Папочка

Ниган барабанил пальцами по рулю. Красный светофор горел предупреждением, нагнетая своим свечением и так не самую легкую атмосферу в машине. Мужчина вновь почувствовал себя женатым и непонятно где и как накосячившим. Хотя… догадка была отчего Карл не разговаривал с ним уже неделю, и сразу скрывался в помещениях, стоило им пересечься в коридоре в его редкие выползания из комнаты и редкие минуты свободного времени у Нигана. Если бы не плановый поход к психологу он бы так от него и бегал. Ниган начинал верил в его способность просачиваться сквозь стены. До недавнего момента Ниган никак не комментировал притязания Карла на его диван. Было даже что-то умиротворяющее в виде спящего в его кабинете подростка. И с его загруженностью это была возможность побыть вместе. Даже переброситься парой колкостей прежде чем Карл засыпал в обнимку с подушкой, а Ниган вновь зарывался в бумаги. Даже разговоры по телефону и приходившие к нему подчиненные не нарушали становившийся крепким сон парня.   Дел было слишком много, чтобы заострять внимание на эту новую привычку своего подопечного. Спит и ладно, синяков под глазами вроде становилось меньше. Ниган хотел все успеть, прежде чем они уедут на море. А сделать нужно было просто дохуя. Но в один из особенно гавеных дней, когда Ниган был заебанным и раздраженным, увидев, как Карл вновь плетется к его дивану, почти не глядя по сторонам, тут ли хозяин кабинета или нет, он вспылил. –Имей совесть, пацан!–ему и самому хотелось прилечь. И главное побыть в одиночестве с бутылкой без осуждающих синих глаз маленького трезвенника. Новости о все не находившейся главе «Шепчущих дьяволов» не радовали, хотелось бы уже обезглавить эту суку, чтобы отдых был спокойнее. –Иди спать к себе, я и так отдал тебе лучшую комнату,–уже спокойнее закончил Ниган. Карл вздрогнул, замирая напротив дивана, чуть повернул голову к мужчине, глаза скрывали распущенные волосы, так что Ниган не мог прочесть, что плескалось в них в тот момент. Постояв так минуту, Карл сгорбился и развернувшись вышел ни сказав ни слова. Больше Ниган от него ничего и не слышал, что быстро стало напрягать сильнее всех прочих проблем и беспокоить. Карл ведь был не из обидчивых, не дул губу на все подряд как другие дети, многое понимал, но молчание после этого инцидента уж слишком затянулось, как и все не проходившие синяки под глазами вместе с бледностью.   В кабинет доктора Грин они также прошли молча на расстоянии друг от друга, что не укрылось от зорких глаз женщины. Как всегда, Ниган поприветствовал ее и, передав свой бриллиант с острыми гранями в надежные и как он надеялся профессиональные руки, вышел ожидать окончания сессии за дверью и пялиться на золотых рыбок. Час тишины и покоя, за который он и сам успевал что-то обдумать и прийти к решениям, которые все не давались в стенах его клуба. Но прошло всего минут 20 как доктор Грин вышла к нему и присела рядом на соседний стул. – Хотите о чем-то поговорить, док? – Кажется это моя фраза, – усмехнулась психолог, мотнув головой и растрепав каштановые волосы по плечам. На пару секунд Ниган почувствовал запах ее шампуня. Что-то сладкое и тропическое. – Сегодня сеанс какой-то коротковатый, – он посмотрел на часы, чтобы убедится в своем ощущении времени. – Я дала ему задание написать весь негатив на листке, чтобы потом порвать его. Неплохая практика должна сказать. – Всего на одном? – хмыкнул мужчина, из расслабленной позы сгибаясь в более закрытую. – Начнем с малого, а там… Сегодня Карл какой-то особенно сонный и не разговорчивый, – вздохнула она и впилась в него взглядом. – Поссорились? И опять Ниган ощутил себя женатиком на приеме у семейного психолога. Он повел плечами сбрасывая эту неуместную ассоциацию и обругал себя за то, что доктор Грин увидит в этом то что ей нужно. – Ну… наверное. Хотя… ругался только я. Карл просто молча обиделся в ответ и перестал разговаривать со мной, – поделился наболевшим Ниган. А ведь он был уже уверен, что у них возникла та самая полная открытость, при которой такие недомолвки и разногласия быстро решаются. Но похоже свои мысли о диване в его кабинете он отнес к более сокровенным, чем свое первое убийство. – Он молчит? – нахмурилась доктор. – Я имею в виду он не разговаривает лишь с вами или вообще? – Ну… он целый день сидит в комнате, общающимся с другими я его не видел. В последнее время у меня мало времени на что-то помимо работы, – ему уже слышался звонок в органы опеки о халатном отношении к пострадавшему ребенку. – До этого мы разговаривали по вечерам, когда он приходил спать на мой диван, но я прогнал его в последний раз и похоже он сильно обиделся на меня за это. Похоже Ниган был уже совсем уставшим от всего происходящего и от не совсем непонятной молчанки Карла, раз выдал все именно в этой форме не сразу сообразив, как для постороннего человека, не знающего их с пацаном отношений, будет звучать «вечером, когда он приходил спать на мой диван». – Блядь это вовсе не то о чем вы подумали? – он повернулся к ней всем корпусом надеясь исправить ситуацию, но увидел лишь прорывающийся смех вместо ужаса и презрения. – Мистер Морган, я часто работаю с детьми, прошедшими сексуальное насилие и ранее растление. Я уже знаю, что с Карлом происходили эпизоды… попыток насилия, но он не из числа этих детей. А вы точно не из тех, кто способен сделать это с ребенком. Ниган выдохнул, радуясь, что хоть от нее не будет намеков и настороженных взглядов в его сторону. А ведь ее слово вполне могло отобрать у него право опеки и никакие деньги и связи ему бы уже не помогли. Эти повернутые не в то русло мысли окружающих об их с Карлом отношениях его уже порядком достали. Он искренне не понимал и каждый раз удивлялся почему из раза в раз люди думают, что он хочет сделать с пацаном нечто подобное. Да, Карл был симпатичным, больше по-женски миловидным, взрослее своих сверстников и в какой-то мере притягательным. Ниган не сомневался, что стоит ему приступить к занятиям в новой школе, как отбоя от желающих закадрить его не будет. Они еще обязательно обсудят с ним любовные отношения и средства предохранения, но… Он так же признавал, что в самом начале у людей были основания ожидать худшего. Он забрал незнакомого мальчика под предлог погашения долга, с непонятными для его людей целями. Но хоть каплю веры в себя у своих же людей он заслуживал? Они то знали, что его послеразводным пассиям было достаточно за 18. – Простите, док, просто… – О-о-о даже не удивлена, что люди часто приписывают вам подобное, – возникшая на лице Ниган улыбка вмиг опустилась, вызвал усмешку довольно открытой в эмоциях и словах женщины. – Может поделитесь, что я делаю не так, что выгляжу каким-то?.. – он вздохнул и откинулся на спинку кресла.  – Приходите на сеанс и обсудим, – она улыбнулась ему, улыбкой стоматолога, предвкушающего новый очаг кариеса, – А сейчас давайте вернемся к Карлу и вашему конфликту. Так значит Карл раньше не оставался спать в своей комнате, а приходил в вашу? У него и раньше были проблемы со сном или все началось после нападения? – Такое началось после возвращения из больницы. Он всегда довольно крепко спал в своей комнате в нашем доме. Как мы остановились в жилых комнатах у меня на работе, так стал захаживать отлеживаться, – женщина не много встрепенулась на его словах. – Так вы сейчас живете не у себя дома, где произошло нападение? – удивилась она. Ниган так же удивленно посмотрел на нее. Она вообще с Карлом говорит на своих сеансах? – Да, мы временно живем у меня в клубе, пока я ремонтирую кухню. Мой кабинет мне за спальню, на диване в нем Карл и спит периодически. Спал… – Изменили дизайн и расстановку мебели? – после недолгого молчания спросила женщина похоже все еще обдумывания открывшуюся подробность.   – Дизайн. Я идеально все продумал еще при первом заселении, лучше там не расставить уже. Так что только дизайн. Доктор Грин рассматривала его с задумчивым прищуром. Без привычной улыбки ее лицо казалось взрослее и не таким располагающим к откровениям. Ниган был уверен, что она вполне может сломать кому-то нос при необходимости. – Должна признаться, вы делаете куда больше, чем я думала, чтобы ему было легче это пережить, – ее черты вдруг стали мягче и печальнее одновременно. Ниган не хотел признаваться в этой мысли, но скорбная печаль очень шла женским лицам, делая их какими-то возвышенными и беззащитными. – Из практики знаю, что мало кто заморачивается о таком, даже после моих настоятельных рекомендаций, – вдруг Ниган увидел упавшую на ее лицо тень, голубые глаза стали ледяными и пугающими. – Однажды у меня была пациентка. Дядя изнасиловал ее в ванной. Родители обратились за помощью, когда заметили, что она ходит в туалет в неположенных местах и моется из-под шланга на улице. Разобравшись в корне проблемы и назначив курс терапии, я настаивала, чтобы они хотя бы шторку с коврами поменяли… В ее кошмарах часто были рыбки на шторке. Но отец решил, что лучше всякой терапии встретится со своими страхами напрямую. Он затащил свою дочь в ванную и закрыл там, слушая ее крики и мольбы о помощи и защите, – женщина резко отвела взгляд и вздохнула, словно борясь со все не отпускающим ее гневом. – Фигура отца невероятно важна во взрослении девушки. Это защита, опора, ее модель будущих отношений и зоны допустимости поведения противоположного пола. Впрочем, не только у девочек. И вот… она вновь одна, там, где ей сделали больно, показали, что она просто тело, объект для чужой больной страсти. И тот, кто должен защитить вновь оставляет ее одну. Она молча сидели, глядя на нарисованного на стене белого кролика, он рассматривал ее лицо, обдумывая услышанную историю и как она связана с Карлом. Вдруг до Нигана дошло такое простое и в то же время важное осознание. – Так он… таким образом искал защиты? – если рассматривать посягательство на его диван под таким углом, то реакция Карла становилась куда объяснимее. С его-то проблемами со сном, возможно только в эти визиты он и мог спокойно спать, – И когда я велел ему идти к себе, в момент его нужды в чувстве безопасности, он обиделся на меня. – Я бы не сводила его реакцию и возникшее состояние к такому простому чувству как обида. Доктор Грин задумчиво наклонило голову и поджала губы, словно месторасположение рисунка ей не нравилось, пока Ниган ругал себя за несдержанность и бездействие. Жалко ему было что ли? И почему просто не спросил, чего парень спал в его шумном и порой прокуренном кабинете. Раньше ведь не лез к нему, а всегда закрывался в комнате. – Признаться я надеялась, что с вами он откровеннее, – помолчав, все же выдохнула она, возвращаясь на дорогу своих мыслей с которой решила поговорить с опекуном Карла. – На сеансах мы говорим о разном, не могу назвать Карла прям молчуном, бывали и такие пациенты которые и слова не говорили за сеанс, но, когда я касаюсь пережитого нападения или тех самых попыток насилия, его словарный запас заметно сокращается и ответы становятся слишком короткими, четкими и обезличенными. К тому же он очень умело дозирует информацию, отвечая на мой вопрос по сути ничего не сказав конкретно. Ни одной лишней детали… – Ну… разве не хорошо, что он в принципе отвечает, а не закрывается, как тот ваш пациент? – Ниган пожал плечами, его знания о детской психологии начинались и заканчивались теми книжками что ему дала Люсиль. И то, многое совсем не состыковывалось с Карлом. – Тут вы правы. После наших первых встреч в больнице, когда мы знакомились и притирались друг к другу, он не уходит от этих тем, как чаще всего это делают жертвы насилия. Довольно спокойно отвечает и рассказывает о казалось самых болезненных моментах жизни, пусть и коротко, словно полицейский отчет. Думаю, это и есть его форма защиты и ухода от произошедшего. А попытки ухода мешают проработке, – она вновь тяжело вздохнула и вытянула вперед ноги, словно они затекли. Фиолетовые тапочки с какой-то зверушкой позабавили бы Нигана, если бы он не слушал ее напрягаясь все сильнее. – Карл разумный и рассудительный мальчик. Разумом он уже осмыслил это, возможно даже приказал себе оставить это позади и жить дальше, но помимо разума человеком правит еще много чего скрытое за осознанностью. И игнорирование этого лишь затягивая все в водоворот его внутренней боли. Думала, может с вами смогу обсудить некоторые моменты, которые как мне показалось он замалчивает. Возможно корень проблемы в них. Разговор стал съезжать на опасную территорию и все внутри Нигана замерло. Нужно было отвечать осторожно. Не все пережитое Карлом стоит рассказывать доктору психологу. Она и так знает достаточно, чтобы иметь представление с чем работать. Но что если она права и все завязано на той первой пролитой еще маленькими детскими руками крови? В ту ночь, когда Карл рассказал ему, он ведь ждал осуждения, ждал подтверждения своим мыслям, ему нужна была реакция кого-то взрослого, более адекватного, знающего человека на свои действия. Ниган выразил одобрение, понимание, принятие его. Сделал ли он лучше или же ему нужно было как нормальному человеку сказать, что убивать плохо, Карл плохой раз сделал это? Получил ли Карл то что ему было нужно или лишь сильнее запутался и не понимал, как ему быть дальше? Помогла бы ему Грин если бы он рассказал ей все откровенно, почти как ему тогда?  Был ли Карл до конца откровенным с ним, как думал Ниган? Или самое главное он так и не высказал от чего и не мог спать? Голова Ниган начала раскалываться, а внутри все метаться в поисках немедленного решения. – Карл всегда был молчуном, когда-то меньше, когда-то больше, – пожал плечами мужчина, так и не решив, как лучше защитить Карла и помочь ему справиться с этим одновременно. – С такими сложнее всего. Было бы куда проще если бы он кричал на нас, обвинял во всем, плакал и все крушил. Тогда я хотя бы была уверена, что его злость и страх находят выход, в такие моменты откровения и появляются, сдвигая дело, но эта тишина… этот спокойный взгляд… – она вновь умолкла, обдумывая своего пациента. – Слишком спокойно он на все это реагирует. Как же она была не права. Сигнал об опасности вновь зажегся в голове мужчины. – Я планирую свозить его на море. На неделю, может на две, – решил сменить тему мужчина. – Может теплый песок, прохладная голубая вода и мороженное в рожках расслабит его немного и отвлечет, – закончив говорить, в голову ему пришла мысль, что и так стоило рассказать доктору об этом, ведь сеансы по удаленке вроде еще не начали проводить, а непосещение их могло вылиться в письмо в соответствующие инстанции. Брови доктора Грин подпрыгнули, когда она повернулась к нему отстав от кролика на стене. – Летние каникулы, – она задумчиво улыбнулась. – Вы и правда много делаете для него. Ну по сравнению с другими опекунами, которых я встречаю. Смена обстановки, море, пляж и сахарная вата с мороженным должны оставить хоть какие-то приятные воспоминания об этом лете, – согласно кивнула ему женщина. – Раните без ножа, настоящий психолог. Девушка коротко засмеялась и вновь уставилась на кролика. Было плохо видно, но кажется его глаза были красными. – Я работала с разными пациентами от жертв сексуального насилия, до подростков убивших своих родителей. И… кое-что не дает мне покоя в Карле. Помимо всего того, что уже озвучено. Ниган вновь напрягся. Что эта докторша смогла разглядеть в мальчике? К чему пришла и что собирается делать? Мужчина чувствовал, как она вновь повернулась к нему, но сам он смотрел на аквариум с золотыми рыбками. Никогда не понимал убеждения, что они успокаивают. Их бесцельное и беспечное плавание наоборот его немного раздражало. Так и хотелось порой выловить одного, чтобы другие не были столь уверены, что в стеклянных стенах они неуязвимы и недосягаемы.   – Не томите, док, я и при первой встрече понял, что Карл необычный парнишка, – все же повернулся он к ней и улыбнулся. – Что вы там в нем такого разглядели? – она не улыбалась ему в ответ. – Думаю Карл удивительный мальчик. Ребенка более стойкого я еще не видела. Пережить столько, отнять чужую жизнь, пусть и в самообороне, и при этом не пытаться оправдаться в разговоре, контролировать свои эмоции и прямо признавать факт совершенного… Ниган терпеливо ждал продолжения. Чувствовал, что она еще не закончила свою мысль. Чувствовал, как в нем формируется единственная идея как защитить Карла. Видели ли проницательные глаза доктора Грин его желание убить ее в этот момент? – Словно… – она сглотнула, глядя ему прямо в глаза. – Словно однажды он уже переживал подобное, однажды уже справлялся с этим, уже осмысливал… и даже выработал способы купирования травму. Пусть и не способные заживить ее. Ниган старался сидеть так же как до этого, старался не сжимать кулаки, а расслабить руки на коленях. Опасные все же люди, эти психологи. Сколько сеансов было у них? Десять-пятнадцать? Шестой после выписки. Сколько раз они разговаривали до нее. Ниган не мог вспомнить, ведь не часто посещал его, отдав в руки ей, по совету Диксонов. – Карлу всего 15, док, – к досаде Нигана, начав разговор он понял, что сжимал челюсть все это время. – Он хоть и замкнутый, и очень умный, и чего таить бывает пугающим с его-то льдинками вместо глаз и несвойственной возрасту выдержкой, но он не психопат, закапывающий школьных недругов под ближайшим деревом. Женщина хмыкнула, но промолчала, продолжив наблюдать за ним из-под съехавшей на глаза прядки волос. – То, что он смог пережить нападение и потом не биться головой о мягкие стены, а спокойно решать эту проблему со специалистом ведь наоборот должно быть хорошим исходом, разве нет, док? – он выжидающе смотрел на нее, гадая продолжит ли она допытываться, все еще убеждена в своей гипотезе? – Думая вы правы, мистер Морган, – кивнула она и посмотрела на свое запястье, которое обхватывали простые серебристые часы на черном ремешке. – Пора возвращаться в кабинет, пока Карл не сделал выводы, что я отчаялась ему помочь и коротаю время сеанса за чаем, – поднявшись она улыбнулась ему и зашла в кабинет больше ничего не сказав, своей поспешным уходом лишь убедив Нигана, что свою гипотезу она не отбросила. Возможно даже больше уверилась в ее правоте после их разговора. «И ведь в точку попала сука», – вздохнул он, растекаясь по креслу. Золотые рыбки вальяжно перемещались из одного угла аквариума в другой, абсолютно равнодушные к его проблемам и уж тем более к мыслям, которыми явно они сами были не обременены.