Сын хозяйки пекарни и модель

Между парнями остался всего шаг и Антон зажмурился, морально готовясь ко всему, что только возможно. Его резко обвили чужие руки, прижимая к их обладателю, из-за чего парень взрогнул. — Прости, что напугал. - тихо сказал Марк, утыкаясь носом в волосы. — Я не хотел. - эти слова были сказаны шёпотом, да так тихо, что даже в тишине комнаты их было трудно разобрать. Петров заметно выдохнул с облегчением и позволил себе расслабиться, понимая, что опасности никакой нет. Страх отходил. Вместе с ним и лёгкая дрожь, и прямое, спокойное осознание, что произошло то, чего Антон всегда боялся – он понравился кому-то из друзей. Петров никогда не был сильно самовлюблённым, думающим, что он нравится всем, но именно этого он всегда боялся больше всего остального, что только возможно. И вот, как на зло, это всё-таки произошло именно тогда, когда этого не ждёшь особо. — Ты же несильно против того, что мы вот так стоим? - неожиданно сказал Сидоров, немного разжимая руки, чтобы если что, то сразу их убрать. Петров мотнул головой, как бы говоря, что он не против, а Марк, немного улыбнувшись, снова обнял его, крепче прижимая к себе. Антон тихо вздохнул, думая над следующими действиями. Стоит ли что-то сказать? Или сделать? Смущение подступило быстро, опаляя и окрашивая щеки в красноватый оттенок, который точно будет видно из далека на такой бледной коже, как у Антона. Петров нерешительно, аккуратно и медленно обнял Сидорова в ответ. Осознание, что, возможно, этим он может дать ложную надежду пришло уже позже. Обнять Антону не сложно, зато Марку приятно. Поудобнее устроив голову на плече Сидорова, Антон стал думать. Сам-то он как вообще относится к Марку? До этого он даже и не задумывался об этом, а сейчас решил, ведь потом уже может быть поздно. Даже не смотря на молчаливость друга, Антону всегда было с ним комфортно. Ему нравилось разговаривать с тем даже так, без темы, или же просто молчать, как сейчас, например. Если найти подход, то с ним можно неплохо повеселится – это будет немного сложнее, чем с остальными, но с ним может быть не менее весело. Марку можно доверить секреты, зная, что они в безопасности. Он добрый, хороший, милый. Антон и никогда не мог найти в нём что-то плохое, ни единого минуса. Учится неплохо. С любым делом в любой направленности может справиться на раз-два. Надо будет – придёт на помощь. Поддержит в трудной ситуации. Да и мама у него хорошая, если на то пошло. Антону нравилось с ним, но... Но в качестве партнёра для чего-то более, чем дружбы, он его брать не готов. Антон любит его, но как друга и только. Никаких чувств в романтическом плане у него никогда не возникало и вряд-ли возникнет. Марк отстраняется и отходит, садясь на кровать. Он вновь извинился, отворачивая голову. — Давно? - подойдя к окну и открыв его, спросил Петров и, поворачиваясь к собеседнику спиной, немного высунул лицо в окно, чтобы ветер, обдувающий его и влетающий в комнату, охладил покрасневшие от смущения щеки. Сидоров сначала не понял суть вопроса, посмотрев на Антона, но озарение и осознание пришло почти сразу. Он вздохнул. — Если честно, то я сам не знаю. - парень склонил голову, почувствовав себя самым виноватым во всём этом мире. Антон ничего не сказал, осматривая лес. И как ему быть в этом случае? На своей памяти, он впервые понравился кому-то из друзей, да ещё и парню. Его же нельзя непрямым текстом отправить куда подальше и забыть, как тех девушек, которых раньше было выше крыши и даже больше. Они друзья, тут нужно как-то разговаривать, решать, что делать дальше, сохранить прежние отношения. Хотя последнее, скорее всего, будет самым сложным. Петров, вздохнув, бегло осмотрел местность, будто где-то там может найти ответ, и позволил себе забыться. Он позволил себе мысленно утонуть в окружающей его природе, забыть о том, что было какое-то время назад, забыть то, что в комнате и, в целом, в доме он не один. Он просто расслабился, положив локти на подоконник. С абсолютно пустой головой, он вновь стал осматривать местность, но более тщательно всматриваясь в детали. На улице спокойно. Даже лес сейчас не вызывает дискомфорт и желание спрятаться, лишь бы не смотреть на него. Наоборот – сейчас на него хотелось смотреть. Деревья мирно покачивались на ветру. Листья изредка падали на землю, отрываясь от веток. Ветер немного ими шелестел, напрявляя в меру холодные потоки в разные стороны. Сверчки стрекочут где-то под окном. Небо было чистым, без намёка на даже маленькое облачко. Звёзды россыпью расположились по всему тёмно-синему покрывалу, смотря на людей, смотрящих на них, в ответ. Полумесяц медленно плыл по небу, отражая солнечные лучи и вновь бросая их на землю, но в менее ярком свете. Антон часто сравнивал себя именно с луной, а Олю с солнцем. Насчёт себя он даже сам не понимал почему, сравнение само шло, не неся с собой пояснений, фактов, признаков, которых Антон не видит или, возможно, просто не замечает. А то, что Оля наравне с солнцем – это без каких-либо сомнений. Марк его не тревожил, позволяя переварить, подумать, он просто сидел и терпеливо ждал, готовый к любым словам, действиям и вопросам. — Прости. - Антон будто и не Сидорову это говорит. Тон тихий и немного виноватый. — Но ты мне только друг, пойми. - он поворачивается, чтобы следить за эмоциями собеседника, да и, в целом, негоже на серьёзные темы говорить спиной к человеку. — Я понимаю, и вовсе не надеялся на взаимность. - тихонько посмеявшись, парень посмотрел на Антона и улыбнулся привычной улыбкой. — Я даже и не хотел, чтобы ты знал. Ещё раз прости, если это тебя обидело. - он снова вздохнул и опустил взгляд в пол. — Не извиняйся по мелочам. - Петров тихо, но быстро прошёл к кровати и сел рядом, положив руку тому на плечо, немым образом оказывая хоть какую-то поддержку. — Мы можем так же как и раньше общаться, будто этого не было, слышишь? — Я был бы рад. - Марк не поднял головы. — Если тебе это не будет сложно, конечно. — Мне-то нет, а вот тебе? — Мне? С чего ты взял? - он поднял голову, в полумраке заглядывая в голубые глаза напротив. — Разве тебе не будет тяжело продолжать дружбу с человеком, который... - Антон запнулся и прокашлялся. — Отверг? — Да. — Уж лучше пусть всё будет как и раньше, чем вообще ничего. - Марк встал и хотел было уйти с комнаты хозяина дома, но тот встал за ним следом. — Если хочешь, то можешь переночевать у меня в комнате. Я у Оли посплю. - Антон подошёл к двери, открыв её. — Запасное постельное в шкафу, на верхних полках. - он вышел, оставив гостя одного разбираться с постельным и с мыслями. Нет, Антон не негостеприимный, просто что-то подсказывало, что ему лучше уйти, и побыстрее, что если он останется, то может сделать что-то не так и будет хуже. Петров прошёл в комнату, которая находится правее его собственной. Это не комната Оли, а абсолютно пустое помещение, в котором ровно – ничего, только окно без занавесок, да и всё. Мама когда-то хотела сделать тут гостевую спальню, чтобы гости могли там ночевать, но Антон не дал. Он любил здесь сидеть вечарами, смотреть в открытые окно, при этом сидя на полу. Из-за отсутствия мебели здесь была прекрасная акустика, от чего сидеть с открытым окном было ещё более атмосферно, ведь звуки с улицы становились громче, а звуки дома будто затихали. Он подошёл к стене и прислонился к ней, смотря за закрытое окно, через которого ровно на него падали лунные лучи. Вновь это ощущение, будто ты в большом и важном зале, который только в твоём распоряжение. На самом деле, это очень даже приятное и успокаивающее чувство. Если бы не было мыслей, то Антон бы насладился тишиной и тихим, приглушённым воем ветра за окном, а может даже и открыл бы это окно. Но, увы, назойливые мысли были. Конечно же, они о Марке. Антону будет немного сложно общаться с человеком, зная, что тому он нравится. Он не сможет игнорировать этот факт, но ради друга он готов профессионально играть свою роль и делать вид, будто ничего не было. Лишь бы другу было хорошо. Кстати об этом друге. Антон и не подозревает, что Марк прислонился с к этой же стене, только с другой стороны, тоже думая, сможет ли он вести себя так же, или же нет. Если посмотреть на это со стороны, то это выглядит как сцена с какого-то фильма.

***

Дверь захлопнулась. Полина прижимает Катю к стене и, привстав немного на цыпочки из-за роста, обнимает её, притягивая за шею и соприкасаясь с ней губами. Катя не делает ничего в ответ, но и не отталкивает. Пьяное сознание так и просит наплевать на всё и сделать так, как хочет сама Смирнова, но остатки здравого рассудка всё же говорят, что так нельзя. И по итогу завязывается бой, в котором, пока что, равный счёт, поэтому Катя наслаждается тем, что Полина проявляет инициативу, и не торопиться сама её проявлять, ведь стоит и ей окунуться в этот омут с головой, так её не вытащишь, не остановишь. Страшно представить, как себя будет чувствовать Смирнова завтра, когда алкоголь перестанет влиять на неё и рассудок посветлеет. Как бы она не хотела взять и перейти черту дозволенного, опрокинув Полину, слившись с ней воедино, вызвав приятные для ушей звуки удовольствия и разрешение на дальнейшие действия, но она понимает, что так нельзя, так не должно быть. Это неправильно в конце концов. Полина и Катя - девушки. Это против природы. Это запретно. Но если посмотреть с другой стороны, то запретный плод всегда сладок. Так может попробовать? Откусить от этого плода всего небольшой кусочек, насладившись сладостью хотя бы всего на секунду. Хотя не стоит забывать, что в доме они не одни, да и дом не принадлежит ни одной из них. Они в гостях, где людей достаточно много. А если кто-то услышит? А если поползут слухи? Да, в доме все свои - друзья, которые не пойдут ни против Кати, ни против Полины. Но вдруг они не поймут? Осудят? У каждого человека своё видение мира и каждый по своему воспримет что-то новое для себя. Кто-то испугается и решит прекратить взаимодействие. Кто-то заинтересуется, закидывая девочек вопросами. А кто-то посчитает это отвратным и, сказав пару едких словечек, отвернётся, скрывшись навсегда. Предугадать реакцию даже хорошо знакомых людей – сложно. Полина отстранилась. Не видя ответной реакции со стороны предмета обожания, она посмотрела Кате в глаза, будто там будет чёрным по белому написана причина, и сложила брови домиком, поджимая губы, как бы показывая свою разочаровоность. Катя уже было открыла рот, чтобы сказать, что она не хочет обидеть Полину, но им нужно остановиться, что им нельзя так поступать. Но Полина взяла её за руку и повела за собой, не давая сказать и слова. Смирнову усадили на диван. Морозова же, наклонившись ближе к ней, снова взглянула ей в глаза и отошла на пару шагов назад. Катя облегченно вздохнула, думая, что Полина передумала и поняла, какую они ошибку совершают. Но всё оказалось не так. Брюнетка, остановившись в двух метрах от блондинки, взглянула на неё помутневшим взглядом и усмехнулась, заметив как вторая, покраснев, зажевала нижнюю губу. Полина, приоткрыв губы и дыша через рот, смотрела прямо в глаза Кати, откровенно наслаждаясь тем, что та смотрит на неё в ответ, примерно, таким же взглядом, как и у самой Морозовой, немигая. Правая рука Полины скользнула к левому плечу, спуская лямку зелёного платья, которая позже сама скатилась до локтя. Левая рука проделала то же самое, но с лямкой на правом плече. Платье немного приспустилось, но ещё не открыв самое интересное, потому что падать ниже оно не может из-за застегнутой на спине молнии. Продолжая не сводить взгляд прекрасных зелёных глаз Смирновой, она потянулась к ползунку на молнии и опустила его вниз. Платье медленно, невыносимо медленно для Морозовой, начало спадать вниз и вниз, пока с шумом не упало на ковёр, растеленный на полу. Катя, случайно зацепившись глазами за спадающую вещь, теперь смотрит на блестящую ткань, не в силах вновь поднять глаза и взглянуть на Морозову хоть на секунду. — Катюш, посмотри на меня, пожалуйста. - жалобно попросила Полина, чуть ли не скуля, как брошенный на улицу щенок. Смирнова сглотнула. Глаза, скорее рефлекторно, поднялись, прислушавшись к просьбе. Ох, зря она снова взглянула на Полину. Внизу живота что-то приятно потянуло, сопровождаясь танцующим роем бабочек, которые устроили ещё одну вечеринку прямо в животе. Катя ни раз видела Морозову в одном нижнем белье, когда они переодевались перед физкультурой, но она пыталась максимально быстро отвести взгляд, чтобы не смущать ни себя, ни саму Морозову. А сейчас, когда ей можно смотреть на неё, да и ещё при таком тусклом освещении луны, которое придавало мистики и ещё большей красоты Полине, в атмосфере какой-то эротический оттенок – Катя может спокойно, не боясь смущения, смотреть на Морозову во всей красе. Но смущение от непривычки всё равно было, да и не малое. Заметив на себе столь желанный взгляд, Полина улыбнулась и снова потянулась за спину, расстёгивая белый бюстгальтер с кружевными лямками. Ещё одна вещица полетела на пол. Катя поперхнулась воздухом, прикрывая рот ладошкой. Жар начал разливаться по телу горячей лавой. Одежда стала неприятно тереться о кожу, раздрожая, будто наждачка. Дыхание спёрло, воздуха стало катастрофически мало. Промежность начала немного зудеть из-за преливающей крови и, накатывающего волнами, возбуждения. Полина хоть понимает какие чувства она вызывает этим своим видом?! Один взгляд чего стоит – невинный, но при этом затянутый дымкой и наполненный решительностью. Морозова усмехнулась, делая пару шагов к Кате и присаживаясь перед ней на пол. Она сложила руки на коленях Смирновой так, как их складывают ученики на уроках. Посмотрела на Катю детским и, будто бы, умоляющим взглядом. Порозовевшие, скорее всего, из-за алкоголя, щёки Полины, добавляли ей миловидности в её детское личико, но взгляд... Он совершенно не похож на детский, отчасти. Она улыбнулась, облизнувшись, и опустила взгляд с глаз на приоткрытые губы Смирновой. Они всегда привлекали, всегда манили, всегда заставляли думать о том, какие они на вкус. Полина немного привстала, невольно потянувшись за поцелуем. А Катя сидела и ничего не делала, как немой зритель, который, в добавок, ещё и парализован. Максимально сильно сжав бёдра, чтобы немного сгладить сладкую муку, Катя продолжала следить за действиями девушки напротив. Полина положила руку ей на колено, постепенно поднимаясь выше, забираюсь под подол чёрного платья. Смирнова резко положила свою ладонь поверх ткани, под которой находилась кисть Морозовой, останавливая девушку. Брюнетка разочарованно взглянула на неё, будто спрашивая: «В чём дело?». — Я никогда не думала, что скажу такое. Ещё и тебе. - Катя говорила со стиснутыми зубами, стараясь смотреть только в глаза, так же улыбающейся Морозовой, которая немного склонила голову набок, внимательно слушая, хотя это и с трудом получалось, ведь взгляд так и наровит упасть ниже – на обнаженную грудь. — Но ты такая шлюха. - взгляд Смирновой был какой-то болезненный, ведь стиснутые зубы и действия Морозовой, которые кажутся неправильными, грязными, слишком пошлыми – приносят чуть ли не физическую боль. Хотя боль скорее не от действий Морозовой, а от того, что понимание последствий не даёт Кате к ним присоединиться. — Для тебя я могу быть кем угодно. - Полина усмехнулась и мимолётно коснулась губ блондинки, будто дразня. Кате сносило крышу от такой уверенности и упёртости Морозовой. Ещё чуть-чуть и стена, построенная здравым рассудком, поломается, рухнет, и Смирнова сломается, поддастся желанию. А Полина это видит, и активно хочет привести в этому исходу. Она встаёт с пола, сохраняя зрительный контакт, и аккуратно садится на колени, даже почти на бёдра, блондинки, перекинув одну ногу через неё. Положив руки ей на плечи, Морозова медленно стала их заводить за шею Кати, чтобы потом сцептить их и притянуть её чуть ближе. — Не сопротивляйся. - горячо прошептала брюнетка в губы блондинки. Руки затряслись, так и наровя упасть на талию брюнетки, притянуть её ещё ближе. Губы начали гореть не только от опалающего дыхания сидящей сверху девушки, но и от желания вновь прикоснуться к губам напротив. В голове появился туман, заполняющий всё сознание, из-за чего думать здраво становилось сложно. Сердце готово было выпрыгнуть прямо к девушке сверху. Внизу живота было как-то по-особенному тепло, что-то внутри стягивало, будто завязывающийся узел. А смелость Полины всё больше заводила. — Я люблю тебя, Кать. - она придвинулась ближе, прижимаясь полностью и соприкасаясь со Смирновой кончиками носов, всё ещё смотря в зелёные глаза, которые сейчас немного сильнее приоткрылись в удивлении. Сама Катя же после этих слов чувствовала не только возбуждение, но и смущение. Сердце пропустило удар, а дыхание перехватило. Щеки предательски заалели и приятно горели. Бабочки начали порхать с ещё большей силой, щекоча стенки желудка. Глаза заблестели, будто она сейчас заплачет. Но от этих слов было так тепло. Твои чувства оказались взаимны – как это может не дарить радость и тепло? — Так нельзя, Полина. - она положила руки той на плечи, немного отстраняя от себя. — Кто сказал? - Морозова это сказала по-детски невинно, наклоняясь к изящной шее и опаляя её дыханием. Катя шумно выдохнула, ничего не ответив, по причине того, что не смогла найти что ответь. Полина прекрасно знала, что шея у Смирновой – самая чувствительная и эрогенная зона. Знала, потому что часто ненароком прикосалась и видела, как у той от этого начинали идти мурашки и та вздрагивала, быстро убирая руку Морозовой от себя. Раньше Полина смеялась с этого, особо не надеюсь, что это знание пригодится. Но, вот, пригодилось. — Прекращай. - шёпотом попросила Катя, вновь отстраняя Полину от себя. — Полина, пойми, так не... - ей не дали договорить. Полина резким движением перехватила запястья Смирновой, прижимая их к спинке дивана с обоих сторон от Кати, и наклонилась, заставляя и саму блондинку откинуться на эту спинку. Взгляд у неё был немного озлобленным и осуждающим, из-за чего Смирнова, желающая продолжать отнекиваться, поджала губы, чувствую себя какой-то виноватой. — Чего ты заладила? - Полина говорила тихо. Она снова взглянула в зелёные глаза с лёгкой раздражительностью, но заметив вину перемешавшуюся с желанием, которого до этого не было видно, в этих двух светлых лесах, она снова стала смотреть так же как и до этого. Она наклонилась к правому уху, понимая, что стоит сделать один "удар" и Катя всё же сломается. — Я хочу тебя. - с предыханием произнесла она, опаляя ушную раковину горячим дыханием, и прикусила мочку, чувствуя, как Смирнова вздрогнула, сильнее сжавшись. «Упёртая-то какая» подумала Морозова. Она снова склонилась к шее, начиная оставлять невесомые поцелуи, разгоняя мурашки по телу блондинки, от чего та еле заметно дрожала. Горячим дыханием она согревала кожу. Смирнова зажмурила глаза, шумно выдохнув. Полина, держащая её запястья, заметила, что те начали постепенно расслабляться – признак, что Катя уже сломалась. Полина выровнялась, отстарняясь от шеи, и взглянула в зелёные глаза напротив. Уверенность, желание и крупица сомнения – вот, что читалось в них. Она ослабила хватку на запястьях Смирновой, ещё не убирая руки, но уже собираясь вновь дать ей возможность свободных движений. Все сомнения во взгляде напротив пропали и Катя, из-за того, что дыхание сперло и воздуха стало не хватать, стала вдыхать через приоткрытые губы, опуская глаза на такие же приоткрытые губы Морозовой. Полина, заметив это, улыбнулась и опустила руки, освобождая блондинку, которая сразу же резким движением притянула её к себе за талию и вцепилась ей в губы, сразу же запуская язык внутрь, приятно удивленной, Полины. Последняя обняла её, обвивая шею, так же притягивая ещё ближе, будто желая полностью вжаться в Катю, стать с ней одним единым целым. Смирнова аккуратно уложила Морозову на поверхности дивана, сама нависая сверху и продолжая изучать каждый миллиметр её ротовой полости. Прошлась языком по зубам, потом по верхнему нёбу, вызвав тихий стон в поцелуй, и начала сливаться языками с Полиной в одном горячем танце. Брюнетка одной рукой сняла резинку и стала распускать пышную косу из мягких волос. Морозова всего единожды видела Смирнову с распущенными волосами, и то случайно. Но та картина ей запомнилась надолго, ведь Кате очень шло, и Полине та Катя нравилась ещё больше. Теперь Полина зарылась двумя руками в блондинистые волосы, пахнущие клубникой, и стала их немного перебирать между пальцами. Катя отстранилась. Убрав волосы за ухо, она заглянула в синие глаза с вопросом: «Зачем?». Между губами девушек протянулась тоненькая ниточка слюны, которая вскоре разорвалась. — Ты мне так ещё больше нравишься. - пояснила Морозова, невозмутимо улыбнувшись. Катя мило улыбнулась, хмыкнув. Полина, завидев это, застыла. Катя сейчас выглядит слишком прекрасно. Распущенные волосы, которые, красиво спадая Полине на лицо, щекотали кожу. Глаза смотрят с любовью. На губах нежная улыбка. На щеках еле заметный румянец. Показалось, что сердце на секунду выпрыгнуло и вернулось обратно. Захотелось оставить этот момент в памяти навсегда. Хотелось видеть Катю такой всегда. — Ну что? Что дальше? - Катя издала смешок, когда Полина закрыла лицо двумя руками, скрывая смущение. Она явно не ожидала такого вопроса. — Ты же начала. — Я. Но... - Полина прервалась, издавая что-то вроде писка. — Ты всю атмосферу попортила. - Катя посмеялась, одной рукой держа себя на весу над Полиной, а второй убирая её руки от лица. — Зачем ты такая милая, а? - она прислонилась лбом ко лбу Морозовой, прикрывая глаза, задумавшись. — Ладно, будет по-твоему. - она вновь коснулась губ Полины своими, начиная целовать нежно, почти невесомо, но постепенно всё наглее, горячее, мокрее. Поцелуй был очень длительный. Катя просто не могла насытиться, целуя и целуя, изредка отстарняясь, чтобы вдохнуть, и вновь целуя. Так же была ещё одна причина, она толком не знала, что делать дальше, но не подавала виду, ведь Полина ей доверилась. Смирнова перешла на шею, оставляя мокрые дорожки от уха до ключицы, пока не спускаясь ниже, и слыша томные вздохи и выдохи сверху. Тело Полины, как оказалось, очень даже поддатлевое. Одной рукой он переплела свои пальцы и пальцами Морозовой, а второй она, еле касаясь кожи, чтобы вызывать мурашки, оглаживала округлые бёдра и, постепенно поднимая её вверх, оглаживала бока, плоский живот и, взглянув на Полину, которая, прикрыв глаза, громко дышала, иногда пропуская тихие и короткие стоны, накрыла рукой одну из грудей, чувствуя как Морозова вздрогнула. Катя вновь завлекла Полину в поцелуй, отвлекая. Правая рука скользнула к оставшемуся атрибуту одежды. Аккуратно поддевая резинку, рука скользнула под ткань, огложивая лобок и скользя дальше. Полина повернула голову влево, разрывая поцелуй, и простонала, когда Катя случайно прошлась по клитору. Она сжала руку Смирновой, с которой у неё были переплетенны пальцы. Катя выдохнула горячий воздух ей прямо в ухо. Ткань на собственном теле очень мешала, но она не спешила снимать платье и с себя, наказывая себя за долгое бездействие. Рука скользнула чуть дальше и, следя за лицом Морозову, Смирнова начала вводить один палец. Полина зажмурила глаза и откинула голову назад, давая полный обзор на шею, к которой и припала Катя. Она начала оставлять более мокрые поцелуй на разных участках, пока пальцем выводила круги, находясь внутри брюнетки и легонько надавливая на клитор большим пальцем, вновь вызывая более протяжный, но по-прежнему короткий стон. Она ввела средний палец полностью, проверяя, насколько Полина раскрыта. Поцеловав её где-то за ушком, она начала двигать пальцем вверх-вниз, иногда задевая какую-то часть, при стимуляции которой стон Полины становился чуть громче. Пальцем она то заходила то упора, то выходила полностью, из-за чего вскоре появились тихие хлюпующие звуки. Приметив кое-какое место на шее, которое находится где-то посередине, Катя сначала поцеловала его, а потом несильно, чтобы не причинить боль, втянула кожу, посасывая. Через какое-то время, на протяжении которого она не переставала движения пальцем, на шее Полины красовался первый очень заметный засос.

***

На следующее утро Антону – как хозяину дома – пришлось всех будить, приносить каждому персонально по стакану воды с таблеткой. Начать убираться ему пришлось самому. Но когда он пришёл на кухню, где и сидели все остальные, и говорил, что было бы неплохо ему и помочь, то Катя вызвалась первой. Её движения были резкими и быстрыми, будто она хотела как можно скорее уйти с кухни. Полина, которая как раз подходила к Сморновой, разочарованно выдохнула, смотря на то, как Катя подходит к Антону. Петрову же это показалось странным, но всё же против помощи он не был. Через 40 минут Антон со Смирновой вошли на кухню и парня возмутила представшая перед ним картина. Все, кроме Марка, который сейчас на улице, и Полины, которая в ванной, сидели и дремали прямо в таком положении. «То есть вместо того, чтобы любезно пойти помочь, они тут спят?!» его возмущению просто не было предела. — Так, алкошня сраная, автобус через 15 минут, а вы спите ещё. - он ударил по столу из-за чего, как минимум, сидящие за ним, вздрогнули и открыли глаза. — Встали и привели себя в порядок, блять. Мы с Катей и так тут за всех работали, а вы даже встать и умытся не удосужились, сволочи. — Не ори. - устало сказал Рома, схватившись за голову. — И без тебя тошно. — Сами виноваты. - Петров упёрся руками в бока. — Встаём, девочки, встаём и идём прихорашиваеться. - на обращении он громко хлопнул в ладоши из-за чего вновь услышал недовольные стоны ребят, у которых раскалывается голова. — Блять, Петров, на хуй пошёл, на. - если было бы что-то под рукой, то Бяша бы обязательно бросил это в Антона. — Сам блядь. Встаём, говорю. - Антон немного посмеялся, словив губку для мытья посуды, брошенную не Бяшей, а Ксюшей. — Да ты заебал, помолчи с минуту. - прокомментировала девушка. — Как хотите. Но мои однокласснички сами будут потом оправдываться перед Лилией Павловной. Я всё сказал. - Антон невозмутимо вышел, махнув рукой. Пока он уходил на второй этаж, Катя смотрела ему вслед, улыбнувшись, и перевела взгляд на ребят. С лестницы послышались шаги. Смирнова думала, что это Петров передумал и решил всё-таки расшевелить горе алкоголиков, потому даже не обратила внимания. На её плечо мягко легла чужая рука, принеся с собой запах ежевики. Катя запаниковала. Она не горит желанием взаимодействовать с Морозовой после того, что было. Ей мерзко от самой себя. Такая прилежная девочка, как Катя Смирнова, взяла и влюбилась в себе подобную, да ещё и позволила себе целовать и касаться такую же девушку там, где не надо. Как же противно от этого осознания. Она принять себя не успела, как тут это. Теперь от осознания того, что всё взаимно, очень страшно. Страшно, что Полина потребует внимания. Страшно, что кто-то ночью что-то да услышал. Страшно, что это вскроется. Очень старшно, что её начнут презирать. Мнение окружающих очень важно для Смирновой, поэтому она пойдёт именно у него на поводу, а не у своих желаний и чувствах. Катя развернулась и вышла через, оставленную открытой Марком, дверь, даже не взяглянув на Морозову. Она понимает, что той может быть больно от этого. Понимает, что неправильно поступает по отношению к ней. Понимает, что так нельзя. Но она твёрдо решила, что если она начнёт игнорировать существование подруги, то и ей, и самой Полине, будет легче.

***

Приехать к завтраку они, увы, не успели. Но зато они так же пропустили зарядку, которая будто пыталась не разбудить подростков после сна, а подготовить к важным и сложным соревнованиям, связанным с физическими активностями. Комплекс встретил их шумом играющих и веселящихся во дворе ребят, запахом выпечки, исходящим из открытого окна столовой, редкими криками учителей и работников. Прямо у двери на входе в здание они заметили повеселевшую, если сравнивать с вчерашним днём, Марьяну. Та, увидев помятых друзей, лишь посмеялась. — Хорошо, вижу, погуляли. - беззлобно произнесла она, следя за тем, как знакомые поочередно переходят порог. — Прекрасно. Жаль тебя не было. - с широкой улыбкой скептически произнёс Рома, показав два больших пальца. — О-о, нет, спасибо. Я не хочу получить от Лилии Павловны, знаете ли. - Маша шла сзади всех, смотря на хмурую Полину, следившую за идущей впереди Катей, которая как-то странно себя вела. — Бля-я-я, Ромы-ыч, нам же пиздец от неё, на. - простонал Бяша, хватаясь за голову и падая на колени. — Боже, я буду самым хорошим, на. Боже, я буду самым хорошим, на. Только пускай эта мымра меня не трогает, на. Боже, прошу. - он сложил руки вместе, ладонями друг к другу, в молящем жесте и начал кланяться, чуть ли не касаясь лбом чистого и блестящего пола, сделанного из квадратных плит белого кварца. — Это не поможет, Бях. Бог тут бессилен. - вздохнул Рома, положив руку тому на плечо. — Думаю, что Валерий Алексеевич тоже не будет рад, увидев вас такими. - Марьяна обвела указательным пальцем троицу друзей не из их школы. — А ты как узнала его имя? - удивился Максим, чуть не подскользнувшись на скользкой поверхности. — Он ко мне подходил и спрашивал, когда же вы приедете, в конце-то концов. - девушка посмеялась, вспоминая притворно строгую интонацию сопровождающего 10 «А» класс из соседнего посёлка. — Вы не спрашивали, но наша школа прошла второй тур как бы. - она сказала это так, будто это только её достижение, будто она сама отдувалась за всю школу – высокомерно и гордо.

***

Весь день прошёл быстро и незаметно. Прошедший сегодня, третий тур их школа тоже смогла пройти без каких-либо проблем. Полина сегодня познакомила друзей с тем черноволосым парнем, который с ней иногда ошивался. Юрой того звать. Он из одной из других двух школ, которые прошли сегодня третий тур. Сегодня сказали, что последний, так сказать, финальный тур будет послезавтра, когда они пойдут в лес, находящийся рядом. Весь день Катя игнорирует Полину, избегает. Стоит ей подойти, как та убегает. Стоит ей слов сказать, как та делает вид будто не слышит и тоже в последствии уходит. Катя даже не смотрит на неё. Ни разу за сегодня она не взяглянула на неё хоть на секунду, даже случайно. От этого было так обидно и больно. После произошедшего ночью, Полина думала, что у неё всё взаимно, что их отношения перейдут на другой уровень, но вместо всего этого лишь холод и отторжение. Сердце разрывалось. Полина считала себя виноватой в этом, ведь вчера всё это начала именно она. И, получается, если бы она тогда не поддалась соблазну и думала холодной головой, то ничего бы не было. Как же хотелось вернуться в прошлое и сделать так, чтобы этого не произошло. Или стереть Кате память, чтобы она думала, будто ничего не было. Тогда бы всё было так как раньше. Ночью того дня, Полина, лёжа в кровати, тихо плакала от своей беспомощности и слабости. Винила себя не только за то, что всё это произошло, но и за то, что она так и не поговорила со Смирновой. Ей было противно от себя, из-за того, что она так слаба. Ей просто хотелось задохнуться в этих слезах и тихой истерике, чтобы вновь не ощущать боль из-за холода любимого человека.

***

Следующий день. Серый. За окном с утра льёт дождь. На улице противная слякоть и лужи. Прямо под стать настроению Морозовой. Она не помнит, что было когда она проснулась, что было на завтраке, всё прошло как в этом тумане, окутавшем всю улицу. Настало время обеда. Полина не теряла надежды и подсела к Кате, но та, в свою очередь, пошла и села на свободное место между Марком и Антоном. Морозова отодвинула от себя обед и, сложив руки на столе, усткнулась в них лицом, чем привлекла внимание сидящей рядом Марьяны. Она перевела взгляд с Полины на Катю, которая опустив голову, молча ела. Маша вздохнула и встала с места. Она подошла и, взяв несопротивляющуюся Морозову под локоть, подняла её и вышла из столовой, кинув: «Мы скоро». Они зашли в комнату, принадлежащую девочкам. — Ну, и? - Полина сложила руки на груди, смотря на то, как Маша вольяжно усаживается на кровать, так же складывая руки. — Что случилось? - на лице девушки застыла серьёзность и что-то говорящее о том, что ответа на свой вопрос она добьётся любыми способами, а в глазах плескалось лёгкое, почти неуловимое волнение. — Не важно. - вторая опустила руки, тяжело вздохнув и показывая слабость, тревогу и то, насколько ей тяжело от того факта, что Катя теперь её игнорирует. — Поль, я ведь узнаю, если надо. — А оно тебе надо?! - внезапно почти крикнула Морозова. Вторая девушка даже испугалась резкой смены настроения собеседницы. — Морозова Полина Степановна, не повышайте на меня голос, попрошу. - Марьяна встала с кровати, подойдя и останавливаясь напротив Полины. Морозова взягнула на Малинину, удивляясь тому, что та почти всегда выглядит увереннее самой Полины, даже если обстоятельства не на её стороне, даже если она уязвимее, даже если на неё сильно давят. Всё равно, она всегда выглядит сильнее, будто ей всё по плечу, но это же не так. Верно? — С Катей небольшая ссора. - Полина здалась, всё же решив рассказать всё Маше, думая, что та сможет помочь. — Конкретнее. От воспоминаний за два дня, Морозова почувствовала такую ждучую боль и обиду. Она чувствует себя использованной игрушкой, которую сразу же выкинули, стоило ей надоесть. Чувствовала себя преданой одним из самых близких людей. Было больно, неописуемо больно. Горячие слёзы полились ручьём с её глаз, быстро падая на пол. Хочется забыть всё, что было, чтобы стало легче. Полина знает, что Катя не будет разбрасываться людьми направо и налево, как ненужными вещами. Но тогда... Почему? Почему она вот так начала игнорировать существование Полины, будто они никогда не были знакомы? Почему она делает ей больно, прекрасно понимая это? В чём причина? Маша растерялась, забегала глазами по лицу напротив, незная что делать в такой ситуации. Она стала чувствовать себя виновато за то, что заставила ту вспомнить что-то болезненное для неё. Хотелось помочь, но Марьяна не знала как. У Маши бывало такое, что ей приходилось успокаивать людей, помогать им. Но перед ней никто ещё не плакал. В этот момент сердце будто пропустило удар, а мозг резко забыл, как она успокаивала других, и перестал думать, как это можно ещё сделать. А Полина всё лила и лила слёзы. У неё не получалось остановиться. Правду говорят, что первая любовь самая сложная. Но ведь Морозова уже влюблялась раньше. Или ей кажется? Полина закрыла лицо руками и прильнула к Маше, ища поддержки. Вторая от этого растерялась ещё больше. Мало того, что пред ней никто ещё настолько не оголял свои чувства, так это ещё и Полина, с которой немного странно общаться нормально. Но ей нужна помощь, и это Марьяна понимает. Маша аккуратно и нерешительно, боясь испугать, обняла Полину, ощущая насколько сильно трясутся её плечи из-за тихой, почти немой, истреки. Вторая убрала руки от лица, зарываясь им в вязанную нежно-голубую кофту, и обняла в ответ, сильнее прижимаясь и вдыхая запах океанических духов, чей запах раньше не слышала, видимо, из-за того, что Марьяна ими сильно не душиться. — Всё так серьёзно? - почти над самым ухом тихо спросила Маша, в чьём тоне слышались нотки беспокойства, но по большей части он был спокойным и даже успокаивающим. — Я её люблю. По-настоящему, понимаешь? - из-за того, что она говорит в кофту, её было сложно разобрать, да ещё и переодические всхлипы мешали. Но Маша не жаловалась, лишь чувствуя, как её кофту с силой сжимают за спиной. — Серьёзное дело. - выдохнула девушка, перенося правую руку Морозовой на голову и мягко поглаживая, словно ребёнка. — А она что? — А она... Она... - новая порция слёз и более громких рыданий. Полина сильнее вжалась в мягкую вязанную ткань. Маша вздохнула, уже и не ожидая чёткого ответа. — А она меня игнорирует. - она затряслась с новой силой, сильнее сжимая ткань за спиной девушки. — И это после того, что... Что... - ей с трудом довалось говорить и Малинина это понимала, поэтому не прерывала, ждала, когда та выговориться. — Что было между нами, Маш. — А что было? - Марьяна смотрела чётко перед собой, разглядывая стену. — Мы переспали. - Маша чуть не подавилась вдыхаемым воздухом от такой прямолинейности Морозовой, которой она, словом, вообще не ожидала. — Это было на её день рождения, когда мы уезжали. - Полина продолжала плакать, но уже постепенно успокаивась и осознавая, что дышать будто становится легче. Будто со слезами ушли та боль и переживания. Хотя плакала она вроде и не особо много, чтобы ей успело полегчать. — Почему? - она немного отодвинулась, поднимая голову и заглядывая в зелёные глаза, которые, по неволе хозяйки, приносят лёгкую боль, потому что являются напоминаем, потому что, взглянув на них, предстаёт образ ухоженной блондинки. — Почему она так со мной, Маш? - имя она называла скорее для себя, просто для того, чтобы не забыть, кто перед ней. — Поль, понимаешь ли. - Марьяна задумалась, вспоминая Катю и прикидывая, в чём может заключаться причина. — Кате важно мнение окружающих. Она от него, фактически, зависима. Ей страшно, что её поймут не так, осудят. Да и тебе ли не знать, насколько сильно её, зачастую, пугает новое. — Ей просто страшно? - Полина шмыгнула, потирая нос. Слёзы с её глаз уже не скатывались, остались лишь влажные дорожки, да красные нос и глаза. — Не стоит говорить «просто». Ведь у многих людей страх – очень сильное чувство, которые они не могут преодалеть, как бы не пытались. — И что мне делать? - Полине стало намного легче от осознания того, что все её мысли были ложны. Конечно, она была уверенна, что Катя не такая, но когда это подтвердил ещё и другой человек, то уверенности в этом стало ещё больше. — Ну, тебе по-любому нужно будет с ней разговаривать на эту тему. - Маша выпустила уже успокоившуюся Полину из объятий и снова села на кровать. — Но как? Она не обращает на меня вообще никакого внимания, да и уходит постоянно, стоит мне рядом оказаться! - Полины вытерала следы от слёз, тоже усаживаясь рядом с Машей на кровать. — Ты не тупи, Поль. - Морозова только сейчас обратила внимание на обращение к себе. «Полей» Маша её называла ещё в далёком прошлом, в детстве, когда они ещё были не разлей вода, когда они часто оставились друг у друга ночевать, когда родители каждой любезно звали всю семью второй, чтобы вместе посидеть, когда ни одна не думала, что из-за каких-то законов придётся расстаться. «Полей» Полину называют и другие, но из уст Маши это сейчас слишком драгоценно для неё. — Хочешь запри её где-нибудь, да поговори. Тогда она не уйдёт уж точно. - Марьяна обратила внимание на Морозову, которая смотрит на неё немигая и даже не дыша, будто боится спугнуть. — Полина? - до Маши быстро дошло в чём дело, поэтому она поспешила сделать вид, будто ничего не произошло. — Как мне это сделать? - Полина отмерла и, частно моргая, посмотрела в пол. — Момент подбери. - Маша встала, чтобы уйти, ведь всё, что нужно, она уже сказала. Она направилась уже к выходу, даже взялась за ручку двери, когда услышала короткое и тихое: «Маш». Она обернулась, остановившись. — А зачем ты мне помогаешь? - тон её был по-прежнему тихим. — Моя помощь всё равно не сравниться с тем, сколько раз ты мне жизнь спасала, Поль. - она специально выделила обращение, зная, что Полину это часто ставит в ступор, и вышла, закрыв дверь.

***

Хозяин спокойно сидел в своём троне и, раздумывая над недавней новостью, осматривал деревья. В лесу было необычайно темно, жутко и угрюмо. Ни одного насекомого, ни одного животного, да и в целом, ни одного живого существа не было видно. Редкие растения, за исключением короткой травы, склонились к земле, будто приуныли. Деревья в этой части леса уже почти голые, их корявые ветви больше не прикрывают зелёные листья, создающие одёжку. Кроме новой новости, мысли Хозяина были забиты взвешиванием «за» и «против», насчёт того, стоит ли организовать внеплановое собрание со зверьми. Так-то дело серьезное, но ведь у каждого из зверей на сегодня уважительная причина отсутствовать. — Сегодня собрание. - вслух сказал Хозяин. Благо благодаря способностям своего клана, он спокойно может общаться с подчинёнными, находясь с ними на расстоянии. — Но, Хозяин! У меня дела. - воскликнул в голове голос Лисы. — Если говорить на чистоту, то у меня, как бы, тоже. - у Волка был настолько усталый тон, будто он целый день только и занимался, что физическими упражнениями, а теперь он хочет просто поспать. — Я вообще далеко от леса сейчас. - после этой фразы последовал короткий вскрик, будто Филин неожиданно споткнулся обо что-то и упал. — Я знаю, что у вас дела, но исключений нет. Даже если вы на другой планете, Филин, все должны прийти. - он сделал акцент на обращении. — Поэтому сегодня ровно в полночь, чтобы все были. - звери начали что-то говорить, протестуя и отказываясь. Какофония громких голосов и возгласов вызывали головную боль, отчего Хозяин невольно рыкнул, будто он и не безобидный козёл, а опасный зверь. Но зато подчинённые замолкли мгновенно. — В полночь. - послышались короткие: «Понял»; «Понятно»; «Хорошо»; «Услышано», и Хозяин выдохнул, прерывая мысленную связь, откидываясь на спинку трона. — Проигрываем в, ещё даже неначавшейся, войне. - он посмотрел на небо, частично скрытое ветвями деревьев.

***

— На себя посмотри, уебан! - крикнула Маша на Бяшу. Они уже минут 30 ссорятся, но никто кроме них не понимает причины. — Сама уебанка, на. Я тебе говорю, блять, что не сможешь. Хуль ты на меня гонишь?! - Бяша упёр руки в бока, пока все остальные, сидящие и ждущие, когда те успокоятся, ребята тихо переговаривались, обсуждая в чём может быть причина спора. Весь сегодняшний день был пасмурным и долждь лил, ни на секунду не останавливаясь. Под вечер каплей, падающих с небы, стало меньше, даже солнце, уже уходящие за горизонт, проявилось, кидая лучи ярко-ораньжевого цвета в комнату. Из окна даже можно заметить, недавно появившуюся, радугу, на которую никто не обращает внимание. Так же из открытого недавно окна доносился запах мокрой зелени, влажной земли и грозовой свежести. Запах после дождя – это что-то особенное, неповторимое и даже немного магическое. Этот аромат узнаваем с первого вдоха – он свежий, легкий, приятный. Нет человека, которому не понравился бы петрикор. Каждому, наверно, хотелось бы пройтись по улице, как только окончился дождь, и просто дышать этим запахом, который узнаваем везде, где бы человек не находился. — С чего ты, блять, взял, что не смогу, а, сука?! - Маша явно была чем-то недовольна, но всё ещё не известно почему. — Да потому что... - Бяшу прервал громкий стук закрывания двери. Все синхронно перевели взягляд в сторону звука. На пороге стоял немного сгорбленный мужчина. Лицо у него было сильно морщинистым, нижняя челюсть была выдвинута немного влево, правая бровь была значительно выше уровня левой. Между зубов у него была зажата какая-то сигарета. От него веяло такой аурой, как у психбольных наркоманов из фильмов, но при этом она была и какая-то комфортная. Почему-то, посмотрев на него, приходит ассоциация со старым, свихнувшимся пиратом. — Чего это от вас, ребятки, тут матюки во все стороны летят? Даже на улице слышно. - голос был хриплый, прокуренный. Он пристально осмотрел всех присутствующих, остановив взягляд на сидящих поодаль Максе, Вове и Ксюше, которые стушевались под его надзором. — А вы, молодые люди, тут что забыли, а? — О-о-ой, как неудобно-то. - тихо прошептал Максим, понимая, что их с одноклассниками сейчас будут отсчитывать на глазах у друзей. — Неудобно? - мужчина быстрой и смешной походкой прошёл к тому месту, где стояли Вова, Ксюша и, соответственно, Макс. — Неудобно срать в почтовый ящик. - от этой реплики комната наполнилась громкими смеющимися голосами нескольких человек. — А тебе что не удобно, а? — Ничего, дядь Валер. - Максим склонил голову, вжав её в плечи. — Машенька, солнышко, спасибо тебе за помощь, дорогая. - пока все залились новой порцией смеха от вида, неловко себя чувствующего, Макса, мужчина обратил внимание на Марьяну, стоящую недалеко от его учеников. — Не за что, Валерий Алексеевич. - Маша вытерла выступившую слезу. — Ладненько, веселитесь тут. - Валерий Алексеевич начал медленно отходить к двери. — Только матюков поменьше, а то смотрите мне. - он пригрозил кулаком и, криво улыбнувшись, ушёл. После его ухода подростки вновь залились в смехе. Ксюша подала Максу стакан с водой, который он принял трясущейся рукой. Пока он подносил его ко рту, жидкость сильно вибрировала и перемещалась по стакану, чуть ли не вылеваясь. Он сделал глоток и обратно отдал воду Ксюше, трясущимися руками закрывая лицо. — Это ваш учитель? - Рома пытался отдышаться после длительного смеха. — Скорее сопровождающий. Наш классный руководитель благополучно улетел в отпуск, оставив нас на брата. - Вова поглаживал Максима по плечу, пока тот испуганным взяглядом смотрел в пустоту сквозь трясущиеся пальцы. — А чего вы его боитесь? Вроде классный мужик, смешной. - Рома ударил Бяшу, который от смеха уже задыхался и кашлял, по спине, чтобы тот успокоился. — Мы его не боимся. Его боится конкретно Макс. - Ксюша указала рукой на названного, который, как психически нездоровый, начал качаться туда сюда в попытках успокоиться. — А чего так? - Антон, читающий какую-то книгу, найденную в закромах вещей Вовы, отвлёкся. — Посмотрел бы я на вас, если вас каждый раз, когда только момент подвернётся, за уши дёргали. - сначала тон Максима был испуганным, но под конец он больше напоминал плаксивый. Он развернулся и уткнулся лицом в живот, рядом стоящего, Вовы, обнимая его и издавая притворные всхлипы, пока сам Матюхин, поглаживая его по волосам, тихо смеялся. — Непонятно почему, но Максу всегда прилетает от дяди Валеры. - Вова всё ещё поглаживает по голове Макса, который согласно покивал. — Не любит он тебя, не любит. - вынес понятный вердикт Антон, вновь возвращаясь в сюжет книги.

***

Посреди осени ночью в лесу ещё тише, темнее и холоднее. Вместо приятного запаха влажной земли, тут, впредь до конца зимы, стоит запах гнилых деревьев, от которого порой начинало тошнить. В этом лесу не всегда так было. Когда-то здесь было приятно находиться: не смотря на то, что было за пределами, в лесу всегда было тепло; часто встречаемые светлячки, горели будто маленькие фонарики, освещая местность; никакие растения или деревья не начинали умирать, оставляя неприятный запах, а временно засыпали, пока холода не уйдут, а теплые деньки не вернутся; лесных обитателей всегда было много, поэтому тут никогда не было одиноко. Но после того как Зайчик рассорился со старшими зверьми, охраняющими местность, и ушёл, лес стал гибнуть, умирать на глазах. Летом и весной тут ещё красиво, засчёт растений, за которыми Хозяин активно ухаживает, больше в качестве увлечения, чем в цели спасти лес, ведь спасти он его никак не сможет, пока не вернёт Зайца. — Что могло такого произойти, что вы решили нас всех срочно собрать? - Волк устало лёг на опавшие листья, разглядывая каждую веточку, чтобы не уснуть, ведь время уже позднее, а он устаёт днём. — На Манес напали. - вкрадчиво произнёс Хозяин, осматривая подчинённых, которые, услышав его слова, встрепенулись и непонимающе переглянусь между друг другом, будто спрашивая: «Правда?». — Разгромили почти всё, что можно было, и что нельзя. — Но зачем? И кто, блять? - Волк встал и отряхнул костюм от прилипших листьев. — Кто-кто. Конь в пальто, очевидно. - саркастически произнесла Ворона, глянув на Волка, как на самого тупого и глупого из всех возможных. — Логично же, что это дело рук Тёмных, дебил. - она закатила глаза, складывая руки на груди. — Ну куда нашим умам до ваших. - Волк склонился перед Вороной в клоунском поклоне, рукой чуть ли не косаясь земли. — Успокойтесь. - Лиса встала между ними, положив каждому руку на плечо. — И без вас херово, честно. - мало того, что всё удивились, услышав из её уст нецензурную брань, так и тон у неё был настолько уставшим, будто она несколько дней не спит. — Лис, поделишься? - склонившись к её уху, чтобы никто не услышал, спросила Ворона, стараясь не задеть её длинным клювом. Лиса махнула головой, как бы отказываясь. — Напали – это одно. - Хозяин накрыл глаза ладонью. Он уже порядком устал от всего: от этой вражды подчинённых; от нежелания Зайца возвращаться; от проступков Тёмных; от всего. У него мозг уже скоро начнёт кипеть в буквальном смысле, из-за того, что он постоянно над чем-то думает и пытается решить проблемы. — Но некоторых призраков не смогли найти, они будто сквозь землю провалились. — Зачем Тёмным эти мёртвые? Они же ни за что добровольно не примут ни хорошую, ни плохую сторону. Они всегда нейтральны. - Филин качал ногами то вперёд, то назад, сидя на одной из веток и смотря вниз. — В том-то и дело, что «добровольно». - Хозяин глянул в сторону, где пробегало какое-то животное. — Что они могут сделать призракам? Они же, по факту, умерли уже. Пугать их нечем. - Волк с силой ударил дерево, на котором сидел Филин, от чего тот качнулся, чуть не упав и позабавив самого хищника. — Соглашусь с Вороной. Волк, ты – дебил. - Хозяин даже не повернул головы, говоря все слова таким же уставшим тоном. Оставшиеся звери цыкали, закатывали глаза, поражаясь такой глупости Волка. — Почему? - возмутился Волк. — Ты читал ту книгу, которую я тебе давал? - Хозяин сложил ногу на ногу и сложил руки в замок, глянув на Волка. — О существах, которая? - Волк задумался, вспоминая потрепанную книжонку, которую Хозяин давал каждому из зверей уже давно. — Да. — Нет. — Знаешь, чей ответ? - влезла Ворона, вызвав смешки остальных. — На хуй пошла. - Волк махнул на неё рукой. — А ещё на место хозяина метит. - невозмутимо произнёс Медведь. — А надо было? - Волк уже понял, насколько обложал, поэтому, сев, склонил голову. — Если бы ты прочитал, то знал бы, что у мертвых есть уязвимость – это их потомки, их живые потомки. - Хозяин вновь задумался. — Потомками шантажировать будут? - Филин взглянул на Ворону, которая села рядом с ним, так же свесив ноги. — По всей видимости, да. - Хозяин осмотрел всех присутствующих, будто искал кого-то для чего-то. — Но среди пропавших есть бабушка Зайца.

***

Следующий день. Сегодня ученики трёх школ идут в лес, в котором будет финальный тур. Выход состоится в 9 утра. Вернуться они должны так же 9 утра следующего дня. С утра уже во всю светило солнце, подсушивая землю после вчерашнего дня, когда долго шёл дождь. На небе ни облачка, что может свидетельствовать о том, что сегодня очередного дождя не ожидается. Ветер с утра ещё холодный. Трава покрыта каплями не то росы, не то оставшимися после вчерашнего ливня каплями дождя. Тех, кто сегодня идёт в односуточный поход, разбудили пораньше, чтобы они помогли с подготовкой. Но работой, по большей части, запрягли только парней. Девушки же делали незначительную часть в подготовке, даже почти ничего не делали. До выхода осталось 20 минут. Сопровождающие подростков взрослые, просили проверить, все ли всё взяли, и между собой и директором обговаривали момент насчёт того, стоит ли им оставаться в лесу и на ночь, а не вернуться сегодня к вечеру. — Катюш, сходишь со мной в комнату? - Маша, как всегда, находящаяся в одежде голубых и белых тонах, подошла к Смирновой, кладя локоть той на плечо. — Зачем? - Катя делала какие-то записи в толстом блокноте, но Малинина не заглядывала, понимая, что то, что ей не показываю самолично – её не касается. — Я никуда не пойду без браслета. - Марьяна подняла руку, на которой обычно носила тот самый браслет с зелёным камнем, но сейчас его не было. — Но ты же знаешь, какой у меня бардак в шкафу и тумбочке. Поможешь найти. - она несильно толкнула Катю в плечо. — Ладно, пошли. - тяжело вздохнула блондинка, закрывая блокнот и убирая его в рюкзак. — Только быстрее. - она пригрозила пальцем, пока Марьяна уже уводила её и вела ко входу в задание. Они вошли в здание и поднялись к себе в комнату. Катя осмотрелась и оповестила, что она будет смотреть в тумбочке. Собиралась она пройти к названному предмету, как её остановила чужая рука, а в комнате, кроме запаха малины и лёгкого запаха океана, появился ещё и оттенок ежевики. Катя вновь запаниковала и хотела было, развернувшись, уйти и сказать, что Маша сама справиться, чтобы сделать вид, что Полину она и не заметила. Но, развернувшись, она успела увидеть виноватой лицо Малиной, которая закрыла двери, оставляя Кать с появившейся Полиной. Смирнова аккуратно скинула чужую руку с плеча, не обращая внимания на очередное чувство, которое можно описать так, будто разряд приятного тепла прошёлся от руки, которой она убирала чужую кисть, по всему телу, и направилась к двери, но та не открывалась. Вот тут-то, Катя и поняла, что конкретно попала. — Не избегай меня.