты что, плакала? — он взял лицо Ракель в свои руки. — Этот придурок тебя обидел? — Нет, совсем нет, Андрес. — усмехнулась блондинка. — Смотри мне, останешься на этой кровати дольше, чем надо. — пригрозил он пальцем младшему брату. — Я пойду. — она подошла к кровати за своей сумкой, как почувствовала руку Серхио. Посмотрев на него, она поняла намек, и, на пару секунд, вновь прижалась к его губам. Томно улыбнувшись и пообещав ему прийти в понедельник, она оставила братьев одних. — А теперь — от и до! — злорадно улыбнулся Андрес, закрывая за ней дверь. Серхио долго упрямился, не желая посвящать брата в подробности произошедшего, но тот был непреклонен. Он перепробовал всевозможные способы уговора — пообещал невозможное, сказал, что встанет на колени, соврет родителям о том, что он курит и прочую ересь, которую он не переставал нести в надежде услышать хоть какую-нибудь деталь. Закатив глаза, Серхио укоризненно посмотрел на него и улыбнулся, сдаваясь. — Я поцеловал первым. — пролепетал он, все еще не веря в это. — Ты настоящий мужчина. — саркастично сказал брат, широко улыбаясь. — Она поцеловала в ответ. — Андрес счастливо кивал каждому его слову. — Потом ворвался ты. — И сразу же ушел! — направил он палец на брата. — Да, спасибо. — усмехнулся Серхио. — Андрес, мне страшно… — Что она бросит тебя? Такого сладенького мальчишку? — он ущипнул на щеку младшего брата, на что тот поморщился. — Я влюбился, Андрес. Я никогда не чувствовал это прежде, но будто точно знаю, что это именно оно. — прошептал парень, надеясь, что брат отставит свои шутки. — Это прекрасно, мой мальчик. Это страшно, но это чудесное чувство, особенно, когда это взаимно. Ты влюбился в хорошего человека, Серхио, она кажется хорошей. Было бы куда хуже, если бы тебя вдруг привлекла пустышка. — усмехнулся брат, поглаживая больного по волосам. — Спасибо тебе. — они крепко обнялись и улыбнулись друг другу. В палату постучали и Серхио напрягся, что это снова Ракель, которая что-то забыла или же вернулась, чтобы сказать, что это было ошибкой. На его счастье, в палату вошла мать, которая улыбнулась при виде сыновей. — А вот теперь у Серхио реально есть девушка! — не выдержал долгого воздержания от издевок Андрес. — Я так и знал, что ты не обойдешься без этого! — оскалил зубы младший, на что их мать рассмеялась, присаживаясь на кровать к младшему сыну. — Даже если и есть, ничего смешного. — пропела Мария, прикладывая ладонь к его лбу. — Ракель приходила? — Боже, вы все сведете меня с ума! — закатил Серхио и снова лег, натягивая одеяло на лицо. Мама и брат тихонько рассмеялись над его особой чувствительностью. Вернувшись домой, она не переставала глупо улыбаться и закатывать глаза, вспоминая все, что произошло. Бабочки внутри бились о стенки живота и не прекращали щекотать ее нутро. Она не знала — пара они теперь или нет, но то, что он ответил взаимностью, было для нее настоящим счастьем. По дороге домой она обдумывала, не слишком ли много незнакомых эмоций свалилось на него, еще и на больничной койке. Для нее это тоже было ново, но она никогда не отрицала любовь, в отличие от него. Она знала и ждала, когда с ней случится это и не хотела размениваться на пустое и бесполезное. Но он…он никогда даже не допускал мысли о том, чтобы быть чьим-то парнем. Хорошенько обдумав все это, она решила, что будет вселять в него уверенность — в самом себе, в ней, в своих чувствах и ее чувствах к нему. Лежа на кровати, она посмотрела на пробковую доску, что висела над комодом. Фотография с Селин на Майорке с ее семьей жгла ей глаза. Подойдя к ней, она сняла ее с доски и посмотрела на счастливых девчонок два года назад. Два года назад Селин не была сексуально-озабоченной, честно говоря, два года назад они едва представляли себе секс с кем-то, считая, что все мальчишки — отвратительны. С того времени многое изменилось — Селин стала насаживаться на любой более-менее симпатичный член, а Ракель довольствовалась вибратором, уже не считая мальчишек отвратительными, но все же не решаясь отдаться кому-то из них. Вспомнив о мерзкой затее своей подруги, благодаря которой Ракель и сблизилась с Маркина, ей стало не по себе и она твердо решила дать ей понять, что дело закрыто, не успев открыться. Из мыслей ее выдернул звук нового сообщения. Плюхаясь на кровать, она достала телефон в надежде, что это Серхио. «Они сводят меня с ума, называя тебя моей девушкой…» — Ракель улыбнулась и начала печатать ответ. «Это не так? 🤭» «Я не предложил должным образом, не надейся, что я буду равнодушен к мелочам.» — она закусили губу, подавляя желание снова расцеловать его. «Буду смиренно ждать, сеньор Маркина.» «Мне нужно идти на ужин, они сказали ходить, чтобы мне стало легче.» «Хорошо. Напиши мне, когда будешь засыпать» «Ракель?» «Серхио?» «Целую тебя» — она перевернулась на спину и задрыгала ногами в воздухе. «И я тебя целую» Прижимая к груди телефон, она закрыла глаза, не переставая улыбаться. Что он с ней сделал?