Жертва.

      Три громких гудка из старых и ржавеющих от холода динамиков раздаются грохочущим эхом по длинным и широким коридорам заледенелого бункера. Все проживающие, если их текущее положение в мертвом мире можно название жизнью, в нем рабочие дроны собираются в огромном зале, внутри которого параллельно выходу находится невысокий пьедестал и микрофон на штативе. Народ в зажатых позах смотрит на работягу в деловом костюме с планшетником, затаив, отсутствующее из-за анатомических особенностей, дыхание.       — Мне кажется, не стоило тебе надевать эту шапку, она не сочетается с гольфами! — тихо сетовал дрон рабочий женского пола японского производства, отряхивая с недовольного бота пониже какие-то соринки и поправляя у того коротенький воротник кофты, прислушиваясь к окружающей их толпе.       — Мам, тебя не касается как я одеваюсь!       Гул микрофона. Пара постукиваний пластиковыми накладками по металлической накладке на устройстве.       Сегодня избрание робота с самым низким социальным рейтингом. Рейтинг высчитывается из оценок окружающего в бункере общества. Самых "безнадежных" отправляют за пределы бункера, прямо к тем, о ком не стоит говорить вслух, особенно перед очень впечатлительными товарищами.       Если тебя выбрали — это билет в один конец.       Голос ведущего сильно хриплый, режет сенсоры слуха, как пенопласт чистое стекло, но отрезвляет и даёт понять, в таких делах не шутят.       — По результатам исследования...— это самая спокойная часть, все вокруг все ещё шепчатся и хихикают, редко обращая внимание на какие-то там доводы исследовательской кампании бункера. Дроны, что точно знают свой рейтинг, это кстати, считается мошенничеством, узнавать свой рейтинг, таким обычно промышляют жители под кастой крысок, совершенно не волнуются.       Но не когда ты самый настоящий изгой.       Неоновые фиолетовые глаза уставились на черный костюм, стараясь не дрожать. Темные локоны примерно той же расцветки блестят под высокими лампами голубым, розовым и даже немного снежным цветом, но руки, спрятанные за тканью плотной черной толстовки не могут найти себе места. Чешется, колется, болит, нудит. Хочется домой. Она надеется, что тот совместный проект с одним из одногруппников поднял ей рейтинг хотя бы на пару единиц и она останется здесь, в не особо приятном, но уже родном бункере. Сколько бы уверенности в своих силах и знаниях о дронах убийцах в ней не было, в живую увидеть такое не хотелось бы. Ее стопроцентно выбросят сразу после оглашения результатов, без оружия, хоть какого-то питания, даже не дадут подзарядиться до конца, а до отключения, судя по данным внутри процессора, осталось часов пять от силы, с учётом целостности масла. Дрожь прошлась по всему телу и остановилась где-то в районе пяток.       — Самый низкий рейтинг... — рядом стоит мама в черной куртке и своем обычном сером платье с нумерованной карточкой на шее и своей фотографией, показывая то, что она выделяется, она не местная. Хотя живёт в бункере буквально с того момента, как его построили.       — Волнуешься? — беспокойно замечает родитель, так и не обнаружив по близости мужа, обращаясь к неровной дочурке.       — Немного. — закусывая пластиковую губу, дёргала ногой рабочая, меняя свою позу каждую секунду.

Узи Дверченко, западное крыло, комната двадцать четыре.

      Последнее, что она услышала, прежде чем пол под ногами пропал, стены стали словно из дешёвого пластилина, а в кабелях закипело масло.       — Что?..