Записки про счастье

***

Он сидит и смотрит в ночное небо. Глаза не готовы воспринимать что – либо еще, кроме темноты ночи и легкого света капелек звезд. Хочется глубоко дышать, но тело будто заблокировало само себя. Устал. Он чертовски устал от того, во что превратилась вся его жизнь. Джаред, Джаспер, Мия. Трис. Эта девчушка еще несколько раз пыталась заговорить с ним после того злопамятного вечера кино. Но он не был готов что – либо ей сказать, объяснить. Устал. Мысли словно рой ос. Жалили. Жалили. Жалили. Беспощадно. Больно. Горячо. Он чувствовал себя психом, запутавшимся в веренице дней. Жизнь должна приносить радость, возможное будущее на несколько десятилетий запирать в легких воздух, не давая вдохнуть… Вместо этого в легкие проникает лишь дым сигарет, оставляя где-то глубоко в горле горькое послевкусие. Устал. Устал. УСТАЛ…

***

На затылок ложится холодная ладонь. Тело реагирует сразу, но не голова. Она далеко. Она напряжена. Тело чувствует, как к нему прижимается другой человек, как его тянут на себя, как его голову опускают на чужое твердое плечо. Тишина. Но не внутри. Там трансформаторная будка, что гудит, гудит, гудит. Вместо крови по венам – ток, вместо слез из горла – крик. Одно неизменно. - Да или нет? - Да. Тело чувствует, как его обнимают и целуют в висок. - Так много всего, Эндрю. Я так устал. Мия, Трис, Джаред, Джек. Я так ждал возможность жить. И по итогу не получается. У меня просто не получается. Тело чувствует, как его гладят. Сухая теплая ладонь опускается на плечо и движется вниз. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Кожа об кожу. Своя собственная песнь. - Мне приснилось, что ты стал мясником. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. - Это сон, Джостен. Всего лишь сон. Ты не можешь их контролировать. Но ты можешь не обращать на них внимание. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Гул в голове начинает стихать. Дыхание все более ровное. - Стоит ли нам рассказывать новичкам о нас? - Во – первых, нет никаких нас. Стон разочарования, но иначе никак. - Мия просила меня меньше проводить с тобой времени. Представляешь? Я не рассказывал, потому что не счел это важным. Но вот, на каждой тренировке ты рядом с ней… - Тебе напомнить, какая у меня ориентация? Твоей голове настолько плохо? Легкая, такая родная ирония, звучавшая откуда-то сверху, наконец, смогла разогнать собравшийся улей и опустить рубильник в положение «выкл». Тишина. В голове теперь царствовала только она. - Мы никому ничего не должны, Джостен. Губы находят губы. Целуют. Кусают. Мнут. Стон раздается за стоном. Вдох. Выдох. Стон. Ток постепенно уходит, впуская в тело кровь. Горячую, раскаленную, кипящую от каждого нового движения языка об язык. Заканчивается все так же быстро, как и началось. Голубые глаза недоуменно смотрят в карие. - У тебя паника. Не смотри на меня так. - Ты же знаешь, что я бы сказал «нет». - Знаю. - И? А в ответ тишина. Проходит несколько минут, и Нил понимает, что Миньярд был прав. В очередной раз прав. Его тело выжато, разум ходит по своей надуманной грани. И пусть голова пуста, тело все еще помнит больше. - Да или нет? Молчаливо поднятая бровь. - Лечь тебе на колени. Да или нет? - Да. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Как только голова опускается на вытянутые ноги, снова слышится тихое пение. Кожа об кожу. Кожа об кожу. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш.

***

На крыше сидят двое. Мелькают два огонька. Слышится тишина. Им не нужно что – то говорить, чтобы понимать друг друга. Им не нужно объяснять, чтобы найти ответ. Им нужно быть просто рядом.

***

На крыше сидят двое и между ними мелькает все то несказанное, молчаливое, слишком личное и болезненное. От одного к другому течет искра напряжения. Каждый сейчас в своем мире. И лишь тела – их точка соприкосновения. Звезды. Какая же яркая ночь. Теплый воздух. И тихая песнь, пробивающаяся сквозь завывания ветра. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. И лишь в одной рыжей голове быстро - быстро, пока сознание не ушло в сон, успевает мелькнуть "Счастлив. Кажется, я снова счастлив". Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш.