Ниже нуля

Сегодня снова жутко холодно. Для жителей Нью-Йорка морозы в феврале обычное дело, но точно не для Чуи. За весь месяц пребывания здесь он так и не смирился с суровым климатом, каждый раз вспоминай родную Йокогаму. О да, он никогда не забудет те бесснежные зимы и плюсовую температуру, что остались где-то там, в прошлой жизни. Он всё ещё безумно скучал по родному городу. Будь его воля, он не за что бы не променял близкую сердцу Японию, на Соединённые Штаты. Но его мнение, впрочем, не учитывалось. Пережив нападение в родной стране, его семья в срочном порядке иммигрировала, бросив абсолютно все, что было им дорого. Чуя просто старался не думать, что станет теперь с его домом. Домом, в котором тот прожил всю свою жизнь. Не забудут ли на следующий день о существовании Чуи его школьные товарищи, с которыми тот провел бок о бок десяток лет, да вспомнит ли о нем вообще еще хоть раз хоть кто-то. Он не был уверен, что его судьба теперь не оборвется здесь – в одиноком мерзком захолустье, где даже его труп искать не станут. «Нет, раз не можешь изменить ситуацию, так измени к ней отношение»- каждый раз внушал себе Накахара. Единственной его целью сейчас было поступить в художественный университет. Любой ценой. В экстренном порядке переведясь из элитной академии искусств в обычную школу Бронкса, тот осознал, что перед ним резко закрылись практически все дорожки в достойное беспечное будущее. Академия, на которую батрачил Чуя с первого класса, искренне веря, что все его старания окупятся, в один момент потеряла всякий смысл. Чуя совершенно не был готов так взять и бросить ее, на выпускном, двенадцатом году обучения. Через уговоры, возможно тот и мог бы формально закончить академию здесь, в Нью-Йорке, но никто не захотел заниматься бумажной тягомотиной по этому делу: ни его мать, ни образовательное учреждение. Услышав отказ со стороны родителя, это был, пожалуй, единственный раз, когда Чуя позволил себе повысить голос на мать. Единственное, о чем смог договориться сам Чуя – это закончить его выпускной проект об архитектуре Японии. Учитель сказал ему, что может быть, к концу учебного года они еще обсудят этот вопрос. Что еще не все потеряно, надо лишь продолжать, уже дистанционно, но продолжать работать. Чуя не верил, что из этого что-то получится, но проект обещал закончить. Он был разбит. Подавлен. Все ради чего он старался резко перестало иметь смысл. Иногда Чуе казалось, что на похоронах своих родственников он был счастливей, чем в день когда черное такси привезло его в Бронкс. Переехав в один из проджэкттов, без денег и связей, Накахара ждал, когда перед ним высветится табличка «gameover», ведь он не мог представить, как собирается жить здесь, опустившись со статуса чуть выше средней семьи с достатком до низших членов общества, обитая среди наркоманов и бомжей. У них буквально осталось ни гроша. Вынужденные скрываться, молиться, чтобы их здесь никогда не нашли. Лишь заработав достаточно денег, он мог надеяться вернуться обратно в Японию, справившись с внешней угрозой. Но кем он теперь был чтобы смочь достичь такого? Правильно, никем. Мусором, выброшенным за задворки нормального общества.

***

Пока Накахара шел со школы, его не покидало чувство тревоги, вызванное толи местной беспокойной погодой, толи этим шумным городом в целом. А может чем-то еще, что тот понять был не в силах. Он уже ни в чем не был уверен. Кружащиеся повсюду снежинки нещадно застилали глаза, а он всё продолжал идти, смотря сквозь прищуренные веки на белые вихри, коими было заполнено все пространство. На широких улицах не было ни единой души. Лишь бездонная серость вокруг. Сегодня выдалось уж слишком холодно, даже для этого места. Обычно чересчур крикливый и странный район Нью-Йорка - Бронкс сегодня был достаточно тихим. Погода явно давила на жителей, делая их более заторможенными и заставляя сидеть дома. Череда унылых витрин по правую сторону от Чуи казались заброшенными, половина из них была закрыта. А те редкие, в которых все еще можно было что-то разглядеть отражали в себе дорогу, по которой изредка ехали старенькие машины. Но даже они вселяли в Чуе еще большую ненависть к этому городу. Тусклое солнце стало медленно скрываться из виду, готовя город к ночному мраку. Неочищенный с дорог снег нещадно хрустел под ногами, которого с каждой секундой становилось всё больше. Вот-вот метель усилится, станет совсем ничего не видно. Чуя мечтал лишь о том, чтобы дойти быстрее, чем она станет невыносимой. Все конечности сводило от холода. Он еле как чувствовал свои руки, скрытые в черных перчатках. Все же Нью-Йорк - город контрастов и Накахара знал это не понаслышке: Проезжая мимо Манхеттена, в тот самый первый день приезда, Чуе на какое-то время показалось, что все не так плохо. Может не так уютно и хорошо, как дома, но жить можно. И лишь через какое-то время, поворачивая в сторону бесконечного количества блоковых домов, места грязи и мусора, Чуя понял насколько ошибся. Он прожил слишком достойную жизнь чтобы скатиться до такого. Его собственный район, где тот до этого жил вспыхивал в его воспоминаниях. И с каждым разом Япония казалась ему светлее, добрее. Он уже не помнил была ли его тогдашняя жизнь настолько хороша, но сейчас, видя перед собой блоковые дома в мрачную погоду, он не мог позволить себе думать иначе. Пребывая в своих неприятных воспоминаниях, он поморщился, закрыв глаза. Чуя был очень уставшим и расстроенным. Очень. Вдруг, не заметив льда на дороге он с еле слышимым визгом грохнулся на землю. Боль от удара в теле заглушала сильная злость. - Сука, да что за день такой, - только хотел он начать материть весь свет земной, как услышал знакомые голоса неподалеку. Он их вспомнил. Это были соседи Дазая – его нового и единственного школьного здесь друга. Не то чтобы Накахара горел желанием заводить здесь друзей, решив полностью сконцентрироваться на учебы, но этот персонаж не давал ему покоя, пытаясь подружиться буквально с первого дня пребывания Чуи в школе. Оттнекиваясь дня два, тому все же удалось разговорить Накахару, после чего все эти две недели они провели вместе, постоянно общаясь. Дазай казался Чуе странным, его чересчур приветливая улыбка не раз его пугала, однако с ним все же было немного, но интереснее чем одному. Обернувшись, он понял, что дошёл до улицы, где располагался его дом. И вдалеке около одного из затхлых кирпичных подъездов сидела уж больно знакомая фигура. - Дазай! –весь негатив скопленный за этот день грозился вырваться наружу. Жутко хотелось на него наорать, и Чуя не собирался отказывать себе в этом желании. О, он сейчас за все у него спросит. Этот дуралей не изъявился сегодня в школу, оставив его одного среди кучи учеников, которые в любой момент могут выкинуть то, Чуя не знал что. Конечно, Чуя будет ругаться не на это, а на факт прогула в принципе. У него не было сомнений, что Дазай прогулял. Пусть в школе, куда попал Чуя может и было херовое образование, статус и тому подобное, но за прогулами тут следили строго. Возможно даже лучше чем в бывшей академии Чуи, учитывая что 10 пропущенных учебных дней в год уже каралось отчислением. Еле как встав со льда, умудрившись чуть ли не упасть во второй раз, Чуя со всей прытью направился к Осаму. Как ни странно, эта афроамериканская шпана, только что здесь стоящая, что ошивалась практически в каждом гетто, резко пропала. Будто и не они сейчас говорили. Хотя может, опять же Чуя не мог быть уверен, что это не глюки. Проходя через детскую площадку, огороженную черным невысоким забором, он все больше вглядывался в Осаму. Что-то было с ним не так. Чем ближе он приближался к его фигуре, тем сильнее замедлялся его шаг. Его проблемный друг не то что сидел, а почти лежал на каменных ступеньках, прислоняясь спиной к поручням. Лицо Осаму было абсолютно бледным, синие губы подрагивали, выдыхая дым от затхлой сигареты. Пустой взгляд был направлен куда-то вверх, он казался таким расфокусированным, Чуя был уверен что его новый товарищ, как и многая молодёжь в Бронксе просто пристрастился к крэку вот и сидит теперь тут как долбаеб. Подойдя вплотную к Дазаю, Чуя испугался, когда тот снова на него никак не среагировал. В последнее время чересчур тревожный, в голове Чуи быстро зрели мысли о том что Дазай мог правда сейчас передознуться, и что тот возможно скоро умрет, оставив его без последней опоры в этом городке и- - Дазай! - Собрав волю в кулак крикнул со всей дури Чуя. Крик чуть ли не на ухо достиг того, кому он предназначался. И Осаму, повернув голову на звук, удивленно на него уставился. - О, П-привет, Чу. – Накахаре было непривычно слышать как человек, который обычно так быстро говорил сейчас заикался, дрожа от холода, – т-ты же вроде к-какими-то проектами занимался, да? К-как продвигается? - Ты что делаешь тут в такую погоду, - пропустив вопрос мимо ушей, Накахара наконец окинул взглядом одноклассника и ужаснулся, - да еще и без куртки!?- последняя фраза прозвучала чересчур крикливо даже самому Накахаре, но он не стал на этом заострять внимание. Чуя несмотря на свой наряд капусты в данную минуту всё равно очень замерзал. Ему даже представить страшно было, что же сейчас чувствует Дазай. - Почему ты вообще сидишь здесь? - не унимался он. - Ну отстань. Просто покурить выш-шел, не видно что-ли? - для пущей наглядности Осаму потряс своей обледеневшей рукой с сигаретой. Из-под серого свитера виднелась бледная ладонь со сбитыми в кровь костяшками. И бинты. Бинты, которые Чуя всегда замечал, но никогда о них не спрашивал. Чуя лишь злобно скрестил руки на груди. Он щурился и смотрел в глаза Дазая, пытаясь заглянуть в его чёрную душу. Но, увы, в карих глазах не было ничего кроме какой-то пугающей пустоты и блеска немой печали. Она была присуще ему, сколько Чуя знал Дазая, хотя тот всегда старался это скрыть. Чем дольше Накахара смотрел на него, тем большее отвращения он чувствовал. Осаму выглядел ужасно. На нём были отпечатаны все признаки огромной усталости, которые только возможны. Начиная в виде чёрных синяков под глазами, заканчивая дыханием как у побитой собаки. А в школе его не было всего два дня. Да что ж случилось то!? Но при этом Дазай продолжал ехидно улыбаться. Да так, что Чуе от всей души хотелось стереть это выражение лица. Уж очень оно раздражало Накахару своим притворством. Сердце начало стучать быстрее, а руки сжимались в кулаки. Как же Накахаре хотелось ударить его, и желательно, не один раз, за то, что не признается, что произошло. Чуе и так сложно, так почему Дазай решил все усугубить? Однако бить его резко расхотелось, наблюдая за тем, как Осаму проверяет на себе все стадии смертельного обморожения. Помрёт ведь, а у Чуи на него другие планы. Более жестокие. - Долго на меня смотреть будешь, Чу-у-я? - Накахара резко дёрнулся, выйдя из мыслей. На полу всё так же полулежал Осаму, дрожа как осиновый лист. С каждой минутой он выглядел всё хуже и хуже. Чуе казалось, что он сейчас еще немного наклонит голову в бок, и скатится к чертям по этим громадным ступенькам, распластавшись на них кровавым пятном. Руки Осаму опухали, становясь всё более белыми, пока он продолжал там сидеть. В какой-то момент они сильно ослабли и Дазай выронил сигарету на пол, которая сразу же потухла. Сделав глубокий вдох, чтобы не убить своим криком полутрупа, Чуя попытался как можно спокойнее сказать: - Дазай, если ты сейчас же не пойдёшь домой, то… – Чуя прокручивал все варианты шантажа, которые только знал, но ни один не казался подходящим. Услышав смешок, Чуя был готов плюнуть на принцип не бить больных. Сделав ещё один более глубокий вдох, он всё таки решил, что выше этого и через стиснутые зубы добавил, - ладно, хорошо, мне нечем тебе угрожать. Но я очень не хочу потом читать в новостях как нашли обмороженное тело школьника, которого в таком состоянии бросил его друг. Чуя не до конца понял, подействовала ли его жалкая просьба на Осаму, но он точно осознавал, что если сейчас что-либо не предпримет сам, то его дружок может остаться инвалидом с ампутированными конечностями или при лучшем исходе, человеком, находящимся на достаточно длинном и дорогом лечении. У Накахары потихоньку начиналась паника. Ему казалось, что Осаму теряет сознание. Или умирает. Или уже умер. - Слушай, иди куда шел. Я польщен, что за месяц нашего знакомства ты уже можешь строить из себя образ моего спасителя, но давай не надо, ладно? - Прохладно! Да ты ебнулся просто. Тебе мозги от холода отшибло, Дазай! - получив в ответ злющий недовольный взгляд, Чуя понял, что с ним говорить бесполезно. - Нет, так не пойдет. Не оказание первой помощи карается законом. – Схватив Дазая за руку, Чуя потянул того на себя, - вставай. Тот в ответ лишь как-то странно на него посмотрел. Чуя, будучи очень не в настроении, собрал всю силу и волю в кулак, насильно схватив Дазая за руку и заставив его подняться. Трясущиеся конечности быстро подвели к Осаму и того сразу понесло в сторону. Успев перехватить падающего, Чуя аккуратно закинул его руку себе за плечо, придерживая за талию. - Идиот, отпусти меня! – злобный хрип ничуть не напугал друга. - Будешь сопротивляться, тебе же хуже, - спустя несколько попыток вырваться, которые заканчивались тем, что Дазай просто падал в снег, обессиленный, он все же смирился со своей судьбой. - Ну и куда ты меня тащить собрался, гуманоид? - речь Осаму стала гораздо менее складной, а также сильно заторможеннее чем была несколько минут назад. Чуя лишь пожал плечами: - Если я не могу заставить тебя идти домой - не надо. Пойдёшь ко мне в гости отогреваться, - Дазай закатил глаза не его предложение, - ой, Дазай, можешь сколько угодно тут строить лицо, но до своего дома я тебя дотащу. Мне правда очень интересно послушать как ты решился пойти покурить и заодно сдохнуть, - улыбка Чуи была незабываема. С одной стороны, она казалось такой благородной, но если долго в неё всматриваться, начинало казаться, что улыбается сам Сатана. Чуя снял с себя вязаную шапку и нахлобучил её на Дазая, чей цвет волос был уже не коричневым, а скорее белым от мороза и снега. На что Осаму лишь тихо шикнул, но головной убор так и не стянул. Решив, что одна шапка его уж точно не спасёт, Чуя стал аккуратно стягивать с себя тёплый пуховик, стараясь ненароком не уронить Дазая, который всё ещё на него опирался. - Зачем мне твоё безвкусная куртка? Мне не настолько холодно, - на этот раз Дазай более активно сопротивлялся, даже каким-то чудом смог он него отойти при этом не упав. - Если тебе не настолько холодно для того, чтобы носить верхнюю одежду, Дазай, то поздравляю. Ты либо отбитый долбаеб, либо у тебя пиздецки нарушена терморегуляция тела. Я склоняюсь, что оба варианта верны, - цыкнул Чуя и через несколько мгновений чуть ли не запрыгнув на одноклассника, насильно укутал того в пуховик. Впрочем, Дазай и в обычной жизни уступал Чуе в силе. Разве что бегал быстрее него. Так что в ослабленном состоянии попытки сопротивления долго не простояли и Осаму был повержен. Чуя мгновенно ощутил полный ужас Нью-Йоркской зимы и затрясся чуть ли не сильнее Дазая. Несмотря на это, одежду назад он принимать не собирался. Так, ковыляя, им предстояло ещё не меньше десяти минут добираться до дома Чуи. Холодными и несчастными. Дазай нехотя, но все-таки решил добровольно схватится за Накахару, закинув руку на плечо друга, когда передвигаться самому стало невыносимо. Он полностью перестал что-либо чувствовать. Чуя тем временем страдал в агонии от мороза. Он никогда себе не признается, что в тот день прижимался к Дазаю немного сильнее чем следовало бы, стараясь согреться от тепла человеческого тела, хотя, конечно, тёплого от того тела мало, что осталось. Изредка перебраниваясь, они шли по завывающей метели. Перед глазами всё размывалось, поэтому путь был скорее интуитивный, чем в какой-либо мере осознанный. Когда рядом замаячила знакомая улица, это показалось одним из самых счастливых моментов в жизни, при чем для них обоих. Хрипя от радости, они рванули к дому. В тот момент их совершенно не волновало, как странно выглядят два быстро ковыляющих подростка, из которых один настойчиво прижимал другого.                                                            

***

Дазай не особо соображал, что творилось вокруг. Пока перед глазами все мутнело, он ощущал лишь холодную руку, крепкой хваткой удерживающую его на ступеньках лестничной клетки. Повинуясь настырному утягиванию на этаж выше, он краем глаза присматривался к подъезду; он казался ему обшарпанным, но не настолько как в его собственном доме. Вполне даже приличным для одного из беднейших районов Нью-Йорка. Места для малоимущих могут выглядеть по-разному, тут играет лишь фортуна; Если в подъезде Дазая можно было не раз встретить бомжей, курящих марихуану и оставляющих на подоконниках и полу косяки, наскальные рисунки школоты на прокуренных стенах, то здесь было достаточно чисто, лишь следы долголетия этого здания и не сильный запах затхлости напоминали о статусе помещения. Вдруг, Дазай резко осознал всю сложившуюся ситуацию. Он идет домой к мало известному однокласснику, которому никак ничего не пояснил. Хотя, если он будет в адеквате, то может и сочинит нормальное оправдание, и может посидеть в гостях у случайного друга это еще не так плохо. Увидев сомнение во взгляде одноклассника, Чуя лишь вздохнул; - Дазааай, поздно давать заднюю, никто тебя там не съест, отогреем, покормим и пиздуй куда хочешь, - улыбнувшись самой невинной из всех на которую он способен улыбкой, Чуя схватил Дазая за запястье и потянул выше по ступенькам. Даже если Осаму и попытался вырваться, то не смог. Этот дрыщ был слишком слаб сейчас, чтоб побороть Накахару. И лишь стоя у двери в квартиру, Дазай вспомнил одну важную вещь. - Стой. Ты же вроде не один живешь? - скажи, что один, скажи, что один, скажи что- - Ну да, с матерью, - увидев животный ужас в глазах напротив Чуя поспешил добавить, - да не нервничай ты так, она не будет против. Гостеприимность у нашей семьи в крови. Чуя, подбадривающе толкнув в плечо нестабильно стоящего Дазая, и прозвенел в звонок собственной квартиры. За дверью послышались шаги, пока Осаму ловил микроинсульт. Он был готов просто развернуться и уйти прочь. Иметь дело с семьей Накахары - последнее чего тот хотел. Единственное, что успел сделать Дазай – это развернуться на несколько градусов от двери, когда чужая рука предусмотрительно схватила того за шиворот. В замке послышался поворот ключа. Дазай, набрав воздуха в легкие, был готов услышать в свою сторону пару - тройку неласковых слов от человека за дверью. Возможно от человека под чем-то. Ни в Чуе, ни в его семье он уверен не был. Но увидеть перед собой опрятную женщину в традиционном кимоно – последнее чего тот ожидал. - Ой, мог бы предупредить, что у нас гости, - открывшая дверь женщина слегка удивилась, увидев перед собой Осаму. Чуя ни разу не упоминал ни одного человека из Бронкса как своего друга. Движением руки она лишь пригласила их в дом. Ее удивление быстро переросло в испуг, заметив в каком именно состоянии они к ней пришли; На шатене всё ещё была куртка Чуи, его шапка, надетая задом наперёд, самого его до сих пор трясло. А Накахара в свою очередь представился лишь в красном свитере и с клетчатом шарфом на шее. Собрав все силы в кулак, они оба старались неловко улыбаться, слегка стуча зубами. - Мама, знакомься это мой ..э. друг, да друг. Дазай, эт-то Харука-сан, моя мать, - зависнув, шатен пытался обработать это информацию, когда в плечо его толкнул нервничающий Накахара. - Ээ, да, з-здравствуйте, очень приятно познакомиться! Меня зовут Осаму Дазай. П-понимаете, у н-нас тут сложилась т-т-такая необычная ситуация... Сразу спешу оговориться, что Чую я не обкрадывал! Как его одежда оказалась на мне, ээ, ну это исключительно его воля, - мысленно ударив себя по лбу за это максимально странное разъяснение, он спешил продолжить, - то есть в смысле он дал мне свою куртку, потому что…ну… - Его обокрали, - подхватил Чуя. Дазаю показалось, что его сердце только что сделало кульбит. Окей, радует хоть то, что он оказывается не ошибся в Накахаре. Цены ему не будет если он сейчас выгонит его обратно на улицу, сказав, что навсегда забудет этот неловкий эпизод из его жизни. Харука-сан всегда была умной и понимающей женщиной. Вместо истерик она предпочитала выяснять отношения исключительно дипломатичным способом. И поэтому она лишь робко вздохнула, закрыв за пострадавшими все еще открытую дверь. Не проронив ни слова, она скрылась в одной из комнат, оставляя потерпевших в легком недоумении. Озадаченно переглянувшись, Чуя лишь пожал плечами, сказав Осаму раздеваться. Неловко снимая чужую куртку, Дазай не был уверен стоит ли ему здесь оставаться хоть на минуту. Насколько неправдоподобно будут звучать отговорки по типу «у меня появились срочные дела, надо бежать»? Будь здесь не Чуя, он бы точно слинял. Лишь мысль о том, что Чую ему видеть еще весь оставшийся учебный год практически ежедневно его останавливала. И может, в глубине души Осаму признавался себе, что покидать такую теплую квартирку он сейчас не хотел. Из комнаты послышались мягкие шаги, после чего в коридор вернулась женщина с домашней одеждой, принадлежащей Накахаре. - Я тебе принесла одежду Чуи, скажи если на твой рост не подойдет, - рядом послышалось цоканье языком со стороны обладателя вещей. Может сильнее Чуи шатен не был, но выше уж точно, причем намного, - трясетесь оба как осиновые листы, - улыбка Харуки казалась искренней, но в ней не могла скрыться лёгкая тревога. Не каждый день твой сын приводит домой по виду чистокровного азиата, говорящего с сильно северным акцентом, что еле понимаешь его речь, - знаешь... Дазай, у нас вроде бы горячую воду включили, иди отогрейся, а то выглядишь очень плохо. Мы тебя с Накахарой на кухне подождем, - получив в руки вещи, Осаму недоуменно посмотрел на Чую, ища одобрения в его глазах. Заметив это, рыжий глазами указал на дверь ванной, кивнув тому в след. - Да, хорошо, наверное.., - может Дазай и хотел спросить что-то у Чуи, но обернувшись, увидел что тот уже скрылся в своей комнате. Закрыв за собой дверь в ванную, Осаму обессиленно сполз на пол, пытаясь унять дрожь. Что вообще произошло? Выбегая из дома, Дазай предполагал, что долго на морозе он не протянет и планировал тихо вернуться через несколько минут. Однако, спустя пол часа, когда Осаму полностью перестал что-либо ощущать, он вдруг осознал, что перспектива замёрзнуть на улице ему гораздо ближе, нежели вернуться обратно. Не к такой смерти он конечно стремился, но за последний год стало уже на так важно как именно покончить с жизнью, главное это воплотить. "Неужели наконец ждёт свобода? Неужели бремя непростой жизни наконец спадёт с плеч?"- думал он пока не услышал краем уха, как его школьный товарищ звонко шмякнулся об лёд. Впрочем, сейчас, залезая в горячую ванную, все мысли исчезали, оставляя за собой мрак.

***

- Чуя, что с ним случилось? - Харука, открыла духовку, проверяя на готовность лимонный пирог. Накахара, переодевшийся в теплую новогоднюю пижаму, был привлечен к готовке ужина для семьи и гостя. Изначально женщина хотела как обычно приготовить кимчи, но посчитав, что для знакомого Чуи такая еда может быть не по вкусу, она принялась за то, на что были ингредиенты из европейской кухни. Чуя не спеша дорезал овощной салат, делая свою историю как можно правдивей. Самое грустное, что он сам не знал правды. Дазай ему явно не доверял. - Я тебе уже несколько раз сказал, что его просто ограбили. Сама знаешь какой тут менталитет, - Взгляд Харуки казался чересчур испытывающим, что Накахара никогда не мог его выстоять. - Он выглядел как человек, который сам с других деньги собирает, - отвлекшись от салата, Чуя недоуменно посмотрел на мать. - Чего? Ты его видела вообще, он же хилый, - Харука лишь усмехнулась, ставя запеченный пирог на стол. - Хилый не хилый, а глаза у него умные. Ну не выглядит он как человек, который от местной шпаны страдает, - загадочно улыбнувшись, она укоризненно посмотрела на Чую, явно ожидая что тот расскажет что-то еще. Но Чуя молчал. Он не хотел заговариваться еще больше. Он в принципе плохо умел врать. Особенно ей. Не дождавшись ответа, Харука лишь вздохнула, сдаваясь; -Ладно, ограбили так ограбили. Я не буду лезть в ваши дела, раз ты так этого не хочешь.– Принявшись подготавливать чай, она сменила тему, - Кстати, ты же не забываешь о подготовке к экзаменам? Ещё немного и тебе уже придётся вступать во взрослую жизнь. На твои плечи ляжет огромная ответственность, поэтому... – Накахара перестал вслушиваться в слова матери. Он вновь ушел в свои мрачные мысли. Чтобы случилось с Дазаем, если бы он его не спас? Он правда бы там умер? - Чуя…. Он бы тоже его бросил? Как бросили все, кто был ему дорог? - Чуя.. А почему бросили? А потому что Накахара стал бесполезен. Жалкий, пребывающий в собственном горе, он никому таким не сдался. Ни единая душа не помогла ему остаться на родине. Все, абсолютно все его оставили и… - Чуя. Одно сплошное ничтожество. - Чуя! У тебя кровь идёт, а ты в облаках летаешь! – трясущая за плечо рука быстро привела его в чувства. Он и не заметил, как снова ушел в самокопание. У него не всегда получалось его контролировать. На доске для резьбы томаты сливались цветом с выступающей из указательного пальца кровью. Черт. Ну почему он такой? - Ты пальцы вместо овощей нарезать собрался? - Харука выглядела злой, хотя она скорее пыталась так выглядеть. В глазах матери, как и сына можно было часто разглядеть волнение. - Прости, задумался, - добродушно улыбнулся Накахара, искренне надеясь на на то, что мать пропустит часть с нравоучительными беседами по поводу его невнимательности, в которых виноваты эти страшные компьютерные игры, из-за которых вся молодёжь деградировала и нет теперь надежды на светлое будущее человечества. Она всегда так делала. Для строгого имиджа в первую очередь. - Я так и поняла. - Лишь вздохнула она, забирая доску и флегматично выбрасывая томаты, контактировавшие с кровью, - Я наверно лучше пойду к себе, не буду вам мешать. Но все же, Чуя, присматривай за ним, ладно? Если твой друг это все специально, чтобы уже нас обокрасть, то ответственность за это понесешь ты. Хотя Дазай совсем не выглядит таким человеком.., - она уже собиралась выйти из кухни когда Чуя недоуменно спросил; - Стой, а ты есть когда будешь? Ты же наверняка не ужинала, - остановившись, она вопросительно на него взглянула. Ей казалось это будет последним, о чем тот стал бы беспокоится. - А? Не переживай я ела до того, как ты пришел, - он не поверил ей. Его мать всегда ела строго три раза и в кругу семьи. Он хотел было с ней поспорить, как тут скрипнула дверь ванной, за которой послышались еле слышимые шаги. У косяка двери появился понурый Осаму. Он смотрел в пол, пряча глаза за лохматой чёлкой. Клетчатые штаны ему были не критично, но коротковаты. Из-за его дистрофичного телосложения, схожего на силуэт анорексика при критической стадии, они даже казались ему большими. Лишь свитер, благодаря своим длиннющим рукавам и широкому горлу был ему как раз. - Дазай, а твои родители знают, что ты здесь? Ты не против если я позвоню им? Ты вообще без вещей остался, о таком надо сообщить, - его как током прошибло. Родители, вопросы, о которых всегда выбивали его из колеи. Особенно сейчас, в полуживом состоянии. - Нет, не стоит. У меня только мать. А-а звонить ей не надо. - сразу оговорился он, –Она не возьмет трубку все равно…- он не ожидал, как грозно его перебьет Харука. - Что значит не возьмет? Она наверняка будет беспокоится, Дазай, – нахмурилась она, - любая мать будет беспокоится за своего ребенка. Осаму казалось, что ему режут сердце. Он понимал, что Харука-сан говорит вполне сносные вещи, но его мать за него точно сейчас не переживала. За него вообще в данную минуту никто не переживает кроме тех двух людей, что собрались на этой кухне. - Она…она..ну.. - Что? - голова у Дазая совсем не варила, зато нервы были на пределе. Казалось еще чуть-чуть и мозг откажется в принципе выдавать хоть что-то. - Она болеет…. - Болеет? Чем? Тогда точно позвонить надо! - казалось женщина уже тоже на нервах. Ситуация, в которой она оказалась, накладывала на нее лишнюю ответственность. -Я.. ну... она...- его руки начали сильно трястись, он слышал свое сердце. Еще чуть-чуть и он к чертям грохнется в обморок. - Дазай, может она сейчас сюда полицию вызовет, что мы ее сына украли! И потом мне с этим разбираться, скажи уже, - Ее голос отдавался ему гулом в ушах. Он сам не помнил, как в один миг громко выкрикнул; - Просто болеет! Неважно! Я-я ей напишу, - вскрик напугал всех троих. Осаму, осознав, что он только что сделал,лишь приложил голову к голове. Он редко позволял себе выходить на эмоции, - простите, я правда потом сам ей напишу. Ни она, ни я вам проблем не устрою, обещаю, - упав на стул от закрыл лицо руками, стараясь совладать с собственным телом. Он знал, что повел себя очень тупо сейчас. Но ведь это всего лишь нервы. Он правда устал.

***

Тяжело по-матерински вздохнув, Харука кивнула Чуе головой. Дазай лишь услышал мягкие шаги, удаляющиеся прочь. "Молодец Дазай. Теперь у тебя теперь ещё больше проблем," - единственное, что крутилось в голове шатена. - А она не будет больше… ну... - Дазаю стоило огромных усилий прямо сейчас хорошенько не стукнуться об стол. Больше всего на свете он боялся, что сейчас этот допрос с пристрастиями продолжится. - Нет, сказала разбирайтесь сами.

***

На улице уже начинало темнеть. За окном тихо гудела вьюга, нарушая повисшую тишину между школьниками. Чуя лишь спокойно разрезал пирог, кладя кусочек себе и Дазаю. Никто не знал, как правильно начать разговор. Точнее, Дазай совершенно не хотел начинать этого делать в принципе, в то время как Чуя уже несколько минут время от времени теребил приклеенный от пореза на палец пластырь. Осаму все-также сидел за столом, спрятав голову в ладонях. Смотря на эту картину разбитого человека, Чуя лишь открывал рот, желая что-то сказать, но тут же себя останавливал. - Прости, я не знаю, что на меня нашло. Мне не стоило приходить. - убрав руки от лица, он посмотрел на Чую. Выражение лица Осаму было пустым и таким несчастным. - Не правда, ты просто устал. Все мы устали. Чтобы ты не подумал, моя мать человек понимающий, да и я, наверное, тоже. - пододвинув к Дазаю пирог, Чуя улыбнался самой мягкой улыбкой на которую способен. - То есть больше никаких вопросов? - Нет, все норм, ешь. Чуя молча подлил им обоим воды в кружки с чаем. Дазай не до конца верил, что Чуя сейчас не потребует того все рассказать. Однако время шло, а они продолжали просто сидеть на кухне. Съев лимонный пирог с горячим чаем, шатена начало развозить. С каждой минутой все больше хотелось спать. - В группу класса, кстати, присылали лекцию по литературе. Говорят, ее завтра спрашивать будут, - получив в ответ лишь невнятное мычание, тот добавил, - будешь со мной смотреть? - Лекцию? Да пофиг, врубай. Как-то много они их нам в последние время присылают. - Ну, а что ты хотел? Тебе в этом году выпускаться из школы, скумбрия, - Дазай недоуменно посмотрел на Чую. - Чего? Почему скумбрия то? - На свитер свой посмотри, - опустив голову, Осаму увидел небольшую рыбу, изображенную посередине красного свитера. Закатив глаза, он ближе подвинул стул к Чуе. Опиревшись подбородком на ладони, он сфокусировал взгляд на маленький экранчик чужого телефона, из которого шел до ужаса монотонный текст, клонящий в сон. - В Одиссее Гомера поднимаются такие важные проблемы как..., - вдруг из-за угла послышалось жалобное мяуканье. Обернувшись, Дазай обнаружил милое рыжее создание, которое важно ходило по кухне, зазывая людей обратить на себя внимание. - Нихрена, у тебя есть кот. - Ну да, это Аямэ, - встав со стула, тот полез в шкафчик за кошачьим пропитанием. - Аямэ? Почему Аямэ? - Не знаю, отец так назвал, - Чую на секунду перемкнуло, он так и остановился с кормом в руках. Если Дазай начнет спрашивать про его отца, то- - Понятно, - даже не думав развивать эту тему, Осаму подозвал Аямэ к себе, гладя того по спине. Покормив кота, Чуя уселся обратно за стол, возобновляя видео. Время шло. Впервые за все время пребывания в этой квартире она показалась ему немного даже уютной; Желтоватый свет от дешевой лампы, звук кряхтящего холодильника и тиканье часов рядом - вот какая была его новая кухня. Это был первый раз за весь день когда его не трясло от нервов. Спустя еще какое-то время тот понял, что бездумно прослушал уже треть материала. - Поэтому такие книги как Одиссея учат нас.., - Чуя подумал, что неплохо бы пересмотреть этот фрагмент. - Дазай, ты не против если я немного перемотаю на.. – повернувшись к шатену, Чуя увидел своего одноклассника спящим. Лицо Осаму выглядело не присуще ему умиротворенно и может даже, мило. Он сидел все так же за столом, в той же позе, лишь чуть больше опиревшись на руки во сне, - понятно все с тобой, великий философ. Со спокойной душой Чуя перемотал назад большую часть просмотренного материала и уставился в экран, время от времени бросая взгляд на спящего друга. Краем глаза тот заметил, как тело Осаму заметно подрагивало во сне. Отопление в их доме было не очень, а тот еще и пришел сюда весь перемерзший. Недолго думая, Чуя вышел из кухни, вернувшись с небольшим теплым пледом. Пока Накахара пытался набросить на его плечи лучший вариант обогревателя, его товарищ уронил руки, на которых держалась голова шатена. Удивительно, но не проснувшись, он их вытянул по столу, кладя голову на одну из них. - Смотри какого бездомыша привел, Аямэ. С ним уже проблем больше чем с тобой, - кот, ничего не ответив, лишь нагло запрыгнул на стол, ластясь под одну из рук Осаму. - И закончить сегодняшний урок я хочу цитатой... -Смотря на эту идиллию между своим котом и другом, Чуя не сдержался и сфотографировал данную картину. Но лишь с мыслью, что потом будет над чем смеяться и чем шантажировать Осаму. - Нет, ну спелись два голубка, - последний раз бросив на них взгляд, тот вернулся к экрану, заметив, что видео уже закончилось. Не став досматривать конец снова, пошел спать, решив, что Дазай вполне себе проспит в таком положении на столе до утра. Идя в свою комнату, Чуя заглянул к матери, что занималась работой за ноутбуком. - Мам, если на кухню пойдешь, не пугайся. Там тихий час Осаму за столом утроил. Да еще и кота на это подбил, - Харука не сразу поняла, о чем говорил Чуя. Вскоре ее глаза слегка округлились, наполняясь легкой тревогой. - Боже мой, так давай его разбудим может. Я в твоей комнате футон для гостей постелю, делов-то. - Да мам, его сейчас будить себе дороже. Пусть отсыпается, - недобро прищурившись мать все же согласилась. - Мне кажется мы с тобой нарушили уже все возможные традиции японского гостеприимства. - Но мы ведь больше не в Японии, - печально улыбнулся Чуя. Его мать, тяжело вздохнув, лишь спросила; - Он в порядке? – получив кивок на свой вопрос, Харука отпустила его. Чуя искренне улыбался, двигаясь в сторону своей комнаты. Возможно этот день выдался далеко не так как он планировал, однако по крайней мере Осаму со своими приключениями сильно отвлёк его от ситуации в которой теперь живет Чуя. Улегшись в постель, он старался не о чем не думать. Где-то на улице вновь послышались выстрелы. В полу дреме Чуя видел, как выбиваются пару фонарей. Он просто хотел нормально выспаться, когда- - Блять, проекты! – резко он вспомнил то, на что собирался потратить этот день. Где-то в углу лежали нетронутые за сегодня листы бумаги, на которых в свете луны поблескивали прошлые нарисованные чертежи. Усевшись на кровать, он сильно ударил себя по лбу. Но было уже слишком поздно. Сегодня он не смог сделать верный шаг для своего счастливого будущего. Наверное.