Будь со мной

Каыль не умела целоваться. Она сказала Хёнджину правду: она целовалась не один раз, но поцелуи были из рода «быстрое касание губ». А Хёнджин подразумевал глубокие поцелуи с языком. Так она не целовалась ни разу, и поэтому не знала, как это делать. Каыль не расстроилась, когда и на следующий день БёнХо не написал ей и на другой день, и ещё через день. Хёнджин обещал, что БёнХо захочет поцеловать её в конце недели, но уже был конец недели, а БёнХо даже не ответил ей. Она не знала, почему он игнорировал её, может он уставал от тренировок и соревнований, которые продолжались даже летом, может, просто не замечал её сообщений по рассеянности и усталости, она не хотела предполагать, тратить на думы силы и время, а просто удалила сообщение, которое написал Хёнджин. Перед этим она хорошо подумала, правильно ли поступает. Она представила лицо БёнХо, вспомнила те моменты, когда пересекалась с ним после соревнований или в школе. Вспоминая его лицо, вспоминая мгновения близости, она чувствовала радость, на её губах появлялась улыбка, стоило ей припомнить улыбку БёнХо, мягкую и ласковую, или его тёплый взгляд. Он нравился ей, но думать только о БёнХо она не могла. Как только она думала о нём, в воспоминаниях появлялся Хёнджин. Его улыбка и взгляд были другими, как будто он издевался над ней. В голове вспыхнули его советы. Каыль завертела головой, обхватив её руками, она не хотела думать об его дурацких словах, а в мыслях раз за разом пробегали «касания», «поцелуи», слово на букву «с», которое Каыль было стыдно произносить вслух. Она захныкала, стараясь выбросить из головы всё, что наговорил ей нерадивый одноклассник. Её телефон звякнул. Хёнджин написал ей. Лёгок на помине. «Как прошло свидание с БёнХо?» Никак. Его не было. Но написать это Каыль не могла. Как не могла написать о том, что свидание было. Она не любила врать. Она долго собиралась с мыслями, смотрела в потолок, думая, что ответить. «Нормально», — написала она самое простое, что ей пришло в голову. Она предполагала, что Хёнджин не отстанет, так оно и произошло. «Что это значит? Нормально? А что вы делали? В кафе ходили? Он держал тебя за руку? Обнимал? Вы целовались?» В его сообщении было столько вопросов, что Каыль не знала, на какой отвечать. «Нормально — значит хорошо». «Мне кажется, это значит плохо. Что случилось? Он сказал, что ты ему не нравишься?» «Он не говорил такого». «А что тогда? Он испачкал твоё платье кетчупом или пролил на него колу?» Каыль улыбнулась. Хёнджин беспокоился о том, как прошло её свидание, это подняло ей настроение. Она закрыла учебник по математике, оставив несколько задачек нерешенными, вышла на балкон и уселась в плетёное кресло. «Нет. Он был очень милым», — написала она и отправила. БёнХо и правда был милым, а значит она соврала совсем чуть-чуть. Мысли о том, что лучше было бы сказать правду, появлялись в её голове всякий раз, как она набирала новое сообщение, но ей так нравилось читать сообщения Хёнджина, что она не могла остановиться. Она улыбалась и хихикала, когда он писал: «На первом свидании не позволяй ему подходить близко. Не показывай, что ты слишком доступная. Надеюсь, ты не подпускала его к себе ближе, чем на пять метров». «А как же объятия и поцелуи?» Хёнджин сам себе противоречил. То писал, что касания очень важны, то отрицал это. «Ты сделал математику?» «Нет. Мой мозг плавится от жары. Какая тут математика? Я спать хочу». «Я тоже. Давай вместе доделаем?» «Приезжай. У меня есть клубника и шоколадные конфеты. С орешками». «Уже еду!» Каыль надела платье, сунула тетрадь и пенал в сумочку, нашла свои кроссовки под тумбочкой и побежала на остановку. Сидя в автобусе она думала о неудавшемся свидании с БёнХо и о переписке с Хёнджином, а ещё о клубнике и шоколадных конфетах. Когда она зашла в его дом, внутри было так тихо, что Каыль решила, что дома никого нет. Она зашла в комнату Хёнджина. Он лежал на кровати, лицо его закрывал раскрытый учебник математики. На спинке стула висели брюки и футболки, под кроватью валялись скомканные носки и блестящие фантики из-под конфет. Хёнджин хотел убраться до прихода Каыль, но заснул, так как жара разморила его. Все окна в его комнате были раскрыты настежь, но в комнате было душно. Ромео вбежал за Каыль и потёрся о её ноги, проводя по ним пушистым хвостом. — Тут нужна уборка, — сказала Каыль, присев на корточки, чтобы погладить кота. Ромео ластился к её руке, довольно мурлыкая. Хёнджин отодвинул учебник, потянулся, и встал с кровати. Его волосы торчали в разные стороны. Он виновато посмотрел на Каыль. Они вместе убрались в его комнате, но уроки решили делать не в доме, а на улице в теньке, где было прохладнее. Каыль показала те задачи, которые решила. Хёнджин помог ей с остальными задачами. Ромео сидел на солнышке и смотрел на них своими хитро сощуренными глазами. Каыль ела клубнику, которую Хёнджин достал из холодильника. Оставалось сделать ещё две задачки. — Сегодня тоже идёшь с ним на свидание? — спросил вдруг Хёнджин, отложив ручку. Он внимательно поглядел на Каыль. Ему казалось, что сегодня она выглядела не так, как всегда. На ней было жёлтое платье, волосы она собрала в небрежный пучок на затылке. Глаза её блестели, уголки губ были приподняты. Каыль кивнула и только после этого поняла, что сделала. Хёнджин вздохнул, взял клубнику. Он жевал и смотрел в тетрадь, но он совсем не думал о задачах. — Но это не точно, — сказала Каыль. — У него тренировка до шести вечера, а может и дольше. Но Хёнджину от её слов не стало легче. И чего он вдруг погрустнел? Он должен радоваться, что она встречается с БёнХо. — Может конфеты поедим? — предложила Каыль. — С чаем. — Можно, — неохотно согласился Хёнджин. Он сам не понимал, что на него нашло. Почему, когда он узнал, что свидание удалось, вместо радости, он ощутил в душе сильную тоску, что не мог видеть её радостного лица. Каыль хозяйничала на кухне, он играл с Ромео. Гладил и щекотал его рыжее пузико. Кот вертел лапками и щурил глаза от ласки. Хёнджин поднял его на руки и прижал к груди. Каыль принесла чай и конфеты. Она глотала чай с ложечки и кусала конфету. — Хёнджин, а ты правда умеешь целоваться? — спросила она из чистого любопытства, чтобы поговорить хоть о чем-то. Тишина угнетала её. — Умею. — Хорошо? — Очень хорошо, — произнес он с улыбкой. — Тебя научить? Он не издевался над ней, не говорил свое любимое «ты не умеешь целоваться?», а просто предложил научить. — Это как-то странно, — сказала Каыль, смутившись. — Странно, что я хочу научить тебя целоваться или что у нас нет чувств друг другу, чтобы делать это? — И то и другое, — произнесла Каыль. Хёнджин взял конфету. — Каыль, сядь ближе, — попросил он. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Она переставила стул. Теперь они сидели друг напротив друга. Хёнджин снял солнцезащитные очки. Глаза его смотрели по-доброму. Каыль решила довериться ему. — Думаю, ты знаешь эту игру, — сказал он, удерживая указательным и большим пальцами конфету. — Когда нужно передать конфету, зажав её зубами. Если хочешь, будем передавать клубнику. — Давай конфету, — сказала Каыль, улыбнувшись. И тут поймала себя на мысли, что ей хочется поиграть в эту игру. — Только ртом. Руками за меня не хватайся. — Поняла-поняла. Эта игра не была практикой поцелуев, но могла ею стать, если Каыль коснётся его губ, или он коснётся её. — Тогда начинаем, — сказал Хёнджин, сделав серьёзное лицо. Каыль решительно кивнула. Ладони у неё вспотели, когда она зажала конфету зубами со своей стороны. Их взгляды встретились. Каыль придвинулась ещё немножко, наклонила голову, хватая конфету за середину. Она положила локти на стол, стиснула кулаки, зажмурила глаза, но тут поняла, что с закрытыми глазами сложнее, оставалось чуть-чуть, она почти забрала конфету. Губы Хёнджина были всё ближе. Каыль забрала конфету, не тронув его губы. Она так перенервничала, что жевать не могла, а Хёнджин смотрел на неё улыбчивыми глазами. — А теперь я попробую. Хочу клубнику, — сказал Хёнджин. Каыль хотела отказаться, ей и одного раза хватило, но Хёнджин уже протянул ей клубнику. Она взяла её в рот, как Хёнджин тут же забрал губами, стремительно приблизившись к ней. Каыль дотронулась пальцами до губ. — Ещё конфету? — предложил он. Каыль отрицательно покачала головой. Она смотрела на Хёнджина. Хорошо, что они поиграли, ей стало веселее, и ему тоже. В пять вечера Хёнджин проводил её до остановки. Каыль перешла дорогу, а Хёнджин остался на другой стороне. Он стоял на автобусной остановке и смотрел на Каыль, она подбежала к краю дороги, чтобы зайти в автобус, напоследок помахала ему, улыбаясь, Хёнджин тоже помахал ей, его лицо озарила мимолетная улыбка, которая исчезла, как только он подумал о БёнХо. Зачем он ввязался во все это? Помогать ей завоевать парня мечты было ещё той пыткой. Парня мечты… Хёнджин сел на скамейку, понурил голову, подпёр щёки ладонями. Было бы здорово, если бы он был чьим-то парнем мечты. Он пробовал читать романы для девушек, где героини мечтали о принцах на белом коне, но он не знал ни одного парня, который был бы этим самым принцем, даже сам он им не был, у него было слишком, слишком много недостатков. Он много ленился, в этом году забивал на уроки, прогуливал их, ругался с родителями, когда они запрещали ему гулять с друзьями поздним вечером или ночью, хотя ему уже было не десять лет, обманывал себя и Каыль. У него не было желания помогать ей, он делал это через силу, всякий раз, как в его голову приходил очередной совет, он не хотел говорить его Каыль, его что-то останавливало, внутренний голос говорил ему «остановись», но Хёнджин не останавливался, слова срывались с его губ, и он говорил чересчур много, даже то, что стоило оставить при себе. А Каыль смотрела на него таким заинтересованным взглядом, будто он профессор по охмурению парней. Хёнджин вспомнил лицо Каыль и улыбнулся. Он почувствовал на своих щеках мурашки. Каыль наверняка уже уехала: остановка была пустой. Хёнджин подумал с грустью: «Вот бы она не уехала». И тут рядом с ним кто-то сел. Он увидел краешек жёлтого платья, жёлтую сумочку с металлическими застёжками, ноги в белых кроссовках. Это была Каыль. — Я подумала, что, когда приеду домой, не захочу делать математику, мне будет лень, а с тобой делать уроки веселее. Давай сделаем математику и сдадим завтра работу, чтобы наконец отдохнуть от учёбы. Хёнджин хотел спросить: «А как же свидание с БёнХо?», — но так и не спросил. Он вдруг почувствовал себя очень счастливым.