Дарующая нежность

      Проспав всего несколько часов и проснувшись в холодном поту, Леорио повозилась немного в кровати, прежде чем поняла, что спать нормально не сможет. И пусть сил на что-либо не было, но она всё же поднялась и пошла на кухню, где, вяло завтракая, попыталась обдумать всё, что ей известно. Из всего выходило, что у неё есть лишь вопросы.       Когда ребята отправятся обратно в НЗЖ? Когда явится на свет король этих муравьёв-химер? Когда умрет председатель? Когда Гона доставят в больницу после боя с той недо-кошкой? Когда Киллуа приведет то существо, Нанику?       Одни сплошные «когда», и что с ними делать она не имеет ни малейшего представления. А ведь ей предстоит ещё как-то вклиниться в выборы и вмазать Джину за безалаберное отношение к сыну. И это сделать хочется не потому, что так надо и предполагает тянущая роль «Леорио», а потому что искренне хочется это сделать. Если бы Джин не бегал в жопу жаленный, играя в прятки с сыном по каким-то своим неизвестным причинам, то всё было бы совершенно по-другому. Да, возможно, не было бы всей этой истории, не было знакомства с Киллуа и Курапикой, да и её сюда не занесло бы, но Гон наверняка был бы не менее восхищён своим отцом, уделяй он ему хоть кроху внимания. Он не гнался бы за ним из желания хотя бы просто увидеться и поговорить, познакомиться с отцом, он шел бы за ним следом, рядом, ведь если они действительно похожи в своём желании узнавать неизведанное, то Гон обязательно пошел бы по его стопам несмотря ни на что. Конечно, Джин может быть не настолько паршивым человеком, как ей кажется, и, если встретится с ним — изменит своё мнение. Но опять же, для этого нужно оказаться в нужном месте вовремя, а для этого нужна информация, а не обрывочные знания грядущего и уйма вопросов. А значит, что? Надо достать все нужные сведения, и она знает, как это сделать, ну или хотя бы попытаться.       Приведя себя в относительный порядок, Леорио направилась в агентство охотников к Жаклин, надеясь там застать именно её, и, к счастью, это удалось — женщина сидела за рабочим столом и что-то активно печатала, отвлекшись лишь когда Леорио постучала по дверному косяку.       — Найдется минутка?       — Что, решила заказ взять? С деньгами поджало? — Ухмыльнулась Жаклин, признав Леорио даже не взглянув, и, что-то допечатав и демонстративно стукнув по последней клавише, подняла на неё глаза. — Вот это тебя помотало…       — Так заметно? — Хмыкнула Паладинайт, подходя к столу. Она честно пыталась скрыть следы усталости, но очевидно, что вышло паршиво. Да и любой мало-мальски знакомый с основами макияжа человек без проблем со зрением заметил бы следы косметики.       — Да на тебе лица нет. Что уже случилось? Не просто так же ты пришла ко мне, выкладывай.       Жаклин закурила, проследив за тем, как девушка привалилась бедром к её столу, собираясь с мыслями и подбирая слова. Леорио ей нравилась, в меру целеустремленная, ответственная, с довольно мягким характером, да и Этьен её хвалил и относился вполне по-отечески. Последнее время девчонка и вовсе принялась как нормальный охотник себя вести, даже пыталась на ней свои способности использовать, что было крайне забавно, ведь границы дозволенного она знала и не наглела, а информатор и не против была ей помочь по мелочи.       — Я пойму, если ты меня пошлешь, но мне нужна информация. Я не знаю, насколько она секретна… В общем, мне нужно знать, что происходит в НЗЖ.       Жаклин присвистнула — губа не дура у девчонки. О том, что там вообще что-то происходит знала лишь верхушка ассоциации, высококлассные охотники, да те, кто был поблизости от НЗЖ, ну и конечно информаторы — работа у них такая, всё знать. И всех их предупредили на случай худшего из возможных вариантов развития событий — не каждый день тварь с Тёмного континента забредает, но вот Леорио откуда известно об этом? Охотники, посвященные в детали, умели держать язык за зубами, и в массы эта информация не могла просочиться, значит, у неё были какие-то свои источники, как минимум связи с людьми из НЗЖ, только вот, слишком уж обеспокоенный тон был у Леорио, она явно заинтересованное лицо.       — Зачем тебе?       — Там мальчишки, с которыми я проходила экзамен. — Вздохнула Леорио, выкладывая информацию, понимая, что даже если Жаклин не в курсе происходящего, то наверняка скоро будет, и не важно, с её подачи или из любопытства. Да и не к кому Леорио больше идти за информацией, и придется не скрывать то, что ей уже известно, чтобы получить хоть какой-то шанс быть в курсе происходящего. — Они сказали, что туда прибыл председатель Нетеро и ещё несколько высококлассных охотников, и… Я беспокоюсь о них, ведь сам председатель занялся этим вопросом, к тому же, высока вероятность, что охотник Кайто, ученик Джина Фрикса, с которым там находились ребята — уже мертв. Приказав им отступить, он остался обеспечивать безопасный отход, но… Он был дорог Гону, боюсь, он может захотеть его отыскать. — Девушка взглянула на женщину затравленным, полным искреннего страха взглядом. Ей действительно было не по себе. — Жаклин, я не прошу подробностей и секретных данных, но хотя бы информацию о том, зашли они в НЗЖ или напросились в группу председателя. Любую информацию, даже самую малость. Пожалуйста.       — А сама чего не спросишь у них? — Выдохнув облако дыма, интересуется информатор. У неё не было ни малейшей выгоды от помощи Леорио, особенно в таком деле. Девчонка даже заплатить не сможет за эту информацию, хотя её вполне можно получить и через сайт, просто она стоит баснословных денег, и ради такой глухомани как НЗЖ никто просто так столь огромные деньги не станет выкладывать. — Они, конечно, могли и не знать, но эта информация под запретом к распространению. Твоё счастье, что я в курсе, как и большинство информаторов ассоциации, как ни как это наша работа. Но то, что они проболтались тебе…       — Для них это приключение, они же дети и возможно еще даже не понимают всей серьезности ситуации. А когда поймут — не то что постороннему, даже мне ничего не скажут, потому что знают, что я буду переживать. К тому же, они упрямые, точнее Гон, а Киллуа за ним пойдет, и, если их не пустят, они могут попытаться обойти запрет.       — Тогда и я тебе не помощник, — Хмыкнула Жаклин, стряхивая пепел с сигариллы. Может девчонка права, и дети просто по незнанию, и потому что доверяют ей, проболтались, но стоит об этом всё же доложить наверх, пусть пропесочат мозги ребятне для профилактики.       — Но их наверняка найдут те, кто пришел с председателем, а у ассоциации должна быть связь с ними. Да и мальчишки не глупые, к тому же сильные. Жаклин, пожалуйста. Дальше меня эта информация не уйдет, клянусь.       Жаклин, видя, что Леорио не играет в несчастную ради утоления любопытства, а действительно переживает за своих приятелей, задумалась. Девчонка даже честно рассказывает о том, откуда ей известно об инциденте и о своих выводах, поразительно точных, более того, пришла за помощью, а не в тихую пытается что-то выведать. Даже свои способности эмпата не использует, да и ауру в принципе, словно даёт дополнительный повод увериться в чистоте её намерений.       — Будешь должна, — хмыкнула в конце — концов информатор, туша окурок в пепельнице и замечая, как в глазах пришедшей возникает благодарность. Так и быть, она отложит доклад о том, что двое малолеток разгласили информацию не задействованному в операции охотнику, и, если будет что-то соответствующее просьбе Леорио — расскажет. — Но многого не жди. К тому же, ко мне тоже информация не сразу поступает.       — Я понимаю, спасибо, — улыбнулась Леорио, искренне радуясь тому, что когда-то пришла именно в это агентство и познакомилась с Жаклин. Она сделала для неё очень многое, и порой казалось, расплатиться за это будет практически невозможно.       — Иди теперь, не мешай работать. Я если что позвоню. — Женщина махнула к выходу и вернулась к работе за компьютером. Леорио, ещё раз поблагодарив её, пошагала прочь.       Она понимала, что ей не скажут многих деталей, но хотя бы относительно сразу сообщат, когда всё закончится и мальчишки вернутся. Это давало надежду, что она сможет сделать всё от неё зависящее.       К счастью, оставаться в неизвестности ей не пришлось, мальчишки удивили тем, что ещё несколько раз позвонили. Гон рассказывал о своей уверенности в том, что они обязательно спасут Кайто, об условии, выставленном председателем, о знакомстве с Палм и сроках, которые им отведены. Месяц мальчишки будут в безопасности, проведя за тренировками под присмотром прибывшей к ним Бискет и сражаясь против учеников некоего Марау. Это хоть немного, но успокоило, хотя то, что председатель дал им шанс вернуться в НЗЖ… расстраивало. Как бы там ни было, но кошмары стали реже, и в основном недосып был из-за учебы, а таймер, отсчитывающий время в сознании, на какое-то время стих.       Леорио продолжала тренироваться в зале, уже практически достигнув предела в том, что могли дать спарринги с обычными людьми, и стоило задуматься о том, чтобы раздобыть новый способ развиваться. Диб, обычно являвшийся хотя бы раз в месяц, так и не появился и на попытку позвонить ему не ответил, так что Леорио предположила, что ему не до её обучения, поскольку он был силён, а такие охотники сейчас скорее всего очень заняты. Он и так очень помог, хотя и не был обязан этого делать, так что просить о большем она просто не смела.       В начале июня, когда подготовка к экзаменам была в самом разгаре, мальчишки снова позвонили, поделившись новостями о том, что Накл и Шут, которым они проиграли в борьбе за право отправится в НЗЖ, а также другие охотники — наконец-то нашли Кайто, но он под чужим контролем и его придется спасать, ища того, кто им управляет. Леорио, выслушав «радостные» новости, смогла лишь тихо произнести «рада, что его нашли», понимая, какое разочарование ждёт Гона. А мальчишка всё рассказывал и рассказывал, строя планы на встречу и то, как Кайто удивится, насколько сильней они стали. Его уже не расстраивала невозможность использовать нен в течении месяца, он предвкушал воссоединение с близким человеком.       С того же момента в СМИ просочилась информация, тщательно скрываемая ассоциацией — химеры выбрались из НЗЖ, в близлежащих странах из-за них возникали беспорядки и власти принялись вводить в определенных регионах военное положение, требуя поддержки от ассоциации. Встретившись на одной из смен в кабаре с Жаклин, Леорио лишь подтвердила общедоступную информацию, больше ничего не узнав, так что пришлось изо всех сил концентрироваться на учёбе и стараться минимизировать участие в рассуждениях одногруппников о том, что творится в мире, ведь их домыслы ужасно раздражали и напрягали. То, что она при этом несколько выпала из общественной жизни не особо расстраивало — не до того было, в её жизни есть вещи гораздо важнее пустых разговоров и вечеринок, на которые её попытались затянуть под предлогом что старшекурсники поделятся информацией как лучше сдавать экзамен у того или иного преподавателя. Потребуется — использует нен на преподавателях и будет такова, у неё есть вещи гораздо важнее каких-то оценок, тем более что главное знания и умение их применять, а не тупая зубрежка до последней запятой.       Седьмого июля Леорио позвонила мальчишкам сама, желая поздравить Киллуа с тринадцатилетием, однако, радостным Золдик не был и, выслушав его скомканные благодарности, рассказал, что они наконец-то встретились с Кайто — охотники позволили им увидеться, и то, в каком состоянии был мужчина, лишь больше замотивировало Фрикса найти того, кто это сотворил. После этого разговора осталось странное послевкусие — Киллуа явно понимал, что ни о каком спасении не может идти и речи, но продолжал соглашаться с Гоном, не желая его разочаровывать. Леорио только и могла, что сказать несколько слов поддержки и то, что они смогут найти того, кто это сотворил, на большее не повернулся язык, ведь любая фраза могла спровоцировать Гона на какой-нибудь необдуманный поступок. И пусть рядом с ними будут высококлассные охотники — от этого легче не становилось.       До экзаменов уже не было совершенно никакого дела, и хоть Паладинайт продолжала готовиться к ним и сдавать, в голове постоянно крутились тревожные мысли. К счастью, окружающие всё списывали на стрессовый период любого студента, но девушку беспокоило то, что по сути мальчишек включили в группу по устранению короля химер. И пусть эту тварь на себя возьмут более опытные охотники, у него была сильная стража и полно мелких сошек, а цель Гона — как раз один из стражников. Осознание этого тревожило, кошмары стали возвращаться.       Совсем худо стало, когда закончились экзамены и начались каникулы, появилось слишком много свободного времени, нечем было заткнуть ворох мыслей, постоянно кружащий в голове. Не помогали ни работа, ни тренировки в зале, больше напоминающие разминку, ни встречи с однокурсниками и старшекурсниками. Чтобы не впасть в отчаяние от невыносимого ожидания, Леорио сама не заметила, как в привычку вошло выхватывать из своего окружения счастливых людей и чуть-чуть заимствовать их эмоции, лишь бы на миг почувствовать что-нибудь хорошее.       Звонок Жаклин, раздавшийся двадцать восьмого июля, казалось, добил окончательно — назначен день, когда будет проведена операция по устранению короля химер и всех осведомленных о ситуации охотников призвали быть начеку. Полночь с шестого на седьмое августа станет моментом, который решит дальнейшую судьбу огромного количества людей. На девятое августа назначен первый тур выборов нового председателя — грядущая смерть председателя уже была фактом, и к нему ведется полномасштабная подготовка, оповещаются наиболее сильные и влиятельные охотники о необходимости прибыть в штаб ассоциации без указания причины и для получения дальнейших инструкций уже на месте. Конечно, многие не придут, особенно те, кому нет никакого интереса до дел ассоциации, но хоть какая-то часть охотников должна явиться. На вопрос о том, почему Жаклин поделилась с ней такой информацией, женщина всё спихнула на интуицию, которой она доверяет и пока что ни разу она её не подвела.       С каждым днём ждать отведённый час было всё сложнее. Леорио почти не спала и ела через силу, попросту заставляя себя, ведь ощущение утекающего сквозь пальцы времени было невыносимым. По сути, она попросту заперлась в квартире, сказав на работе, что вынуждена на некоторое время прекратить работать из-за дел, связанных с должностью охотника, и отгородилась от всех знакомых.       Сигареты из подрагивающих рук почти не исчезали всё время, пока она ожидала того, что будет дальше. Хотелось напиться и забыться, но позволить себе такое она не могла — разум должен был быть ясен, пусть и вздернут до предела. Единственное, что хоть как-то помогало держаться — совместная фотография с ребятами, Леорио с ней практически не расставалась и если и засыпала, то в обнимку с ней.       В ночь с седьмого на восьмое августа Леорио не спала, тупо следя за стрелкой настенных часов и глуша кофе чашку за чашкой, пока ранним утром на телефон пришло уведомление о необходимости присутствия девятого августа в штабе ассоциации в связи с кончиной Айзека Нетеро, там же будет оглашено его завещание и начнутся выборы тринадцатого председателя. О химерах по-прежнему официальных заявлений не было сделано, поскольку не было того, кто мог бы утвердить распоряжения на их счёт. Практически сразу за этим раздался звонок Жаклин, просто сообщившей адрес больницы, в которой наблюдались вернувшиеся охотники после зачистки гнезда короля химер.       Леорио не потребовалось много времени, чтобы собраться, поскольку готовилась к этому моменту ещё с прошлого дня. Она просто сорвалась с места, на ходу обуваясь и хватая ключи с сумочкой.       По пути в ассоциацию девушка попыталась дозвониться Курапике, но тот ожидаемо не взял трубку, чем на сей раз взбесил по-настоящему. Решается судьба ребят и ассоциации, если вовсе не всего мира, а он продолжает игнорировать звонки. И пусть понимала, что у подростка хватает своих забот, которые для него играют гораздо большую роль чем какие-то выборы, всё равно стало немного обидно.       В больницу Паладинайт практически влетела, тут же выспросив на пункте регистрации, где находится Гон Фрикс и Киллуа Золдик. На неё посмотрели с сочувствием, и сердце в пятки ушло, прежде чем забиться где-то в горле. За пришедшей проводить её медсестрой Леорио шла словно на эшафот.       Реанимация.       Каждый новый шаг казался невероятно тяжелым, как будто весь груз этого мира свалился на неё и казалось, что стоит поднять ступню, как та потянется словно расплавленная резина.       Она не хотела туда заходить.       Хотела убежать.       Не видеть того, что ждет за дверьми.       — Прошу, проходите, — открыв дверь, просит медсестра, но Леорио её почти не слышит. — Находиться можно лишь в коридоре, в реанимационную палату вход без разрешения врача воспрещен.       — Спасибо, — совсем тихо произносит Паладинайт, и делает шаг через порог, чтобы тут же замереть.       На скамье, сгорбившись и опустив голову, сидел изрядно подросший Киллуа. Сердце при виде него сжалось от боли, грудь сдавило и даже вдохнуть было тяжело. Ощущение безысходности навалилось с ещё большей силой, а ведь она даже нен не применяла. Что ей делать? Что сказать? Ситуация ещё хуже, нежели при разговоре о Кайто — тогда она могла хотя бы отмолчаться.       Киллуа был настолько подавлен и погружен в свои мысли, что ему было всё равно, кто там пришел, кто в очередной раз решил проявить интерес или высказать свои соболезнования по поводу случившегося с Гоном, все его мысли занимало ощущение собственной беспомощности и бесполезности. Он обещал помочь Гону, но тот сделал всё сам. Он обещал защитить Гона, но не сделал этого. Они обещали друг другу, что всё сделают вместе, но Гон всё сделал без него, и теперь на грани жизни и смерти. Они даже поговорить нормально не смогли, обдумать всё как следует. У них не было времени ни на что.       Леорио осторожно пошла вперед, опасаясь, что пребывающий в таком состоянии мальчишка может среагировать непредсказуемо. Поравнявшись с оконным проёмом, девушка невольно сжала ладони в кулаки — взгляд зацепился за окруженную дополнительной изоляцией койку, на которой смутно различался силуэт лежащего там Гона. Желая хоть немного лучше рассмотреть, насколько тяжело его состояние, она применила Гё.       «Не плакать, не плакать!» — Мысленно одернула себя Паладинайт, видя, как по палате растекается тёмная, тяжелая и пугающая аура, от которой веяло невыносимой болью и отчаянием. Ей было безумно страшно видеть такую ауру, не то, что потянуться своей и коснуться, что уж говорить о том, чтобы попытаться перетянуть на себя. А Гон окружен этой аурой, и осознание того, что ему пришлось пережить, чтобы всё так обернулось, что он до сих пор испытывает — разбивало на части.       — Леорио? — Киллуа мгновенно среагировал на применение ауры, и пусть знал, что Гону здесь никто не угрожает, рефлекторно приготовился его защищать. Только вот, увидев стоящую перед окном подругу — растерялся и почувствовал невероятную вину. Она так о них заботилась, просила быть осторожней, а он пообещал присмотреть за Гоном…       Когда всё случилось и им помогли переправиться в больницу за помощью, Киллуа даже звонить ей не решился, не желая, чтобы она видела весь этот ужас, но вот она здесь, смотрит и ничего не говорит. Даже не взглянула на него, не заговорила, и с одной стороны от этого легче, а с другой закралось опасение, что она теперь даже рядом с ним находиться не желает. Вот, кажется, знает Леорио, знает, что она так не сделает, более того — сам отталкивает подругу, и всё равно, одна лишь мысль о том, что она отвернется от него — пугает. Если ещё и она оставит его…       Леорио обернулась к Киллуа, прекрасно расслышав неверие и отчаяние в его голосе. Казалось, словно у неё воздух в лёгких закончился, и она вот-вот расплачется, что сама душа болела от осознания произошедшего, от переживаемой Гоном боли и вида погасших голубых глаз.       — Я рада, что вы вернулись, — тихо произносит девушка и улыбается, настолько фальшиво, что Киллуа становится тошно. Она явно рассчитывала не на такую встречу, но продолжает улыбаться ему. На глаза навернулись злые слезы. Он был недостаточно силен, чтобы идти рядом с Гоном, недостаточно быстр, чтобы помочь ему и уберечь. И Гон, самоуверенный болван, обещал, что они сделают всё вместе, но ушёл разбираться во всём в одиночку, сказал, что Киллуа всё равно на Кайто, хотя это было не так. Может, Кайто и не был дорог Киллуа так же, как и Гону, но они поладили, он был хорошим человеком, заслуживающим спасения.       Заметив, как Леорио делает шаг в его сторону, мальчишка невольно напрягся, не представляя, как проявится её реакция на сложившуюся ситуацию. Он не хотел обманываться её напряженной улыбкой, прекрасно понимая, что она так же опечалена состоянием Гона. Да что там, по ней видно, что как минимум пару дней она изводилась переживаниями, и никакая косметика этого не скроет. И всё же, в душе теплилась надежда, что подруга поступит так, как и всегда — поймет и примет, не станет осуждать.       Леорио не нужно было использовать нен, чтобы понять, насколько разбит совсем ещё юный мальчишка, только-только начавший взрослеть. Ему наверняка ещё хуже, чем ей, он собственными глазами видел всё, что произошло, и не смог помочь своему лучшему другу. И раз он здесь, всё еще не отправился за Наникой, то ещё не понял, что сущность может помочь, и изводит себя совсем как во время того ночного звонка.       — Мы найдем, как ему помочь, — заверила Леорио, опустившись коленями на пол и обняв мальчишку за плечи, даже не представляя, как сказать о том, что помочь может Наника. Киллуа никогда не говорил о ней, а больше было просто неоткуда узнать, ведь, если она правильно помнила — девочку не выпускали за пределы дома из-за огромной силы существа сидящего в ней. Киллуа умный и сообразительный, он поймёт. Ей надо просто поддержать его, дать понять, что он по-прежнему не один, что его никто ни за что не винит, что ещё есть надежда. — Наверняка есть способ, просто надо его найти.       Киллуа, чувствуя, как впервые за долгое время, казавшееся вечностью, расслабляются мышцы и утихает сознание, уткнулся лбом в плечо подруги. Как ей это удается? В её объятьях было уютно, словно она отгородила его от всего внешнего мира. Стоит ей его обнять, да даже просто коснуться, как становится спокойно и тепло, и не противься он этому, то давно бы понял, насколько приятны такие моменты. Жаль лишь, что осознание пришло в столь тяжелое время и в полной мере погрузиться в эти ощущения он не может.       И всё же, почему она не злится? Почему ведет себя так, словно знает и прощает всё на свете? Она ведь даже не видела, что стало с телом их друга, в каком он состоянии и что счёт идет на дни, если вовсе не на часы. Так почему от её уверенных слов и тепла рук, надежды в голосе, хотелось верить, что выход есть. Да, они в больнице, с которой плотно взаимодействует ассоциация, они должны помочь, только вот, те специалисты, что приходили — разводили руками, не способные помочь. Сколько времени уйдет на поиски того, кто всё же сможет? Есть ли это время у Гона?       Леорио осторожно погладила мальчишку по плечам, стараясь успокоить. Она уже смирилась с жестокостью этого мира, но всё равно было больно видеть, какие тяготы приходится выносить ребятам. Уже не радовало даже то, что происходящие события — последние, о которых она помнила. Сейчас она хотя бы знает, что выход есть. А дальше? Как она могла думать, что дальше будет легче? Вдруг с кем-то из них вновь случится что-нибудь ужасное? Что ей тогда делать? Стало ещё страшнее, чем раньше. Хорошо хоть дальше у неё обычная студенческая жизнь и возможно, интересные встречи с ребятами, их рассказы о приключениях и путешествиях. Главное пережить эти чертовы выборы и спасти Гона.       — Мы справимся, — тихо шепнула девушка, прислонившись щекой к волосам мальчишки. Как бы ни хотелось верить в лучшее, но надо сосредоточиться на настоящем. — Вот увидишь, всё будет хорошо. Наверняка в этом мире есть нечто, способное помочь, по-другому не бывает.       Киллуа вздрогнул, выхватив из слов Леорио то, что действительно может помочь. Он может помочь Гону. Это в его силах. Точнее, в силах Наники, ему нужно лишь привести её…       — Леорио, спасибо, — мальчишка крепко обнял подругу, отчего она замерла, не совсем понимая, что такого сказала, что в Киллуа проснулось желание пообниматься и поблагодарить. — Я знаю, что нужно делать. Присмотришь за Гоном? Он ещё должен передо мной извиниться.       — Конечно, — Паладинайт мягко улыбнулась, понимая, что мальчишка отстраняется и легко его отпустила, видя, как во взгляде Киллуа появилась решимость — это давало надежду, что всё действительно будет хорошо. Он понял, что нужно делать. — Если потребуется помощь — звони, я сделаю всё возможное. Всю ассоциацию на уши подниму, лишь бы у тебя получилось.       Золдик насмешливо фыркнул. Она? Поднимет на уши ассоциацию? Куда ей. И всё же, Леорио не стала его расспрашивать, а просто поверила ему. Она всегда верила, и осознавать это было удивительно приятно. Захотелось ещё хотя бы на краткий миг обнять подругу.       Глядя на то, как Леорио встала и отряхнула брюки, мальчишке стало несколько совестно, и он поспешил подняться со скамейки. В следующий раз он обязательно обнимет её нормально. Не так как на экзамене, когда он ранил её, и не как когда прощались, разъезжаясь в разные уголки мира, или как когда он активно выворачивался из её объятий, и уж точно не так, как сейчас, а нормально, тем более что они уже почти одного роста. Да, в следующий раз именно он обнимет её, обязательно, ведь, пора бы уже признать, что она его лучшая подруга, так же, как и Гон — лучший друг.       Проводив Киллуа до выхода из больницы, Леорио вернулась обратно в коридор реанимации. Уверенность в том, что всё будет хорошо, поселилась в груди и теплилась там вместе с надеждой. Завтра ей ещё предстоит посетить выборы, как минимум проголосовать и попытаться вмазать Джину, если он не соизволит явиться к Гону.       Пока она сидела в коридоре, все её мысли сосредоточились на Гоне. Мысленно она убеждала и его, и в первую очередь себя, что всё получится, что Киллуа приведет Нанику и совсем скоро всё будет хорошо. От этого ожидание было уже не таким тягостным. К тому же, вскоре стали приходить другие охотники, а не только медперсонал. Нов, изможденный мужчина, заверил её, что они уже ищут специалистов и в кратчайшие сроки их приведут, так же, как и лучших докторов. Поблагодарив его за помощь, девушка продолжила ждать, и какого же было её удивление, когда в коридор влетел здоровенный беловолосый мужик, заливающийся слезами.       — Киллуа! Гон! — Крикнул он, распахнув двери в коридор, да тут же затормозил, приметив Леорио, и слёзы исчезли как по мановению волшебной палочки. — Кхм… Прошу прощения… А, где Киллуа?       — Сказал, что у него есть идея, как можно помочь Гону и отправился её воплощать. — Леорио с интересом осмотрела вломившегося охотника, понимая, что его вид ей смутно знаком. Видимо, он играл довольно важную роль во всём происходящем, но недостаточно важную, чтобы она помнила его имя.       — Что ж… — Мужчина нахмурился, обдумывая услышанное, — это хорошо… Лучше быть при деле, а то на него смотреть было страшно.       — Да, теперь у нас гораздо больше шансов, что Гон выздоровеет. — Леорио кивнула, мягко улыбнувшись.       — Ты так уверена… Он сказал, что это за способ?       — Нет, но я в нём не сомневаюсь. Если потребуется, Киллуа мир перевернет ради своих друзей.       Мужчина хрипло рассмеялся, прежде чем ойкнул и схватился за бок. Эта девушка явно была уверена в том, что Золдик справится, и это было хорошим подходом. Надежда должна быть всегда, они все здесь верят, что Гона удастся спасти. Этот мальчишка не мог умереть так просто, он ещё не встретился с отцом и не исследовал этот огромный мир.       — Я Марау Маккарнаси, а ты, должно быть, Леорио? — Мальчишки упоминали, что у них есть подруга, которая никогда в них не сомневается и поддерживает во всем, хотя и ворчит, стоит им получить какую-нибудь травму или оказаться в опасности, так что понять, что девушка перед ним — та самая Леорио не составило труда, ведь, именно упоминая её, на их лицах возникали спокойные улыбки.       — Да, Леорио Паладинай. — Улыбнулась она, догадавшись о том, что мальчишки рассказывали о ней — эта мысль разлилась теплом в душе.       Знакомство с Марау развеяло тяготы ожидания, он познакомил Леорио с другими участниками операции по зачистке химер, представил тем, кто пришел навестить Гона, рассказал о том, что Кайто переродился в новом теле. Мужчина травил шуточки и в целом производил приятное впечатление, он не был похож на охотников, с которыми ей приходилось сталкиваться ранее, и в душе поселилась надежда, что среди всего этого сброда есть такие золотые экземпляры. Осторожно считав его ауру во время одного из разговоров, Леорио отметила, что мужчина сочувствует, переживает и даже немного заботится, словно она такой же ребенок, как и мальчишки. Это было неловко и приятно — он напоминал ей Этьена, с его отеческой заботой.       Все, с кем довелось познакомиться — ей понравились, даже химеры, которых охотники, выставив условия, забрали с собой. Особенно её позабавили Шут, Накл и Икалго — все трое крайне смущались, знакомясь, отчего Бискет, Мелеорон и Марау ухохатывались. Леорио тоже не удержалась от улыбки, видя такую реакцию на знакомство — это тешило самолюбие, ведь если она в не самом лучшем своём виде произвела такое впечатление, то что было бы, если бы была отдохнувшей и при полном параде?       Прибывшая на выборы Сенрицу, пусть и отказалась сообщать где Курапика по его просьбе ради всеобщей безопасности, но заверила, что он цел и невредим, и она обязательно передаст запись угроз Леорио, если он ещё хоть раз надумает её игнорировать, ведь она не Бог — троицу не любит. Да и обменялась с Сенрицу номерами, чтобы иметь хотя бы возможность узнать, жив-здоров ли Курапика. Заметившие обмен номерами Шут с Наклом поспешили присоединиться, а там и Биски с Марау подтянулись. Икалго забавно надувал щеки, чуть ли не требуя обещание, что, когда у него появится телефон — он тоже получит номер девушки.       В коридор реанимации Паладинайт возвращалась регулярно, иногда одна, а иногда в дружной компании, травящей байки о приключениях. Тогда же Икалго проговорился, что спас Киллуа жизнь, после чего они подружились. От слов химеры в голове Леорио всплывали яркие картинки, и запоздало пришло осознание, что она могла потерять Киллуа. Ужас дрожью прошел вдоль позвоночника, и успокаивало лишь одно — всё закончилось хорошо. Киллуа жив и скоро спасёт Гона. Всё будет хорошо.       — Спасибо тебе, — искренней произнесла Леорио и обняла Икалго, будучи действительно благодарной. Она концентрировалась на битве во дворце, совершенно позабыв о том, что и до этого дня мальчишкам пришлось пережить много опасностей. А тут вот, узнала и вспомнила о том, что пришлось перенести Киллуа, и на душе стало так паршиво… Она же могла их потерять.       Когда Паладинайт разжала объятья и хотела было ещё раз высказать благодарность, то поняла, что осьминог попросту повис на её руках от переизбытка чувств, поскольку и без того красный, он, казалось, покраснел ещё больше.       Откачивали химеру все присутствующие.       Иногда к ним присоединялась Палм, рассказывала о том, как король химер Меруэм и Комуги играют в Гунги и беседуют. Девушку старались не тревожить, видя, как ей сложно даётся наблюдение, и всё же, периодически ей удавалось поднять настроение, во всяком случае рассказ об Икалго упавшем в обморок от объятий её рассмешил.       Леорио, наглым образом считывая эмоции каждого, тихо посмеивалась. Заметили её манипуляции разве что Марау с Биски, да шутя погрозили пальцем, хотя потом сами же принялись выспрашивать, что там с эмоциями Накла и Шута. Пришлось рассказать, что они с Икалго очень похожи в своей реакции: впечатлились знакомством и симпатизируют ей, из-за чего появились шуточки и подколы на счёт поклонников. Что поделать, но Шут с Наклом были ближе всех ей по возрасту, так что со стороны более взрослых охотников было попросту нереально удержать язык за зубами.       К моменту, когда время для посетителей заканчивалось, раздался звонок от Киллуа — ему повезло с рейсами и он очень быстро добрался до дома. Вдаваться в подробности он не мог из-за наложенных запретов, да и в разговор вмешался Гото — удивительно вежливо поздоровавшийся с Леорио и даже извинившийся за то, что прерывает разговор, и попросил о выполнении некоторых требований. Трубку пришлось передать Марау, как более осведомленному, и выслушав всё, что требуют Золдики — охотник принялся за организацию, тут же позвонив Нову и сообщив о том, что планы меняются — им срочно требуется создать отдельную палату для Гона вне стен больницы.       Леорио чувствовала, как груз с её плеч потихоньку спадает. Скоро Киллуа привезет Нанику, ему удалось уговорить семью помочь, они даже выделили нескольких дворецких для защиты Киллуа и «некой важной вещи». По расчетам, они должны прибыть к завтрашнему вечеру, поскольку будут ехать по тщательно спланированному маршруту для обеспечения большей безопасности.       На ночь девушке пришлось покинуть больницу, напоследок выслушав пафосное разрешение Икалго и Накла на то, чтобы она к ним завтра тоже приходила. Шут мялся немного в стороне, но кивал на слова своих приятелей. Они были такими забавными, даже без использования нен по их лицам можно было понять, что Леорио им понравилась.       Возвращаться в квартиру не особо хотелось, но стоило хотя бы поспать нормально, и к счастью — это удалось. Ни одного кошмара до самого утра. Так что стоило больнице распахнуть свои двери, как Леорио была уже тут как тут, бодрая, при параде и готовая к свершениям. До начала выборов ещё есть время, поэтому она решила навестить Гона и новых знакомых, заодно выспросить, может, ночью тихо и не привлекая внимания являлся Джин?       Расспросив всех и вся, выяснилось, что Джин к сыну так и не явился. Следом новостью огорошила Палм — поднадзорные Меруэм и Комуги скончались. К удивлению, радости ни у кого это не вызвало, Меруэм хоть и был жестоким созданием природы, но он не был обделен сознанием и воспринимать его кроме как несмышленого ребенка не особо получалось — месяц от роду, много ли? К тому же, он всё же проявлял признаки сострадания и благоразумия, и может, не будь столько жертв, всё сложилось бы гораздо лучше. В любом случае, все благовоспитанно отмолчали минуту, прежде чем придаться более мрачным воспоминаниям о днях зачистки. Леорио, слушая это всё, уйти не решилась, и так зная, что её голос на голосовании особо роли не сыграет, да и за кого голосовать она не знает, поэтому добросовестно внимала, ведь в основном рассказывали именно для неё, как совсем не сведущей, но так или иначе обо всём узнающей.       Ближе к двенадцати позвонил Нов, сообщил, что подготовка к перевозке Гона идёт полным ходом, и если кто-то хочет посетить его, то лучше сейчас, поскольку после доступ к зданию будет лишь у нескольких врачей, но опять же, ровно до прибытия Золдиков.       Все дружной кучкой принялись толпиться в коридоре реанимации, следя за тем, как врачи подготавливают оборудование к транспортировке пациента. Леорио, глядя на всё это, поняла, что всё идет как надо, к вечеру прибудут Золдики, а она, видимо, как раз Джину пропесочит мозги и вмажет, потому что вспомнилось, что встреча после выздоровления Фрикса была как раз в зале выборов. Осталось ещё чуть-чуть, и всё будет хорошо.       — Кого-нибудь одного можем пустить, может, родственники есть? — В словах вышедшей медсестры повисло несказанное «попрощаться». У Леорио сердце ёкнуло. Родственники конечно есть, но этот гад сидит на выборах и жопу греет, непонятно зачем претендуя на место председателя — уровень ответственности у него явно хромает для такой должности. А кто-то более близкий… Киллуа сейчас везет Нанику, его тетя Мито? Так она вообще вряд ли в курсе происходящего… Кайто, который вспомнил себя? Ему бы с самим собой разобраться… Больше никто на ум девушке не шёл.       — Леорио, иди, — хлопнул её по плечам Марау, и Паладинайт удивленно на него оглянулась, понимая, что вся её воинственность, направленная на Джина — улетучилась, сменившись безграничной благодарностью к этим людям. Гон им тоже дорог, и наверняка они хотели бы его увидеть не через стекло, но они всё равно отдали эту возможность ей.       — Спасибо, — чуть ли не разрыдавшись, благодарит Леорио и идёт вслед за медсестрой, оговаривающей что можно и что нельзя. Отодвинув полиэтиленовые шторы, создающие дополнительную изоляцию вокруг постели Гона, Леорио вздрогнула и все же заплакала, прикрыв ладонью рот чтобы в голос не разрыдаться. Она не помнила, что всё настолько плохо было, и даже Гё не давало рассмотреть всего ужаса, скрытого тёмной аурой.       Тело мальчишки напоминало худющую мумию, обмотанную бинтами и кровоточащую, казалось, отовсюду — кровь, лимфа и сукровица проступали не только через бинты, но даже через простыни, которыми было накрыто тело мальчишки. Множество проводов и датчиков, ведущих к тихо пикающей системе жизнеобеспечения, несколько капельниц, система вентиляции лёгких, ещё какие-то трубки. Лишь часть из оборудования девушка была в состоянии опознать, и от этого становилось ещё страшнее.        А еще едкий запах медикаментов и крови...       Как он вообще до сих пор жив? Насколько же ему больно? Он сейчас в сознании? Джин, этот ублюдок, вообще знает, в каком состоянии его сын?       Ясное дело, не знает. Он сюда не явился. Он вообще, желает хоть что-то о сыне слышать? Или глаза не видят, уши не слышат, а значит и душа не болит?       Ублюдок.       Взбурлившую в крови злость пришлось заткнуть, не сейчас ей надо на Джина злиться, не рядом с Гоном. Гону и так хреново, он столько натерпелся, ему хватает негатива и без неё.       Вздохнув, Леорио улыбнулась. Это же Гон, их солнечный улыбчивый мальчишка, упрямый до невозможности, готовый на всё ради близких людей. У неё нет права унывать. Не рядом с ним.       Ей дали возможность попрощаться, но нет, делать этого она не будет. Она не будет прощаться с Фриксом, он выживет, его спасёт Киллуа и всё будет хорошо. Так что, надо чтобы он просто ещё чуть-чуть подождал и не отчаивался. Просто, надо дать ему об этом узнать, что его здесь все ждут. А кто, как не она, может это сделать?       Усевшись на стул для посетителей, Леорио постаралась успокоиться и не бояться. Только вот, стоило применить нен, как по нервам тут же ударило, да так, что пришлось зажмуриться и перетерпеть приступ боли. Там, за стеклом, она не чувствовала того, что несет в себе темная аура, окружившая Гона, но находясь так близко… Да что там близко, каково Гону быть источником этой ауры? Постоянно контактировать с ней? Не ей жаловаться на то, как страшно.       Немного отодвинув простынь, Леорио поджала губы, глядя на сухую, сморщенную и потемневшую руку мальчишки. И вот в этом состоянии он существует? Терпит всё это и борется изо всех сил? Он же практически живой труп.       Сердце сжалось от разъедающего чувства вины. Она ведь могла попытаться это предотвратить… Могла, и ничего не сделала.       Отринув самобичевание, Леорио дрогнувшими ладонями аккуратно взяла сухую, невероятно хрупкую ладонь мальчишки. В таком состоянии он не то что отвечать не способен, возможно, даже слышать не может. Он один в этой беспроглядной тьме, окружившей его и причиняющей боль. Совершенно не знает о происходящем вокруг…       — Привет, Гон, — как можно мягче поздоровалась девушка, одновременно с этим буквально вцепившись в густую, темную ауру, напоминающую больше какие-то миазмы. Казалось, само тело противится подобному взаимодействию, её практически скрутило от боли, при чем не столько физической, сколько какой-то душевной, когда ничего не болит, но состояние просто отвратительное, когда хочется свернуться калачиком и тихо плакать, и лишь усилием воли она не сжала ладони крепче, боясь причинить вред мальчишке. — Мне разрешили с тобой немного побыть, перед тем, как тебя переведут в вип-палату, её специально построили в кратчайшие сроки, представляешь?       Говорить девушка старалась ласково, с улыбкой и немного шутя, практически склонившись к руке Гона и уткнувшись в неё лбом. Дышать с каждым мгновением становилось труднее, аура, полная негативных эмоций и боли — давила, отторгала, как будто бы крича в ужасе от того, что кто-то посмел её коснуться. Только вот, Леорио вцепилась намертво, совсем как когда перетягивала чью-нибудь ауру на себя, только, на сей раз пыталась не перетянуть на себя, а пробраться как можно глубже, найти среди кромешного ужаса и отчаяния самую уязвимую часть, которую и защищал весь этот мрак. Она надеялась, что сможет отыскать хотя бы частичку света, которым лучился Гон до случившегося.       — Киллуа нашел способ тебе помочь, и он уже едет сюда, осталось совсем немного подождать. Так что, потерпи совсем чуть-чуть, скоро всё наладится, обещаю. Ты же мне веришь, да, Гон? — Чем больше Леорио искала в ауре мальчишки тот крохотный кусочек, которого могло вовсе не быть, тем больше её аура растворялась в беспроглядной мгле, словно в ненасытной бездне. Если бы Диб это увидел, то уже знатно надавал по шее, но его не было здесь, а те, кто был по ту сторону оконного стекла, обеспокоено наблюдали за тем, как темное нен мальчишки кружит вокруг неё.       — Сумасшедшая, — пробормотал Марау, не представляя, как у девчонки вообще духу хватило применить нен рядом с Гоном, ведь опытные экзорцисты даже пытаться отказались… А ведь она, насколько понял охотник — эмпат, значит, и более чувствительна к аурам других. Мужчина принялся внимательно следить за происходящим, чтобы в случае чего помочь безрассудной, под стать своим приятелям, девчонке.       Леорио шарила в чужой ауре, совершенно не задумываясь о том, сколько уходит собственных сил. И когда уже стало казаться, что всё вовсе бесполезно, ведь она забралась так далеко, а кроме боли, скорби, отчаяния, ненависти и ужаса ничего больше не нашла, наконец-то удалось нащупать такую кроху, что девушка готов была расцеловать весь этот мир. Мольба о помощи, иначе она назвать это не могла, напоминавшая тихий плач, страх и нужду, сломленную и беспомощную, смирившуюся, но по-прежнему с тлеющим огоньком надежды, окружённую всей этой колкой темнотой и болью, словно бронёй.       Девушка устремила свою ауру к этом крохотному кусочку, стараясь окружить, защитить, дать понять, что она рядом, а за пределами окружившей его тьмы и вовсе множество тех, кто ждёт и верит в него. И пусть она не могла общаться в привычном смысле этого слова, но изо всех сил пыталась донести до мальчишки последние новости: о том, что Кайто жив, а Киллуа вот-вот придет с помощью, что совсем рядом находится его непутевый папашка, что она рядом и уверена в том, что всё будет хорошо, давала понять, что в него верят, что его ждут, что по нему скучают. Только вот, стоило начать делиться своими эмоциями, как вся окружавшая Гона тьма вздыбилась, ощетинилась, противясь даже тем крохам, которые пыталась донести Леорио.       Сжав зубы, Паладинайт ощутила, как из носа потекла кровь, но упорно продолжила отдавать всю теплящуюся в ней надежду и заботу о мальчишке, пока в один из моментов на очередную попытку агрессивно настроенной тьмы вытеснить вторженку и задавить всё, что она принесла с собой, Леорио, в попытке отмахнуться — не цапнула её в ответ, совсем как в моменты, когда перетягивала чью-либо ауру на себя.       Пусть щерится и скалится, отторгает, она всё равно упрямо продолжит окружать этот крохотный светлый кусочек теплом и заботой.       Та боль, которую причинял Диб, действительно показалась щекоткой, только на сей раз болело не тело, а разум и душа, почувствовавшие через ухваченный кусок ауры на себе то, что чувствует Гон. Из глаз полились слезы, которые больше не удавалось сдерживать. Как мальчишка всё это терпит? Как он умудрился сохранить тот маленький кусочек надежды на помощь, затаившийся в самом темном уголке? Как всё ещё не сломался под душащей тьмой, полной ощущением никчемности, ничтожности и бесполезности, отчаяния и боли от потери, невероятной скорби и ещё множества других негативных эмоций, неразличимых в их ворохе. А ведь ещё была агония от физической боли…       — Прости, Гон, прости пожалуйста, — просила девушка, понимая, что сама допустила происходящее, обрекла на эти мучения, хотя могла бы попытаться предотвратить. Она искренне просила прощение и пыталась через ауру защитить ту крохотную надежду, разжечь её, дать силы сопротивляться окружившему негативу, бороться. Вселить уверенность, что совсем скоро всё наладится, стоит только еще немного потерпеть.       Чем больше Леорио отдавала, тем больше чужая аура замещала освободившееся в её теле пространство. Именно такого и опасался Диб, не рекомендуя экспериментировать: если перетягивать чужую ауру и не суметь её контролировать, то она перевесит и будет влиять на её психологическое состояние, а значит и на поступки и действия. Вот и сейчас, Леорио, совершенно не задумываясь, отдавала всю свою ауру мальчишке, надеясь таким образом растормошить желание жить и бороться, а пока она сосредоточилась на своей идее-фикс — агрессивное нен принялось оседать камнем где-то внутри, ожидая момента её собственной слабости.       — Прости меня, Гон, моих сил недостаточно, — отчаянно провыла Леорио, чувствуя себя беспомощной, даже не понимая, что возникшие в груди эмоции подпитываются уже не её собственным сознанием, а распространявшейся по телу мгле. Что она уже бессознательно начинает тянуть на себя ауру Гона, но её было так много, словно она пытается кружкой вычерпать море. И всё равно, несмотря на своё состояние, продолжала проецировать заботу и умиротворение, уверенность, что всё будет хорошо.       — Леорио! — Окрик и опустившаяся на руку ладонь выдернули из вороха эмоций и попыток защитить имеющиеся крохи. Марау, несмотря на то, что медсестра разрешила войти лишь одному, видя, что происходит, не выдержал и зашел в палату. — Отпусти его.       «Нет!» — воспротивилась не только её собственная сущность, но и найденные в беспроглядной мгле крохи надежды. Как она может его отпустить? Он же здесь совсем один. Вокруг ничего кроме негативных эмоций и физической боли.       Леорио взглянула на пришедшего Марау и поджала губы, не зная, как донести всё то, что испытывает. Видок при этом девушка имела ещё тот, заплаканные ярко желтые глаза, подрагиваемые от подавляемых всхлипов губы, текущая полным ходом по подбородку и шее кровь, мешающая нормально дышать. Хорошо хоть рубашка темная и пятен особо видно не будет, но это её совершенно не беспокоило. Зато беспокоило пришедшего мужчину, он оглянулся назад, приметил оставшихся ждать в коридоре, и потянулся к руке Леорио, желая её отцепить.       — Нет! — Леорио оттолкнула Маккарнаси и он, не ожидая довольно сильного толчка с её стороны, отступил назад. Гё позволяло видеть, как темной волной поднялась аура Гона, и на что именно она среагировала охотник не рискнул бы предположить, но в одном уверен был точно — Леорио наворотит бед, если сейчас же не отцепится от мальчишки. Её ауры почти не видно, она совсем тусклая и слабая. — Я не могу… Он один… Я не могу его оставить…       — Леорио, сейчас же отпусти Гона, или, когда Киллуа вернется, спасать придется уже вас двоих. Не знаю, что ты делаешь, но это явно не идёт тебе на пользу, — Марау хмурился, видя, что кровь из носа девушки не прекращает течь. Зря он её пустил к Гону. Знал бы, что так будет — сам бы пошел, но решил, что девчонке стоит увидеться со своим другом.       — Но… — Леорио бросила взгляд на мальчишку, не представляя, как вообще можно его оставить одного в этом мраке. Пока Киллуа вернется… Пока она будет здесь, ждать его возвращения… Марау прав, она не выдержит. Её сил и навыков недостаточно не то что помочь Гону, а даже чтобы просто быть рядом. Как всегда, безбожно отстала от мальчишек и совершенно бесполезна.       Чувство вины и нежелание уходить сплелись воедино, и по переплетенным аурам Леорио изо всех сил попыталась донести что всё будет хорошо, что даже оставив его сейчас — она всё равно не покинет его. И как же больно стало от того, что крохотный огонек надежды, окруженный тьмой, потянулся следом за её аурой, которую она попыталась вернуть назад.       — Леорио, отпускай, — сурово напомнил охотник, и девушка, отчаянно пытаясь сдержать слезы, прикоснулась губами к иссушенной ладони в своих руках, оставляя пятна крови. Она ощущала то, какое нежелание оставаться одному теплится в Гоне, как остатки не поглощенной тьмой ауры тянутся к ней и впиваются словно острые колья, как ему страшно оставаться в неведении.       — Прости меня, — совсем тихо бормочет Леорио, — прости что не могу помочь…       Прекращая тянуть собственную ауру назад, Леорио попросту отсекает её, желая хотя бы на какое-то время продлить уверенность в том, что Гон не один. Взамен приходилось забирать с собой уже впившиеся в неё куски полного злобы нен, и даже если отдать эту мглу назад — она не хотела этого делать. Хотя бы немного, пусть даже на самую маленькую каплю, но она заберет с собой.       Марау, наблюдая за творящемся на стыке аур, даже со своим опытом не находил логического объяснения происходящему. Аура девчонки, отделившись от ауры Гона, была практически идентична, разве что напоминала затихшую водную гладь, скрывающую под собой беспроглядную тьму. Это было сравнимо с тем, что делают нен-экзорцисты, но ей явно недоставало умений и опыта. Да и вред, который она получает…       — Леорио…       — Сейчас, я… Простите… — Уложив руку Гона на простыни и разжав дрожащие ладони — Леорио расплакалась. Казалось, ей ещё никогда не было так больно и плохо, и ещё хуже становилось от того, что она оставила Гона в этой тьме. Слабая и бесполезная. Зачем такая сила, если она ничем не может помочь? Разве не ради этого момента? Почему она не может ничего сделать? Почему даже просто нахождение рядом с ним вредит её телу?       — Леорио, идём, — позвал Марау, вновь коснувшись плеча девушки.       — Спасибо, и…       — Я никому ничего не скажу. Идём, приведешь себя в порядок.       — Угу, — согласилась Паладинайт, поднимаясь со стула для посетителей и напоследок бросая взгляд на Гона, окруженного щерившимся мраком, словно одержавший победу сытый зверь. Среди плещущейся тьмы исчезали последние светлые частички её ауры, погребаемые под мощью черных волн. Простыни вокруг мальчишеской руки перепачканы её кровью. Хорошо, что Гона перевезут в другую палату, наверняка заменят простыни, и ни у кого не возникнет лишних вопросов.       Пришедшая поторопить посетительницу покинуть палату, медсестра, с неудовольствием отметила что их двое, но приметив перепачканную кровью девушку развела бурную деятельность по оказанию первой помощи. Леорио не сопротивлялась, покорно давая залить рубашку перекисью и вытирая лицо марлей.       Марау не расспрашивал, просто находился рядом, пока Леорио приводила себя в порядок и следил за тем, как пришедшие врачи завершали подготовку к транспортировке Гона в выстроенное в кратчайшие сроки отдельное здание. Девушка была благодарна ему за молчаливое присутствие и периодически подаваемые куски чистой марли.       Успокоиться толком не удалось, внутри кипели жестко контролируемые разумом эмоции, поэтому, выйдя в конце — концов из реанимационной палаты, Леорио поблагодарила толкущихся в коридоре охотников и химер за беспокойство и поспешила покинуть их общество. Хотелось забиться в какой-нибудь угол и разрыдаться. Аура Гона не утихала, бродила в теле и накатывала волнами отчаяния, ненависти и боли, но выхода не находила.       Выйдя на крыло больницы, Паладинайт нашарила в сумочке сигареты и сев на ступеньки — закурила. От горького дыма стало немного, но легче — в голове прояснилось, и прикрыв пожелтевшие в радужках от чрезмерного использования ауры глаза, она попыталась сосредоточиться на оседавшей на языке горечи. Сейчас бы в зал, счесать костяшки до крови… Впервые захотелось оказаться на ринге с Дибом и получить парочку ударов, попытаться врезать ему. Сделать хоть что-то, чтобы заглушить всё что творится в душе, найти то, куда можно выплеснуть весь этот мрак.       Выдохнув из легких сизый дым, Леорио подняла взгляд на городской вид. Видневшаяся на одном из зданий аббревиатура ассоциации вызвала смех. И ей, в таком настроении, идти бить Джина? Смешно. Даже если и ударит, то тут же расплачется, просто потому что этот мудак так равнодушен к собственному ребенку. Гон ведь совсем юный… Он такой светлый ребенок, а уже пережил подобное. Не просто потерял близкого человека, а собственными глазами видел, какие ужасы с ним сотворили, по сути — поглумились над его телом. Ей хватило рассказа Марау и других, чтобы понять весь ужас сотворенного с Кайто.       — Ублюдки… — И Джин, и Питу. Аура Гона, мечущаяся в её теле, вздыбилась, стоило лишь совпасть мыслям и эмоциям.       Вновь затянувшись терпким дымом, Паладинайт хмуро принялась сверлить взглядом здание ассоциации. Даже если и расплачется, высказав все свои претензии этому горе-папаше, что с того? У неё нет репутации, чтобы о ней заботится. Да и какая разница, что подумают незнакомцы? Те, кто её знают — не станут осуждать. Так что терять ей нечего.       К тому же… Ей ведь надо куда-то выплеснуть прихваченную с собой ауру? Вот и поделится.       Путь к нужному зданию не занял много времени, да и пришла Леорио как раз к началу четвертого этапа голосования, когда были очередные дебаты и кандидаты в председатели отвечали на вопросы присутствующих охотников. Прям-таки как по заказу.       — У меня есть вопрос! — Громко огласила Леорио, когда ведущая поинтересовалась у зала, есть ли ещё желающие вступить в диалог с кандидатами. Спустившись по лестнице к трибуне, Леорио взяла микрофон, повертела в руках, глянула на сидящего за столом Джина. Далековато. — Я Леорио Паладинайт, 287 экзамен. Мой вопрос к Джину Фриксу.       Фрикс хмуро взглянул на девчонку. Он знал, кто она, но вот то что творилось с её аурой… Это было странно и никак не находило объяснения, по крайней мере не так сразу. А уж то, как она под шепотки сидящих в зале охотников поднялась на сцену и остановилась напротив него и вовсе вызвало недоумение. Собралась его ударить? От неё так и прёт еле сдерживаемой ненавистью. Это даже было интересно, он позволит себя ударить, а там и разберется, отчего же её аура такая темная.       — Как может такой безответственный человек, не способный проявить заботу даже о собственном сыне, сметь претендовать на пост председателя? — Слегка прищурив желтые глаза, интересуется Леорио. Шанс, один чертов шанс, но она ему даст. Если он даст вразумительное объяснение, то так и быть, не станет ни бить, ни тем более лезть в его взаимоотношения с Гоном.       — А ты, собственно, кто вообще будешь, чтобы судить о том, смею я претендовать на пост или нет? — Хмыкнул Фрикс.       — Я подруга Гона, я знаю его, знаю, как он стремился тебя найти несмотря на то, что ты ни разу не соизволил увидеться с ним после того, как бросил. Даже сейчас, зная, что он на грани смерти, ты сидишь здесь. — Крепко сжимая микрофон, цедит каждое слово Леорио, прекрасно видя, что эта сволочь всё прекрасно понимает.       — Вот как. И ради такой ерунды ты поднялась на сцену?       — Ерунды, значит… — Леорио не сдерживает разочарованного смеха. — Я, вообще-то, в глаза твои бесстыжие посмотреть хотела. Человека, который не может быть даже достойным отцом, а его выдвигают в председатели. Какой же позор… Страшно подумать, сколько ещё таких же как ты эгоистичных ничтожеств здесь!       — Раз так, то я перед тобой в долгу, у тебя явно выходит лучше заботиться о моём сыне, буду и дальше рассчитывать на тебя. — И смотрит ей прямо в глаза, настолько невозмутимо и безразлично, что Паладинайт аж опешила. Он ведь даже не отрицает, что паршивый отец, эгоист и ничтожество, попросту скидывает заботу о сыне на кого угодно, лишь бы не делать этого самому. Или он настолько уверен в Гоне? А может, ему просто плевать на него? Выкарабкается — молодец, не выкарабкается — тем более не стоит его внимания.       — Тварь… Какая же ты тварь! — Разочаровано произнесла Леорио. Этот мужчина своими словами попросту растоптал попытки верить в то, что он не такой уж херовый, как ей казалось. В груди забурлила ярость и негодование, обида. — Гон столько тебя искал! Так хотел увидеть! Да даже сейчас, может, ему стало бы легче, приди ты хоть на пару минут! Он изо всех сил пытается выжить, пока ты здесь тешишь своё эго!       — Слушай, а разве он сказал тебе, что хочет увидеть меня?       — Сказал бы? — Леорио ощутила, как её накрывает, а бурлящая в душе и ауре чужая злость и боль мгновенно поднимается жуткой волной, сметая под собой любые попытки держать себя в руках. — СКАЗАЛ?!       Джин нахмурился, видя, в какое бешенство впадает девушка от простого вопроса, какой яростью полыхнула её аура, а и без того светлые, практически желтые глаза, сияют на мрачном лице злобой, словно раскаленное золото. Ему было действительно любопытно, что же за экземпляр эта девчонка, так беспокоящаяся о его отпрыске.       Джин прекрасно видит неплохо поставленный удар, летящий ему прямо в скулу, он не уворачивается и готовится его принять, но стоило кулаку девушки влететь в его лицо, как он тут же теряется и в ушах возникает звон то ли от упавших на пол микрофонов, то ли непосредственно в его голове. Чужая, сырая и полная негатива аура затапливает казалось всю его сущность, пробирается под кожу тысячью игл. Он очень давно не испытывал таких эмоций. Боль, ненависть, страх, гнев, отчаяние и ещё множество других, сплетенных между собой и неотделимых друг от друга.       Леорио, нанося удар — не скупилась, как и хотела — поделилась от души. Всю боль, что разъедала ауру Гона и его душу, всё то отчаяние и безнадежность, скорбь и ненависть. Всё до последней капли она вложила в этот удар, от которого Фрикс отлетел назад вместе со стулом.       — Почувствовал, ублюдок? — Обойдя стол, Леорио присела рядом с Джином, рухнувшим на спину, и взяла его за ворот изношенной хламиды, занося кулак для нового удара. — А это лишь то, что я взяла с собой. В твоём сыне такого полно, оно рвет его душу, пока ты, как последнее ничтожество, игнорируешь проблемы, играя здесь в игрушки с остальными придурками.       Джин ошарашено смотрел в лицо склонившейся над ним Паладинайт, пытаясь понять, как ей удалось вмешаться в поток его ауры, как она смогла забросить всё это ему, и, если она говорит, что это лишь крохи… Мужчина тяжело сглотнул. В глазах девушки были ярость и презрение к нему, разочарование, словно он действительно худшее, что случилось с этим миром.       Он видит занесенный над собой подрагивающий кулак, видит, как девушке хочется ударить его вновь, и осознаёт, что вполне заслужил ещё не один и не два удара.       — У Гона действительно хорошие друзья… — Еле слышно произносит мужчина и лицо девушки кривит презрительная гримаса. Она его ненавидит, и вполне заслуженно. Он действительно не самый лучший отец. Он прекрасно знает, насколько его сын впечатляющая личность, насколько велик его потенциал, и считает, что сделал лучший из возможных выборов в его воспитании. Он бы не смог дать ему всё то, что дали ему Мито и друзья.       — Будь моя воля — прямо здесь тебя прибила, — брезгливо скривившись, Леорио всё же отпустила мужчину и поднялась, чувствуя себя гораздо легче, но всё ещё злясь. Разобраться в эмоциях Джина не удалось, да и не до того ей было. К тому же, она не может решать за Гона, но своё «фи» имеет полное право высказать. Возможно, она никогда не сможет понять Джина. Ни понять, ни принять — он для неё не более чем отброс, от которого каким-то чудом на свет появилось самое настоящее сокровище.       Взглянув на дверь, через которую зашла — Леорио нахмурилась. А где Гон? Вроде же, должна быть слезливая сцена воссоединения? Так где? Или она рано и Киллуа ещё не приехал? Обещал к вечеру быть, а сейчас где-то обед… Поспешила?       «Проклятье», — чертыхнулась про себя Паладинайт, запуская пальцы в волосы и пытаясь успокоиться. Раздавшиеся одинокие хлопки в зале отвлекли, и, взглянув, на этого идиота, Леорио ошарашено моргнула — Менти, охотница-гурман, хлопала рукой об руку, а остальные недолго думая подхватили. Раздался свист и одобрительные выкрики.       — Что ж, ещё у кого-нибудь есть вопросы или начнем голосование? — Воодушевленно спросила ведущая, но вместо ответа охотники принялись подниматься, выстраиваясь в очередь сперва к столу с бюллетенями, а затем к ящику для голосования. Самое поганое, что Менти, умудрившаяся просунуться в очередь первой, и, сунув бюллетень — подбежала к Леорио, когда та уже спустилась со сцены, намереваясь свалить, и с довольным видом сообщила, что проголосовала именно за неё.       — Чего? Менти, но… Кандидаты же они… — Паладинайт ткнула пальцем в сторону сидящих за столами зодиаков.       — Это не важно, если кратко, то каждый голосует за того, за кого хочет. Нет ни одного голоса — выбываешь. Победит тот, кто наберет хотя бы больше пятидесяти процентов. Лидирует вон тот, Паристон, за него почти триста проголосовало, но это всё ещё недостаточно. Он, знаешь, как…как продукты, которые сейчас производят совсем обнаглевшие фермеры, помешанные на деньгах. Вроде красивый, все дела, но такой не вкусный. — Воодушевленно трещала охотница, а Леорио понимала, что попала, заметив, как Бухара помахал ей бюллетенем.       — Менти, я же это… Я же не хочу…       — В смысле? — Не поняла девушка. — А зачем тогда всё это было? Ты же уложила на лопатки самого Фрикса. А его ударить мало кому удаётся. Да и так запальчиво говорила! «Как может такой безответственный человек, не заботящийся даже о собственном сыне, сметь претендовать на пост председателя?» — Процитировала она, а Леорио только рот открыла, не в силах поверить тому, что слышит. — Это же прямой вызов!       — Леорио, верно? — Подошел высоченный мужчина в военной форме, совершенно ей незнакомый. — Надеюсь, ты станешь достойным противником и оправдаешь мои ожидания так же, как и Гон с Киллуа.       Леорио совершенно растерялась, не представляя, что говорить и делать. Вкинувший бюллетень Бухара тоже подошел поздравил, прежде чем увел Менти обратно на зрительские места.       — Леорио, поднимайся обратно, — позвала её Биски, задорно улыбаясь, и взглянув на эту женщину в детском облике, Паладинайт покорно пошла обратно. Как минимум три голоса у неё есть, может, проболтается внизу рейтинга, тем более что очевидный лидер имеется, а там и вовсе забудут о ней?       Пятьдесят пять человек проголосовали за неё, третье место в рейтинге.       Леорио оставалось только раздосадовано скрипнуть зубами. Какого черта? Кто эти пятьдесят пять придурков?! За неё что, проголосовали все, кто знал Гона и те, кому насолил Джин?!       Зазвонивший телефон отвлек от разглядывания рейтинга — Марау, затыкая наперебой поздравляющих и восхищенных соседей по палате, пытался поделиться своим мнением о ситуации. Как он сказал, будь они там, то все тоже проголосовали бы за неё. Стоит ли говорить, что девушку пробрало до дрожи от такого заявления? Это же ужас какой-то. Ещё и запись того, как она вмазала Джину, теперь на охотничьем сайте…       Вскоре начался пятый тур, Леорио отмалчивалась, но и это не помогло — всё те же пятьдесят пять придурков проголосовали снова. Гон тоже всё ещё не появился, и чем больше времени проходило, тем больше девушка нервничала.       Марау прислал сообщение, что расчёты немного подвели, и Киллуа прибудет ночью.       К шестому туру некоторые стали объединяться, а кто-то продолжил валять дурака, так у Леорио подбавилось голосов: Биски и, сука, Джин, тварь такая — демонстративно помахали ей бюллетенями, а в седьмом из-за их действий прилетели голоса тех, кто был за них, ведь сами они вылетели.       Леорио поднялась на второе место. Девяносто пять идиотов, не понимающих, на что подписываются. Она же не имеет ни малейшего представления, как управлять даже бизнесом, какой из неё председатель будет?       Время близилось к ночи, и, чтобы хоть как-то ускорить выборы, было проведено совещание, на котором решили, что раз количество кандидатов и так сократилось — можно и вовсе оставить лишь четырех лидирующих. Голосующие поддержали, зная, что пока вопрос не решится — никто никуда не уйдет, да и интересно же, кто в итоге победит. Пока все совещались, парочка охотников умудрилась смыться. Одно радовало — Фрикс был слишком приметным и его никуда не пустили.       Несмотря на то, что была уже глубокая ночь — прошла большая агитационная компания, каждый из четырех кандидатов должен был себя презентовать в очередной раз, дали даже время на подготовку. Некоторые из выбывших кандидатов призывали голосовать за своих фаворитов. В очередной раз призвали не покидать зал до окончания выборов, и многие позавидовали тем, кто успел смыться.       Мизайстом, взявший слово первым, призвал всех своих последователей проголосовать за Чидл. Леорио, покосившись на него, прикинула, что это действительно неплохой ход, и стоит поступить так же — Паристон ей тоже не нравился, она уже успела прощупать эмоции каждого из кандидатов во время одного из перерывов, и кто угодно подходил на должность председателя, но только не эта хитрожопая крыса.       Пока Леорио гадала, как бы четко сформулировать свою речь, слово взяла Чидл, и довела всех, кажется, до истерики — попросила всех голосовавших за неё — проголосовать за Леорио.       Закашлявшись, Леорио глянула на женщину. Вот ведь ещё одна хитрожопая, решила сделать всё, лишь бы Паристону не досталось место. Тут уже игра идёт не за то, чтобы самому занять место, а лишь бы не уселась нежелательная личность.       — Госпожа Леорио, прошу, Ваше слова, — с улыбкой обратилась к ней ведущая, при этом глядя весьма сурово, мол, на сей раз не отмолчишься. Это можно сказать полуфинал, тут уже ставки слишком высоки. Надо просто сказать что-нибудь, что отвернет избирателей. Жаль, аурой повлиять на всех не получится — не те навыки и уровень противников. Невольно вспомнился Диб и стало интересно, а получилось бы у него или нет? Вряд ли, здесь слишком много сильных охотников. И вполне может случиться так, что руководить ими придется именно ей… И вот, глядя на всю эту толпу, ожидающую её речи, уставшая и выгоревшая морально, не спавшая целую ночь, перекусившая только какими-то печеньками, Леорио, почесав затылок, вздохнула:       — Я вообще-то пришла сюда чисто Фриксу в морду дать, — по залу послышались смешки, а сидящие рядом с Джином растолкали его. Леорио почувствовала себя клоуном, а не кандидатом в председатели. Только говорить всё равно что-то надо, и честность будет лучшим вариантом, хотя она и может насочинять с три короба не хуже того же Паристона и Чидл. — Меня не волнуют ваши подковерные интриги, и даже то, что некоторые решили использовать меня в тихую. Мне в принципе руководить ассоциацией не охота, я студент медицинского и у меня своих дел хватает. Но, если так случится, что вы решите всё-таки проголосовать за меня и я стану председателем, а к тому моменту Гон так и не пойдет на поправку… Я все ресурсы, и человеческие, и финансовые, спущу на то, чтобы его спасти. И если вы мне в этом поможете, то так и быть, я постараюсь быть не самым паршивым председателем и быть внимательной и справедливо к каждому, кому потребуется помощь. Так что пеняйте на себя, я предупредила.       В зале раздался свист, и девушка подумала, что наконец-то от неё отстанут, её освистывают как недостойного кандидата, но потом свист и хлопки раздались по всем залу, а там и поощряющие восклики. Она откровенно не понимала, что у охотников творится в головах. Чем они думают, поддерживая её?       — Пиздец… — Только и сорвалось с губ. — Они меня вообще слышали? Я же по сути сказала, что изведу ассоциацию, если не удастся спасти Гона.       — Ты просто плохо знаешь охотников, — Усмехнулась ведущая, принимая у Леорио микрофон, пока толпа ликовала. — Ты подкинула им очередной вызов, невыполнимое задание, а для охотника неизвестность — лучшая наживка.       — Да что б вас, — мученически простонала Паладинайт, возвращаясь на своё место, пока слово взял Паристон. Он опять попытался спутать этой шайке интриганов карты, попросив проголосовать за Мизайстома, но так и так в финал вышли лишь двое — она стала лидером голосования, и с небольшим отрывом следовал самый нежеланный другими кандидатами Паристон. Глянув на висевшие в зале часы, Леорио понадеялась, что скоро всё действительно закончится и девятый тур станет последним, ведь как минимум уже рассвело — пятый час утра, а они всё мучаются. К тому же, уже должен был явиться Киллуа, и скорее всего Гона уже спасли, а она всё тут торчит.       Неожиданно, но по телу прошла дрожь, и Леорио резко повернула голову в сторону, откуда, как ей показалось, пришло странное ощущение. Невероятно сильное и очень знакомое, почти родное. Моментально сообразив, в каком направлении больница, Леорио поняла, кому может принадлежать столь мощное нен — Наника. Киллуа всё же привез сущность, они спасли Гона.       Сердце бросилось вскачь, надо было бежать, она хочет убедиться собственными глазами. Она хочет быть рядом и увидеть ребят, обнять и высказать как она переживала, извиниться, в конце- концов, за то, что ничего не сделала. Пусть они и не поймут, о чём она, но как же хотелось попросить прощение…       — Леорио, не могли бы Вы повторить то, что сказали на счет ассоциации?       — Чего? — Не въехала в вопрос девушка, её что раньше не волновали выборы, а сейчас тем более. Даже если в оригинале Леорио возглавил эту шарашкину контору — она не будет. Вот уж точно, она — не будет. Она не знает, что будет дальше, у неё есть чем заняться, и все эти игры для неё сегодня завершатся. Пусть Паристон забирает себе эту песочницу. — Простите, мне надо идти…       — Ну что Вы, Леорио, мы ещё не выбрали председателя, так что никто не покинет зал, — улыбнулся Паристон и ухватил её за руку. Леорио невольно принялась защищаться аурой, и её тут же обожгло чужим раздражением, нетерпением и восторгом. Мерзко. Аура Паристона была ей отвратительна. — Уже почти финал, не стоит сдаваться раньше времени.       — Отпусти, — прошипела в ответ девушка, понимая, что эта падла попросту тянет время. Она не представляла, зачем ему это, но очередная попытка использовать её бесила. Она им не марионетка, которая будет делать то, что они хотят. Она и так делала всё, что от неё зависело в этом мире, хватит. — Или отлетишь так же, как и Джин.       — Конечно-конечно, — тут же заулыбался мужчина, отпуская её запястье. Весь из себя такой душка, а внутри гнилой. Ну точно, как Менти и сказала. Противно жуть. — К слову, раз выдалась такая возможность, хотелось бы поднять вопрос по поводу поправок касаемо восьмого и девятого пункта правил охотника!       Про какие поправки и пункты он говорил — Леорио не понимала. Какие-то изменения в экзамене, послабления… Паристон задерживал всех собравшихся, и самое обидное — он задерживал и её. С ним вступили в спор остальные зодиаки, а он в ответ приплел третье и четвертое правило охотников. Леорио почти не слушала, ей хотелось вырваться отсюда, стены начинали давить и дышать становилось сложно.       В конце — концов не выдержала Чидл, отчего-то решив, что Паладинайт откровенно валят, и заявила, что будет её помощником, если выберут Леорио, и поможет со всеми административными вопросами, клятвенно обещая сделать ассоциацию ещё лучше. Паладинайт смотрела на весь этот цирк и понимала — да пошли они нахер, интриганы проклятые. У неё там Гон вернулся к жизни, да Киллуа наверняка очередной ерундой загнался, а она тут в игрушки играет, всё равно что Джин.       — Достали, — цыкнула Леорио, и вручив Паристону свой микрофон — спрыгнула со сцены. Пусть хоть в ноги вцепятся, но она здесь не останется больше ни минуты.       Мужчина только покачал ей в след головой, да Чидл недовольно засопела. Паристон ещё несколько раз попытался зацепить её, напоминая, что никто не может покинуть зал пока не будет выбран новый председатель, но Леорио упрямо принялась подниматься по лестнице к выходу, только вот, дойдя до середины, увидела, как распахнулись двери и на пороге показался Марау, тут же оря на весь зал её имя.       Сердце, казалось, пропустило удар, а ноги стали ватными, но Леорио всё равно продолжила подниматься, во все глаза всматриваясь в лицо плачущего Марау, демонстрирующего поднятый вверх палец. Получилось. У Киллуа получилось! Радость от случившегося чуда затмила собой всё, а уж когда охотник отступил в сторону и показался совсем маленький на его фоне Гон…       Леорио не знала, откуда у неё взялись силы, но она рванула к Фриксу со всей доступной скоростью, попросту сгребая мальчишку в объятья и прижимая к себе, не веря, что с ним всё в порядке. Она не слышала ни радостных воскликов зала, ни заверений мальчишки что вот он и с ним всё в порядке, и что не надо плакать. Она просто была счастлива от того, что всё получилось, что она ничего не испортила и они пережили всё то, о чём она знала.       — Как же я рада, — шепчет Паладинайт, прижавшись щекой к виску посмеивающегося и обнявшего ее в ответ мальчишки. Теплого и живого, здорового и, совсем как раньше — солнечного и готового идти вперед.       Она больше ничем не отличается от ребят.       Тяжелый груз с её плеч наконец-то упал.       Она больше не знает, что будет дальше.