Безмятежность

      – После того, как принесете постановления, позовите счетовода и внимательно все перепроверьте, – строго сказал Черв и поставил на бланке печать. – Пока вы не найдете пропажу – ко мне можете не приходить.              – Да, мой король. Будет исполнено, мой король, – поклонились слуги и поспешно удалились из кабинета.              Черв вышел из-за стола и потянулся. Но не успел он обрадоваться окончанию дел, как незаметные на светлой плитке белые лианы схватили его и утащили в сторону окна. Путь был недолгим – всего лишь на другой этаж.              – Мой любимый Черв, – улыбнулась Корень, когда он оказался у нее в руках. – Как же я ждала нашей встречи!              – Моя Леди, – он притянул ее голову к себе и чмокнул в лоб. – К чему такая спешка? Я мог и сам прийти.              – Моя страсть к тебе не может ждать, – она требовательно залезла лианами ему под плащ и раздвинула крылья.              – Моя Леди, я... – Черв невольно замер, когда она оплела его хвост и сдавила. – Хах, я тоже скучал.              Королева хихикнула, а затем ненавязчиво поцеловала, медленно поглаживая его по спине и животу, а так же надавливая на соединения панциря. Крошечный в ее объятьях и бесконечно любимый – она могла делать с ним все, что хотела: вертеть, связывать, забираться лианами куда угодно, дразнить и играться.              – Тише, любовь моя, не торопись, – он огладил ее по щеке и провел пальцами по основанию украшавших ее голову ветвей. – Как прошел твой день? Было ли что-то новое?              – Дай вспомнить, – Корень как можно мягче коснулась сочленения его крыльев, заставив вздрогнуть. – Уважаемая Мономона прислала отчет о том удобрении из слизи тремов. Удивительнейшая вещь, – она поцеловала его в шею и слегка развела ему руки. – Если так пойдет и дальше, то я вовсе перестану быть нужна!              – Любовь моя, – хихикнул Черв. – Ты здесь не ради плодородия земель.              – Тогда ради чего? – муркнула она, не прерывая касание.              – Ради того, чтобы я и народ любили тебя, – он рвано вздохнул и запрокинул голову.              Из его хвоста уже выглянули розовые отростки, и Корень не отказала себе в удовольствии опробовать их. Мягкие, теплые, едва налившиеся и постепенно крепнущие под лаской языка.              Удивительно, как в столь маленьком теле помещалось столько силы. Не успела Корень как следует раззадорить Черва, как его и без того светлое тело начало светиться и источать энергию. Ей особенно нравилось это его свойство, потому она продолжила с еще большей охотой. Черв на это лишь тихо простонал.              Ласково, требовательно. Торопливо, но жгуче. Жажда, жар, желание.              Корень отпустила и облизнулась: теперь его отростки были ровно такими, какими нужно – жирными, пульсирующими, с множеством шипиков по краям и стекающими капельками на кончиках. Вновь облизнувшись она легла и, слегка выпучив свой цветок, приложила мужа к нему. Он рефлекторно подался вперед. Влажный и раскрытый, цветок охотно принял его и потянул за собой, заставляя шипики раскрыться и набухнуть. Теперь пока они не закончат, то не смогут прервать единение. Корень с большим трудом не застонала в голос от чувства, как раздвигалось и аккуратно поцарапывалось ее нутро.              Черв поднял крылья и, чуть дрожа ими, начал движение.              Ласково, как же ласково! Клубилась энергия, перетекала и сплеталась, гонимая телом. Сияла темнота его глаз, дрожал ее голос. Несравнимая, ни с чем несравнимая щедрость билась внутри, извивалась, уносила с потоками воздуха. Овладевала. И тепло. Нужное, необходимое тело прикосновений, присутствие, принятие. Как сладкий сон, густой нектар, как обещание быть рядом. Как единственная фраза с его уст:              – Любовь моя.              Чудесно. Сама природа ее сущности торжествовала, точно на иссушенную землю наконец явился дождь.              – Мой возлюбленный Черв.              Он обнимал ее, крепко держался за ее брюшко и прерывисто дышал. Казалось, еще немного, и встревоженная сила сорвется с его крыльев, раскроет панцирь и вернет ему прежнее обличье. Но он все еще был здесь, рядом, а она была вместе с ним.              Обжигающий белый свет царапал через веки, а шипики все отчетливее врезались в стенки. Значит скоро. Значит еще чуть-чуть. И энергия насытит ее тело, а жажда ненадолго уснет.              – Эти слова лишь для тебя, – прошептал Черв, приподнявшись на центральных руках и прижав верхние к выжженному на груди тавро. – Пока горит мой свет, пока чист мой разум, пока свободна моя воля – я буду любить тебя, – он вжался сильнее обычного и вновь подался назад. – Пусть лишат меня короны – ты останешься моей королевой, – он судорожно схватил воздух. – Но даже самые громкие слова ничтожны без поступков, потому прими символ моих чувств, – на этом Черв толкнулся в последний раз, а его крылья задрожали так сильно, что стали почти незримы.              Корень задрожала следом, не в силах справиться с нахлынувшим на нее потоком. Постепенно боль ушла, а на ее место пришла сытость. Улыбнувшись, Корень огладила упавшего ей на брюшко мужа, и осторожно сложила его широко раскрытые крылья. Он тихо охнул и поднялся.              – Мой Корень, – с трудом проговорил он. – Теперь она принадлежит тебе, прошу, прими.              В его руках лежал крупный белый амулет, который она взяла несколькими лианами сразу.              – Что это? – она повертела амулет перед глазами. Как много силы исходило от него. Так много, что казалось, будто она держала не амулет, а сдерживала реку.              – Моя душа, – с небывалой легкостью признался Черв, а Корень потеряла дар речи. – Немного жаль, что уже ни один из моих подарков после не сможет сравнится с ней ни в значении, ни в ценности, – он медленно расправил хвост и улегся рядом, почти утонув в ее лианах. – Но я все равно найду, чем тебя удивить.              – Мой Черв, – наконец обронила Корень. – Спасибо, я сберегу ее. Люблю тебя, – она наклонилась и поцеловала его.              – И я тебя люблю, – он поцеловал в ответ.