Ты, без сценария

В воздухе витал аромат лета и свежего зелёного яблока, которое он неторопливо ел, лёжа на траве в малом саду мэнора. Первая неделя июня уже промелькнула, а погода напоминала скорее средиземноморскую жару, чем привычное для Уилтшира прохладное лето. Яблоко приятно похрустывало, сочное, сладкое, с едва уловимой кислинкой — такие же плоды его мать неизменно присылала ему совой в Хогвартс. Он смаковал вкус детства вперемешку с мыслями о письме, которое он сегодня получил от Грейнджер, благодаря стараниям Блейза. И все же Драко не совсем понимал принцип работы таких технологии как электронная почта. Да, это было интересное переосмысление традиционной почты: быстрое, удобное, не требующее сов, но ему катастрофически не хватало изысканности процесса. Никакой магии — в прямом и переносном смысле. Взять хотя бы пергамент, шероховатая поверхность, аромат свежих чернил, и легкое поскрипывание пера, выписывающего слова. В этом была своя эстетика, которой маглы, похоже, пожертвовали в угоду комфорту. Тем не менее, прогресс немагического мира поражал. Письма могли достигать адресата за считанные минуты. Ему же пришлось томится все утро в ожидании птицы — пернатой посланницы Забини. Сова с шумом влетела в окно, жадно схватила предложенный крекер, чуть не царапнув его ладонь своим клювом, и улетела с прежним энтузиазмом. Драко мельком задумался, отличается ли это поведение темпераментом всех итальянских сов или только у Блейза получилось вырастить столь невоспитанную. Из конверта выпал тонкий лист бумаги — распечатка ответа. Отправитель: HermioneGrayjoy Получатель: DraconisMalfoy1980 Тема: Эта почта Драко Малфоя. Уважаемый мистер Малфой, После тщательного анализа вашей кандидатуры и консультаций с моей командой, я готова предоставить вам официальный ответ. Мы высоко ценим ваше предложение о финансовой поддержке, и я согласна, что это действительно может принести пользу нашему проекту. Однако, я должна отметить что остаюсь частично скептичной в отношении вашего непосредственного участия. Несмотря на это, в интересах нашего исследования, я готова временно оставить личные разногласия в стороне, придерживаясь нейтральной позиции. Надеюсь, что вы выполните своё обещание и не будете препятствовать работе команды. Расскажу вам некоторые детали о предстоящей поездке. Так как поездка была запланирована заранее, все билеты для команды уже забронированы. В случае вашего участия вам потребуется самостоятельно уладить моменты связанные с прибытием на места сбора. (Подробный план маршрута прикреплён к данному письму). Обратите внимание, что маршрут уже утверждён, и я не буду рассматриваю никаких изменений или дополнительных пожеланий с вашей стороны. Ваша роль ограничивается наблюдением. У вас не будет права голоса в принятии решений, касающихся плана экспедиции или действий в непредвиденных ситуациях. Что касается проживания, у нас есть некоторые договоренности с исследовательским центром Перу и в пунктах 1 и 3 маршрута, наша команда обоснуется в близлежащих от места раскопках деревнях. В остальные дни команда будет жить в мобильных палатках. Еще раз вынуждена напомнить, что команда была укомплектована задолго до вашего решения присоединиться. Поэтому места в общем шатре для мужчин для вас не предусмотрено. Вам предстоит также решить этот вопрос самостоятельно. Вы можете связаться с администрацией университета (контакт прикреплён ниже) или же организовать проживание на своё усмотрение. Я настоятельно прошу вас соблюдать уважительное отношение к членам команды. Конфликты, проявления агрессии или любые другие формы недопустимого поведения не только создают напряжение, но и ставят под угрозу работу всей экспедиции. Такие действия будут пресекаться немедленно, вплоть до исключения из состава участников. Надеюсь, это для вас не станет проблемой. Если вы согласны с условиями, изложенными выше, пожалуйста, предоставьте: Официальные документы для регистрации в составе участников. Данные для оформления страхования жизни и здоровья на время экспедиции. Контактную информацию, которая будет использована в случае чрезвычайных ситуаций. Прошу вас трезво оценить свои возможности и цели перед тем, как прислать мне ответ. Надеюсь, ваше решение будет взвешенным и продуманным. С уважением, Гермиона Грейджой Археологическое собрание под эгидой Массачусетского университета Нарочито официальный тон Грейнджер раздражающе точно совпадал с её школьным образом — правильной, педантичной и одержимой желанием раздавать указания. Особенно забавляли рекомендации по поведению, будто он действительно нуждался в её назиданиях. Драко позволил себе иллюзию того что он обдумывал ответ. Сомнений относительно поездки у него не могло возникнуть: до экспедиции оставалось около двух недель, а обладая немалыми финансовым ресурсами, он был уверен, что ничего из упомянутого в письме не станет проблемой. После обеда он отправился в лабораторию. Привычная рутина действовала на нервы успокаивающе. В воздухе смешивались ароматы зелий, булькавших в четырёх котлах на разных стадиях приготовления. Закатное солнце пробивалось через чисто вымытые окна западного крыла, его любимой части мэнора. Аккуратно отмеряя ингредиенты и добавляя их в котлы в строго определённом порядке, он осознал, что будет скучать по своему графику варки зелий. Завершив процесс, он приступил к закупориванию — это должно быть заняло несколько часов так как ночь незаметно сгустилась за окнами. Щелчок аппарации прервал его монотонное занятие. Драко, держа в руках склянку с Животворящим отваром, обернулся. — Молодой хозяин, — тихо позвал эльф, — хозяин Теодор передал, что всё готово. — Хорошо, Реми. Забери эти зелья и доставь их к Гринграссам. Передай, что этого хватит на пару месяцев. Драко варил зелья для Астории Гринграсс уже несколько лет. Но саму Асторию он давно не видел — редкие вежливые пожелания доходили до него через Дафну. Закончив с лабораторией, он запер дверь и направился в другое крыло мэнора. Лестницы из тёмного дуба, гобелены с аллегорическими сценами, портреты предков шепталось ему вслед, провожая взглядами. Драко остановился перед нужной дверью и, повернув ручку, вошёл. В центре комнаты на полу — кольцо из свечей, серебряная чаша, рунические камни, настойка рябины, корень асфоделя и один волшебник без рубашки. Нотт всегда подходил к подготовке с педантичной скрупулёзностью, несмотря на то, что в остальном ему была присуща определённая хаотичность. — Готов? Драко взял нож и сделал порез на ладони. Тёплая кровь закапала в чашу. Теодор встал в круг, его губы искривились в привычной самоуверенной улыбке. Малфой пальцами нанёс на кожу руны: Соулу — на лоб, Гебо — на грудь, Беркана и Эваз — на руки. Затем Тео опустился на колени, положив фамильный перстень на один из рунических камней. Свечи вспыхнули алым пламенем. Руны на его теле засияли, воздух в комнате сгустился. Драко, взмахнув палочкой, начертил руны в воздухе, направляя их в круг. Теодор шумно вдохнул, сдерживая болезненные ощущения — руны прожигали его кожу, оставляя шершавые отметины которые приходилось потом залечивать. Дом будто бы застонал: ветер бился в окна, стены дрожали, хрустальные люстры раскачивались, бросая тени на стены. Последний вздох вырвался из их слаженного ритма, прежде чем кольцо признало его. Нотт, опершись на руки, тяжело дышал. Собрав последние силы, он погрузил перстень в чашу с кровью, а затем надел его на палец. Едва дыша, поднял взгляд на Драко — лицо измождённое, бледное, но с безумной, почти пугающей улыбкой. Это словно знак, подтверждение, что ритуал прошёл успешно. Малфой подхватил друга, помогая ему сесть на стул, пока сам опустился на пол. — Как ты? — Прекрасно, — пробормотал Теодор, хотя дрожь его всегда выдавала. Низкий голос, поставленная речь с ироничной интонацией всегда были его тайным оружием обаяния, зачаровывала не меньше, чем его внешность. Однако будучи хорошо знаком с его повадками и манерой речи он всегда улавливал малейшие изменения. — Скажу эльфам принести ещё зелья. Тебе нужно отдохнуть. — Раньше я проводил здесь ночи, иногда я смотрю на ту картину, — он кивнул в сторону портрета в овальной раме, висевшего вместо зеркала над антикварным туалетным столиком. — И мне казалось, что она пошевелилась. Я жду, что она вот-вот заговорит. И знаешь… — Нотт грустно усмехнулся, кладя руку на плечо Драко. — Я каждый раз отворачиваюсь и бегу отсюда как можно быстрее. Потому что боюсь. Боюсь, что однажды она действительно заговорит. Драко молча перевел взгляд на портрет своей матери. Статичный, идеально неподвижный, он, казалось, спокойно взирал на комнату, но слова Теодора отзывались в нем очень отчетливо. Иногда ему тоже чудилось, что портреты Нарциссы шевелятся или даже говорят. Обычно он быстро осознавал, что это лишь игра его разума. Но были моменты, когда эта мысль — что однажды она действительно заговорит не отпускала лишая его сна и заставляя избегать коридоров и комнат особняка где висят ее образы. И в тоже время вспомнив о портретах отца, которые заперты в одной из пыльных кладовок. Драко ненавидел эти картины, но хранил их — на случай, если однажды мать спросит о них. Даже если она всего лишь изображение, созданное волшебными красками, он не хотел ее огорчать. Так углубившийся каждый в свои размышление размерено выдыхания, комната пропахла воском и кровью, и как-то раз Тео сказал что теперь для него эта амбра ассоциируется со смертью. — Из Министерства прислали двенадцать портключей, — нарушил тишину Драко. — Это значит, у нас есть двадцать четыре недели. Конечно, он надеялся справиться быстрее. Его план был прост: следить за Грейнджер и собрать все нужные сведения. А как только дневник раскроет секреты, он сможет оставить маггловских исследователей позади. — Я буду здесь каждое новолуние. Не вздумай действовать самовольно. Просто дождись меня, — голос Драко звучал твердо, — Свяжемся, как раньше. Теодор кивнул. Этот метод, созданный ими ещё во времена Войны. Темный Лорд только обосновался в мэноре, окруженный своими приспешниками. Тогда Драко был уверен, что у всех стен есть уши, и любой звук мог обернуться смертельным лучом Авады. Решением стали книги которые были привычным досугом таких семей как Мафлфой. Для Драко это был учебник по зельеварению, ничем не примечательный, обычный школьный учебник. Но ближе к середине несколько страниц были зачарованы одной из вариаций Протеевых чар, которые позволяли связываться с другой книгой, зачарованной тем же образом. Обычно такие чары работали только между двумя корреспондентами. Однако Теодор, будучи незаурядным мастером рунической магии, применил рунический код так, чтобы можно было связать сразу четыре предмета. Драко хранил книгу на одной из полок в своей комнате, Теодор тоже сентиментально прихватил ее с собой их Нотт-мэнора а Блейз, скорее всего, давно забыл об их маленьком способе связи. Отправлять письма из Перу с помощью сов — было бы слишком рискованно, да и межконтинентальные задержки были довольно частой проблемой. Эти и множество других мелких загвоздок они обсуждали, придумывая самые разные пути их решения. Теодор расспросил эльфов Нотт-Мэнора о предметах с рунической печатью и даже провел несколько довольно эффектных, а порой взрывоопасных экспериментов на, особенно убогих шкатулках для сигар, которые когда-то принадлежали его отцу. Именно тогда они узнали, что рунические печати действительно практически невозможно разорвать. Однако существовали обходные пути, над которыми был смысл порассуждать. Например, такие артефакты обычно передавались по наследству после смерти владельца или в случае, если он сам вручал предмет другому человеку. Еще одним способом было преодоление защиты печати через эмоциональную связь. Руническая магия, будучи тесно связанной не только с магической силой волшебника, но и с его личностью, словно "считывала" эмоции владельца. Это означало, что если хозяин артефакта искренне доверял кому-то, печать теряла свою силу, так как исчезала основная причина ее существования — сокрытие тайн. Теоретически, если бы Грейнджер начала ему доверять, он мог бы получить доступ к дневнику, обойдя защиту магии. Но добиться такого прогресса в их взаимоотношениях казалось задачей даже более сложной, чем попытка сломать руническую печать. Еще одной темой, которую они успели обсудить, была возможность регулярного использования легилименции. Это позволяло бы ему извлечь информацию, даже не прикасаясь к дневнику. Но и здесь было множество нюансов. Практически каждая книга по теме, которую он изучил в библиотеке поместья, содержала строгое предупреждение: сочетание заклинаний "Обливиэйт" и легилименции может быть крайне опасным. Существовала высокая вероятность того, что насильственное вмешательство в разум волшебника, особенно если его память уже подвергалась изменениям, приведет к необратимым последствиям. Раскол сознания, фрагментация воспоминаний, полная потеря рассудка — такие риски были слишком велики, чтобы их игнорировать. Контуры их предстоящего путешествия оставались размытым, что лишь усиливало скептицизм Теодора. Он продолжал настаивать на том, чтобы отказаться от поездки и вместо этого искать решение в недрах библиотек и глубинах темной магии. Тем не менее, в одном они с Ноттом сходились. Они оба находились в отчаянии.

***

Пункт прибытия в Перу оказался провинция Куско в Андах, сам город Куско некогда был столицей великой империи инков. Испанская архитектура колониального периода завораживала: здания из песчаника и охристого камня, крыши из глиняной черепицы и горные пейзажи, уходящие на километры вдаль. Небо над головой было ясным, а лёгкий ветерок не справлялся с задачей остудить кожу, пропитанную влажным воздухом, который обрушился на него с момента, как он аппарировал неподалёку от Куско. Драко мельком подумал, что в таком городе наверняка найдутся несколько приличных гостиниц, но, как выяснилось, Грейнджер, надо думать, предпочитала сельскую местность. "Кто бы сомневался," — невольно усмехнулся он, вспомнив её привязанность к Норе. Его встретила смуглая женщина, оживлённо что-то рассказывавшая на испанском. Драко бросил взгляд на старенький пикап, который явно видел лучшие дни. Изношенные сиденья, облупившийся пластик, талисман из соломы, качающийся на зеркале в такт ухабам дороги, — всё говорило о том, что машина была старше и её хозяйки, и Малфоя. Запах в машине был… специфическим. Драко попытался вдохнуть свежего воздуха, но ручка окна протестующе заскрипела, и даже хозяйке машины удалось приоткрыть его лишь на несколько сантиметров. Примерно час они тряслись по разбитой дороге, пока очередной особенно резкий скачок не поднял в воздух мелкую пыль. Пыль тут же осела обратно, а вместе с ней осело и осознание — пахло курятником, сухим сеном и… бедностью. Через примерно двадцать минут пейзаж за окном сменился, и ряды одноэтажных домиков с низкими заборами и ржавыми калитками представили собой маленькое поселение. Волшебник, как только вышел из машины, сразу же принялся методично отряхивать одежду от пыли. Женщина за его спиной, судя по интонации, что-то спрашивала, но он лишь краем уха слушал её быстрое испанское бормотание. Коснувшись волшебной палочки в кармане своей лёгкой льняной мантии, Драко подумал, что заклинание перевода сейчас было бы весьма кстати. Но, сомневаясь, что её слова представляют собой что-то важное, он взял свой багаж и направился к группе, которая уже обустраивалась в хижинах, раскладывая оборудование. Грейнджер стояла немного в стороне, с кипой бумаг в руках, отдавая указания и координируя процесс обустройства лагеря. Она была одета в светлые джинсы и лёгкую кофту голубого оттенка с длинными рукавами, несмотря на палящее солнце. Волосы были собраны в небрежный пучок, из которого выбивались несколько коротких кудрявых прядей, обрамлявших лицо. Драко подошёл, беспечно уронив багаж у её ног, подняв облако пыли, осевшей мгновенно на их походные ботинки. — Мисс Грейджой. — Всё-таки добрались, мистер Малфой. Уже успели пожалеть о своём решении? Драко не удержался от смешка глядя на то как девушка даже не подняв взгляд попыталась ему съязвить? Или ведьма всегда была такой колкой? Он оглянулся по сторонам рассматривая ландщавт. — Разумеется, нет, — ответил он, глядя на горы вдали. — Воздух тут… превосходный. Со всех сторон доносилось кудахтанье кур, из глубин деревни доносилась приглушённая песня с помехами, а детвора носилась между кустарников и деревьев. Всё вокруг казалось ему одновременно хаотичным и… колоритным. — Я покажу, где вы можете обустроиться, — сказала Грейнджер и быстрым шагом направилась к одной из хижин. Малфой подхватил багаж и двинулся следом. Местом где можно обустроится был дрянной домик из саманных кирпичей с крышей из глиняной черепицы. Дверь, хлипкая и перекошенная, слабо внушала доверия. Внутри было не лучше: узкая кровать с тонким матрасом, деревянные балки под потолком, маленькая лампа на прикроватной тумбочке и полосатый коврик, сделанный из остатков разноцветных ниток. Даже с учётом его самых скромных ожиданий всё выглядело откровенно уныло. Запаха курятника или других животных не наблюдалось, но специфический аромат всё же витал в воздухе. Драко решил использовать уже знакомый ему термин — бедность. — Надеюсь, вас устроят ваши апартаменты, — с долей ехидства произнесла Грейнджер. — Если это вас утешит, мои ничем не лучше. — Это… довольно аутентично, — ответил он, слегка взъерошив волосы, опершись о дверной косяк и заслонив собой и так узкий дверной проём. В этом домишке Малфой казался поистине крупным мужчиной. — Вы изучили план экспедиции и рекомендации? — уточнила она с деловым видом. — Можете не сомневаться. — Отлично, тогда проблем возникнуть не должно, — мягко сказала она направляясь обратно к лагерю. — Увидимся завтра на общем собрании. И, раз уж вы здесь, можете обращаться ко мне неформально… Никто из команды не использует формальных обращений, так что я подумала, будет странно, если вы продолжите. — Хорошо… Гермиона, — медленно произнёс он, явно пробуя её имя на вкус. Ему это показалось странным, даже непривычным. "Грейнджер" звучало куда более естественно. Просто наблюдение. Первая ночь оказалась самой сложной. Не то чтобы Драко не приходилось спать в худших условиях ( жить с рептилиями было конечно же хуже ), но в этом случае дело было именно в физическом дискомфорте. Комнаты в Хогвартсе, пусть и разделенные с другими студентами, были вполне приличны. Особняки Малфоев или его друзей — эталон роскоши. Мэнор, созданный по канонам французской архитектуры, был идеальным домом, обустроенным Нарциссой еще до его рождения и доведенным до совершенства после войны. Хижину, где он оказался сейчас, с трудом можно было назвать жилым помещением. Аскетичный интерьер не имел ничего общего с современными минималистичными тенденциями это просто была деревенская лачуга без эстетических примесей и романтизации. Он ворочался на тонком матрасе, и, даже наложив дюжину очищающих чар, не мог быть уверен в чистоте постели. Оставалось надеяться, что походные шатры окажутся удобнее, хотя вряд ли они могли сравниться с магическими шатрами с чарами незримого расширения. Дверь поскрипывала от ветра что гулял снаружи, шуршали кусты, раздавались крики ночных птиц. Одному Мерлину было известно, какие звери водились в этих лесах. Однако простенькие Коллопортус, которые он наложил, наводил определенную уверенность в безопасности по крайней мере от всякого рода зверей что шастают в этих широтах. Но даже это не помогало ему расслабиться. Сон не шел. Он надеялся, что самое худшее, что может случиться, — это проснуться с болью в спине. Гораздо хуже было бы проснуться и обнаружить, что тебя искусали клопы. В памяти всплыла довольная ехидная физиономия Тео, когда Драко заявил, что условия проживания — это последнее, о чем стоит беспокоиться. Нотт точно знал, что делает, когда в красках расписывал ужасы вроде разнообразных насекомых, заразных летучих мышей и других “прелестей” латиноамериканского лета. И все же у него была палочка. Благодаря ей он смог наложить очищающие и запирающие чары. У маглов даже этого не было, и только подумать, что они, наверное, сейчас все спокойно спали. Утром первым делом он проверил кожу на наличие красных отметин. Облегченно вздохнув, не обнаружив ничего подозрительного. За завтраком он подметил, что лица у всех выглядели изрядно помятыми. Это означало, что он был не единственным, кто страдал от жесткой постели и прелестей акклиматизации. Все были уставшими, с темными кругами под глазами. А ведь они даже еще не приступили к раскопкам. После завтрака Грейнджер собрала команду, чтобы обсудить план действий. К его удивлению, все внимательно слушали ее указания, без лишних вопросов приступая к сбору вещей. Она излучала редкую для лидера энергию, которая естественно притягивала людей и вдохновляла на работу. Это качество становилось все более очевидным, когда он наблюдал за ее взаимодействием с командой. Не то чтобы это было неожиданно — если она сумела справляться с Уизли и Поттером, которые всю школьную жизнь умудрялись попадать в неприятности, то пара маглов вряд ли могли стать для нее сложной задачей. Но это наблюдение всколыхнуло в нем странное чувство. В Гермионе действительно выделялись лидерские качества, что было, пожалуй, не совсем типично для гриффиндорцев. Обычно представители этого факультета предпочитали действовать с порывом, не особенно утруждая себя стратегией. Первым пунктом их исследования стало место под названием Саксауаман. Ничего примечательного Малфой там не обнаружил — ничем не выделяющийся среди других руины. И только подумать, что Грейнджер назвала это место одним из самых удивительных и важных объектов в контексте инкской архитектуры и инженерии. Поскольку Саксауаман уже был хорошо изучен за последние сто лет, команда не исследовала стены, укрепления и расположение храмов. Эти аспекты давно не представляли научной ценности. Вместо этого они сосредоточились на полевых раскопках и поиске артефактов: керамики, орудий труда, остатков тканей и металлургических изделий. Эти исторические реликвии все еще можно было обнаружить, несмотря на обширные археологические исследования, проводимые здесь раньше. Забавно но это оказалось намного интереснее, чем он предполагал. Хотя Малфой не разделял восторга команды по поводу извлеченных из земли лоскутов древней мешковины, он с некоторым скептицизмом признал, что методы исследования у маглов куда более разнообразные и масштабные. Магические заклинания поиска не могли сравниться с магнитометрией, резонансным сейсмическим анализом или технологией LiDAR. Эта мысль заставила его задуматься о том, чего могли бы достичь маглы и волшебники, объединив усилия. Возможно, их цивилизации могли бы продвинуться невероятными шагами вперед. Но была и обратная сторона: их синергия могла бы стать катастрофой, отбросив обе стороны назад на века. История их взаимодействии тому подтверждение. В конце концов, статус секретности поддерживался не просто так. Маглы видели в волшебниках угрозу, и наоборот. Он понимал, почему. Но все же… какие горизонты могли бы открыться перед ними, если бы они объединились? Эти рассуждения подвели его к краю еще одной истины Драко Малфой был мальчишкой, которому преимущественно скармливали искаженные истины и грубую ложь о магглах и их укладах жизни.  Следующие три дня они занимались практически одним и тем же: утром отправлялись на раскопки, проводили там весь день, а вечером возвращались, в пыльной одежде и уставшие. Им даже удалось обнаружить заржавевший секач и осколки глиняной вазы. Но для Малфоя эти дни были не столько о находках, сколько об эмпирических наблюдениях. И еще что Грейнджер ему совершенно не доверяет. Что было в целом не удивительно, но... Эта мысль его даже как-то задела так как он считал себя вполне компетентным чтобы относиться к нему чуточку лояльнее но он понимал что ни у этой девушки ни у той ведьмы из школы причин на это не было, и он взял в толк, что стоит поработать над этим моментом. Зато остальные члены группы относились к нему более дружелюбно. Они охотно рассказывали ему о методах своей работы, объясняли, как функционирует то или иное магловское оборудование. Это оказалось познавательнее, чем он ожидал. На четвертый день пребывания в Куско они отправились к следующей локации — Кенко, еще одной груде древних руин. День был непримечательным, жарким и утомительным. На пятый день случилась заминка: картографы занимались уточнением карт, и команда осталась на базе. Гермиона углубилась в работу — помогала с отчетами и обсуждала с исследователями расхождения в данных. Остальные члены группы занимались кто чем: кто-то гулял по окрестностям, кто-то играл в футбол с местными детьми. Драко, скучающий, подошел к шаткому столу, за которым Грейнджер и двое экспертов сосредоточенно склонялись над картами. Стол был грубо сколочен из досок, бумаги разложены вперемешку с инструментами. Среди всего этого беспорядка он заметил дневник. — Что-то не сходится, — пробормотал один из исследователей, нахмурившись. Малфой засунул руки в карманы и лениво наклонился над столом. — Мы уже несколько раз всё перепроверили, — продолжала она, листая записи. — Возможно, было бы полезно чтобы Стив и Дилан поработали с местными специалисты про древним языкам. Пусть еще раз взглянут на текст, возможно, ошибка в переводе. — Согласна, это может быть малейшая ошибка в переводе, которая сбивает нас , — ответила Гермиона, не поднимая головы от записей. — В легенде говорится, что это скрыто «под звездами», но когда мы совмещаем ночное небо с топографией, ничего не выходит. Сара и Мирон переглянулись, забрали пару документов и удалились, чтобы преступить к поиску дополнительной информации и проконсультироваться с Перуанскими специалистами. Они остались вдвоем, Гермиона с досадой потерла виски. Он невольно отметил ее внешний вид: белая майка с мокрыми пятнами жары, на предплечье выделялся продолговатый, темно-розовый шрам — всего лишь кусок зарубцевавшейся кожи. Если бы он не знал, чем именно была эта отметина, то подумал бы, что это просто случайная травма. Волосы Гермионы были собраны в неряшливый пучок, из которого торчал карандаш, а по вискам стекали капли пота. Было действительно жарко. — Проблемы? — спросил он, опираясь о край стола. Гермиона вздохнула и откинулась на спинку стула. — У нас не сходится некоторые моменты, — призналась она. — Дневник упоминает «душу, спящую под дыханием Кира», но кто или что этот Кир? На звездных картах и топографических данных всё расходится. — Можно взглянуть? Гермиона с некоторой неохотой протянула Малфою листок с переводом и разложила свои записи, сверяя перевод с собственными исследованиями. Драко сначала внимательно изучил текст. — Здесь используется архаичный кечуа, — пояснила она, продолжая работать с картами. — Наши специалисты считают, что это скорее загадки, чем записи. “Когда последний луч утонет в холодной слезе Пачамамы, откроется путь к звезде, что больше не горит. Там, где тень Солнца обнимает сердце гор, древние тени расскажут свой секрет.” Малфой пробежал взглядом строки, затем перевел взгляд на хаотичные записи Гермионы. Её почерк был ужасным: неравномерным, торопливым. Одни строки были мелкими и вытянутыми, другие — крупными и размашистыми, словно она писала в разном настроении. Несмотря на это, он заметил детали, которые выдавали её аккуратность в другом: тонкие пальцы, изящные запястья с выступающими косточками, и даже ухоженные ногти. Его взгляд медленно поднялся выше — к шее, где на коже резко выделялись ключицы и мелкие веснушки. А потом он поймал себя на том, что разглядывает её грудь. Не слишком большая, но достаточно округлая и упругая, чтобы… — Малфой, — раздался голос Гермионы. У Грейнджер была отличная грудь и кажется она только что поймала его за тем как он разглядывает эту самую Грейнджеровскую грудь.  Он поднял взгляд так сказать в темпе адажио и встретился с её ясными медовыми глазами. Она закатила их, но, к его удивлению, ничего не сказала. Если Гермиона и смутилась или почувствовала себя оскорбленной, то вида не подала. Она решила, что не стоит зацикливаться на таких мелочах. К тому же ей должно быть показалось, Малфой просто задумался, уставившись в одну точку, как это бывает, когда человек обдумывает что-то важное. Усталость тоже давала о себе знать, и у нее просто не осталось сил беспокоиться о том, что он мог ее разглядывать. Тем более, если быть честной с самой собой, она и сама не раз ловила себя на том, что пристально смотрит на него. Конечно, она оправдывала это своей естественной наблюдательностью. Просто приглядывать, чтобы убедиться, что он ничего не замышляет… ничего, что могло бы помешать работе. Драко, теперь в свою очередь, изо всех сил старался не смотреть на нее. Не то чтобы это доставляло ему неудобства или, упаси Салазар, смущение. Но было определенно странно воспринимать Грейнджер в таком ключе. В конечном итоге, он решил, что проще игнорировать эти мысли, не углубляться в них и сосредоточиться на текстах. Когда тишина стала слишком неловкой, Драко шумно прочистил горло и, придвинув одну из карт к центру стола, принялся объяснять свои предположения относительно проблемы с сопоставлением карт и записей. — Что, если мы вообще используем не те карты? — спросил он.  — Не те? — Гермиона нахмурилась. — Это точные карты, из исследовательского центра геодезии Перу. — Да, но они современные. А записи в дневнике сделаны более ста лет назад, а лабиринт Кенко построен еще раньше. Мы пытаемся связать объекты трех разных эпох, используя инструменты из так сказать трех разных временных шкал. Гермиона заинтересованно на него посмотрела. — И что ты предлагаешь? — Подумай сама, — он кивнул на карты. — Нам нужно сопоставить хотя бы две так скажем временные шкалы. У нас есть примерная дата постройки лабиринта. Созвездие, которое мы сейчас знаем как "Южный Крест", называлось "Чакана" — мост между мирами. Карта звёздного неба могла измениться за тысячелетия незначительно конечно, но достаточно, чтобы в масштабах местности это стало критическим. — Ты думаешь, что звёзды "переместились"? — Не сами звёзды, но их восприятие. Например, современная астрономия говорит, что Чакана использовалась инками для определения центра мира. Но что, если в то время одна из звёзд "моста" ещё горела ярче? Это изменило бы конфигурацию. Гермиона нахмурилась, задумчиво постукивая карандашом по краю стола. — Значит, ты считаешь, что ключ — это связь между древними звёздными картами и местностью? — Это лишь мое предположение. А ещё я думаю, что фраза про "слёзы Пачамамы" может указывать на водоём. Возможно, река или озеро должны отразить конкретное созвездие. — Это имеет смысл, — признала она. — Посмотри сюда, — он указал на карту. — На вашем рисунке это обозначено как современное "Орион". Но тысячи лет назад созвездие назвалось совершено иначе  "Пума, что пьёт воду". Это еще раз подтверждает мою теорию о том что современные астрономические карты совершено бесполезны в нашем случае.  — Я знаю легенду о Пуме, вполне возможно  что это может быть частью головоломки. Это оказался один из их самых долгих разговоров за время пребывания в Перу, и Гермиона отметила, что он был не только необычайно продуктивным, но и захватывающе интересным. Она даже не подозревала о его познаниях в астрономии и о том, что Малфой может предлагать действительно дельные идеи. Погрузившись в изучение местных легенд, она тщательно сопоставляла их с записями из дневника и звёздными картами. Все выходные прошли за этой работой — Грейнджер отказывалась от любых вылазок в город, предпочитая оставаться в своей хижине и выходила на открытый воздух лишь поздним вечером, когда жара спадала. В понедельник она всё ещё трудилась над составлением новых карт местности, но к вечеру наконец сдалась. Идея собраться у костра, чтобы немного расслабиться, показалась ей весьма заманчивой. Драко расположился на одном из длинных бревен, окружающих костёр, и был практически уверен, что его пригласили лишь из вежливости. Грейнджер оживлённо беседовала с Аароном — тем самым, кого Малфой безошибочно записал в "претенденты на благосклонность мисс Грейнджер". Этот парень буквально не отходил от неё: вовремя подавал оборудование, заботливо протягивал бутылку воды, и, что бы ни происходило, он оказывался рядом. Это раздражало Драко, ведь подобное поведение серьёзно осложняло его собственные планы сблизиться с Гермионой — точнее, с её дневником. На протяжении последних двух часов у костра Аарон не отставал от Грейнджер ни на минуту. Драко, лениво наблюдая за этой сценой, вдруг отметил, что Грейнджер, да войдет в его положение великий Салазар, чего греха таить красивая женщина. Он не удивился бы, узнай он, что эти двое уже трахаются. Это, конечно, его абсолютно не касалось, но всё же подтверждало бы очевидное: у ведьмы отвратительный вкус на мужчин. Огонь в костре начал угасать. Глубокая ночь, яркая луна, лёгкий гул голосов — все расслабленно обсуждали события прошедшей недели. Драко, в свою очередь, мастерски уворачивался от вопросов, которые могли вывести его из зоны комфорта или подвергнуть статус секретности опасности в виде чрезмерно любопытных ученых. Когда ему надоело притворяться заинтересованным в беседе, он заявил, что отлучится, и, ловко избавившись от компании одной из девушек, неторопливо направился к лавке неподалёку. Сна не было ни в одном глазу: день прошёл лениво, и лавка наверняка была не менее удобной, чем жёсткая постель. Он вдохнул прохладный, чистый воздух, насыщенный свежестью гор, и стал разглядывать яркую луну, медленно покачивая ногой. Тишину нарушил внезапный звук — кто-то громко и решительно сел рядом с ним. — Грейнджер — по привычке выпалил он. — Нет, правда, я жажду объяснений. Почему ты продолжаешь называть меня так, Мал-фой? — произнесла она, намеренно растягивая его фамилию. Признаваться в том, что обращение к нему таким образом казалось странно знакомым и неожиданно удобным, она не собиралась. Наверное, это было лишь игрой её одурманенного алкоголем разума. — Потому что Грейнджер звучит.... правильнее. — Это не моя фамилия. — Ты уверена ? Это была ещё одна попытка, вывести ведьму на чистую воду. Всё же нельзя было быть до конца уверенным, что перед ним не разыгрывается хитроумный план Гермионы Грейнджер. Хорошо продуманный и блестяще исполненный спектакль. Зачем? Да неважно. Важно лишь то, что такой вариант стоило оставить в списке. Она уловила весёлые нотки в его голосе и почувствовала, как начинает болеть голова. В такие моменты её напрочь покидало любое желание спорить. Хотя, нужно признать, она могла бы насладиться интеллектуальным поединком. Однако вместо этого решила не напрягаться и коротко подтвердила. — Более чем. Они смотрели друг на друга почти минуту. — Странно… — наконец сказал он, пожал плечами и отвёл взгляд, устремив его в небо. — Тебе так подходит. — Всё-таки у тебя какая-то странная привязанность к слову «Грейнджер», — выпалила она, явно поддавшись выпитому, после паузы. Воздух заметно похолодел, особенно на контрасте с дневной жарой. Кажется, они слишком долго просидели здесь. Гермиона раздумывала: вернуться ли к костру или отправиться спать. Она ещё не решила, какой вариант более привлекателен. — Я бы назвал это не привязанностью, а… ностальгией. — Ностальгией? По чему? — Она подняла брови. У него было множество причуд и странностей, которые она, к своему сожалению, начала замечать всё чаще. Её сознание тут же нарисовало нелепые версии: может, он называл так свою бывшую подружку? Или, что ещё хуже, так звали его питомца? — По временам, когда всё было проще, — ответил Драко. Он и сам не знал, почему сказал это. Но это была правда. Грейнджер была привычной частью его мира, которую он просто предпочитал игнорировать. То, что происходило сейчас — их путешествие, поиски артефактов, — выматывало до крайности. Он остро ощущал желание окунуться во что-то знакомое и понятное, как в школьные времена. Она была грязнокровкой, подругой Шрамоголового. Он — Драко Малфой, чистокровный фанатик, жаждущий завоевать расположение отца. Возможно, всё было бы проще, если бы всё осталось именно так. Но он понимал, что это утопия. И всего лишь цеплялся за любую ниточку, которая могла вернуть ощущение стабильности. — Например? — спросила она, прервав его мысли. — Например, я говорил «Грейнджер», и мне не приходилось это объяснять. Гермиона удивительно спокойно отреагировала на его ответ. Она нахмурилась, затем коротко усмехнулась, вставая с места.. — Ты очень странный человек, Драко Малфой, — добавила она, уже отдаляясь. Ей было совершенно наплевать, услышал он это или нет. Хотелось поскорее ретироваться туда, где её мозг мог бы наконец отдохнуть. Мигрень мешала ей сохранять остроумие, а она, будучи прагматичной, не тратила силы на пустые беседы.