Always by your side

Бейзил был готов поклясться, что сегодня скорее всего, ближайшие дни выдадутся самыми тяжелыми за нынешний год. Как он к этому пришел? Все дело в цветах. Когда то давным давно, а именно в первые дни его знакомства с командой хаотичного сообщества всея Фаравея, вся компашка пришла ему в гости. Тогда домик, украшенный всяк и всюду цветами, удивил пятерку детей. Но еще больше их впечатлила главная гордость внука и одной проворной бабушки. Большой дворовый садик, полный разнообразных растений, начиная от покупных ростков из магазина, и заканчивая изысканными образцами представителей дальней фауны других стран, привезенных издалека его родителями, в глупых попытках задобрить его. Он конечно принимал каждое экзотическое семечко, но ситуации с родителями это особо не меняло. Не суть. А суть главная в том, что тогда, посреди жаркого дня, шестеро ребятишек разных возрастов выбрали себе по пакетику, и под тщательным надзором своего новоиспеченного друга, устроили малышам мини клумбу из шести горшочков. Себе мальчик выбрал яркий подсолнух. Растение солнечное, плодородное и всегда смотрящие в сторону яркой звезды, олицетворяя направление к чистому позитиву. Как раз таки тот навык, коей хотел в себе видеть цветочник. Мари, старшая сестра группы удостоилась самого подходящего ей цветка. Величественного, прекрасного и идеального в своей простой, изящной красоте. Прямо как и она! Бейзил решил не упоминать факт, что при нужном количестве употребляемого цветка можно заработать серьезное отравление, или, еще хуже, смертельный исход. Хотя, судя по пересказу из уст двух людей о дне на озере, возможность причинять вред своим, благо словесным, ядом у неё тоже имеется. Что касается излюбленного в группе за не имеющую изъянов готовку мальчика, ему были переданы семена роз. Отличающая своей многогранностью зелень сразу привлекла внимание других членов группы, когда те стали подмечать не однозначное поведение их любимого шев повара самоучки. Доброта, сентиментальность, ответственность, сострадание, игривость, страсть, любопытство, бережность, пугливость и брезгливость. Все эти позитивные, и не очень, черты содержал в себе один человек и ровно как и сами розы, он раскрывал свои самые выдающиеся черты в виде цветущих бутонов. За ним следовала Обои, девочка сильная, дружелюбная, морально нравственная и принципиально благородная. Гладиолус, ровный, четкий и запутанный в своих вихрастых узорах идеально подходит к такой милой особе. Ну и к тому же, на упаковке был розовый гладиолус, так что как она могла не согласиться с предложением Бейзила? Те объятия хоть и чуть не сломали ему позвоночник, но все равно были приятными. Далее Кел. Мальчик ракета. Спортсмен с бесконечным запасом энергии. Самый простой, выносливый и способный мальчик среди всей четверки. Он выбрал цветок самостоятельно, рассматривая оранжерею в саду и наткнувшись на один большой и могучий кактус. То был Опунций, привезенный аж из другого штата, но неугомонному юноше дали семена скромного эхинопсиса. Кактусы в принципе славятся своей устойчивостью в жарком климате, простой формой и отсутствием какой либо выделяющийся особенности. Но если проявить к ним серьезное уважение, одаривать бесконечной любовью и поливать как можно лучше, то с необходимым терпением, незаметный кактус расцветет ярче чем любая роза. На последок пришелся Санни. Тихий спокойный, понимающий и альтруистичный мальчик, который не мог решиться, какой цветок он хочет посадить в свою клумбу. Но спустя пару секунд раздумий, юноша нашел ему подходящего кандидата на такую роль. Белый тюльпан. Цветок простой, незатейливый и практически незаметный. Он не такой яркий как роза, не отличается идеальностью как ландыш, вряд ли его можно назвать определением человеческого несгибаемого духа как гладиолус, если поставить этот цветок в тяжелой среде он определенно засохнет, в отличии от кактуса, и он уж точно не обращается всегда к солнцу, как подсолнух. Нет. Но ему это и не нужно, чтобы идеально подходить для одного молчаливого мальчонки. Ведь именно что его умиротворенность и заурядность, делает его особеннее чем все остальные цветы. Потому то он и стал любимым цветком Бейзила. Все шесть цветков пережили многочисленные трудности. Похолодания, заморозки, нападения насекомых, жару и многое многое другое. А сейчас? Сейчас все они мертвы. Ни один из цветков не пережил прошедшую ночь, завянув, высушившись и потеряв свой былой окрас. От них остались только скукоженные, сухие, соломенного оттенка сорняки. И это произошло за одну единственную ночь. Когда он закрывал оранжерею на замок вчерашним вечером, он даже и не подозревал что утром, после чашки ромашкового чая с своей бабушкой жаворонком, когда откроет дверцу, обнаружит там мертвые плоды многомесячных трудов. И ладно просто смерть любых цветов. Это было нормально практикой у любого садовника. С момента как бабуля представила ему мир трав, растений и всевозможной цветущей фауны, он успел повидать гибель не малого количество гордых жителей их садика. Конечно, было грустно от самого факта что ты больше не увидишь их по приходу на задний двор. Но смерть это незаменимая часть жизни, и главное просто уметь принимать её как есть. Однако это ни коим образом не относилось именно к этим шести индивидуумам. У этих цветов была одна маленькая особенность, которая часто ставила под вопрос уверенность цветочника в отсутствие паронормальных или сверхестественных вещей. Каждый раз когда что-то должно было произойти с одним из членов отряда друзей, эти растения то увядали, то заболевали, отражая возможную угрозу или трудности для определенных людей в текущей неделе. Такое случалось от силы раз пять. Когда Обри перестала ходить в школу из-за проблем в семье, когда Мари и Хиро столкнулись с препятствиями на работе в пекарне, когда Бейзилу потребовалось удалить аппендикс, когда Кел сломал себе руку, и когда Санни чуть не утонул. Но тогда это отражалось на них так уж сильно, да и эффект распространялся только на главного пострадавшего. Теперь, же видя что шесть цветов лежат на землице без грамма былой зеленой краски, разум мальчика начал буквально паниковать, перебирая варианты того, что может произойти со всеми участниками группы. Первый звоночек поступил очень скоро, когда Кел, чуть не выбив входную дверь, завалился весь тяжело дышащий в дом своего блондинистого друга, чтобы рассказать печальную весть. "У Мево какая то неизлечимая болезнь. Какой то комок в желудке, или как то так я расслышал..." - просипел юноша, принимая стакан воды от пожилой женщины с пучком волос на голове - "Мари пришла к нам домой и попросила созвать остальных к ним. Она отправила Хиро искать Обри, а меня за тобой..." "Какой ужас.." - прошептал ботаник, опуская взгляд в прискорбном сочувствии. - "Подожди, а как Санни? Он нормально принял эту новость?" "В том то и дело. Он еще не знает. Мари попросила нас всех прийти и помочь донести эту новость до него. Ты же знаешь какой он чувствительный..." - закончив свой стакан, спортсмен поставил его в раковину дома старой садовницы, одевая обратно кроссовки на пороге и дожидаясь своего друга - "Чего ты ждешь? Вставай давай! Нам нужно как можно скорее туда добраться и обговорить все с остальными!". Несмотря на грубую манеру обращения, Бейзил не взял обиды на Кела. Он понимал что в такой ситуации, когда возможные события могут пойти определенно не так как ты планировал в начале дня и забрать с собой на темную дорожку людей которые для тебя важны, ты будешь волноваться о чем угодно , но не о своем языке. Встав с дивана и обувь кроссы, он напоследок обратился к любимой бабуле, решив предупредить на всякий случай. "Бабушка, я не знаю когда приду так что.." - начал было юноша, но поднятая рука и скромная, грустная рука легшая ему на плечо пожилой дамы прервала его. "Ничего дорогой. Ступай и помоги своего другу. Когда печальная правда выходит на свет, единственный способ пережить её - это держаться вместе..." - в качестве мудрого наставника проговорила Мисс Гербера, укутываясь в свою вуаль и садясь на освободившееся место. За те годы что он прожил с ней под одной крышей, начиная с неопытного младенца и доходя до нынешний лет, когда он стоит на гордом подростковом пороге, она всегда выступала в качестве его наставника, учителя жизни, но что самое главное, безвозмездно любящего его человека, которой будет навечно благодарен. С признательным кивком, Бейзил исчез за дверью зеленоватого дома, оставив женщину в абсолютном одиночестве. "Что-то грядет... Да смилостивится бог над этим бедными детьми..." - прошептала себе под нос дама, чувствуя престарелыми костями нависшую над городом бурю. Бурю не физическую, не ту что сносит дома и целые города. А бурю перемен, которая приведет к последствиям, кои описать положительными или же негативными можно будет только в отдаленном будущем. Пятеро детей уселись на кухне резиденции Судзуки. Лампочка омывала их подобием на солнечный свет, который сейчас был закрыт тяжелыми, серыми облаками. Сегодняшним утром, по радио и телевидению, городской канал метеорологических прогнозов сделал заявление о надвигающимся на Фаравей шторме. Обещают большое количество осадков, грозу и возможное отключение электричества в районах без оборудования от подобных погодных явлений. По предварительным оценкам. Он должен пройти мимо поселения за одну ночь, вернув на улице ясное солнце. Но вот сумеет ли воссиять их личное солнце завтрашним днем - остается загадкой. Все были на нервах. Первым кто пришел к двери дома перфекционистов стали две противоположности. Невинный блондин и уже не такой озорной каштановолосый мальчик. Оба перепуганы, взволнованы и безмолвны, ибо в такие моменты серьезных переживаний, язык не поднялся ни у одного из них. Следующими были молодой взрослый и маленькая девочка, сжимающая в руках ради хоть какой то поддержки фиолетового малыша баклажана. Кто-то старался держать обнажающую других улыбку на лице, другие описывали свои соболезнования пианистке, что встречала их на подходе к зданию, а одной и вовсе не рассказали, из-за чего весь сыр бор. И все же, было кое что объединяющие их всех. Реакция на лицо их подруги, старшей сестры и обнадеживающей фигуры. Разбитое, сломленное и стертое в пыль выражение окончательно погубленного обстоятельствами человека. Четверо думали что видеть её в ярости - это самое страшное что она могла показать другим. Но от вида этих впавших в глазницы глазных яблок, чуть ли не фиолетовых мешков под глазами, бледной коже и потекшей туши у каждого из них спина покрылась гусиной кожей. "Мари.." - решил все таки нарушить повисшую тишину бойфренд, взяв руку барышни в свою кисть, но она вежливо её вытянула, с чем он был спокоен , дав пространство своей возлюбленной - "Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь..." "Отвратительно? Не затягивай с этим Хиро, это максимально честное описание которым можно меня сейчас назвать..." - усталым голосом ответила та, опустив голову на пару градусов вниз, и дав волосам упасть ей на лицо. Она не торопилась их стряхивать, как всегда делала в такой ситуации, от чего сейчас возможно было увидеть только один выглядывающий глаз, вместе с крохотным кусочком лица. "Эм.... Ладно, здесь не поспоришь..." - выплюнул тот, немного поерзав на месте, не зная с чего начать свои вопросы по поводу внешности особы - "и все же... Может тебе стоит немного расслабиться и отвлечься? Кажется что еще немного и ты развалишься на куски!" "Как будто бы я не двадцать четыре на семь чувствую себя так..." - прошептала себе под нос девушка, все таки поправив локоны и выдавив жалкое подобие своей до недавно яркой улыбки, после чего высказала то, что вызвало моментальный ответный эффект на её второй семье - "Не переживай ты . Все в порядке. Честно. Я больше беспокоюсь за то, как на это отреагирует Санни. А мне просто надо будет через какое то время, когда приду в себя, нанести обратно макияж и буду как но...." Она замолчала. Глаза расширились, когда ужасное осознание высказанного признания все таки дошло нейронными связями до головного мозга. Все остальные делали ровно тоже самое. Кел, человек до которого всегда мысли доходят в последнюю очередь, и тот испугался потенциально пропущенных знаков, которые возможно могли бы предотвратить не только внешний вид девушки, но может быть и состояние его дорогого друга. "Как мы этого не заметили..." - подумал про себя начавший дрожать цветочник, отводя взгляд от решившей что-то им сказать Мари, хотя её выпущенные звуки не могли образовать полноценных слов. Он не знал как описать те эмоции, циркулирующие в его голове и становящиеся отправляющийся кровью, сдавливающие по своему приходу маленькое сердце. Это была ужасная смесь из поглощающей, растущей изнутри вязкой субстанции, называемой виной, и горящей праведным пламенем энергии, направленную ни на кого то чужого, невинного, а на самого себя. Бейзил не мог себе простить такой серьезной оплошности. С момента его принятия в компанию и по сей день, они всегда старался стоять на одном месте с двумя старшими ребятами, наблюдая за тем чтобы никто не пострадал и не начал очередную конфронтацию, сохраняя серьезную бдительность и внимательность к людским эмоциям. Иногда у него это получалось, но чаще всего нет. Однако благодаря поддержке вышестоящих в их отряде подростков, кои в отличие от него обладали необходимым характером и пробивающей насквозь любые словесные отговорки харизмой, ботаник продолжал дальнейшие попытки, из разу в раз стараясь перейти через свою нервозность и помочь друзьям. На этот раз был решающим. Он наверное пережил бы еще тысячу подобных ситуаций, когда не успокоил Кела с Обри, или повел себя недостаточно зрело для своего возраста. Ведь это и близко не стояло с фактом того, что он пропустил очевидное состояние ключевой фигуры всей группы. Красные флажки буквально кричали им в упор каждый раз, когда она заикалась об репетициях с Санни, или же подготовительных курсах к колледжу. Ни один человек в мире не способен бороться с таким тяжелым графиком и выйти без малейших изменений. Неужто ему и впрямь казалось, что пять часов сна в сутки, занятия от заката до рассвета и яркая, недрогнувшая улыбка на протяжении ВСЕГО года - это определенно логически сочетающиеся детали? "Я ужасный друг..." - зарубил себе на носу ключевую мысль, уже готовый сжаться в клубок на манер своего бывшего любовного интереса, но появление одного нежданного, но несомненно имеющего доступ к ключам дома, гостя прервало его. "Да да, я вам перезвоню." - держа раскладушку в одной руке сказала на последок Мисс Судзуки, входя в гостиную и наблюдая за шестеркой печальных, разношерстных взглядов. Как и всегда, волосы женщины представляли из себя сплошной беспорядок. Не имеющие точного патрона локоны, выступающие то вправо то влево, отдаленно напоминающие прическу, популярную лет двадцать назад. Но сейчас это состояние ухудшилось многократно, из за очевидных факторов. Нет, не печаль. Женщины занимающей одну из руководящих должностей в крупной маркетинговой компании, вместе с её мужем, не могут тратить время на такую долгую и затратную вещь как скорбь. Это не означает что Шерон была бездушной дамой. Ни в коем случае. Среди них двоих, то бишь патриарха семьи и её самой, она чаще всего показывал честность, терпение, доброту и понимание к рожденным детям. И все таки, Бейзил знал такой вид взрослых. Работа, карьера, повышения и налоги слышались из уст чаще, чем спасибо, я горжусь тобой и люблю тебя. Она не был как его родная мать, далеко далеко в лучшеую сторону чем та, которую он иногда даже не мог назвать таковой, но иногда, смотря на то как эта мисс уходит под утро и возвращается только поздним вечером, на его душе прибавлялось еще несколько трещин. "Так, спасибо вам всем мои дорогие что пришли поддержать наших детей. Мы это правда очень ценим" - в духе офицального мероприятия закрутил пластинку Шерон, решив первым делом рассказать побольше деталей о причинах их пребывания в этом доме - "Как вам наверное уже известно, Мево, ваш пушистый друг и верный питомец наших с мужем детей, очень сильно прихворал. Мы водили его к ветеринару вчера вечером, после того как он... Кхм, подробности будут излишними. Но в любом случае, после осмотра нам показали неприятный факт. У него медленно но верно отказывает желудок, в виду злокачественной опухоли. Именно из-за неё в последнее время он стал таким.... Круглым.." Еще один гвоздь вины прибил его к позорному кресту. Очередная деталь, ускользнувшая из его поля зрения. Такая яркая, очевидная и до глупого банальная. Ну не может котенок в его то возрасте так быстро набирать лишний вес, даже со всей той экстремальной кормежкой, что предоставлял ему Санни. "Злокачественная опухоль? Что это?" - непонимающе повернул голову загорелый юнец, с очевидно рушащейся улыбкой на лице. Несмотря на незнание медицинской терминологии, только по тону женщины, он видимо подсознательно понимал всю суть рокового положения их пушистого комочка радости. "Это образование внутри организма Кел..." - подняв справки из глубин подсознания выпалил Хиро, забурившись лицом в натренированные нарезкой овощей руки. Последние месяцы на подготовку для медицинского курса сказались на знаниях юного одаренного таланта, и пополнили его запас знаний. Информацией ненавидимой, втайне от его родителей - "Если по простому, то клетки начинают сбоить и работать против тела, разрастаясь до тех пор, пока не... Миссис Судзуки, какого размера опухоль?" Ответ последовал не сразу. Она закусила губу и немного отвернулась, эта же манера поведения передалась и её дочери, которая на данный момент делала тоже самое, но ибо информация все таки должна быть услышана всеми, язык не долго был сдержан зубами. "Она покрыла почти треть её тела...."- таков был ответ, и реакция не заставила себя долго ждать, когда Хиро еще больше погрузил лицо в кисти, бормоча непонятную тарабарщину. "Н-но что с ним будет дальше? Доктора ведь ему помогут? Верно?" - сжимая игрушку до выпучивания глаз умоляюще пропищала Обри, с отчетливыми навернувшимися слезами на глазах. Она всегда была известна своей чрезмерной любовью к всяческим животным. Собачки, кошечки, ненавидимые всеми, кроме неё и блондинчика, жуки и конечно же кролики так или иначе всплывали в повседневных беседах с этой длинноволосой особой. В тех редких вылезках в лес с сочком она всегда настаивала чтобы никто из группы не брал с собой пойманных букашек, а с чистой душой отпускал их обратно на волю, после проведенного времени разглядывания живой диковинки. Её сердце определенно разобьется, когда она услышит ответ... "Как бы не прискорбно мне было это говорить, но..." - голос старейшего человека в этом доме дрогнул. Бейзил, при всей своей нелюбви к взрослым ввиду очевидных причин, мог понять что и для неё это были трудные, ранящие слова. Ему было жалко её - "Но после долгих обсуждений с лечащим врачом и моим мужем, мы решили усыпить Моего. Так мы облегчим ей страдания. По другому ему уже никак не помочь. Это единственный выход" И вот, дамбы были сорваны. Чьи то рухнули окончательно и не подлежали восстановлению, а другие дали легкую, но ощутимую течь. Двое старших ребят вовлекли в теплые, утешающие, но такие уязвимые объятия трех маленьких друзей, чьи щеки уже покрылись видимыми дорожками слез. Громче всех плакали конечно же те, кто чаще всего вызывал конфликты на пустом месте. Обри от осознания что её маленький друг вскоре покинет этот мир, отправившись из-за жестокой судьбы в райские сады, а Келси от понимания что уже в который раз, ничто не пошло как запланировано. Никто из них, и он сам, больше не мог улыбаться даже если постарается, Жизнь решила окончательно навалить на них добротную кучу, наплевав на какие либо потаенные желания. Что до Бейзила, мальчика успокаивающе кружащего кистью по спине рыдающей подруги, его слезы лились за человека, не пребывающего в сией комнате. Ему было больно за Санни. Хорошего, ласкового юношу, чьей дружбой с ним и им самим они дорожил больше чем любым выращенным цветком. Ему будет труднее всех принять новость о печальном конце жизни его четерыхлапого спутника. В конце концов, несмотря на то что покупка была совершена специально для дня рождения Мари, он стал тем кто чаще всего присматривал за ним, игрался и обнимался на диване, проводя как можно больше времени с мурчащим компаньоном. Он никогда не хотел видеть его сломленным и даже в отдаленных уголках разума, пока мозг сосредотачивал большую часть работы на сохранение комфорта в маленьких кусочках обернутого руками тела, боялся самой концепции его порушенного причинами друга. Ведь это бы означало что он подвел его. Что он не сумел предотвратить произошедшую катастрофу и быть хорошим другом, вместо этого став жалким идиотом, что уже и произошло в его мировозрении. Ох, воображение цветочника уже играло малоприятный образ реакции солнечного ребенка на такую ве... "У-усыпить?" - услышали шестеро человек четкий, ясный и достаточно похожей на нормальную, а значит не свойственную единственному до последней минуты не существующему в комнате мальцу голос. Все оторвались друг от друга и посмотрели на дверной косяк между залом и гостиной. Там стоял он, в черных носках, черной футболки и серых шортах. Его глаза, даже с отчетливым признаком нарастающего ужаса, все еще намекали на недосып. Он только только проснулся, но первым что услышал в новом дне стало крушащие все надежды известие. Сердце Бейзила упало на дно дна. Ниже уже некуда. "Дорогой, Мево...." - Шерил начала говорить ласковым голосом. Среди двух детей что она породила из своего чрева, маленький кроха стал её самым любимым. Да, Мари была её гордостью. Выросшая из стучащей по игрушечным клавишам малютки в прекрасную подрастающую леди. Гордость и радость за такое развитие переполняли взрослую даму, но это определенно не те эмоции что она хотела ощущать к своему чаду. Ей было желание любить, баловать и поощрять творческую натуру кого то в разы моложе чем её дочь, ведь с ней уже так не поступишь. Она серьезная ответственная девушка, ставящая превыше себя остальных, и ей уж точно не до приторных похвал своей мамы. И Мисс Судзуки не возражала. Ни капли, ведь её муж подарил ей второго ребенка. Маленького черноволосого ангелочка, что стал её фаворитом, пока сам муж, сконцентрировался на дальнейшей развитие своей кровинушки. Этот же самый муж, остановил готовую к выходу речь-объяснение жены, когда он, с кошачьей переноской в руке, повис большой тенью, отброшенной грозой, над сыном, ожидая когда он соизволит пододвинуться. "Кхм. Пододвинься, сын..." - заговорил Хитоши Судзуки, тот, кого иногда побаивался даже бесстрашный Келси. Любому кто посмотрит на портрет одиннадцатилетней давности, установленный на семейном камине этого дома, может показаться что мужчина сам по себе безобидный. Теплая улыбка, спокойная поза и покоящаяся рука рядом с его сыном. Так ли это на самом деле? Абсолютно нет. Он хоть и выглядит как типичный мужчина средних лет, с женой, хорошим домом, высокооплачиваемой должностью, но стоит немного подкопить на поверхности, как все закопанные кости начинают вылезать из очевидных могил. Санни повиновался. С стекающей капелькой пота и явным непониманием того что было сказано, он посмотрел на спину своего горе отца, увидев в руке пошатывающуюся переноску. Мордашка кошки была слишком усталой и измученной. "Ч-что все это значит? Что не так с Мево?" - вновь вопрошая заговорил обычно тихий юноша, теперь же намеренно повышая голос на того, на кого это делать не стоило. Главный добытчик дома повернулся к своему сыну, подарив тому взгляд, который Бейзил никогда не забудет. Это было что-то за гранью понимания детского, но начитанного ума юноши. Он успел прочесть немало сложнопостроенных романов с своей уникальной системой повествования, или переведённой на английский язык речи. Еще никогда мальчик не видел и не читал о таком переливающим через край уровне презрения к кому то, кого ты по идее должен был любить и защищать с рождения. "Мево было очень очень плохо." - пробасил баритоном бизнесмен и отец двоих детей, делая дальнейшие шаги по направлению к выходу из родного дома. Он более не оборачивался посмотреть на растущие изображение паники на лице кровного сына, предпочитая тратить время на что-то более полезное. Завязывание шнурков как пример. "Постарайся вести себя с следующим питомцем как нормальный человек. Я жду тебя в машине Шерил. Нам нужно торопиться..." После этих слов, мужчина исчез за дверным проемом, с фетровой шляпой на макушке проходя через проливной дождь. Все были в шоке. Никто не знал что делать в такой ситуации, когда родитель говорит такие слова. Однако Санни знал что ему необходимо сделать. Сорвавшись с места в порыве панической атаки, задыхаясь и мыча себе что-то под нос, перенесший такую психологическую травму ребенок бросился к лестнице, преодолев её за ранее невиданно потраченное время, ухватившись за дверцу ручки и заперевшись внутри на замок. Друзья, мать и сестра побежали за ним... Не успев прервать закрытие двери, им оставалось только одно. Долбиться напролом, в попытке выбить осточертевший замок с концами, дабы помочь своему пострадавшему другу. "Санни, пожалуйста, открой дверь! Мы просто хотим поговорить!" - настойчиво уговаривал Хиро, бьюсь плечом об деревянную поверхность, на пару с младшим братом и все еще сжимающей мягкую игрушку девочкой. "Санни, я п-понимаю что слова этого старика тебя ранили." - вымолвила пианистка, моментально привлекая к себе внимание как друзей так и одного, ныне единственного родителя. Это был первый раз когда она за все пятнадцать лет своей жизни назвала родного отца таким намеренно оскорбительным прозвищем, всегда ведя себя как папина дочка. Но после всех сказанных этим самодуром слов, по другому она его назвать не осмеливалась. Ярость была гораздо сильнее давным давно укрепившихся поведенческих установок - "Но он просто повел себя как последний придурок! Не слушай что он тебе сказал, ты ни в чем не виноват!" "О-оставьте меня одного! П-прошу, просто у-уйдите!" - на всю мощь малюсеньких, слабых легких закричал скрипач, заставив своих друзей подпрыгнуть от удивления, а плачущую девочку зареветь пуще прежнего. Все шло к чертям. Каждый нерушимый закон их группы, заведенные негласно правила нарушались один за другим, повергая опустившихся в траур детей в полнейшую неразбериху. Кел не мог улыбаться, обычно стойкая и гордая своими принципами Обри не могла проговорить и слова от наполнивших её рот слез с соплями, Хиро продолжал как умолишенный попытки выбить злосчастную дверь, даже с пониманием что это у него не выйдет, позабыв обо всех остальных. Мари же, и без того находясь в подавленном состоянии, как будто бы состарилась на пару добрых лет. Не было той былой ободряющей радости и волн позитива, что она несла в себе в любом удобном случае, помогая другим в самых сложных обстоятельствах. Теперь она не была собой. Не была идеальной. А Санни, яркое но тихое солнышко их группы скрылось за несношаемой баррикадой из страха, отчаяния и тоски. И во всей этой суматохе стоял Бейзил. Мальчик, чье утро началось с тихих разговоров под чашку чая и теории о надвигающейся важной дате, теперь смотрел за тем, как пара неправильных слов, уход казалось бы простой кошки из их жизней и результат общей невнимательности доводит ситуации до точки невозврата. И он все это время бездействовал, находясь будто бы в трансе погрязшего в шоке сознания. Ему нужно что-то предпринять. Необходимо хотя бы каким нибудь способом переменить черную линию на белую. Но что он вообще может сделать, если даже сильнейшие люди которых он когда либо видел ломаются прямо у него на глазах? В конце концов, с последним ударом об деревянную поверхность, Генри скатился по ней спиной, усевшись на пятую точку, весь измученный и уставший. Только по дрожащим глазам и стиснутым зубам было ясно, что у него бурлит желание высказаться на этот счет. Прокричать что есть мочи тройку задорных словечек сапожника. Но даже с теперешним эмоциональным упадком, он не мог себе этого позволить. Совесть не позволяла ему этого сделать. "Молю..." - зазвучал голос их спрятавшегося друга вновь. Головы пяти детей повернулись к перегородке между ними и ими. Речь мальчика дрожала сильнее, чем в день инцидента, что разбивало их и без того смолотые в труху сердца - "Я сделаю в-все что только захотите... Ч-что угодно.. Я о-обязательно выйду... Но оставьте меня одного.... Пожалуйста!..." И снова тишина ломала их плечи весом, несравнимым с тем что держал на себе Атлант. У тишины было много видов себя самой и пятеро детей любили проводить время на пляже, погрузившись в её милосердную версию. Но эта была беспощадной. Покрывающая сантиметр за сантиметром свободного пространства, начиная с головы, где мысль о самой тишине зарождалась, и пробираясь вниз по спине, вызывая отвратительную гусиную кожу. Были слышны только три вещи, делающую и без того ужасную картину хуже. Сердцебиение. Дождь. Плач. Столбы невыносимой печали, протыкающие их насквозь. "Мама, я не думаю что смогу поехать с ва..." - начал Мари с хрипотцой в голосовых связках, но когда она все таки подняла глаза от пола, пребывая опирающейся спиной об стену с обоями, родителя в поле зрения не оказалось. Она посмотрела налево, направо.Тоже нету. Посмотрела в комнату свою с младшим братом и родительскую, но и там её не нашлось. - "Мам? Куда ты ушла?! Друзья посмотрели на неё с недоумением, одновременно подумав о одной и той же идее. "Быть того не может..." - прошептала девушка и мигом ринулась вниз пол лестнице, ненамеренно повлекшая за собой оставшихся людей в доме. По приходу обратно в гостиную комнату, где все пятна от соленой жидкости уже успели высохнуть, их встретил старый друг и тишина. Не было успокаивающих слов Миссис Судзуки и её стараний в поддержке родного чада. Только... расписанная коротким, торопливым почерком записка, с оставленными зелеными купюрами. Барышня взяла её в руки. Она читала ничего не говоря, не издавая ни единого звука, кроме конечно же дыхания. Но когда слова закончились, музыкантша не отпустила клочок бумаги. Вместо этого, она скомкала его несколько раз и швырнула в мусорку у двери, с разъяренной миной на лице. Если учесть её уставшие мешки, бледную кожу и взгляд пронзающий сами небеса, не боясь ни единого бога всех пантеонов, то можно было предположить что она была готова прибить родившую её женщину, будь она здесь. "Хааааааах.... Превосходно. Невероятно. Просто... Просто блять замечательно..." - издала усталый стон вундеркинд, прийдя в себя и вернувшись к уже привычному, вымотанному лицу. Мари прошла к дивану, и усевшись, дала остальным незнающим ребята желаемые ответы - "Она уехала с отцом. Забрала Мево к ветеринару. Прямиком на железный стол с иглой... Мы её больше не увидим. Эта... Женщина даже не подумала о том чтобы позвать нас проститься с ней..." "Мари, я.." - заговорил поваренок, подходя к мебели и садясь по правую руку от неё. Но стоило ему протянуть кисть к плечу горячо обожаемой девушке, как она поспешила убрать её подальше от себя, пододвинувшись на пару сантиметров от него. "Нет. Не надо..." - с горечью и тонкой, едва видимой капелькой яда в голосе отвергла леди, стараясь не смотреть в его сторону , сохраняя максимально спокойный в таком состоянии - "Я понимаю что ты хочешь меня успокоить и заставить почувствовать хорошо, но не нужно. Я сейчас определенно не в том расположении духа чтобы принимать утешения. Мне... Нужно побыть немного одной." "Можете идти или оставаться, как сами того пожелаете. Сегодня дом будет полностью свободен. Если понадоблюсь, я буду в музыкальной комнате" - сказала девушка на последнем издыхании сил, вставая с предмета комфорта, теперь доносящей до неё только негативные мысли, при воспоминаниях о ласках с Мево, дабы затем исчезнуть в переходе между комнатами. Никто не последовал за ней. Вместо этого, четверка оставшихся детей уселась на подушки, которые разделили вместе с ними так много заветных воспоминаний, скорбя о потере их пушистого товарища. "Ч-что мы будем делать?" - наконец промолвила малышка с игрушкой, потянув своего самозваного старшего брата за край рубашки. "Я... Я не имею ни малейшего понятия. Честно, это просто какой то кошмар и я надеюсь что скоро проснусь..." - без капли надежды выпалил часто видимый с лопаткой в руках подросток, понурив голову и стараясь как можно чаще не обращать внимание на раздающиеся звуки из комнаты с пианино. "Д-да ладно вам ребят! Мы ведь определенно можем что нибудь придумать! Нам нужно собрать себя в кучу и поднять Мари с Санни настроение!" - с вернувшейся улыбкой на лице, хоть и очевидно натянутой, чирикнул Кел, но быстро опустил маску позитива с своей рожи, когда получил не приободряющие взгляды от 'заклятой' соперницы и выглядещего крайне подавлено брата. "Я всегда знала что ты тупой, но это уже какой то перебор. Как нам поднять настроение этим двоим, если мы сами то в порядок привести не можем?" - пробубнила Обри, даже не удостоив спортсмена раздраженным взглядом. Тот в свою очередь, еще немного поерзав и потянув за волосы вскоре все таки сдался, упав и распластавшись на диване рядом со всеми остальными. "Ладно. Будь по твоему. Я тоже не знаю что блин делать. Все эти эмоциональные штуки - не моя сфера.." - мямля ответил испано говорящий мальчик. Такой ответ не на шутку впечатлил крошку, в плохом смысле этого слова. Судя по выпученным глазам и на секунду выпрямленной спине, она очевидно ожидала сотых пререканий и попытки переубедить её, но как мы видим, даже у этого юнца есть свои пределы. Но не у цветочника. Бейзил знал что нужно сделать. Что он обязан предложить дабы немного помочь упавшим в отчаяние и меланхолию членам его семьи. То, что обычно идеально помогало, когда ему приходилось работать с самым меланхоличным ребенком фамилии Судзуки. Единственное что ему удавалось делать так же хорошо, как и сажать растение. Пробуждать в друзьях лечебную ностальгию. Достав из внутреннего кармана жилетки свой фирменный альбом в зеленой обложке, он подошел к компании из трех человек. Встав параллельно им и раскрыв книжку, он пролистнул дальше чем обычно заходила его рука. Почти в самый конец. На скрытую страницу сборника фотографий. Наконец дойдя до неё, он увидел ожидаемую реакцию своих друзей. "Санни просил меня делать как можно чаще фото Мево, когда мы приходили к нему в гости" - зашептал горько сладким голосом садовник, медленно перелистывая лист за листом - "Говорил, что хочет иметь её рядом с собой даже когда его не станет. Эти фотографии - яркий пример всех тех моментов, что мы разделили с нашим обладателем лапок. Теперь они немного грустные, но они все равно позволяют вспомнить приятные минуты. Д-давайте... так и сделаем. Мы устроим еще одну ночевку под их крышей. Чтобы дать им столь необходимую поддержку перед важным событием. Все таки, нам нужно тоже показать как мы сильно их любим перед концертом."