Несчастный Демон

      Голос младшего Молана, пытающегося дозваться до своего Молодого Господина, так и не смог достичь ушей юноши, чей взгляд невозможно было оторвать от тарелки с едой. Слишком хорошо оформлено, слишком аппетитно выглядит…Слишком напоминает прошлое, где Белая Звезда подавал ему еду исключительно в богатом оформлении, ехидно наблюдая за реакцией мученика, которая с каждым приёмом пищи немного изменялась, что его забавляло.       Он мог давать ему еду, как остальным экспериментам, но именно к нему «Король» Руки проявлял особое внимание. Кейл этого не хотел. Он совсем не желал становиться рабом для этого ублюдка, однако…Его никто не спрашивал.       Обманчиво ласковый шёпот Белой Звезды и противный звон – всё, что сейчас слышал Демон, чувствуя призрачные касания множества рук. Он вздрагивал, пытаясь от них огородиться, но… Это не помогало. Ничего не получалось. Они были везде и делали, что хотели и чего боялся красноволосый, которым постепенно стала овладевать паника.       Слёзы цвета смолы скатывались с щёк одна за другой, не переставая, а он даже не знал, что сейчас плачет. Кровавая прядь так некстати выбилась из причёски, падая на глаза, но бывший дворянин не обратил на это внимание.       Он забыл, что Древние Силы очень чувствительны к его моральному состоянию.       Возле ног стал собираться ветер, сверкая чёрно-красными молниями, где иногда мелькали и злато-розовые. Они не подпускали слишком близко к Кейлу. Бикрос попытался и не смог, получив легкий след ожогов на пальцах. Перчатки были испорчены, но это не заботило мужчину так, как тревожное состояние его Господина. Он не знал, чем смог спровоцировать триггер у того… Не знал, что Кейл после освобождения никогда не ест один, если, конечно, не сам приготовил себе еду. Он ест с кем-то и оформление у него более простое.       В своём маленьком поместье он не обращал внимание на всё это, ведь ел не один, особенно, когда к нему пожаловали Герои романа. Однако это не значит, что он им доверял. Каждый раз, когда Бикрос готовил, Кейл пристально за ним наблюдал, но даже это не помогало избавиться от сомнений — не смог ли тот что-то подсыпать, используя навыки скрытного убийцы. Олиен и Эрухабен являлись чуть ли не единственными взрослыми, кому он, скрепя сердце, через сомнение и страх, доверился. После того, как он оказался у драконов, те его не избивали, не морили голодом, не травили и не ставили опытов… А также не разу его не использовали…       В какой-то степени, Кейл был к этому готов, зная, что ничего в мире не бывает бесплатно и за всё надо платить, но… Драконам было плевать на его видение мира. Они часто говорили, что заботятся о нём лишь из-за своей эгоистичности и маленькой заинтересованности. Всё же Демона они встречают не каждый день и даже не каждое столетие…       Бикрос впервые за столь долгое время почувствовал горькое чувство беспомощности и вины. Он понимал, что сейчас никак не сможет помочь Господину в таком состоянии — к тому же, сам довёл до него… Всё, что ему оставалось, так это привести сюда тех, кто сможет успокоить Кейла.       Мужчина выбежал из дома.       В его сознание вонзились миндально-карие глаза юноши, которые сильно потемнели и беспристрастное лицо со скатывающимися по щекам чёрными слёзами. Казалось, что из взгляда исчезла тонкая нить, за которую так сильно цеплялись взрослые Драконы. Нет, сильнейшие существа этого мира даже не догадывалась, что той уже давно не было.       Её разорвали, а маленькие лоскутки сожгли, развеяв пепел. Демон не должен думать о побеге; демон не должен думать о жизни без экспериментов вне темницы; демон не должен думать о теле, которое ни на что не годится…Только удовлетворять и служить...       Порядком искусанные губы дрожали…       Трясущими руками он обнял себя, глубоко вонзая свои острые когти в бледную кожу. Рукава белой рубашки окрасились в багрово-алый. Запах…Запах металла и страданий был повсюду… Это запах его страданий в темнице. Дышать с каждым вдохом становилось всё труднее. Кейл не почувствовал это, пока не стал постепенно задыхаться…       Вода, пронзающая небеса, появилась как нельзя кстати. Красноволосый сильно вздрогнул, почувствовав её прохладные объятия. Она пыталась утешить его по-своему, как могла, хоть и догадывалась, что будет бесполезно… Так было всегда в таких случаях. Она не знала, где этот человек был до того, как получил её, но… Видеть его таким было не по себе.       Обняв за плечи, где он начал раздирать себе кожу, вода окрашивалась в цвет крови, но… того запаха, от которого Кейл ещё сильнее стал трястись, почти не чувствовалось.       Воздух словно кто-то посмел забрать из лёгких. Холодный пот большими каплями скатывался с лица, а тонкие брови свелись к переносице, вздрагивая.       Кейл был испуган и растерян. Он пытался взять, как обычно, чувства под контроль, но…Не выходило. Они вырвались наружу, выставляя его слишком уязвимым…Таким он был только в плену у Белой Звезды. Этот ублюдок получал немыслимое удовольствие, смотря на свои «труды».       Тело было всё покрыто большими гематомами. Они даже не сходили, а иногда перемещались, что не сразу можно заметить. Избитое почти до неузнаваемости лицо бывшего дворянина редко когда можно было застать с лёгкими покраснениями. Из носа и глаза шла тонкой струйкой кровь… Лицо являлось единственным, на чем Белая Звезда иногда использовал исцеляющее зелье…Пока тело не стало в большей мере демоническим. Открытые переломы конечностей были его безумной страстью… Они трудно срастались и в целом заживали, но тогда ему хотя бы оказывали хоть какую-то медицинскую помощь и его не беспокоили один-два дня… [Тебе не нужны руки и ноги, ведь там, мой дорогой дворянин, ты не сможешь покинуть меня, и мы здесь будем вместе навсегда, — с ласковой улыбкой чуть не проурчал ему над ухом антагонист, вытянув поломанную руку. — Слушай… А может мы их вообще оторвём?] «Нет… Нет… Остановись… Хватит…» — хаотичные мысли всё больше сбивали Кейла с толку, как и пугающие слова его мученика, который в какой-то момент передумал. Он беспокоился, что его «прелестная игрушка» истечёт кровью и скоропостижно может умереть. Подобный расклад его совсем не устраивал. Пугливо, но излишне медленно, Кейл прикрыл глаза.       Он помнит, как мерзкие губы целовали его руки и ноги. Кейл помнит, как этот ублюдок почти с любовью смотрел на шрамы, которые нанес непосредственно он сам. Старший сын графа не чувствовал ничего, кроме отвращения и безнадёжности.       — …Пожалуйста… Спасите меня, — тихо, слишком тихо, словно боялся, что кто-то его сможет услышать, шептал себе под нос бывший дворянин. — Спасите меня…       Всё, что ему оставалось в том страшном месте — выжить. Выжить, несмотря ни на что. Выжить, чтобы воплотить свою и чужие мечты. Выжить, чтобы после отомстить за все свои страдания.       Кейл не раз сбегал. Наказания за подобное с каждым разом становились всё бесчеловечнее. Красноволосый испытывал в те моменты слишком много боли… слишком много противоречивых чувств и эмоций. Они путались между собой, образовывая большой клубок, который после он разрезал на маленькие тонкие нити и уничтожил, но, видимо, не до конца, как он думал…       В какой-то момент его тело не выдержало столько боли. И он перестал чувствовать боль совсем.        «Запись» не смогла ничего записать из его чувств тогда, ведь человеческие чувства постепенно сливались с демонической силой. Единственное, что смог тогда почувствовать в полной мере переселенец, так это опустошение… Оно постепенно сжирало его и даже почти заставило смириться со своей судьбой. Если бы только не обещание хёнам… Тогда, скорее всего, он всё ещё был бы там. {Кейл, ты больше не там… Давай-ка потом мы всех их сожжем к чёртовой матери?! Мы устроим такое пепелище, на котором от них не останется даже костей!} — говорил всякий раз, когда наступали такие приступы, Скряга.       Он не хвастался, что умеет утешать людей, но… Он пытался и пытается до сих пор, не в силах из раза в раз наблюдать за терзаниями юноши, который совсем не заслужил такой судьбы. Скрягу раздражало, что он совершенно не знает, как помочь в своём положении такому щедрому и доброму человеку, как Кейл.       Единственное, что бывший обладатель мог сделать, так это никого к нему не подпускать. Сейчас не стоит касаться Кейла, который вряд ли осознаёт своё состояние и где он сейчас в полной мере. {Несчастный ребёнок… Всё уже давно закончилось. Ты более не в том отвратительном месте. Ты свободен. Ты слышишь нас, прошлых обладателей твоих Древних Сил. Разве это не самое лучшее доказательство, Кейл? К тому же… Более мы не позволил этому мерзавцу тебя поймать!} — не удержавшись от ругательства, говорил Хранитель Камней.       Его раздражало собственное бессилие. Ему хотелось как-то помочь этому ребёнку, который несёт на себе непосильный всем крест. Он не понимал за что судьба столь жестока к нему, почему любит не испытывать, а издеваться, словно пытаясь доказать, что невозможно продолжать оставаться добрым после таких событий и происшествий… В какой-то степени он был даже согласен, ведь его до сих пор удивляет, как Кейл не стал излишне жестоким и злым.       Да, он не считает себя добрым, однако его поступки говорят об обратном. Кейл сделал и продолжает делать много добрых дел. Видя, кого-то в беде, он, не хотя встревать в чужие беды, идёт помогать. Конечно, добрые поступки должны поощряться, вот только…Кейл берёт очень, очень мало по сравнению с тем, что даёт… Что бы он там себе ни твердил, Супер-Камень и остальные видят, что это именно так.       Слёзы, скатываясь с щёк, падали на пол в виде драгоценных камней. Если Хранитель почувствует, что этому ребёнку будет угрожать опасность, то он защитит его ими… Кейл сейчас был крайне нестабилен, поэтому маленькие камушки во всяком случае лучше, чем большие валуны. {Прости… Прости меня… Прости меня, пожалуйста. Прости… Это всё из-за меня…} — обречённый полушепот раздался в голове Кейла на фоне других обеспокоенных Древних Сил и постоянно повторялся.       Ему не трудно было понять, что это была Обжора — его первая Древняя Сила, Несокрушимый Серебряный Щит, который кажется святым и не сломается так просто. Его бывший владелец тихо плакала, пытаясь унять свои горькие слёзы.

Это всё она.

Это её вина.

      Если бы она тогда смогла продержаться подольше. Если бы она смогла позволить себя не запечатать… Она ни за что не сможет себя за это простить. Наблюдать за страданиями человека, который, слыша каждый раз её жалкие извинения, говорил, что всё в порядке, но взгляд постепенно стекленел — горько. Он не винил её. Он никогда не жаловался на неё, не говорил, что её сила бесполезна и она ни капли не оправдывает своё название. Он ни разу не обвинил её, виня во всём свою недальновидность и чрезмерную легкомысленность, которых как раз-таки не было.       Кейл совсем не был таким человеком. Он был потрясающим, добрым, милосердным и справедливым. Пусть тот и будет отрицать до последнего… Её он не сможет переубедить, поэтому её Древняя Сила, её сила, которая была с ней с рождения, но получила свой рассвет лишь в возрасте семнадцати, стала сильнее. Щит стал сильнее не только из-за силы Плаксы. Щит стал сильнее из-за жгучей вины и сильного желания прошлого обладателя защитить во что бы то ни стало этого несчастливого юношу.       — Всё в порядке… Нужно просто выбраться отсюда. Только и всего, — устало, почти не слышно, говорил в пустоту Кейл, смотря мёртвым взглядом на луну, совсем не ожидая наступления нового дня, что так будет похож на остальные. {Этот ******, *****! Как же он меня ******! Какого *** этот ****** вообще суется сюда, где его, *****, не должно никаким боком быть! Эта ******* ещё поплатится за всё, что сделал с тобой! Помни моё слово, Кейл, этого ******** не будет ждать лёгкая жизнь! Даже если эта ***** воскреснет, мы его найдём и поступим с ним так же, как и он с тобой! *******! Да его ****** его же **** и заставлю его же сожрать к чёртовой матери! Да как он только смел так с тобой по-ублюдски поступать этот ******** на всю голову извращенец! …} — сгорая от гнева, кричал Безумный ребёнок весьма нелицеприятные, но точно описывающие слова в сторону Белой Звезды.       Сквозь поток её матерной брани, от которой у любого бы завяли уши, можно услышать тихие, — почти неуловимые, — всхлипы и жажду восстановить долгожданную справедливость над Кейлом.       Ей было очень обидно за Кейла. Она понимала, что чувствовал Кейл в этот момент, из-за чего на душе становится ещё паршивее. Вода, пожирающая небеса, не хотела видеть этого человека таким, но ещё больше не хотелось, чтобы его таким видели другие. «Ха… Они правы… Нужно успокоиться… Только и всего» — говорил сам себе Демон, сжав руки сильнее, наконец услышав их слабые отголоски, сквозь поток воспоминаний.       Сейчас Кейл чувствовал боль. Его плечам было очень больно, так, что можно выть волком, вот только…К сожалению, это было единственным способом, чтобы прийти в себя намного быстрее, чем слыша чьи-то слова, которые не сразу достигают его ушей. Конечно, такой способ не сильно нравился драконам. Им не хотелось, чтобы их опекаемый занимался самоистязанием, чтобы найти незаслуженно отобранное спокойствие, однако сейчас их рядом не было.       Вдох.       

Выдох.

      Вдох.       

Выдох.

      Кейл медленно пытался прийти в норму, вдыхая носом и выдыхая ртом. Он пытался считать от нуля до десяти, но быстро решил прекратить.       «Запись» чуть не начала воспроизводить один из жестоких дней в темнице. Белая Звезда тогда говорил ему считать от одного до десяти и, если он справится, то от него на день отстанут. Кейл знал, что будет какой-нибудь подвох. Кейл знал, что подобные сделки с этим ублюдком плохо заканчиваются… Но тогда он больше всего на свете желал провести хотя бы один день без боли, поэтому принял правила мерзкой игры…       И сын графа смог победить. Сквозь помутнённый разум он увидел лёгкую улыбку мужчины, который, похвалив его, погладил по голове и покинул темницу. Как же пленник был этому рад. Посиневшие и потрескавшиеся губы искривились в подобии улыбки, но глаза оставались всё такими же пустыми и вскоре закрылись. Его разбудили, чтобы он съел ужин.       Заставив себя съесть и сдерживая рвотные позывы от тяжести пищи, с которым его измученный организм не может справляться, пленник попытался вновь уснуть… Он не думал, что в еду добавили что-то ещё.       Следующее утро выдалось ужасным.       Тело полыхало огнём и просило что-то, чего Кейл не понимал, но смутно догадывался. Завтрак ему никто не принёс, как и обед с ужином. Его никто не беспокоил, но тело… Это отвратительное тело нуждалось в похотливом наслаждении. Кейлу хотелось плакать от беспомощности. Он не понимал даже, что было лучше, когда над ним систематически совершали такого рода насилие, или же… Когда не совершали, а тело ужасно в них нуждалось.       Уставший от терзаний разум путал мысли. Кейл тогда уже стал понемногу путаться было ли желание вызвано препаратами или же… Являлось его собственным. «Нет, не думай об этом… Не думай… Хватит об этом думать!»       Минут десять, а может и полчаса — Демона это не сильно заботило — примерно столько времени понадобилось ему, чтобы прийти в себя и окончательно успокоиться.       — Фух… «Ха… Почему не получается? Почему я больше не могу сдерживать эмоции, как обычно?.. Что со мной?» — смотря вниз, подумал Кейл, чьи слёзы постепенно становились похожими на человеческие.       Совсем не такое будущее он хотел для себя. Не к такой жизни стремилась его обделённая счастьем и спокойствием душа.       Дрожащие уголки губ невольно приподнялись, буквально выдавливая эту неуместную сейчас улыбку или её отдалённые черты. Он присел, спрятав лицо в колени. Молнии всё ещё окружали его. Спина слабо дрожала. Пропитанные болью и безнадёжностью всхлипы он проглатывал, не желая, чтобы его кто-то услышал. Дурацкая привычка не вовремя решила о себе напомнить.       — Ха… Ха… Ха-ха… Ха-ха-ха-ха! — раздался громкий опустошённый смех, наполненный отчаянием с щепоткой смирения.       Послышался звон до боли знакомых его цепей. Слегка подняв голову, он увидел чёрные окровавленные цепи на руках и ногах, а после… Заметил ещё одну, длинную и толстую… Она тянулась прямо к его шее. Новую порцию смеха на грани сумасшествия слышали лишь стены этого милого и даже уютного дома.       — Ха… Ха-ха-ха… Я не буду свободен… Я никогда не буду свободен! — сухо усмехнулся Кейл, а глаза стали медленно слипаться.       Ему безумно сейчас хотелось спать… Уснуть и проснуться в своём мире, чтобы всё это оказалось не более, чем ночным кошмаром от перечитанных мрачных романов… Было бы славно, случись всё так.       — Я… Неужели я недостоин быть просто счастливым? — слабо шептал он себе под нос. — Или… Или я просто недостаточно старался для счастья? Что я… Что я делаю не так?       Слёзы не прекращали идти, а перед глазами растелилась пелена, мешающая нормально видеть. Как же ему хотелось услышать ответ хотя бы на один свой вопрос, но, увы, ему никто не в силах ответить.       Скрип открывшейся двери, а после и половиц, заставил Демона вздрогнуть. Боязливо и медленно повернув голову назад, он с широко раскрытыми глазами смотрел на высокого мужчину, который медленно к нему приближался.       

<Тебе сейчас нужно отдохнуть, Кейл>

      На чужом лице гуляла слабая улыбка, наполненная печалью и виной, а в глазах таилось сожаление. Тёмный оттенок лица, пришедшего был необычен. Кейл не видел тёмных эльфов, но читал, что у них примерно такой же тон кожи. Серебряные волосы лишь больше выделялись и слабо покачивались из стороны в сторону с каждым его шагом.       Свитер, который явно был не из этого мира, но к наряду мужчины подходил как нельзя кстати. Светлые штаны не слишком узкие, но и слишком просторными не назовёшь. Их держал странный пояс с какой-то очередной безделушкой. Из обуви были чёрные сапоги до колен с маленькими брошами-полумесяцами по бокам.       Кейл знает его… Хотя предпочёл бы и не знать вовсе.       Это из-за него. Это всё из-за сучьего Бога, который сейчас смотрит на него с чувством вины и неким раскаянием. Пусть засунет это всё себе в задницу. Ким Рок Су не просил перемещать его в этот мир. Он не желал становится грушей для битья для Главного Героя романа. Он не хотел, чтобы после его поймали и в одночасье перевернули его жизнь вверх ногами… Он просто хотел исполнить долг перед хёнами и добиться своей заслуженной жизни бездельника… Только и всего.       — Да пошёл ты, сучий ублюдок… — всё же смог выдавить из себя красноволосый, горько усмехнувшись, прежде чем его глаза окончательно поглотила тьма. Он качнулся, норовя упасть на пол, но его успели поймать. Он так и не увидел перепуганное лицо божества, который мигом сократил между ними расстояние.       Древние Силы не сразу, но отступили, позволяя мужчине взять Кейла на руки и вынести из этого чёртова дома.

***

      Тьма и тишина. Было слишком тихо и так… спокойно, что Кейлу не хотелось просыпаться, находясь в этой мгле. Чувства не спешили возвращать его в суровую реальность, которая лучше бы оказалась сном. Тьма стала рассеиваться, а уши начали улавливать чьи-то голоса. Вялость. Это первое, что почувствовал красноволосый, которому не хотелось открывать глаза.       Нисколько не удивившись, Кейл понял, что не может вспомнить, что произошло и из-за чего он потерял сознание. Не сказать, что подобное было большой редкостью, он любит доводить всё до крайности, включая и свою расшатанную психику, но… Чтобы не помнить этого — мало, когда бывает. Особенно с его способностью «Запись».       Эта гадкая способность позволяет ему помнить всё, что увидел, что услышал и что почувствовал в прошлом с большой, — почти ювелирной — точностью, однако… Были моменты, когда даже эта весьма «удобная» способность подводила или срабатывала не в полную силу. И зачастую это касалось эмоциональных срывов, когда чувств было слишком много, и удерживать их в себе, как всегда, не получалось от слова совсем.       За жизнь, как Ким Рок Су, это случилось единожды. Он не помнит, почему не может в деталях воспроизвести тот пасмурный день, где облака сдерживали слёзы. Как и он, одетый в траурную форму и стоящий напротив двух очень хороших людей, спасших его никчёмную жизнь.       Мертвый взгляд был прикован к фотографиям… Именно он сделал эти снимки для их общего альбома. Они хотели выжить в апокалипсис и жить после, построив на окраине маленький дом с огородом, где каждый день весело, едва сдерживая смех, будут будить их гениального ленивого донсена, желавшего стать богатым бездельником…       Услышав про его заветную мечту, они ни разу не посмеялись и не восприняли её за какую-нибудь очередную шутку. Их донсен редко шутил и смеялся. С какой-то стороны они даже понимали его мечту и поддерживали, хоть и понимали, что со своим характером Рок Су этого так и не добьётся, ведь… Переселенец не знает, что такое бездельничать и быть богатым.       Он ненасытный в плане денег, ведь в прошлой жизни их всегда было мало, и ему не давали толком насладиться жизнью до апокалипсиса — лишь после его наступления он нашел людей, которым смог бы довериться и… И считать семьёй.       Смерть ужасна, но тем и прекрасна. Она жестоко лишает тебя дорогого, но также позволяет осознать, как сильно были дороги для тебя самого ушедшие. Рок Су не думал, что к ним привязался, но… Видимо в тот день он впервые не был так сильно в этом уверен.       Пустой взгляд рассматривал улыбчивые лица, а в душе хотелось дать волю чувствам, но он не мог себе позволить расплакаться… Слёзы – это роскошь, недоступная ему.        Спустя время к нему кто-то подошел… Кажется, это был командир другого отряда по истреблению чудищ. Он не запомнил его. Он не услышал, что тот сказал… Кажется, это было про то, что он стал новым командиром…       Его голову одолевало множество мрачных мыслей. Одна из них гласила, что это он должен быть тем, кто сейчас солнечно улыбается на фотографиях…       В это время в его душе перестало светить солнце.       В это время Рок Су жил мыслью о доме, который так сильно хотели его хёны. Он хотел их перехоронить туда…       Хёны… Как же мало… Как же чертовски мало раз он их так называл. Как же часто они хотели слышать это обращение к себе, но теперь… Теперь уже ничего не получится. Он приходил к ним не слишком часто, но и не редко. Раз в год он готовил их любимый торт… Их всегда было трое… Он называл их хёнами; он отчитывался им о сегодняшней обстановке, чтобы после… Трепетно и тихо поздравить с днём рождения, хлопнув одну маленькую хлопушку.       Чхве Чон Су это бы наверняка понравилось… Как и Ли Су Хёку… «Нервный срыв?.. Или же паническая атака?» — устало подумал он, так и не придя полностью в сознание.       Эрухабен и Олиен знали, что время от времени с ним такое случается и, если не одно, так догонит второе. Они всегда пытались в таких ситуациях быть рядом с этим не счастливым человеком, чувствуя, как его страх становится к ним меньше, но… Не исчезает. Кейл боится их. Кейл боится сильных и взрослых людей, которые теоретически могут причинить ему боль.       С детьми Кейл вёл себя иначе. Он не нервничал и не боялся их. Они не могли ему навредить. С ними Кейл вёл себя всегда расслабленно и мог невольно улыбнуться своей позабытой искренней улыбкой, даже не заметив.       Это было тем, что заметили драконы, когда увидели юношу с серым и рыжим комками на руках — израненными котятами. Он трепетно заботился о них и часто кормил. Котятам было сложно двигаться, поэтому он кормил их с ложки, попутно меняя повязки на раны, а позже купил зелье.       Срывы у Кейла бывают. Они не слишком частые и порой происходят, когда он длительное время подвержен психологическому напряжению. Ему трудно находиться с людьми. Ему трудно делать вид, что всё равно, когда в глубине души он истошно кричит, мечтая поскорее уйти в безлюдное место… Именно по этой и ещё ряду других веских причин Демон поселился в Лесу Тьмы.       В моменты таких срывов драконы не могут успокоить Кейла. У Кейла стирались границы реальности и прошлых воспоминаний, они накладывались друг на друга, поэтому Древние Силы не раз нападали на драконов, нанося страшные ожоги, гематомы или глубокие порезы.       Кейл же после таких случаев несколько дней молчал, смотря на драконов хмуро и печально. Он винил себя. Он считал себя проблемой, от которой проще было избавиться, чем оставить дальше жить, однако ни Эрухабен, ни Олиен, не были с этим согласны. Они исцеляли себя, чтобы тот не видел их травмы. Они скрывали ранения, когда магия отказывалась нормально работать. В большинстве случаев это коснулось ожогов и порезов от ветра…       — Три, два, один… Человек, я буду считать от ста. Проснись до того, как достигну нуля, или я уничтожу этот мир. Сто, девяносто девять, девяносто восемь… — начал очередной отсчёт Чёрный Дракон, а с другой стороны послышался шумный вздох.       — Эй, прекрати уже считать. Это не поможет Кейлу проснуться, — с тенью раздражения, которое умело скрылось за переживанием, сказал Изумрудный Дракон, погладив ребёнка по голове. Тот же посмотрел на него с недовольством.       — Без тебя решу! И я не «эй»!       — Тогда как тебя зовут? — с лёгким любопытством спросил Золотой Дракон, что сидя в кресле, поглаживал еле уснувших котят. Они не могли дать себе передышку, видя белое, словно мел, лицо своего спасителя, чьи щеки были покрасневшими от слёз.       — Пока… — на мгновение замялся Чёрный Дракон, а после горделиво выпятил грудь. — Пока у меня нет имени. Но скоро мне его должен придумать человек!       Кейл открыл глаза, бесцельно всматриваясь в потолок. Опухшие от слёз глаза немного щипало… Он плакал? Предплечья сильно болели и, судя по всему, были бережно перебинтованы. Его не спешили вынимать из мира собственных мыслей. Всё же ему нужно полностью прийти в себя.       — Д-девяносто пять! — тихий голос ребёнка звучал потрясённо.       Бывший благородный опустил взгляд к источнику голоса, который раздался у него на животе. Затем он поднял руку, начиная слабо поглаживать прохладные чешуйки дракона. «Он всё время был здесь?»       Кейл испугался, представив себе, как этот Чёрный Дракон всё время повторял свой обратный отсчёт. Ему стало жутко от этой мысли, но в самой глубине своей души он был удивлён словам ребёнка. Он привык ничего ни для кого не значить.       Посмотрев в разные стороны, Демон почувствовал, как жалобно тихо скрипнул матрас под чужим весом. К нему приблизился Олиен, который сразу же поцеловал в лоб, проверяя температуру. Прохладные губы заставили Кейла слегка вздрогнуть.       — Всё в порядке. Температура не слишком высокая, — произнёс Изумрудный Дракон, посмотрев с грустью на человека.       — Вот как. Кейл, может мы повременим с дорогой? – осторожно спросил Эрухабен, присаживаясь на другой бок с котятами, которые, продолжая спать, выпутались из рук дракона и оказались рядом со своим спасителем.       — Сколько я проспал? «Как долго ещё я смогу так протянуть?..» — с обречённостью подумал Кейл, который уже порядком устал от такой жизни, но и умереть не мог себе позволить.       — Человек! Человек, ты наконец-то проснулся! Человек, больше не делай так! Я и один… Я и один смог бы справиться! Поэтому… Больше не мучай себя, — тихо шмыгнув, говорил Маленький Дракон, подумав, что красноволосому стало плохо из-за присутствия с ним в момент его мести. Он винил себя, что не уследил за своим человеком.       — Всё нормально… Не бери в голову, — утешил Кейл, присев на кровать. На удивление получилось с первого раза. Руки и ноги работали нормально, что его очень радовало. Сжимая и разжимая одну, а потом и другую кисть, он лишь больше убеждался в их функциональности.       — Ты проспал три дня, — несколько сурово ответил Золотой Дракон, вызвав у того удивление. «Три дня?»       — Ясно. Я в порядке, поэтому можем выдвигаться в путь, - ответил он, поглаживая мягкую шерстку Он.       — Кейл, у тебя температура, — напомнил ему Олиен, но того это совсем не заботило.       — Отосплюсь и пройдёт, — Кейл был непреклонен. «Я ведь прав?» {Да, я справлюсь} — ответил непривычно решительно Плакса. «Чудно»       Днём, когда солнце светило высоко в небе, а облака затерялись где-то вдалеке, две кареты отправились в путь.