Срывая маски

Мирослава мгновенно открыла глаза. В комнате всё ещё царила тьма.       «Сейчас что, уже понедельник?..» — понеслось мельком в мыслях, а рука на автомате потянулась к телефону. Половина шестого утра. Воскресенье. Хотелось забить на всё и, обняв подушку, продолжить спать и видеть прекрасные сны. Но организм, как будто этому противился. Мира за пятнадцать минут успела несколько раз перевернуть подушку, потревожив Азраэля настолько, что через некоторое время он предпочёл продолжить свой цикл сна на столе. Прямо на одежде, которую девушка не убрала с вечера.       «Ну вот и почему в тот день, когда у меня появилась возможность выспаться, я проснулась в такую рань…», — в добавок ко всему начала побаливать голова. Мира, глубоко вздохнув, поднялась с кровати, наощупь нашла мягкие тапки, куда поспешила засунуть свои, успевшие замёрзнуть, ноги. За окном шёл снег. Впервые после той короткой декабрьской акции. Снежинки подсвечивал фонарь со слегка желтоватым подтоном в белом цвете. Наверняка мороз тоже не заставил себя долго ждать, и теперь уже в кроссовках не побегаешь… А ещё отличительная особенность раннего утра — тишина. Весь город, в большинстве своём, спал, только какая-нибудь редкая машина могла прошмыгнуть, но её даже не заметишь. Если открыть окно, будет лишь слышно звуки, сливающиеся с тишиной: звук фонаря или какого-нибудь механизма, работающего вдалеке. Снежное полотно совсем не тронуто, даже бродячие животные не успели наследить, видимо тоже спят. Мирослава потихоньку вышла из комнаты, боясь разбудить маму, но стоило завернуть на кухню, как от неожиданности, её передёрнуло. Под светом светодиодной ленты, сидела мама, листавшая что-то в телефоне, а перед ней стояла тарелка с молоком. На полу вокруг неё суетилась Ариель, тоже желавшая отведать молока.       — Мира, ты чего не спишь? — будничным тоном вместо «доброе утро» спросила она, заставив девушку ещё раз вздрогнуть.       — Да так, проснулась, и не могу заснуть от слова совсем, — Мира осторожно, всё ещё на цыпочках, подошла к соседнем стулу и присела.       — Та же ситуация, — ответила мать, не отрывая глаз от телефона. Долго на месте Мирослава седеть не могла, тем более Ариель, понимая что от Натальи ей ничего не достанется, переключилась на Мирославу. Тёрлась о ноги, мурчала, и поэтому девушке не оставалось ничего, кроме того, чтобы дать кошке поесть. После этого Мира налила себе молока в тарелку и поставила его немного разогреться. Давно она не ела сухие завтраки с молоком. Мама купила какие-то звёздочки, которые они ни разу не пробовали. В таких завтраках Мира любила едва тёплое молоко и хрустящую составляющую, пока тот не успел размякнуть.       — Мне тоже насыпь, — попросила Наталья дочь, когда та доставала свою тарелку из микроволновки. Мирослава, конечно, выполнила просьбу и быстро принялась за еду, пытаясь распробовать новый вид. Шоколадные звёзды не были похожи на шарики. Они быстро размокали, хотя по вкусу были примерно такими же. Но что-то было не так. Такое чувство будто вместо оригинала подсунули слегка изменённый продукт, который ей не особо нравился. Хотя первое впечатление было весьма многообещающим.       «Прямо как с этой беличьей мордой», — Мира вновь зачерпнула ложкой несколько звёздочек и чуть не поперхнулась. Опять всё сводится к нему. Она не понимала, почему все её мысли так или иначе возвращались к этому корейскому реперу. Хан Джисон. Это всё было настолько не свойственно её жизни. Постоянные мысли об одном человеке. Который блять, бесит её. А вот о Юре она почти не вспоминала.       «Вот умеет же кто-то зацепиться за какой-то крючок в голове и не выходить из неё… »       — Мира. — позвала девушку мать и та, вздрогнула.       — Что такое, мам? — настороженно спросила младшая Линова.       — Ты чего над тарелкой застыла?       — Да так, — Мирослава зачерпнула ещё раз ложкой молоко вместе со звёздами, — Задумалась, мам.       — Что-то в школе? Или на танцах? — Наталья не так часто задавала такие вопросы, но ответ всегда был один.       — Всё в порядке. И чтобы это не было, я разберусь сама.       — Ну, как знаешь, дочь. — Наталья встала из-за стола чуть потрепала волосы Миры и поставила свою тарелку в раковину. — Помой, пожалуйста. Я пойду, попробую заснуть.       — Хорошо, — кивнула девушка, подсыпая в остатки молока звёздочки. Воскресенье. Полшестого утра. Это всё ещё как-то давило на неё. Мирослава быстро доела, помыла всю посуду и отправилась в свою комнату, а за ней и Ариель, путавшаяся под ногами. Закрыв дверь, Мирослава выдохнула. Она вновь в комфортной для себя обстановке.Тихо подошла к рабочему столу и достала из ящика новую, совершенно чистую, полуобщую тетрадь. А из органайзера выудила карандаш, не забыв включить парочку гирлянда и небольшую настольную лампу с тёплым светом. Карандаш мгновенно заскользил по бумаге, выводя слова, упорядоченные заранее в голове. Хлопья летят наземь. Они летят насмерть. Первые две строки… Первая строка почти всегда идёт туго, но именно она помогает войти в ритм того, что получается в итоге. У каждой снежинки — узор. Свой, как у каждого взор. Каждый ведь смотрит на мир по своему? Неправда ли? Каждый, как снежинка индивидуален. Мирослава подняла взгляд на окно. Снег начал идти с двойной силой. С двойной силой карандаш вновь выводил строки и рифмы, которые не давали покоя. Зима, ледяные ладони, Молчанье, вопросы: «Больно ли? Точно? Опять меня бросят?» Стихотворения — совершенно другой язык. Вроде всё как у всех, а понимают не все. Ночью хватаешься ты за пальто, В наушниках музыка. «Да ладно, и что? Мы справимся, да? Справиться с мыслями в голове — вот самая трудная задача для каждого подростка. Именно поэтому Мирослава выводила их каждый раз в тетрадь. А вообще уже всё равно На улице зима, рукам не так холодно, Кто-то снова один, но я не одна. Я рада, что за окном снова зима. Она ведь может разделить с кем-то эту зиму? Не так как раньше? Зима — это лёд внутри и снаружи, Это голос воззвавший вновь к стуже. Но у кого-то руки теплее, Больше уже не станет больнее. Мира откинула карандаш на подоконник, положила тетрадь под подушку и провалилась в сон. Также мгновенно как проснулась.

***

Солнце нещадно било по глазам Джисона, а зимний ветер, проникавший в комнату, неприятно скользил по оголённым участкам кожи. Он, неторопливо потягиваясь, вертелся в кровати, пытаясь поглубже закутаться в одеяло и продолжить сон. Но громкий голос друга не дал этого сделать.       — Подъём, проснись и пой! — Макс стоял около окна. Видимо именно он открыл пресловутую форточку и распахнул шторы.       — Ты дебил, всего лишь… — парень потянулся за телефоном, чтобы посмотреть сколько время, — Девять утра. Я мог со спокойной душой поспать ещё часа три!       — Джисон, не всего лишь, а уже! Это разные вещи, давай вставай! Хан в ответ на это лишь тяжело вздохнул и лениво спустился со своего второго этажа, едва не упав. И направился сначала в ванную, а после лениво поплёлся на кухню, где Андрей штрудировал очередную книгу из кодификатора к ЕГЭ по литературе, запивая это сомнительное удовольствие травяным чаем.       — Доброе утро, — пробурчал Джисон, поставив чайник и насыпав пару ложек растворимого кофе в свою кружку.       — Этот, с шилом в одном месте, разбудил? — осведомился Андрей, не отрываясь от книги.       — А кто же? — Джисон заметил, как Андрей хитро улыбнулся. — Что насчёт тебя? Во сколько поднялся?       — Ты сначала спроси спал ли я в принципе, — вполне буднично ответил Юни.       — Ах, да, мистер полуночник, а если я сейчас Максу об этом расскажу?       — Не смей, я только отделался от его вопросов в стиле «А как ты встаёшь так рано? Поделишься парочкой лайфхаков?» — Джисон в ответ на это лишь рассмеялся.       — Ну ладно, не одного же меня помучали. — Чайник уже закипел. Теперь по кухне разносился аромат свежезаваренного кофе. Хан достал из шкафа пачку печенья и сел за стол. На самом деле ему нравилось просыпаться утром, а не днём, но при условии что он ложился раньше трёх-четырёх утра. Всё же ночь намного больше ему импонировала. А кто-то этого не понимал, и придерживаясь своих принципов, касающихся образа жизни, пытался заставить кого-то, кто живёт в совершенно другом ритме подстроиться под него. Поэтому Джисон и Андрей постоянно извивалась на выходных, как ужи на сковородке, чтобы отхватить себе часок другой «Совиного» сна после девяти утра. Андрею, конечно было намного легче. Он мог уйти на выходные домой, где никто его в этом плане не трогал. А вот Джисону сложнее. Да, он понимал, что это не очень полезно, что Макс хочет как лучше, но… Жить под чью-то дудку здесь совершенно не хотелось.       «Не для того, я сбежал в Россию. Не для того, чтобы подчиняться глупым правилам людей на жилой территории», — вновь поставив кружку на стол, после глотка кофе, он сжал руки в кулаки, отчего костяшки побелели. Джисон прекрасно понимал, что если он скажет Максу об этом, то тут же опустится в его глазах. А может они поссорятся. А может он его возненавидит. Или что похуже. Из-за тревоги, в груди будто что-то застряло. Пытаясь успокоиться, Джисон стал рассматривать вид из кухонного окна. Просто чтобы отвлечься. Солнце, разбудившее его, светило всё также ярко, отражаясь в свежевыпавшем снегу, по которому во дворе школы успели пройтись разве что какие-нибудь птички или другая живность. Воскресенье. Все дома со своими семьями. Отдыхали, общались, а они тут… «Но мы тоже своеобразная семья, несмотря на то, что многие имеют возможность уходить домой…», — ещё один глоток кофе. Стало чуть легче от осознания, что у него есть своя семья из восьми человек. И всё, что его не устраивало на данный момент, это обычная бытовуха, которая бывает во всех семьях.       «Но всё ли?», — его мысли вновь вернулись к их взаимоотношениям с Мирославой. В груди вновь остро кольнуло. — «Она такая… Кем мне стать, чтобы она воспринимала меня иначе?» Ответа на этот вопрос не было. Джисон потянулся за очередной хрустящей печенькой, как на кухне появился Макс.       — Ну что, после того как вы допьёте всё своё, пойдём в город? — Солев прямо-таки светился. Будто случилось что-то невероятно прекрасное. Хотя то, что в этом южном городке выпало немного снега, нельзя было не причислить к чуду.       «Может он влюбился?» — с этими мыслями Джисон переглянулся с Андреем.       — Почему бы и нет, — откликнулся Юни, — только дай мне главу домучать.       — Домучивай, бро, домучивай. Я пока что, посмотрю сколько мне на следующие дни надо сделать… Джисон глубоко вздохнул. Он в очередной раз осознавал насколько эти люди для него дороги. Каждый из восьми оставил свой след на его сердце, а ему приходится протаптывать дорожку к чему-то сердцу, чтобы понравится. Но ему это нравится. Нравится новая семья. Нравится то, что происходит. Хотя что-то периодически заставляет задуматься.

***

Мирослава задумчиво сидела на кухне общежития, листая соц. сети. Скучно. Ужасная тоска. Во всём корпусе было чудовищно душно, отчего голова просто напросто раскалывалась, и девушку клонило в сон. На улице была метель и поэтому, открывать окно, которое по классике абсолютно любой школы находилось без сетки, было, очевидно, провальным решением. Она отложила телефон и, положив руки на стол, легла на них, пряча глаза. Густые волосы беспорядочно рассыпались по плечам и рукавам очередного однотонного лонгслива. Может она начинала заболевать? Иначе, чем ещё можно объяснить такую ужасную измотанность, нежелание делать ровным счётом ничего, да ещё и чувство вины за это. Внезапно в общий чат класса прилетело сообщение от Кати. Мира лениво легла на одну руку, а другой включила смартфон и перешла в мессенджер. your_Wings, 16.58 Мои дорогие, чья очередь идти в магазин за продуктами? насколько я помню сегодня днём в холодильнике мышь могла повеситься, поэтому… Кто дома проверьте, чья очередь или рискуете остаться без ужина Сегодня староста должна была ночевать дома, поэтому они действительно рисковали остаться без еды, если хватятся её ближе к девяти вечера. За стеной послышались чьи-то шаги. Мира вновь отложила гаджет и уткнулась носом в свой рукав. Вставать не хотелось от слова совсем. Сил просто не было. Испарились неведомо куда.       «Может пойти поспать?» — пронеслось у неё в мыслях. — «Танцы всё равно отменили…» Тут, на кухню кто-то вошёл. Мирослава даже не пошевелилась, но внутри напряглась каждая клеточка. Потому что, если это Джисон, нужно быть готовой отбиваться. Мышцы на плечах предательски заныли.       — Мира, — раздался за спиной глубокий голос Андрея. — Я же знаю, что ты не спишь. Две минуты назад слышал как ты положила телефон на стол. Девушка лишь глубоко вздохнула. Андрей хитро улыбнулся и аккуратно дотронулся до плеча Мирославы. Та недовольно выглянула из-под волос и спокойно произнесла:       — Руки. — Не то чтобы это прикосновение доставляло ей дискомфорт или она не доверяла Юни. Просто не нравилось ей всё это.       — Расслабься, — Андрей слегка сжал одной рукой чуть повыше плеча. Как раз там где болело, — у тебя безумно напряжена трапециевидная мышца...       — Я же попросила… — начала возмущаться Мирослава, но волна расслабления, которая нахлынула на неё в этот момент заставила приостановить свою негативную энергию. Она просто закрыла глаза. Руки парня разрабатывали два плеча одновременно. Он делал это так уверенно, но в то же время бережно, а небольшая боль отдавалась приятным жжением в мышцах.       «Твою мать, как же хорошо»       — Так лучше? — спросил Андрей после чего убирал руки с её плеч.       — Да, но это не отменяет того, что я просила не трогать меня… — Непонятно чего больше в этой реплике. Благодарности или раздражения.       — Но стало лучше? — Мирослава кивнула. — Ну вот и всё. Не заводись раньше времени. Мира отвела взгляд, в очередной раз вздыхая. Эта легкомысленность и простота, присущая парням… Она даже слегка завидовала. Девушка провела руками по лицу, приводя себя в чувство. Холодные. Хоть что-то в этой жизни стабильно.       — Я вот зачем пришёл, — продолжил парень, — так парадоксально, но сегодня именно наша очередь идти за продуктами.       — Да ну, — девушка пронзила одноклассника взглядом, а тот лишь показал ей фото с пробковой доски, которая висела буквально за стеной.       — Давай бегом собирайся и пойдем, а то скоро все с занятий приползут и съедят нас вместо ужина. — Мира вновь отвернулась к окну, выражая своё нежелание. Голова всё ещё раскалывалась. За окном снег падал мелкими хлопьями, цепляясь за стекло. Небо уже почти потемнело, а фонари включались последовательно: один за другим.       — Мирослава, приём. — вернул её на землю Юни.       — Ну, Андрей…       — Даже не пытайся что-то выдумать. Вставай, иначе головная, и не только, боль сама по себе не пройдёт. — Эти слова заставили девушку встать с места. — Жду тебя в холле. Мирослава сжала кулаки и поплелась к себе в комнату. Боль не пройдёт сама по себе. Она это знала, но порой просто не оставалось сил бороться. По крайней мере, пока кто-нибудь не даст пинка под зад. Как только они с Андреем вышли из общежития, лицо Мирославы обдало приятным холодом. Он был непривычно мягким, а то, что морозный воздух обжигал лёгкие, неожиданно бодрящим. Глаза девушки тут же загорелись. От того, что в них отражался блестящий снег и свет фонарей или от того, что ей стало лучше? Знала лишь она сама.       — Я так люблю зиму… — как бы для себя произнесла Мира.       — Правда? Любишь холодный снег? — несколько саркастично ответил Юни.       — Он не холодный, а мягкий. Хотя для тебя может и просто холодный, — пока она это говорила, то успела взять в руки горсть снега, который от постоянного перепада температур, отлично лепился. Получившийся снежок тут же полетел в парня.       — Прямо как твой характер… — Андрей рассмеялся, отряхивая снег с капюшона, а Мира улыбнулась. Хотя этого не было видно из-за шарфа закрывающего половину лица. Ребята дошли до магазина. По дороге они старались определиться, что в ближайшее время они будут есть в ближайшее время, но… Это была лишь теория.       — Мне кажется, что универсальнее, чем котлеты и сосиски и котлеты быть не может, — начал Андрей, когда они подошли к холодильнику с мясными изделиями.       — Это понятное дело. Но думаю, что лучше взять фарша, сосисок и парочку консервов. Для гречки в самый раз будет…       — Хорошо, ты пока выбирай, а я за яйцами схожу, они улетают быстрее, чем мы дышим. За такими разговорами они собрали неплохую тележку с продуктами: несколько пачек макарон, два десятка яиц, молочка в виде бутылок молока и кефира, полуфабрикаты, цыплёнок… Самое основное. Андрей уже собирался вести тележку к кассе, но у стойки с шоколадом Мирослава остановила его, схватив за капюшон толстовки.       — У нас нет ничего к чаю… — преспокойно сказала она, закинув три плитки в корзину. — Поехали. Путь назад был не менее приятным. Несмотря на врезавшиеся в пальцы тяжёлые пакеты. Они просто разговаривали. О всяких мелочах.       — А как ты понял, что мне хреново? — в очередной момент спросила Мирослава.       — Эмпатия. Я вспомнил, как сам недавно был в таком состоянии, вот и сделал, что хотел тогда… Мирослава чуть не упала. Эмпатичность. Вот что познакомило её с Джисоном. И заставило буквально возненавидеть его двойственность.       — А массаж?.. Ты где-то учился? — спросила она, как только вернулась в равновесие.       — Мои родители — врачи по специальности, а у мамы собственный массажный салон. И хотели от меня того же. Правда, единственное, что я перенял это умение делать массаж… Мире показалось, что она постепенно начала доверять этому человеку. Но она всё ещё сомневалась в этом. Хотя точно сделала вывод: за красивой внешностью есть глубина.       — Спасибо тебе, что вытащил меня на улицу.       — Не за что. Не раскисай больше, а то Джисон опять все уши мне прожужжит. — Андрей поставил пакеты на землю, чтобы достать пропуск.       — То есть?! — глаза Мирославы полезли на лоб.       — А вот это уже не моя тайна, ничего сделать не могу… Мира всё ещё прибывала в шоке. Этот Джисон сводил её с ума, даже не находясь рядом.       — Ладно, пойдём быстрее на кухню, а то нас действительно съедят…

***

Выплёскивать эмоции на бумагу с помощью красок — своеобразная терапия, которая проходит каждый урок основ Изо. В начале или конце пары Светлана Владимировна давала им квадратик 10 на 10, который они заполняли в зависимости от того, что было на душе. Бумага из которой сделаны эти квадратики, была больше похожа на картон, поэтому даже когда кто-то из ребят норовил продавить полотно графическим материалами, это лишь придавало рельефа получившемуся рисунку. Сегодня Джисон взял голубую и синюю акварель. Заполнил квадрат разными по плотности пятнами, и выждав пока краска слегка подсохнет, взял в руки тюбик с красным акрилом. Хан выдавил из него небольшое количество на свой квадрат. Получились полосы делившие пятна на определённые зоны, как глубокие порезы, после которых остаются шрамы, делят кожу. Раны. Выделенные чёрным цветом.       — Весьма интересная композиция, Джисон, — прокомментировала по истечении получаса его работу педагог. — Всё в порядке? — Абсолютно, Светлана Владимировна, просто музыка начиная с утра попадается только с таким настроением. — в подтверждение своих слов он улыбнулся, педагог улыбнулась в ответ. — Хорошо, но если тебе действительно станет плохо, поговори об этом с теми кто может тебя поддержать… В этот момент к столу подлетел Макс. Его квадрат содержал в себе кучу оттенков зелёного, но внимание привлекало тёмное пятно посередине, которое было стилизовано под воду. В некоторых местах прямо по ювелирному тонко, а где-то небрежно, но с великим старанием.       «Наверняка Катерина помогала», — усмехнулся про себя Джисон и посмотрел в сторону старосты. Та закончила работу, но вместо того, чтобы сдавать подошла к Мире сзади и обняла её. Линова быстро посмотрела на то, кто это и продолжила работать. Но её взгляд быстро сменился с сосредоточен-строгого, на мягкий. Хана пронзило чувство белой зависти. Его Мирослава ближе чем на пол метра не подпускала даже.       «А нам ещё танцевать вместе… И вот как она в следующий раз перед Алиной Сергеевной опираться будет? » — Дыхание внезапно стало неровным. Джисон старался его нормализовать, но выходило ужасно. Следующей парой должен был быть Вокал, но его отменили. Макс предлагал сходить дополнительный день в зал, но Хан не испытывал даже капли энтузиазма по поводу этой идеи.       — Эй, чего завис, — прошептал ему на ухо Андрей, возвращая друга в реальность.       — Да так, — Джисон вновь посмотрел в сторону девушек, а потом на Юни.       — Ага, всё ясно твоё «так» носит имя Мирослава, — ухмыльнулся блондин.       — Тише ты, — вдруг шикнул на него Хан.       — Хорошо. Но пока ты не сделаешь первые шаги к тому, чтобы узнать причины, её раздражительность по отношению к тебе не пройдёт. — Андрей положил руку ему на плечо. — Если, конечно, тебе нужно её одобрение. Хан опешил и хотел было что-то сказать, но Андрея рядом уже не было, он вернулся за свой мольберт.       «Да ладно…» - мысли никак не хотели собираться в единую цепочку. — «Нужно поговорить с ней… Но у неё же сегодня вроде танцы. Вот и провожу её… » — решение пришло само собой. После пар Джисон сидел в холле, и ждал, когда Мирослава наконец выйдет. Она появилась на лестнице с двумя сумками внушительных рамеров.       «Неужели она всегда так ходит» — понеслось в мыслях у парня. Как только девушка прошла мимо него он немедля пошёл следом.       — Мирослава! — окликнул он её. Но Линова даже не повернулась в его сторону. Тогда Джисон взял из одной её руки сумку и как ни в чём ни бывало начал идти рядом.       — Твою мать, Хан Джисон! — крикнула наконец заметившая его Мира, вытаскивая наушники. — Ты что творишь? — Помогаю напарнице по проекту донести сумку, которая чуть ли не с неё, до места назначения, — слегка самодовольно произнёс Джисон.       — А эта напарница в курсе твоего благородно го порыва? — подняла брови Мирослава.              — Теперь да, — он не переставал ухмыляться.              — А ну отдай! — девушка попыталась выхватить сумку из его рук, но Хан поднял её над головой.              — Сначала забери! — но вместо того, чтобы продолжить попытки забрать сумку, Мира вновь пошла по направлению к своей студии. Джисон мягко говоря опешил. А девушка лишь сказала:              — Ну несёшь, неси. Мне же легче. И две минуты они продолжали идти молча. Был слышен лишь хруст снега под ногами. Взгляд Джисона всё время лихорадочно бегал, благо Мирослава этого не замечала.              — Слушай, раз уж ты здесь. Поясни, как мы будем соединять хореографию и съёмки, — нарушила паузу Линова. — Мне будет очень интересно послушать.              «Опять этот тон. Ну ничего… »              — Всё просто, крольчонок. У нас есть такая сила, как монтаж и огромное количество штативов в студии, а также…              — Как ты меня назвал?! — реакцию девушки надо было видеть. — Повтори.              — Крольчонок, Мирослава, — улыбка Джисон стала ещё шире. — Ты небольшого роста, быстрая, обожаешь морковь…              — А ещё могу дать по голове! — Крольчонок, это угроза? — самым нивинным тоном спросил Хан. — Значит для тебя я могу быть белкой, а ты для меня крольчоннком, нет? Идея с этим прозвище возникла ещё тогда, когда Мирослава впервые сравнила его с белкой. Не только же ей вести эту игру, не правда ли?              — Один один, беличья морда, — всё ещё угрожающе произнесла Мира. — Честно, даже видеть тебя во время танца не хочу! Продолжай объяснения.              — Интересная идея… Может закрыть глаза масками? Для сна.              — Слушай, а мне нравится, — после небольшой паузы ответила Мирослава. — Я попрошу Катю написать на моей: «Рядом дебил». Думаю пед состав оценит.              — В юморе тебе равных нет, крольчонок. — Это слово он специально произносил намного мягче и это непонимание в глазах девушки, того определённо стоило. — А вообще за тобой музыка, под которую мы будем танцевать, иначе я попрошу Алину Сергеевну нам подсобить… Джисон в очередной раз посмотрел в глаза Миры, наполненные скепсисом, и тут же начал рассматривать окрестные многоэтажки. В окне ближайшему к ним он заметил тренера, которая снимала бумажные снежинки.              — Только попробуй… — начала Мирослава, её щёки и нос были красные. То ли от мороза, то ли от смущения и злости. Джисон мог лишь умилялся тому как это выглядит.              — А ещё мы можем сделать тизер фото к нашему проекту… — Сказал Хан, когда отдавал девушке сумку.              — В общем монтаж, и всё по части фото полностью на тебе, белка. — Мира тоже заметила Алину Сергеевна в окне и поспешила забежать в здание, пока её не заметили рядом с ним.              — И тебе до скорого, крольчонок, — помахал ей в след Джисон. Тут послышался стук из окна. Хан поднял взгляд и увидел как тренер смотрит то на него, то куда-то видимо в зал, кивнул ей и в своём темпе пошёл в общагу.              «Всё же проблемы как раны. Сами собой не затягиваются, нужно обязательно приложить усилия к их заживлению, а не раздирать каждый раз по новой.» Он был доволен произведённым эффектом. А её реакция… Джисон не хотел делать поспешные выводы, но как показалось лёд начал чуть оттаивать. А если нет, то скоро начнёт.