Этот день мог бы быть плохим

В мареве густого, но бесцветного сна потолок над Кроулингом вдруг сменился с мертвенно-серого и обшарпанного на вполне обычный. Спёртый и душный воздух освежел, а матрас рядом наполнился присутствием. Восставший в голове образ квартирки окончательно вытеснил воспоминания о заброшенных лабиринтах. Просто монстр в очередной раз не был уверен, что ему так повезло. В какой-то день появилась ты, девушка, которая приласкала, улыбнулась, а через время и вовсе выдернула в свой мир. Несмотря на новизну и спонтанность, Кроулинг впервые начал использовать слово «дом». «Скучал Дома. Без тебя». «Дом хорошо, мило!» «Жить тут, мой Дом!» И за всё это он души в тебе не чаял. Наверное, один из немногих, кто именно души и именно не чаял. Впрочем, теперь ты говорила, что опасности нет, и Кроулинг верил, с радостью верил, хотя и не выпускал из настойчивой хватки всякий раз, когда за окном начинал грохотать дождь. Он мазнул кулаком там, где должны быть глаза у нормальных существ. Ты часто делала так сразу, как только просыпалась. Это необычная традиция или приятный жест? Он походил на поглаживания, только самодеятельные. Кроулинг мог иногда потереться макушкой об одеяло в одиночестве, но так вроде бы было удобней. И как он раньше, абсолютно лишённый всякой ласки, умудрялся держаться? Тихо, стараясь не шуршать, чтобы не разбудить, но и не умея скрывать своего нетерпения, он повернулся к твоей маленькой фигурке, чтобы удостовериться в её существовании рядом. Тонкие, сухие губы тут же взлетели в улыбке, и призрак едва заметно прильнул носом к твоей щеке, ловко изворачиваясь, чтобы быть ближе. Скоро должен загреметь будильник, и ты возненавидишь его, возненавидишь одежду, книжки, а может быть, и даже своего «питомца», и пропадёшь где-то до самого полудня или вечера. Зачем ходить куда-то, если тебе это не нравится? Ответ всегда был один: «нужно». Ну, а значит Кроулингу нужно напитаться тобой, прежде чем начать в очередной раз из скуки пить очистители кафеля в ванной. Монстр более нескрываемо стал приминать поглаживаниями твои волосы, жалобно изломав вверх брови и уткнувшись взглядом в умиротворённо-пустое лицо. Этакий меланхоличный щеночек. Внезапно с телефона заурчал громкий рингтон. Он был противным, режущим, но действенным. Кроулинг шугнулся назад, едва не пойманный на месте приставания, и ссутулил плечи, ожидая дальнейшего развития событий. Но ты осталась совершенно неподвижной. Минута, две, и призрак неуверенно наклонился обратно. — Устала? Ещё отдых? Не уловив отклика, он приглушённо хихикнул. Совсем не будет плохо, если ты останешься с ним чуть подольше, будет очень даже мило. Адский механизм продолжал пиликать, и призрак, нахмурившись, подполз к нему и стал растерянно ворошить длинными пальцами по экрану, как ты делала это раньше. Но ничего не вышло, а звучащий прямоугольник соскользнул на пол, звонко шлёпнувшись, и замолк. Кроулинг вжал голову в плечи. — Извини. Он точно не знал, перед кем или чем извиняется, но главное, что теперь всё снова спокойно. Это слово «извини» казалось универсальным, обезоруживающим, а ещё ты не продолжала ругаться после него. Да и лучше ты проснёшься от бережной хватки на своей свисающей с матраса ладони, чем от этого неприятного приспособления. Спустя мгновение монстр отдёрнул руки: твоя была непривычно холодной. Кроули склонил голову, упираясь лбом в пальцы, и разочарованно отстранился. В них не было той щекочущей привязанности либо из-за температуры, либо из-за того, что ты ещё спала. Над макушкой у Кроули загорелась метафорическая лампочка, и тот довольно поплёлся мести пол смолистыми волосами к кухонной стойке, намереваясь сварганить чай (горькую воду с травой). — Я заботиться, не будет холодно! — пискнул он, чтобы придать самому себе уверенности. Этот день станет замечательным! Мало того, что ты останешься дома, так ещё и призрак наконец сможет достойно отблагодарить, позаботиться, побыть полезным, помочь. К тому же, кто бы удержался от того, чтобы по настроению не опрокинуть пару чашек и остаться безнаказанным? Если бы ты не научила монстра простейшим вещам в быту, то из-за одного чая вся стойка уже превратилась бы в девятый круг ада. Благо, отделался он лишь обожжёнными слегка пальцами. Кроули гордо подобрался к прикроватному столику и водрузил на него дымящийся напиток. Может быть, ты даже назовёшь его хорошим мальчиком. Монстр не покидал одно место полчаса. Струйки пара уже выветрились, а может, чай и вовсе совсем остыл. Время копошилось, растягивалось нугой, ленилось. Ты не двигалась. Напиток между вами не двигался. Кроулинг не двигался тоже. Становилось скучно. Он обеспокоенно закопался ладонями под одеяло, хватая тебя за лодыжку и уже планируя вытягивать с кровати прямиком к себе в объятия, но один фактор вернул в преданную колею: ноги тоже оказались холодными. Кроулинга будто осенило. — Ты болеешь? Больно? Ты не корчилась, не жаловалась и не всхлипывала, так что бездействие снова было расценено как смертная усталость. — Я беречь. Не беспокоиться. Ты всегда была сильной. Сумела вписаться даже в тот грязный, аморальный, бездыханный мир, и ещё больше, опередила всех и добилась желаемого. Выгребала себе путь сначала ломом, а потом и поварёшкой на кухне, и во всех случаях выглядела красиво. Кроулинг наблюдал. Постоянно. И теперь он даже не допускал мысли, что твоё состояние что-то подкосит. Нет, лишь часовая слабость, хрупкая преграда. Особенно с такой наседкой, как Кроули. Монстр нырнул в шкаф и сразу увяз в одеялах. С восторгом щебеча что-то себе под нос, он чуть не уморился в этом мягком замкнутом пространстве, как кот под солнцем. Одёрнул себя и принялся выбирать лучшее для своей принцессы, и нужно, чтобы параметры обязательно совпадали по цвету, размеру, текстуре и так далее. Ведь нельзя провалить такое ответственное задание, даже если поручил его себе сам. Наконец, удовлетворившись, он выполз из темноты, перед этим пару раз шикнув на высунувшегося мистера Гэпа, и набросил на тебя одеяло. Сначала ты полностью скрылась под ним, но призрак заботливо сдвинул краешек с лица. Не только для дыхания, но и чтобы можно было любоваться. Чувство собственной значимости разлилось солнечным мёдом в груди, и монстр прихохлился, лелея в голове визуализацию твоей будущей похвалы. ... На электрической плите жарились объёмные шерстяные носки и варежки. Точнее, грелись под строжайшим надзором едва дотягивающейся макушки. Неуклюже подняв носок металлическими щипцами, Кроулинг тщательно ощупал его на температуру и затем сгрёб остальное. По очереди он кособоко натянул всё это на тебя. ... Теперь и твоё лицо утонуло под грудой одеял. С каждой проверкой серые долговязые пальцы подрагивали всё сильнее. — Почему ещё спишь? Почему устать? Почему холодно? ... Призрак, отчаянно насупившись, уже без трепетной лёгкости тормошил твои костлявые, покрытые трупными пятнами плечи. Ты обиделась? Разозлилась? Не хочешь проводить время с ним? Столешница запятналась слоем нетронутых чашек с чаем. Некоторые, более ранние, подёрнулись пылью. Поскуливая, Кроулинг жался к кровати и потирался виском о матрас. Это застывшее умиротворение на твоём лице казалось маской, которую хотелось разодрать. И себя. За неспособность уберечь. Ранее пышущие теплом варежки тоже заледенели. Этот день мог быть замечательным. ... Одеяла разбросались ворохом по комнате, а в широких ладонях, сложенных лодочкой, покоился мёртвый комок мышц. Твоя грудная клетка разворошилась, разверзлась, на рваных краях кровистой кожи тупо потирала лапки муха. Мясистое месиво с проглядывающими осколками рёбер – контраст по сравнению с остальным побелевшим, полупрозрачным телом. Для всего этого, кажется, была применена нечеловеческая сила. Откуда-то с пола слышались захлёбывающиеся, мяукающие всхлипы. Кроулинг выдернул то, что всегда пульсировало, когда ты боялась в его мире, когда он яро окольцовывал тебя объятиями после воссоединения поздним вечером в новой жизни. Он никогда не засыпал, не дождавшись тебя с работы или учёбы. Ты заснула надолго. Сердце остыло, и другого такого не найдётся. Призрак искренне не мог в это поверить. Ты могла бы ненавидеть будильник, одежду, книжки, и лучше бы ты также ненавидела своего «питомца». Этот день мог бы быть плохим. Но он Был бы для тебя.