Будь со мной

На Рождество Каыль и Хёнджин устроили свидание. Заказали пиццу, купили торт. Наелись до отвала и устроились в комнате Хёнджина, чтобы обменяться подарками. — У меня есть два подарка для тебя, — сказала Каыль, шурша пакетами. — Какой открыть? Этот или этот? Она поочерёдно подняла сначала один бумажный пакет, потом другой. На обоих были нарисованы ёлочки и рождественские леденцы в полоску. Хёнджин думал, поджав губы. Спустя некоторое время указал пальцем на пакет в её правой руке. Каыль хитренько улыбнулась, прищурив глаза. Хёнджин забеспокоился. — Там бомба? — спросил он, состроив испуганное лицо: округлил глаза и раскрыл рот. Каыль отрицательно покачала головой. — Никакой бомбы там нету. А есть кое-что тёплое. — Точно бомба. Сейчас как бабахнет, — воскликнул Хёнджин. Схватил подушку и зарылся в неё лицом. Каыль косо на него посмотрела. Любил же он подурачиться. — Сказала же. Это не бомба. Что у тебя за шутки такие? На День рождения думал, что я дарю тебе тараканов вместо леденцов. А сейчас бомба. В следующий раз куплю хлопушку и подарю на какой-нибудь праздник. Ой, у меня другая идея появилась. Я испугаю тебя этой хлопушкой. Сзади подкрадусь и как хлопну! Вот смеху то будет. — Ага-ага, — проговорил Хёнджин, кивая. — Шутки шутками, а подарок я очень хочу получить. Люблю подарки от тебя. Леденцы на мой День рождения были очень вкусными. Недаром мы быстренько съели полпакета, только фантики по комнате валялись. Мама потом меня отчитала за это. Заставила убираться. — Ну и правильно. Комнату нужно содержать в чистоте. Когда мы поженимся, я буду следить за тем, чтобы ты застилал по утрам постель, чтобы бельё стирал и одежду, чтобы ботинки чистил, чтобы… Хёнджин стащил из её рук пакет. Слушать указания по уборке от Каыль он мог часами напролёт. Каыль на него хорошо влияла. Он всерьёз решил жениться на ней после университета. Родителям он уже рассказал о своих намерениях. Они были не против. Порадовались за него. Мама наказала ему, чтобы не обижал Каыль и делал так, как она ему велит. Если просит убираться в комнате, значит, пусть убирается. Просит бельё постирать, пусть стирает. Хёнджину было очень стыдно за то, что раньше он бросал под кровать скомканные носки. Теперь он так не делал. Перед приходом Каыль, приводил в порядок комнату. Постель у него была прибранной. Возле кровати стоял столик, на котором расположилась маленькая ёлочка в глиняном горшке. Воздух слегка пах хвоей. Хёнджин раскрыл пакет и достал из него ещё один пакет, в котором лежала пижама. Он аккуратно разрезал ножницами пакет с одной стороны и достал из него пижаму. Ткань была светло-серой, мягкой на ощупь, как будто бы бархатной. Хёнджин погладил ткань рукой. Глаза у него загорелись. На пижамной кофте была вышита большая панда. Она будто выглядывала из-за оградки, положив на неё две мягкие лапки. Панда была весёлой. Она высунула язык и с любопытством уставилась на Хёнджина. Он решил примерить пижаму прямо сейчас. Стянул с себя футболку и штаны и надел пижаму. Прошёлся по комнате, демонстрируя Каыль свой новый образ. Она похлопала в ладоши. Подозвала его к себе. Хёнджин с большой охотой встал напротив неё. Каыль погладила его животик, грудь, руки. Ткань была мягкой и нежной. Хёнджин вынул из-под кровати подарок для Каыль. Он спрятал его в новогодний пакет со снежинками, который сделал сам из бумаги. Снежинки он нарисовал синими маркерами. Каыль заглянула в пакет и взвизгнула от радости. Она вынула из него пижаму с медвежатами. Она мечтала о такой пижаме! Как Хёнджин угадал? У него была пижамка с пандой, а у неё с весёлыми бурыми медвежатами. Каыль тоже решила надеть пижаму. Она потянула вверх свою кофточку, забыв расстегнуть пуговку возле шеи. Хёнджин пришёл ей на выручку. Вынул пуговку из петли и снял с Каыль кофту. Они планировали лечь спать вместе. Каыль спала без лифчика. Она расстегнула его и убрала в свой рюкзачок. Хёнджин в это время отвернулся. Он сосредоточенно считал леденцы на подарочных пакетах. — Можешь смотреть. Прелесть, не правда ли? — сказала Каыль, чуть ли не пища от радости. — Такие милашки. Пижама была плюшевой, мягкой, с большими карманами на кофте. В такой пижаме спать одно удовольствие. Уютно и тепло в холодную зимнюю ночь. Хёнджин залюбовался Каыль. Она крутилась то в одну сторону, то в другую, вставляла ладони в широкие рукава и снова крутилась. — Пижама — прелесть! — одобрил Хёнджин. Он выбирал её долго. Думал подарить пижамку с ёлочками или с пингвинятами, но посчитал это банальным. Тут на его глаза попалась плюшевая пижама с мишками. Хёнджин, долго не думая, купил её. Он шёл домой и представлял Каыль в этой пижамке. И очень хотел заобнимать любимую Каыль, как только она наденет пижаму. Он подошёл к ней и обнял так крепко, что аж рёбра хрустнули. Объятия у Хёнджина были почти удушающими, но выбираться из них Каыль не стала. Боднулась головой в грудь Хёнджина и пробурчала: — Пижама — прелесть. А как тебе я? Хёнджин улыбнулся. Она любила получать от него комплименты. Он сам её к этому приучил. И не скупился на приятные её сердцу слова. Он чуточку расслабил объятия. Уткнулся в её лоб, чмокнул между бровей и произнёс: — А ты как думаешь? Она погладила его бёдра и сказала игривым тоном: — Думаю, что ты хочешь меня поцеловать, потому что я очень милая в этой пижаме с мишками. Она поднялась на носочки и быстренько чмокнула его в губы. Хёнджин сладко вздохнул. Умела же она разжечь в нём огонёк. — О да, очень хочу поцеловать, — протянул Хёнджин, делая вместе с ней шаг назад. Каыль упёрлась ногами в кровать. Сегодня они не хотели заниматься чем-то серьёзным и очень горячим. Хёнджин помнил это. Он толкнул Каыль на кровать. Она упала на подушку. Хёнджин встал на четвереньки над ней. Потянулся к выключателю, чтобы погасить свет в комнате. Потом щёлкнул по кнопке ночника. Комнату озарил слабый оранжевый свет, который не резал глаза. Он был приятным и согревающим. Привносил романтику. Хёнджин мечтательно смотрел на Каыль и гладил большим пальцем по щеке. Склонял голову, целовал в алые губки. Скользил по ним языком. И снова с жаром целовал. Наконец-то он имел возможность прикоснуться к любимой. Они не виделись несколько дней. Хёнджин времени зря не терял. Купил ей подарок, украсил комнату к Рождеству и к Новому году. — Ложись, — сказала Каыль, похлопав рядом с собой. — Я ещё второй подарок тебе не показала. Вторым подарком оказалось лоскутное одеяло. В полутьме комнаты было сложно различить все рисунки на этом одеяле. Свет включать не хотелось. Они уже настроились на скорый сон. Каыль накрыла Хёнджина и себя новым одеялом. Дома она постирала его. Ткань пахла морозной свежестью. Хёнджин положил руку на талию Каыль, придвинулся, опустил ладонь на поясницу. Их губы вновь соединились. Они целовались долго. Чмокали друг друга то в мокрые губы, то в щёки, то в носы. Хёнджин целовал шею Каыль, чуть спускал ворот кофты и прижимался тёплыми губами к ключицам и груди. Но большего себе не позволил. Каыль раскраснелась. Еле уняла своё бушующее сердце и прильнула к груди Хёнджина. Он запустил руку в её волосы, пощекотал кожу голову, коснулся губами макушки. — Спи, моя хорошая, — прошептал он. — Милашка. Прелесть моя. Любимая. Ласковая. Нежная. Волшебная. Каыль ткнула его в рёбра. Хёнджин ойкнул и хрипло рассмеялся, опаляя своим дыханием её лоб. — Ты же хотела от меня комплименты, — напомнил он. Даже в темноте Каыль видела, как улыбаются его губы. Она приложила ухо к его груди. И успокоилась. Хёнджин натянул одеяло до её плеча. — Это правда, что ты на две недели уезжаешь в другой город на какой-то конкурс? — Да. Уезжаю. Но время быстро пролетит. И мы снова будем вместе. — Тогда можешь меня целовать сегодня подольше? Хочу запомнить твои губы и твоё тепло, чтобы мне на две недели хватило, — хитренько сказала Каыль. — Мне нужна энергия, чтобы ходить в школу, писать контрольные и участвовать в соревнованиях. А твои поцелуи — моя лучшая подзарядка. — Удивляюсь, насколько ты изобретательна, — заметил Хёнджин, лукаво улыбнувшись. — Всегда найдёшь предлог, чтобы я тебя поцеловал. И я всегда верю твоим словам. — И правильно, что веришь. Тебе же нравится меня целовать. А мне нравится получать от тебя ласку. Я будто крылья обретаю, когда мы обмениваемся поцелуями. Настроение становится очень хорошим. Хочется петь и плясать. И кажется, я могу сделать всё, что угодно! Любовь творит чудеса. Он открыл глаза. Отодвинулся немного. Взглянул на Каыль. — Я тут подумал, что мне тоже нужна энергия на две недели. Ладно, давай целоваться. — Сможем двадцать минут? — воскликнула Каыль, прижавшись носом к его щеке. Хёнджин пробормотал: — Обижаешь. Забыла, как мы почти сорок минут целовались у меня на кровати? — У меня губы потом так болели, что я к ним прикоснуться боялась. Нет-нет, целоваться сорок минут не хочу. Двадцати будет достаточно. — Ты как хочешь? С языком? — Можно и с языком. Хёнджин поиграл бровями. Лизнул её губы, размыкая их и жадно поцеловал. Сгрёб Каыль в охапку, прижал к своей груди. Они целовались очень глубоко. Каыль уже привыкла к таким поцелуям. Голодным и жарким. Хёнджин водил руками по её телу. От его ласки она хотела и расслабиться, и прижаться к нему ещё сильнее. — Перебор, Хёнджин! Стой! — выкрикнула Каыль, упёршись кулачками в его грудь. Она часто дышала. Хёнджин вынул руки из-под её кофты. Действительно, перебор. Он уложил Каыль рядом с собой. Поправил одеяло. — Спать будем? — Угу. Спать, — пробормотала Каыль, закрыв глаза. Напоследок она погладила Хёнджина по щеке, позволила ему чмокнуть её в костяшки пальцев и уснула крепким сном. Две недели — срок немаленький. Но, как сказал Хёнджин, дни пролетят незаметно, и он вернётся к ней. Не время грустить.