Изумрудно-Золотой Дракон.

Он двигался легко, словно танцуя. Меч порхал в его руках, а длинные светлые волосы, словно расплавленное серебро, кружились за ним. Вероника Фаулер, наблюдая за тренировкой Эймонда, вспоминала тот день, когда они впервые встретились... Юная Вероника была в волнении, получив приглашение от королевы. Стать фрейлиной принцессы — это большая честь, хотя она думала, что о Дорне в письмах даже не упоминают. Всё же их принц сражался против принца Деймона Таргариена, а королева родом из Староместа, который веками подвергался нападениям со стороны Дорна. Вероника, юная представительница Дома Фаулеров, с тревогой ожидала, как её примут при дворе. Она знала, что дорнийцев не жалуют, но отец сумел её успокоить. - Не стоит показывать им свой страх, Вероника! — наставлял лорд Фаулер. — Не забывай, что мы третий по силе Дом после Мартеллов. Их ненависть не должна тебя волновать. Будь послушной с королевой, стремись подружиться с принцессой и её братьями. И не забывай налаживать дружеские отношения с другими Домами. Выслушав все эти наставления, Вероника начала собираться в путь. Она сомневалась, что сможет подружиться с детьми других лордов. Ведь она была дорнийкой, а дорнийцев, хоть и происходящих от каменных дорнийцев, никто не любит. В свои четырнадцать лет Вероника была очень красивой. Её белоснежная кожа, золотисто-рыжие волосы и золотисто-зелёные глаза привлекали внимание юношей. У неё были ухажёры, но до постели дело не доходило. Она была слишком горда, чтобы отдать столь ценный дар первому встречному. Нет, она ждала особенного человека, который будет достоин её невинности. Как только она приехала в столицу, её сразу же встретили с презрением западные леди. Эти девушки не давали ей прохода, критикуя её одежду, поведение и манеры. Вероника, как дочь лорда, получила достойное образование, но и за себя она может постоять. Она прекрасно держится в седле и метко стреляет из лука, а в словесном поединке ей нет равных. Несколько колких слов, и вот уже все приглашённые леди отвернулись от неё. Кроме одной. Барбара Болтон вступилась за неё, когда одна из речных девиц что-то говорила о распущенности дорнийцев. — Вы держали свечу, леди Талли? — спросила она с холодной интонацией. — Но это же и так всем известно, — попыталась возразить она, но быстро сникла под ледяным взглядом леди Болтон. — То есть вы позволили себе оскорбить другую фрейлину принцессы, основываясь лишь на слухах? Я думала, что ваша честь не позволяет вам так неуважительно отзываться о людях. Ох, как же она покраснела! Вероника даже подумала, что ей станет плохо. К счастью, дальнейшую перепалку прервали, когда объявили о прибытии королевской семьи. Королева была прекрасна, но Веронике была больше интересна принцесса Хелейна, которая стояла рядом с матерью. Хотя она и не обладала такой же ослепительной красотой, как королева, она определённо была очаровательна. Серебристые волосы были собраны в высокую причёску, но даже так они доходили до талии. Её миловидное личико, чуть вздернутый носик, пухлые губки, на которых играла скромная улыбка, и нежно-сиреневые глаза, рассматривающие их с вежливым интересом — всё это привлекало внимание. Принцесса напомнила Веронике её младшую сестру, которой тогда было всего пять лет. Она была похожа на маленький цветочек, который расцветает только в кругу близких людей. Почему-то ей показалось, что они смогут подружиться... И она не ошиблась. Хелейна, несмотря на свою скромность и нелюбовь к незнакомцам, оказалась очень начитанной и интересной собеседницей. Её любовь к жукам не вызывала у Вероники никакого отторжения. Отец всегда говорил, что все люди разные, и у каждого есть свои увлечения. Поэтому Вероника с искренним интересом наблюдала, как Хелейна возится с насекомыми. Это было похоже на то, как наблюдаешь за новорождённым котёнком, который готовится сделать свой первый шаг. Когда принцесса с таким серьёзным выражением лица рассматривала очередного паука, Вероника не могла сдержать улыбку. И не она одна считала её очень забавной. Барбара Болтон, несмотря на свою холодность, прониклась к принцессе тёплыми чувствами. В отличие от других фрейлин, которые позволяли себе шутить над принцессой, Болтон, как старшая на один год, взяла Хелейну и Веронику под своё крыло. — Мне безразлично, что говорят! — холодно произнесла она, когда они втроём сидели в богороще. — Я не нахожу удовольствия в том, чтобы смеяться над человеком за то, что он не такой, как все. — Разве тебе, как леди, не противны насекомые? — спросила Хелейна. Барбара лишь пожала плечами. — Не вижу в этом ничего отвратительного, — ответила она. — Мой отец любит самостоятельно освежевывать дичь, поэтому я видела и более неприятные вещи… Пусть она и не закончила фразу, но девочки поняли её. О роде Болтон всегда ходили слухи, что они снимают кожу с преступников. Однако то, что дочь Дома Болтон так просто говорит об этом, тем более людям, которых видит впервые в жизни, наводит на определённые мысли. - Разве Старки не запретили Дому Болтонов продолжать свои "увлечения"? – тихо спросила Вероника. Барбара с холодным выражением лица посмотрела на неё, но дорнийка продолжала смотреть прямо, не скрывая своего любопытства. За те несколько недель, что они провели вместе, Вероника успела привыкнуть к манере поведения Болтон и даже находила её характер очаровательным. Поняв, что от неё не отстанут, Барбара сказала: - Это всего лишь горстка одичалых, которые решили, что могут насиловать крестьянок на нашей земле. - Как говорит мой брат, не пойман — не вор, – тихо сказала принцесса, чем удивила обеих девочек. Хелейна весьма специфическим образом оправдала поступок лорда Болтона. - Необычные слова, моя принцесса, но мне они нравятся, – с улыбкой сказала Вероника, а потом посмотрела на Болтон. – Однако я удивлена, что ты так спокойно рассказала нам о слухах своего Дома. Не боишься, что мы обо всём расскажем? - Нет! – решительно возразила Барбара. – Принцесса не из тех, кто будет доносить. Тем более, что это были не невинные люди, а настоящие звери, которые насиловали и убивали. Таким нет прощения. Их место в могиле, а не в Ночном Дозоре. - А что насчёт меня? – с любопытством спросила Вероника. - О, такая егоза, как ты, сначала всё разнюхает, потом сделает выводы и примет правильное решение, – ответила Барбара. - Это кто здесь егоза? – притворно возмутилась Вероника. – И это мне говорит ледышка? Уголки губ Болтон слегка дрогнули, словно она с трудом сдерживала смех, а её глаза заметно потеплели. Хелейна же не могла больше сдерживаться. - Пф-ф-ф... А-ха-ха... – рассмеялась принцесса, чем удивила девочек. Отсмеявшись, она пояснила: – Простите, но мне так нравятся ваши перепалки. Вы такие милые, когда делаете вид, что ругаетесь. - Что? – хором воскликнули девочки, чем снова заставили Хелейну рассмеяться. Смех принцессы был настолько заразительным, что они не смогли удержаться и рассмеялись следом. Отсмеявшись, Вероника сказала: -У вас удивительно красивый смех, моя принцесса... - Хель, – перебила её принцесса. - Что? – удивилась дорнийка, а северянка подняла бровь. - Моя семья называет меня Хель. Теперь я хочу, чтобы и вы, мои друзья, обращались ко мне так же. - Хель... – словно пробуя это новое имя на вкус, произнесла Вероника. – Очень красиво... - Вам... тебе очень идёт, – кивнула Барбара. - Ледышка права... Ой, простите! – Вероника виновато посмотрела на северянку, но та и бровью не повела. - А мне нравится, – просто сказала Болтон. – Егоза. - А как вы меня назовёте? – поинтересовалась Хель. При взгляде на её любопытное личико у подруг возникла только одна мысль о том, на кого похожа их новая подруга. - Лисёнок... Вероника познакомилась с братьями Хелейны во время ужина, который был организован в королевских покоях. На этом ужине присутствовали не только королева и принцы, но и приглашённые сыновья лордов. Из этого Вероника сделала вывод, что это друзья принцев. Вероника сразу заметила, что все дети королевы очень любят своего старшего брата. Маленький Дейрон весь вечер провёл на коленях у принца Эйгона, а второй принц Эймонд стоял рядом и ловил каждое его слово. Также Вероника обратила внимание, что на ужине отсутствует король, но это никого не смущает. Наблюдая за непринуждённым поведением королевы и её детей, Вероника тоже решила расслабиться и насладиться едой, а затем музыкальным вечером, который устроил принц Эйгон. Оказалось, что помимо живописи принц увлекается музыкой и даже создал свой собственный музыкальный инструмент. Он напоминал лютню, но был гораздо больше размером и не имел дополнительных струн. Однако, когда принц начал играть на этом странном инструменте, зазвучала чарующая музыка. Пусть немного простая, но всё равно интригующая. После того ужина Вероника и Барбара часто виделись с принцами. Она, конечно, заметила, что Эйгон старается избегать Болтон, но держала свои мысли при себе. Это было очень странно, ведь, насколько ей было известно, Барбара не была знакома с принцем до того ужина. С Эйгоном и Дейроном у неё были хорошие отношения. Младший принц был очень весёлым, и ей было легко с ним общаться, а старший принц был интересным собеседником. Что касается Эймонда, то с ним всё было сложнее. Он был более сдержанным, чем его братья, и улыбался только в кругу семьи или друзей. Но Вероника быстро обнаружила, что под его холодной бравадой скрывается настоящий язвительный характер. Она сразу почувствовала это, потому что сама была такой же. Несколько острых слов, и Эймонд сам не заметил, как попал в её ловушку. Он начал отвечать ей в том же духе. Общение с ним напоминало общение с Барбарой, только более оживлённое. Так между ними завязалась странная дружба. Через несколько лет она поняла, что Эймонд стал ей дорог. Это произошло в ту страшную ночь на Дрифмарке. После похорон она погрузилась в сон, но вскоре была разбужена шумом. Когда она спросила слуг, в чём дело, у неё душа ушла в пятки. Оказалось, что Эйгон ранен, и виной тому один из сыновей принцессы Рейниры. Не утруждая себя переодеванием, она быстро побежала в покои, где находился Эйгон. Там уже собралась вся королевская семья. Эймонд, младший брат Эйгона, был в панике от тревоги за него. Рядом с ним стояла Хель, поддерживая его за руку. Вероника, сама не понимая, что делает, подошла к Эймонду и взяла его за руку. Ей хотелось поддержать его, и, похоже, он это почувствовал, потому что крепко сжал её руку. В этот момент вбежала принцесса Рейнира и стала кричать, что на её детей напали. Вероника нахмурилась. Разве сейчас подходящее время для обсуждения таких вещей? Как же узнать о здоровье брата? Похоже, слухи не лгали, и наследница действительно недолюбливает младших детей короля. К тому же, от внимательного взгляда дорнийки не укрылись красные следы от поцелуев на шее принцессы. Такие же отметины были у принца Деймона. Веронике не составило труда сложить два и два, и она с трудом скрыла своё отвращение к этой паре. Какими бы распущенными ни были дорнийцы, они никогда не стали бы заниматься любовью, когда ещё не остыл прах их супругов. Это было настоящим неуважением к памяти усопших. Поймав взгляд Болтон, Вероника поняла, что подруга тоже заметила эти следы и сейчас испытывает те же чувства, что и она сама. Когда мейстер объявил, что жизни принца ничего не угрожает, Вероника вздохнула с облегчением. Однако король приказал всем пройти в другой зал, чтобы обсудить произошедшее. Их привели в Зал расписного стола, где король потребовал объяснений. Рейнира сразу же начала возмущаться, утверждая, что Эймонд украл дракона и оскорбил её детей, назвав их бастардами. Вероника поморщилась. Да, она знала, что в других частях Вестероса не любят незаконнорожденных детей, в отличие от Дорна, но за время своего пребывания в качестве фрейлины она не замечала, чтобы Эйгон и его семья проявляли ненависть к таким детям. Эйгон часто посещал детский дом, иногда его сопровождали Эймонд и Хелейна со своими приближенными. В этом доме жили дети, оставшиеся без родителей, потерявшие их или же подкинутые. Про последних часто говорили, что они бастарды, принесённые сюда, потому что никому не нужны. Однако Эйгон не обращал внимания на подобные слухи. - Дети не виноваты в своём рождении. Ответственность всегда лежит на родителях, – говорил Эйгон. Веронике нравились его слова. Они были логичными. Ребёнок не виноват в том, что его родители не подумали о последствиях, когда были охвачены страстью. Это отличало Эйгона от других. К тому же она никогда не видела, чтобы он оскорблял своих племянников. Да, он держался с ними отстранённо, но ведь они сами виноваты. Хела рассказала ей и Барабаре, как Веларионы подшутили над Эймондом, и, честно говоря, Вероника была зла. Веларионы прекрасно знали, что могут задеть Эймонда, но всё равно подсунули ему свинью, переодетую драконом. Как такое вообще могло прийти им в голову? И теперь старшая сестра, которая должна была отругать их за это, кричит, что Эймонд украл дракона! Где здесь логика? — Я требую, чтобы принца Эймонда тщательно допросили! — воскликнула принцесса. — Необходимо выяснить, откуда он узнал эту гнусную ложь! Вероника инстинктивно придвинулась ближе к Эймонду. Допрос? Её брата? Пусть и не родного, но всё же... Как такое могло прийти ей в голову? Похоже, не только Вероника так подумала. Королева, заслонив сына, сказала: — Ты собираешься допрашивать своего сына, когда по вине одного из твоих внуков наш первенец ранен? Эйгон — твой сын, твоя кровь. Я требую наказать виновных! — Я должен узнать, откуда мальчик услышал эту ложь, — хмуро произнес король, которого, очевидно, больше беспокоили оскорбления внуков, чем раненый сын. И... мальчик? Не сын, а мальчик! Создавалось впечатление, что король говорит о чужом ему ребенке. — Так может быть, ты спросишь меня! — раздался неожиданный голос...