Полюби меня снова

Всё было похоже на дурацкий сон, от которого нигде не было спасения. Не наступала явь, не последовало пробуждения и нет ни намёка на то, что что-то наладится. Боль, которой не было конца и начала. Как ей теперь жить без него? Слишком сильно привыкла. Рита лежала на диване в их квартире и вообще не представляла, как жить дальше. Да и зачем вообще — жить дальше? Слишком больно. Слёзы текли постоянно, даже когда казалось, что их уже не должно быть. Текли самопроизвольно, пока Рита сжимала маленькую подушку, сама не понимая зачем. Кто-то ей говорил, что после смерти души могут вернуться домой. Его душу она не ощущала. Ни намёка на его присутствие. Даже тут обманули. Кругом сплошной обман. Могла ли она повлиять на его командировку? Нет. Могла ли что-то изменить? Тоже нет. И его теперь нет. Ничего нет. В полутёмной квартире всё казалось чужим, словно вот сейчас настанет время, Рита поднимается с дивана и пойдёт туда, где есть он. Там и будет их дом. А здесь — нет, не то. Не родное. Будто её туда силком поместили. А за порог выйдет, а там он. Ждёт. Ещё и поворчит, мол что как долго. И всё на этом закончится. Только почему-то никто не приходил и не заканчивалось. Жорик плавал туда-сюда и ничего не понимал. Конечно, он же рыба. Что ему нужно понимать? Хозяин погиб, так это не беда. Есть же хозяйка. Ему всё равно. Бесчувственная рыба. Рита знала, что разделяет боль со всем коллективом. От этого не легче. А ещё не могла толком принять сам факт смерти. Не умер он. Скоро вернётся. Ошибка это всё. Фальш, провокация и что ещё угодно. Только не смерть, нет. Все ошибаются. Что ж, их право. Изнутри грызла мысль, что он больше не придёт. Только это не правда — придёт. Ещё как придёт. Всегда приходил, был рядом, жалел. И сейчас придёт. Он такой внимательный, что точно не пропустит такое её состояние. Придёт и заберёт её. На этом всё закончится. На кухне загорелся свет. Выходит, она дома не одна. Кажется, Лёня был. Что, ещё не ушёл? Дверь открыл кому-то. Юля. Рита грустно усмехнулась из последних сил. На сигналы реального мира реагировала — хорошо. Не всё потеряно. В комнату пока никто не заходил. Оно и правильно. Так легче. Их заплаканные лица Рита видеть пока не в силах. Ей бы себя потом в зеркале узнать после такого. Перевела на себя взгляд. В пижаме. Она вообще не помнила, чтобы переодевалась. Впрочем, и дорогу домой тоже не помнила. Лёня едва ли не на руках нёс, кажется. Снова усмешка, только вот чему — самой непонятно. Артёма помнила. Как укол ей делал и говорил про успокоительное. То есть, это она ещё под препаратами. А как бы тогда без них было?.. Наверное, никак. Не пережила бы просто и всё. И как теперь жить? Жорик вон плавает, ему всё не по чём, а она? Как она будет? Чёртова граната. Служба отобрала её мужчину, не оставив от него абсолютно ничего. Лишь кольцо. Рита снова потянулась к нему. Кольцо на месте. Посмотрела на стену — фотографии на месте. Что-то да осталось. Но не то. Толку-то жить с вещами и воспоминаниями. От этого не легче, не жарко, не холодно. Забыть бы всё. Может и не было бы так больно. А так казалось, будто сердце выпрыгнет. И что оно не живое, а гранитное. Как в песне про камушек. Или как памятник. Разницы нет. Кстати, о памятнике. Наверное, надо чем-то заниматься. Нет, она не сможет заниматься ни похоронами, ни чем-либо ещё. Нужно попросить Рогозину, она может всё устроить. Ей не впервой. А как она пережила смерть мужа? Никто никогда об этом не знал. Разве что Круглов. И то не факт. В общем-то, Рогозина смогла и она сможет справиться. Только надо обратиться в злость. Заставить себя подняться с постели и искать виновных. Однако пока сил нет. Позже. Пусть боятся её гнева, но не сегодня. Сегодня бы пережить этот день. Или нет. Уже всё равно. Но за мужа отомстить надо. Эта мысль и помогла встать. Зацепиться за злость — то, что нужно, чтобы выбраться из непроглядной бездны отчаяния. Будто она всё время падала и падала, а тут раз — и выступ. За него надо хвататься. Кто, если не она? Друзья может и отомстят, но так будет не совсем правильно. Или правильно? И как вообще теперь — правильно? Виновных найти надо, однозначно. Только не сегодня. И может не завтра. Надо отойти. Так почему именно Стёпа? Это была судьба? Не Майский, разведка ГРУ. Не Березин, тоже имеющий приличный опыт. Выбрали именно Данилова и он, как бравый офицер, поехал нести свой долг. Долг. Слово какое. Должен Родине? А она ему что должна? А ей? Теперь непонятно. Вообще ничего не понятно. Рита резко села на постели, прерывая весь поток размышлений. Хватит! Завтра она должна быть в строю. Она должна искать убийцу своего мужа во что бы то не стало. Ей нужно собраться, а не лежать и жалеть себя. Стёпа должен уйти спокойно, если убийца будет найден. Рита в это верила. Лёня подумал, что Рита только проснулась и медленно прошёл в её комнату. Без Юли. Наверняка, у нее тоже всё лицо заплаканное. Поэтому и не пришла. Лёня более стойкий, но и ему не нужно держать эмоции в себе. Они должны выйти и дать место злости. Злость должна быть, чтобы найти убийцу. Теперь важно только это. — Надо попить, — сказал Субботин и сел на диван, прямо напротив её. Когда протянул стакан с водой, Рита замотала головой, учуяв запах успокоительного, растворённого там. — Я тебя не спрашиваю. Надо. Его серьёзный тон не оставлял выбора. Иначе впихнёт силой таблетки или укол сделает. А после укола она как овощ — соображение вообще не работает, за то воображение, только она закрывает глаза, работает прекрасно! Кажется, будто Стёпа перед ней. Вот-вот ляжет рядом и обнимет. И её боль прекратится. Ведь он будет рядом. Переживать больше не о чем. Рита взяла стакан в руки и послушно выпила. Обратно не вернула, поставила на столик у кровати. Лёня понял, чего она хотела — объятий, которые соберут все её сломанные кусочки воедино, и как только он её обнял, Маргарита снова расплакалась. Как хорошо, что он не уехал! Она бы точно сошла с ума одна, в пустой квартире. — Почему он? — спрашивала без конца Власова, осознавая, что ничего уже не вернуть. Как раньше больше никогда не будет. Он не придёт. — Почему??? Не твари эти погибли, а он! Чем он заслужил? Лёня не находил слов. Молча обнимал её и гладил по спине, пока она в надрыв задавала один и тот же вопрос. Он сам не знал почему. И никто не знал. Рите хотелось кричать о своей боли. О том, что едва прошло полгода жизни в браке и она уже вдова. О том, что вся её жизнь рухнула в один миг и как строить её и на чём — она не знала. Разрушено всё, даже фундамент сравняли с землёй. Она не знала как дальше жить. Слабое утешение, которое ей успели произнести коллеги, пока она ещё была в конторе и относительно вменяема, так это то, что если он спас кому-то жизнь, то уже поехал не зря. А кто теперь спасёт её жизнь? Что теперь делать ей и как с этим жить? Пока никто не сказал. Даже направления не дали. А жаль. Придётся самой искать, как всегда. Она не знала как взять себя в руки. Да и надо ли это? И как быстро себя берут в руки, когда умирает настолько близкий человек? Фактически, родная душа. И вот её нет. Всё ещё было неконтролируемое желание, чтобы он объявился живым. Прямо сейчас пришёл и покрутил пальцем у виска над тем, что они устроили: целый океан слёз выплакали и всё зря. Так и бросало из стороны в сторону: то его больше нет, то произошла нелепая ошибка и скоро он вернётся, просто задержался. Все ошиблись — их руководство, судмедэксперты, следователи. Такое же может быть? Может. Тогда отчего же так больно, если это просто чья-то злая шутка? Раньше Рите казалось, будто чувствует его на расстоянии, что он где-то далеко, но жив и с ним всё в порядке. Однако с того проклятого сна эта связь словно оборвалась и она ничего не ощущала. Будто и не было его. Будто она всё придумала. Из неё словно вытащили душу, вывернули наизнанку и засунули обратно. Рита не знала, что бы делала, если бы не друзья. Не было так одиноко, пока они рядом. Только удерживать постоянно их возле себя она не могла. С болью нужно справляться самостоятельно, но когда её предлагают разделить, становилось куда проще. Кто в ответе за его смерть? Рита даже не смогла это узнать. Горе убило её на месте, безжалостно и беспощадно. Поэтому она снова вернулась к мысли о поиске виновных. Попытки расспросить об этом Лёню не увенчались успехом — он и сам не знал. Нужно было начинать действовать. Выделить себе время погоревать вдоволь, а потом браться за дело, и если виновный до сих пор не понёс наказания, нужно с этим разобраться. Конечно, Рогозина это так не оставит, но и Рита не должна упускать ситуацию. В скором времени Лёня уехал, оставив Юлю присматривать за Ритой. Соколова закрыла дверь за напарником и вернулась в комнату к Власовой, потерявшей не то, что бы часть, а всю себя целиком. — Необязательно возле меня дежурить, — неродным голосом сказала Рита, когда Юля села рядом с ней, прислонившись к спинке. — Со мной уже всё случилось. Я ничего с собой не сделаю. — Думаешь, одной будет лучше? — спросила Соколова, изучая взглядом обстановку комнаты. Тяжело будет отвлечься или переключиться, когда каждая вещь напоминает о любимом мужчине. Власова промолчала. Безусловно, будет сложнее. А так хоть ещё одна живая душа в доме, помимо Жорика. Свою душу к числу живых она уже не причисляла. По глазам было видно, что Юля много плакала. Для них всех это огромная утрата и неизвестно, когда они смогут заполнить ту часть сердца, что была определена для Стёпы. По ощущениям Власова могла сейчас сказать, что сердца у неё совсем не осталось. Будто внутри всё пусто и это «пусто» ещё и болит. Нестерпимо болит. Внезапно Риту осенило, что надо как-то и сыну сообщить. Он же хорошо знал Стёпу, они не раз проводили время вместе. От этого стало ещё хуже, потому что подобное времяпровождение больше никогда не повторится. Служба забрала у неё всё. А что дала взамен? Ничего. Да и не нужно было взамен что-то. Как можно заменить дорогого человека? Служба бы никак не компенсировала эту утрату. Снова злость. Если Стёпу так грамотно вели, почему на такие серьёзные сделки, где клиенты приходят с гранатами, не подтянули дополнительной охраны? Ну не расходный же материал в конце концов сотрудники ФЭС! Такими не разбрасываются. Хотя для системы это всего лишь минус один сотрудник. А для Риты минус целых две жизни — его и её. Сил не было. Да и откуда они будут? В ней столько боли и успокоительного, что вряд ли останется место для чего-нибудь ещё. Вместе с Юлей они следили за рыбкой, аквариум которой приятно подсвечивался в темноте, и думали о своём. — Ты знаешь что-то? — решилась спросить Рита. Соколова сначала не хотела отвечать, но потом решила, что так будет гораздо лучше. — Немного, — честно призналась Юля и на секунду зажмурила глаза. Ещё не хватало и ей потерять контроль над собой. — Знаю, что Стёпа много информации наработал и даже успел её передать. Так что дело времени — всю банду задержат, причём довольно скоро. Что до верхушки… Нужно немного больше времени, но Галина Николаевна сказала, что в течение буквально пары-тройки месяцев они все окажутся за решёткой. И, если ты хотела мстить, то некому — человек, бросивший гранату погиб в перестрелке. Всех жертв рабства удалось спасти. Возможно, Стёпу приставят к награде… — Посмертно, — закончила за неё Рита. На кой чёрт теперь ему награда? Да она даже не пойдёт за ней! Не станет слушать пламенные речи генералов и стоять в очереди на вручение среди таких же несчастных вдов, чьи мужья спасали чужие жизни ценой собственной. Стёпа всегда хотел большую семью. Если бы так сложилось, что бы делала сейчас Рита с маленькими детьми на руках? Конечно, друзья и сослуживцы не дали бы пропасть, но дети всё равно бы росли без отца. Выходит, оперативникам лучше вообще не задумываться о создании семьи. Им суждено быть одинокими. На столе лежала пачка успокоительных. Недолго думая и понимая, что не справится, Юля выпила с водой пару таблеток. Трудно представить, но эта картина смогла пусть немного, но вернуть Риту к жизни. Больно не только ей. Вокруг одной её боли жизнь не вертится и кто-то тоже переживает не меньше. Юля тоже его ждала и любила его по-своему. Как друга, хорошего напарника и сослуживца, как человека, с которым она могла посмеяться и уверенно работать, зная, что её всегда прикроют, при любых обстоятельствах. Отныне из её жизни он ушёл. Она тоже задумалась о том, как опасна их служба и о том, что в один миг можно прийти на работу и узнать, что вчера был последний день, когда ты имел честь работать со своим коллегой. Его может не стать по любой причине, но когда люди погибают на работе, спасая чьи-то жизни, легче ни разу не становится. Вот и Юле не становилось. И они могли бы пережить эту боль вместе с Ритой. — Если хочешь, ложись со мной, — тихо сказала Рита и подвинулась к краю дивана. — Места много. Я так понимаю, уходить ты не собираешься. Спокойный голос Власовой твердил о том, что успокоительное, которое настоятельно советовал Артём, подействовало. Скоро должна уснуть. Однако слёзы всё равно текли. Видимо, препараты на слезотечение не действуют. — Не глуши боль таблетками, — просила Рита. — Если нужно поплакать — можем сделать это вместе. Легче всё равно не станет. Пока. Нет, так она не заснёт. И дело не в том, что она переключила своё внимание на коллегу, боль которой тоже застилала глаза с непередаваемой силой, а в том, что нужно действительно выпустить все свои эмоции. Плакать сколько влезет. Не глушить слёзы. Нужно отгоревать и не стараться показаться сильными. Свою силу они покажут потом, сейчас их внутренняя сила в том, что постараться это пережить. — Я теперь так боюсь, — сказала Юля, поджав колени к груди. А потом пожалела. Власовой явно не до того, чтобы её утешать и пытаться понять её страхи, ведь ещё ничего не произошло. Но Рита, несмотря на разбитость и отсутствие полноценной логики из-за сильных эмоций, всё поняла. — Теперь ты боишься за кого-то другого, — произнесла Рита, не до конца понимая, о ком идёт речь. Очевидно, что она боится за дорогого ей человека, но неужели это — Лисицын? Он нём не было известий два с половиной года и они кажется расстались на доброй ноте, причем давно. Неужели она до сих пор переживала за него? Если так, то тогда всё ещё хуже, чем Рита думала. В её душу она никогда не лезла и не знала, что у неё за амурные дела и с кем, но как ни странно, в данный момент она смогла уцепиться за это. Отвлечением сложно назвать, но будто Рите удалось найти того, кто испытывал нечто схожее, а это придавало хоть каких-то сил и осознания, что она не одна, что её боль — логична и понятна. Нет, вряд ли Лисицын. Больное сознание вытащили на поверхность воспоминание, где Юля говорила о том, что по возвращению с её секретной миссии никто не ждал. Однако был кое-кто другой. Тот, кто был к ней очень внимателен. Тот, кто был всегда рядом. Надёжное плечо. Соколова больше не продолжала разговор о своих страхах, но Рита наконец ощутила, что она не одна. Вместе они как-нибудь справятся. Конечно, её боль сильнее и может не сравниться ни с чем другим, но вдвоём переживать гораздо легче. И правильнее. Маргарита дотянулась до руки Юли и сжала её. Они обе разбиты и не знали, как жить дальше. Нужно было продолжать работать, искать улики и преступников, снова улыбаться, хотя бы иногда, но это казалось таким далёким. На данный момент словно весь мир сосредоточился в просторной комнате, в которой присутствовали лишь скорбь и боль утраты. Казалось, если не оставаться наедине, то можно пережить очень многое, а у Риты был целый коллектив ФЭС, который мог разделить с ней эту беду и никогда бы не позволил опуститься на самое дно. Они держали её в этом мире, словно якорь, точно так же, как и сын, ради которого Власовой и остаётся жить. А потом, когда она сможет восстановиться от колоссальной потери и расправить крылья, — для себя.