Полюби меня снова

Пули стремительно проносились в центр мишеней. Магазин пистолета опустел так быстро, что Стёпа понять ничего не успел, но цели были повержены. Он снял наушники и внимательно присмотрелся к отверстиям — ни единого промаха. Выходит, за время комы и больничного восстановления даже навык не подрастерял. Вот уж действительно — опыт не пропьёшь и не выбьешь тяжёлым тупым предметом. Он либо есть, либо нет. Лёня одобрительно хмыкнул, забирая полностью отстрелянный пистолет у капитана: — Понравилось? А ты не верил. Именно — Стёпа не мог поверить в то, что он так мастерски обращался с оружием. Однако эксперимент доказал его неправоту. — Мы тоже самое делали с Майским, когда он нас забыл, — сказал Лёня с толикой грусти. У Сергея была не настолько тяжёлая амнезия и вспомнил он всех довольно быстро. Как дела будут обстоять со Стёпой, оставалось только гадать. Данилов обернулся, почувствовав чей-то взгляд на спине. Точнее, сразу понял, чей. Он не мог себе объяснить то, что ощущал присутствие Риты где-то рядом, но подразумевал, что причина кроется в их напарничестве, ведь напарники должны именно предугадывать действия друг друга. Наверное поэтому сразу ощутил, когда в тире появилась она. И всё же Стёпа отметил, что у Субботина подобного не было — он узнал о присутствии Власовой, только когда она сказала, обращаясь к капитану: — Стреляешь всё так же отлично. Значит, и другие навыки не пострадали. Для Данилова очевидно — она заинтересована в выздоровлении напарника. Наверное. Хотя она не похожа на ту, что могла бы работать исключительно в паре. Сильная и самодостаточная — так бы Стёпа её охарактеризовал поначалу. И красивая. Каштановые распущенные волосы, чёрный брючный костюм. Под пиджаком шёлковый топ, на руке — часы, добавляющие ей стиль и особый шарм. Как и кольцо на правой руке. Разумеется, она замужем. Такие женщины либо одни, либо с более сильным мужчиной. Интересно, как с такой работой она сумела сохранить брак? Рита заметила, как Стёпа заострил внимание на кольце. — Пойдём, — произнесла она, слегка улыбаясь. — Отвезу тебя, куда обещала. Вполне логичный вопрос Степана не заставил себя ждать: — А почему именно ты? — И пока Рита думала, что ответить, он сам себе ответил. — Ах, ну да. Ты же мой напарник. Друг семьи, получается. Это правильно. На его словах огоньки в глазах женщины словно померкли. Лёня следил за их разговором так внимательно, что у Стёпы невольно закралось ощущение в странности ситуации: а что вообще происходит? Ехали они недолго, но возникло ощущение дискомфорта. Больница была для него пристанищем, почти как домом, ведь он совершенно не помнил своего. И казалось бы, как раз-таки должно прийти облегчение, ибо скоро начнётся нормальная жизнь, без постоянных мониторингов и анализов, но без этого всего было как будто пусто. Непривычно. Машина остановилась под раскидистым деревом в одном из дворов многоэтажки, который ни о чём Стёпе не говорил. Должно быть, он жил здесь где-то… Или его жена. Может ли быть такое, что они уже давно не жили вместе? Это многое бы объяснило: то, что она не пыталась приехать к нему и то, что даже не объявилась при выписке. А ещё может быть так, что он снова оказался втянут в эксперимент лечащего врача, от которых уже порядком начал уставать. Замечая бездействие со стороны напарницы, Стёпа первый нарушил тишину: — Почему мы не выходим? Она спустится? Рита прикрыла глаза ненадолго, будто бы собираясь с мыслями, чтобы приоткрыть для него завесу тайны, а после села к нему вполоборота: — Никто не спустится, Стёпа, — Маргарита старалась скрыть эмоции в голосе и обратить их в доброжелательность, ибо ничего не помнящий человек должен был ей поверить. Она хотела, чтобы муж действительно начал верить её словам о браке, но для начала нужны неопровержимые доказательства. С них и предстояло начать. — То есть, как? — спросил Стёпа настороженно. Тогда зачем они приехали? Он ничего не понимал, пока Рита не сняла обручальное кольцо и уверенно протянула ему. — Возьми, — попросила она, пока Данилов всё ещё находился в смутных раздумьях — а что происходит? При том, что выглядела она спокойно, но в глазах очень много боли. Стёпа невольно взял её колечко в руки и не понимающе взглянул на коллегу. — Посмотри, что написано. Осторожно поворачивая кольцо к свету, Степан до сих пор ожидал увидеть там что угодно, только не своё имя. Если сказать, что на этом моменте его словно поразило молнией, то это не сказать ничего. Рита тем временем сняла с себя цепочку, которая не давала мужчине покоя практически весь день, ибо ему было интересно, что же скрывается от всех глаз так тщательно за длиной цепи и тканью топа. Загадка не осталась неразгаданной — на цепочке было ещё одно обручальное кольцо, только большего размера. Очевидно, мужское. — А это — твоё кольцо, — произнесла она и Стёпа понял, каким взглядом эта неприступная на вид женщина одаривала его весь день — поистине печальным, потому что он не узнал её. Он — её муж, а она — его жена. Данилов всё же любопытствующе заглянул внутрь кольца. «Маргарита». Власова всё так же выжидающе смотрела на него, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но Стёпа находился в ступоре. Ему нужно было осознать всё. Как и Рите. Она не винила его ни в чём. Не могла. Он не специально придумал себе образ некой жены и неизвестно кого ждал, а она вот, приехала за ним, сама, как доктор и говорил. — Нет, — первое, что вырвалось у него — сокрушённое отрицание. Он не узнал собственную жену. Если верить врачам, то единственного близкого человека на всём свете. Рита не торопила его. Позволяла осознать и видела, как он подавлен. Стёпа внимательно рассматривал кольца и в какой-то момент наложил их друг на друга. — Они что, парные? — его голос был полон печали. Кажется, только теперь он осознал, что забрала у него амнезия. — Парные, — подтвердила Маргарита. — Мы делали их на заказ. Кольца были выполнены в одном стиле, несмотря на то, что мужское куда более строгое, а женское — более нежное, инкрустированное несколькими бриллиантами, добавляющими сияния и определённого смысла, известным только им двоим. Точнее, теперь уже только ей. Стёпа вернул кольцо жене, а своё — рука не поднялась. — Я могу оставить его себе? — с надеждой спросил он и наконец решился на неё посмотреть иным взглядом, не как на чужого человека. — Оно твоё, — коротко сказала Рита, замечая то, какой надеждой он загорелся. Может быть теперь он захочет всё вспомнить или так и будет прятаться за удобством? Ему ведь было хорошо ничего не вспоминать. Все были рады его воскрешению и не требовали ничего. А теперь он сам от себя будет требовать — ему нужно вспомнить её. — Давно? — Стёпа сжал в руке кольцо вместе с цепочкой и гадал, как можно не узнать женщину, на которой женился и, соответственно, которую любил? — Скоро первая годовщина, — Рита потянулась за сумочкой на заднем сиденьи. Оттуда она вытащила его телефон и паспорт, а после протянула ему последний. — Ты можешь сам посмотреть. Данилов нетерпеливо листал документ, пока не нашёл штамп о заключении брака с Власовой Маргаритой Сергеевной. Если бы паспорт попал в его руки раньше, то он не сидел бы перед ней такой потерянный. А годовщина действительно скоро — буквально через пару недель. — А почему у нас разные фамилии? — поинтересовался Степан. Он не помнил их договорённости о том, что Рита хотела бы оставить свою, и он полностью поддерживал это решение. Отчасти это было из-за работы, которая не приветствовала отношения на службе, но основная причина крылась всё-таки в самой Рите. Девичья фамилия её полностью устраивала. Ей и так было непросто переступить через себя и решиться на замужество. Обо всем этом она и поведала вкратце, не упоминая про последнее. — Дети? — очередной вопрос хлестко звучал в салоне автомобиля. Смириться с тем, что любимый человек ничего не помнит — абсолютно невозможно, но Рита всё ещё думала, что справится. — У меня сын от первого брака, — ответила она. «И дочь», — хотелось ей продолжить, но вовремя остановилась. Пока эта информация ни к чему. Ему эту бы переварить. — Может, поднимемся? Нам многое нужно обсудить, если ты, конечно, хотел бы… — Да, — растерянно кивнул Стёпа. Он вообще ничего не помнил и это его пугало. Однако что-то всё же было. Будто большая часть его жизни заблокирована, но проводя вне стен больницы больше времени он определённо начинал дышать полной грудью, чувствовать и в то же время двигаться на ощупь в полной темноте. И всё же он не узнал собственную жену. А что будет, когда перед ним окажется заклятый враг? Если таковой имелся, конечно. Тем не менее — его он тоже не узнает. Может, он попадётся под чьё-то дурное влияние и кто-то будет вить из него верёвки. Стёпа сомневался, что его бросят совсем одного, но всё равно было страшно. Только вот ощущения что-то подсказывали. Будто бы память была за тяжёлой завесой, но не до конца. Определённые урывки получалось ухватить. Например, обнимая Риту там, в клинике, он почувствовал особое тепло от её объятий. Ему вдруг показалось, что её волосы такие мягкие и он не раз гладил по ним рукой, не раз вдыхал их аромат. Только сие чувство Стёпа расценил неправильно: он решил, что это из-за продолжительного отсутствия женщины в его жизни. Видимо, придётся заново идентифицировать свои чувства, потому что он и это умудрился забыть. Рита открыла дверь в квартиру и пропустила мужчину вперёд. Тот всматривался в интерьер и предметы поначалу с интересом, а потом с грустью, когда пришло осознание очевидного и сказал: — Ты здесь не живёшь, — прозвучал не то вопрос, не то утверждение. Квартира словно необжитая, да и женских вещей нигде нет. — Я уехала через несколько недель после твоей… гибели, — проговорила Рита, едва находя силы для этих слов. Вот же он, живой. Почему тогда нет никакого облегчения? — Приходила Юля, следила за всем здесь. За это ей отдельное спасибо. Ей было слишком больно жить здесь и небезопасно. Это был правильный выбор, Стёпа понимал его. Только отчего-то он надеялся, что в его доме кто-то будет, а по итогу пустые стены. Хотя жить вместе сейчас было бы странно: она не оправилась после его мнимой смерти, он не помнит её совсем, словно Рита — чужая. Стёпа продолжал осматриваться, а Рита всё смотрела на него. Ей было сложно оторвать от него глаз. Такой родной и такой далёкий. Не переставала верить, что в нём осталось хоть что-то от прежнего Степана. И тут вспомнила про телефон, что ещё не передала ему. При виде смартфона Данилов усмехнулся — вспомнить бы ещё людей в телефонной книге. Будет тот ещё квест. Но вместе с тем пришло понимание, что там наверняка много фотографий и прочего, что могло помочь пролить свет на прошлое. — Я даже и не знаю, что спросить у тебя, — признался Стёпа. — Пока и не нужно, — Маргарита понимала его состояние и не торопила. — Тебе необходимо привыкнуть, а поговорим потом. Внезапно Степан ощутил сильную тоску. Она же сейчас уйдёт. Она уйдёт и оставит его одного, думать о себе и о жизни, в пустой и даже, казалось, холодной квартире, несмотря на жаркое начало лета. И удержать её он права не имел, и отпустить больно. Почему он это чувствовал, если видел её впервые? Быть может, тело всё-таки что-то помнило и душа у него тоже есть. Хотя если бы он не ощутил ничего, то всё равно забеспокоился, ибо если хочется отпустить женщину, значит она не зацепила. А она зацепила. Даже без памяти. Ещё печальнее стало, когда заметил сумку у входа. Дорожную. Вот где её вещи. — Это остатки, — пожала плечами Рита, тем самым могла разбить его сердце, если бы оно только понимало, что происходит. Наступил конец, а Стёпа не знал и начала. Она собрала вещи, а значит, не планировала возвращаться и не планирует в дальнейшем. Почему-то именно это его сильно задело — он действительно собирался её отпустить, совершенно добровольно, потому что не знал, что сказать, чтобы она осталась. Впрочем, должно быть, с её стороны — так правильнее. — Я много думала над тем, что делать дальше, — сказала Власова, тем самым давая понять, что всё решено, — и пришла к выводу, что нам стоит побыть какое-то время отдельно друг от друга. — Решила за нас двоих? — спросил Стёпа, хотя сам прекрасно понимал, что он не в том положении, чтобы что-то решать. Она пережила смерть мужа меньше чем через год после свадьбы. Можно только представить, что с ней было, поэтому Рита вправе так думать, как бы обидно не было. — Извини. Кажется, меня страшит сама мысль об одиночестве. Честность Рита в нём и ценила. Была рада, что это не изменилось. Кажется, не все качества с потерей памяти можно отнять. — Я буду звонить, — обещала Рита, — и приходить в гости. Если позовёшь, конечно. — Перестань, — от его улыбки стало уютнее. — Ты всегда можешь прийти. И я буду тебя ждать. Громкие слова для человека, ещё некоторое время не подозревавшем о том, что напарница может быть женой. Для Риты это был хороший знак. Но не говорит ли он так, зная, что у него больше никого нет? Стёпа предложил донести сумку до машины, но Маргарита, сославшись на её лёгкость, покинула квартиру, оставляя мужчину постигать новую для него реальность. Стало ещё куда более пусто. Он достал из кармана кольцо, так и не снятое с цепочки и стал рассматривать. Интересно, их брак был по любви, по расчёту или просто двоё уставших от жизни людей решили образовать союз? Пока было неясно. Вместе с Ритой из квартиры словно ушла вся жизнь. И что теперь делать? Ещё недавно он был рад ощутить хоть что-то, а теперь не знал, куда скрыться от чувства опустошённости. Разум конфликтовал с сердцем, не понимая, почему оно разрывается. Сложно разобрать то, что он испытывал: то ли чувствовал себя покинутым, то ли наоборот — свободным человеком, который запросто может начать новую жизнь. С этим и предстояло определиться. В голове было столько вопросов, но Данилов сам был не готов к ответам. Сегодняшнего дня ему вполне хватило, чтобы задуматься о передышке. Пока необходимо было побыть без работы и друзей, чтобы узнать, что он по-настоящему чувствует, разобраться в себе окончательно. Понять, как быть дальше и чем заниматься. Перед ним открыты все дороги, но для начала нужно заняться памятью. Без неё будет трудно. Это как заново учиться ходить и разговаривать. И всё же было страшно, что он так ничего и не вспомнит, и придётся практически учиться жить заново. Начинало казаться страшным и то, что он не сможет вспомнить близких людей, хотя до выписки его мало это волновало. Устало присев на диване, он закрыл лицо ладонями. Чем он заслужил всё это? Определённо, с ним происходили перемены и это только в первый день вне клиники. С одной стороны — хорошо, но с другой — он так привык к бесчувственному себе, что сейчас, думая о женщине, покинувшей его квартиру, он не мог даже толком распознать свои чувства, терзающие его. Взяв себя в руки, Стёпа приказал себе собраться. Ему дан второй шанс жить эту жизнь и он должен прожить её так, как хочет, даже если ему ещё только предстояло найти свой путь.