По другую сторону зеркала

Олеандр — предостережение. Жёны клали его мужу, если знали, что тот изменяет, говоря — ещё раз, и она готова применить яд.

Яблоки… Туман имел тонкий нежный яблочный аромат. Он был везде. В клубах дыма. Во рту. В тумане, заполонившем разум. Синий. Голубой. Индиго. Синяя пелена заволокла глаза. Яркая рябь была острой, словно хрусталь, и сладкой, как яблочный сок. Однажды Мариэлла рассказывала про шарлотку и даже пообещала приготовить её однажды. Он так её и не попробовал. Но яблоки были в каждой клетке его тела, словно были такой же неотъемлемой частью на равне с искрами. Они туманили рассудок. Сводили с ума сладким нектаром. От них хотелось блевать. Магия на краю сознания пощипывала и кололась. Возмущалась. Он не помнил на что. Но ему было жаль, что та неразрывно связана с ним. Он не мог её отпустить. Ей придётся пережить это всё вместе с ним. Было невыносимо. Кости ломило. Мышцы ныли. Глаза горели. Лев Жан. Эрис. Демьян и Инга. Тройняшки Офелия, Амир и Алан, которые, вероятно, даже не были родственниками, но были неразлучны, словно родились одновременно у одной женщины. Дагни. Его дагни. Он должен был выжить. Должен их защитить. Он не имеет права обронить даже крупицу информации о них. — Она обычная девчонка, не понимаю, чем она всех вас так привлекает. Он спрашивал и о Мэри. Это было настолько неожиданно, насколько этого и следовало ожидать. Её Величество тоже спрашивала его о ней. — Она нимфа. — Да, — выплюнул он комок вязкой слюны с кровью. Казалось, она бы застряла в глотке и перекрыла кислород, попытайся он её проглотить. За это последовала звонкая пощёчина. Мариэлла — нимфа. Лгать об этом не было смысла. По его голосу было понятно, что эту информацию он знал уже и без него. Ох, Богини, Мэри, почему же ты им всем так нужна? Неужели… Как, как можно было заинтересовать стольких существ и не знать как именно? — Обычная слабенькая нимфа огня. — Прямо как ты? — усмехнулся он. Марк обессиленно мотнул головой, роняя её вниз. Да. Мужчина хмыкнул. Марк не врал. Марк думал сказать, что Мэри — нимфа воды, но тогда, если бы её попытались убить то использовали бы огонь. Огонь для растений гораздо губительнее, чем вода. С водой Мэри должна была справиться лучше. Нимф воды многие подсознательно считали слабее, во всяком случае в атакующих заклинаниях. Это было бы еще одним выиграным приемуществом для неё, раз уж его тут намерены запытать до смерти. Но даже так у Марка не повернулся язык назвать её слабой. Сейчас слабой была уж точно не она. В голове туман и каша. Хотелось сдохнуть. Но ему нужна была информация. Его ложь раскроется, стоит только им хоть раз посмотреть в её глаза. Они были стальными. Они были словно буйная зелень Ливраля. Они пылали решимостью и несгибаемой непокорностью. Мариэлла сильная, Марк это знал. Вопрос лишь в том, достаточно ли. Второй шпион вернулся спустя время и резко дёрнул его голову назад. Марк не понял, что он вообще уходил. Марк не знал, как его голова всё ещё продолжала держаться на шее. Он едва не захлебнулся. Ему насильно влили какую-то воду. Лёгкая сладость осталась на кончике языка. Он не пил очень долго. Он так хотел пить. Часть вылилась наружу и в тот момент он отчаянно об этом жалел. Вода пахла яблоками. Его глаза остеклянели. Он впервые видел яркие острые треугольники калейдоскопа. Казалось, что они больно вонзятся в глазницы и ослепят его навсегда. Но это не важно. Он всё равно скоро умрёт. Нужно было рассказать Мариэлле всё. Возможно, она теперь единственная, кто могла бы им помочь. Не ему. Его уже не спасти, яблочный дым окутывал шею, как шарф и душил своим приторным ароматом. Яблоки. Они были повсюду. Они встревали комом поперёк горла. От их сладкого аромата тошнило, но желудок был пуст. Он помнил робкую улыбку затиавленного и вечно сжимающегося в комок, словно маленький зверёк, Лёвы. Звонкий смех Инги и то, как она канючила, стоило делу дойти до тренировок, в чём её постоянно поддерживал Ансéльм. Марку вспомнилось, как Демьян хмурился и старался не допустить их близкой дружбы. Он даже уговорил Её Величество сделать Ансельма одним из стражников, чтобы он набрался уму-разуму, терпению и усидчивости. Ансельм был молодым магом воздуха, старше Инги на несколько лет. Он постоянно злился, говорил, что должен был стать магом огня, как его отец. Чтобы отомстить ему за регулярные побои. Но Ансельм был магом воздуха с лишь частичной предрасположенностью к магии огня, большая часть которой выражалась в пиромании и снопах искр. А его отец подох уже давно. Демьян видел, как сестра стреляла глазками в него, флиртуя и считал, что у семнадцатилетний Ансельм слишком взрослый для тринадцатилетней Инги. И слишком взбалмошный. Что он её испортит и растлит. Все знали, что Демьян стоит горой за свою сестру. Демьяну было почти тридцать пять, если их данные были верны. Инга воспринимала его как отца. Яблоки. Apple. Кто помнит как дышать? Первый вдох чистого кислорода. Голова раскалывалась на тысячи осколков. Воспоминания прошлого клубились и искрились, не давая чёткой картинки. Марк пытался дышать и досчитать до десяти. Он не мог пошевелить даже кончиком пальца от онемения. Ему дали время на то, чтобы добровольно рассказать всё, что он знал. Он же не мог согласиться на это? Ведь не мог? Тогда почему он до сих пор дышит? Холодная вода и боль на краю сознания от острых пощёчин. Изумрудная листва, полная жизни. Много ливрийской и человеческой брани. Яблоки. Яблоки. Яблоки. Нужно сказать. Он обещал. Apple. Возможно ли так, что сквозь туман серого облака проклюнулась полная жизни листва? Если нет, то он труп. Марк хотел надеяться, что его перерождение будет жить по другую сторону барьера. От малейшей попытки пошевелиться, тело охватывал пожар в каждой мышце, в каждой клетке. Открывать глаза было больно. Заставить мозг думать — ещё больнее. Темнота менялась светом. Яркий свет сменялся приглушённым или темнотой. Перед глазами плыло. Место было незнакомым. Пахло травами и настойками. Много дерева. Снова темнота. Он помнит боль. Помнит огонь, плетья и раскалённый метал. Помнит ощущение крови, текущей из рассечённых ран. Вероятно, на нём было полно ожогов. Он не чувствовал своего тела. Одна сплошная горячая боль. От помнит знакомые голоса, смешаные с шелестом листвы и журчанием воды. Он помнит лишь обрывки, которые не может составить в полноценный текст. твоя Падшкая королева посмотри весточку, где искать тише связаться с сукой-королевой-сестрой или кем там она себя возомнила идиотская идея не мешай убью тебя сдохни сдохни сдохни Он не помнит, что шептала в мольбе трава, а что тонуло в плещущих волнах. Когда кровь перестаёт кипеть, а лёгкие давно полны травами и цветами, в слабом вечернем свете одного окна, он открывает глаза. Тепло. Небольшой сгуток тепла — первое, на чём он концентрируется. Моя ладонь, — понимает он и осторожно поворачивает голову, прикрыв от ломящей боли глаза. Неужели его выкрали дагни? Неужели Эрис вновь пробралась к нему, испугавшись его болезни? Ох, малышка… Если его руке было тепло, значит отстальное тело замёрзло так давно, что уже считало это своим нормальным состоянием. Такое уже бывало. Он не мог упомнить всего, что могли вытворить его тело и магия, не желая погибать. Знакомая чёрная копна волос с густыми ресницами растворилась с серой дымкой. На краю кровати лежала почти такая же знакомая копна серебрянных волос, почти белоснежные ресницы прикрывали обзор на расфокусированный взгляд. Марк проследил за ним — стена. Ожидаемо. Но, сделав это, ему пришлось напрячься телом вновь. Когда он вернул взгляд, вместо тёплых серых глаз с необычной красной гетерохромией, на него смотрела внимательная зелень Ливраля. Один глаз Эрис напоминал замочную скважину, но Марк поймал себя на облегченной мысли, что это была Мариэлла. У неё явно было больше ответов, чем у малютки. Он попытался подняться. Тело взорвалось осколками души. Мариэлла молнеиносно подорвалась, согревая теплом прикосновений и пытаясь помочь. — Осторожно, не вставай, — говорила она ласковым шёпотом, словно утешала упавшего и разодравшего колени ребёнка, но сама помогала ему сесть, поправила подушку под поясницей, словно знала, что он всё равно сделает, как считает нужным. — Ты провалялся без сознания два дня, — без прелюдий начала Мариэлла, когда убедилась, что он вроде как в порядке и убрала беспокойные руки на колени, сев на койку позади. — И тебя не было в школе уже три недели. Ты в больничном крыле дворца Поселения нимфей. Мы с Николь принесли тебя сюда, как сказала Лилит. Марк слегка нахмурился фамильярности, которая иногда проскальзывала в речи Мэри, когда дело касалось его королевы, но не поправил. На это не было сил. Но она так же отказывалась называть её Падшей или Тёмной королевой, а Её Величество об этом не узнала бы, так что всё было в порядке. А потом до него дошёл весь смысл последней фразы. — Ты говорила с Её Величеством? Голос был слабым и хриплым за долгим неиспользованием. По горлу словно прошлись наждачкой. Мэри закусила губу и отвела взгляд. — Как ты себя чувствуешь? — Мэри… — Сначала я хочу убедиться, что твоей жизни больше ничего не угрожает, — насупилась Мариэлла, но её голос был строгим, а взгляд приковывал к месту крепче любых цепей и убивал всё желание спорить. — Я жив. Пока. — Как ты себя чувствуешь? — Слабость. Голова болит жутко. Глаза жжёт. Кости ломит, — медленно перечислял он. А потом неловко признался. — И, если честно, хочется пить. На этих словах, её глаза разко расширились, как у напуганного ребёнка — а у них в убежище было достаточно детей, чтобы он мог их сравнить. — и резко пошла куда-то. С трудом проследив за ней, он боковым зрением увидел длинный розовато-жёлтый кедровый стол. Судя по звукам, она наливала воду в стакан. Вспомнилась яблочная отрава и горло сразу сжалось в рвотном позыве. В быстро оказавшийся на полу у кровати таз изо рта полилась жидкость и желудочный сок. Эту дрянь, жжгущую горло и отдающую мерзким привкусом, ему не спутать ни с чем. По спине аккуратно поглаживала рука, иногда осторожно убирая взмокшие волосы. Рука исчезла, когда его заполошное дыхание слегка выровнялось. А после, стоило ему полностью вернуться на койку, Мэри протянула ему бумажные полотенца. — Помнишь, кто тебя так? Марк помнил факелы. Раскалённое железо, ожоги от которого уже должны были начать заживать. Обжигающие полоски розг, следы которых тоже скоро должны были затянуться новой кожей. Если он правильно помнил, магией его не пытали, а значит всё со временем должно было зажить. Если дать его магии пищу, то даже скоро. Кто его пытал он не помнил. Осколки воспоминаний врезались в мозг мучительно-болезненными вспышками. Марк на секунду прикрыл глаза. Открыв их — увидел обеспокоенно-испуганные глаза Мариэллы. Кажется, он закрыл глаза гораздо больше, чем на секунду, и нимфа уже испугалась, что он вновь отключился. — Кажется, у Её Величества был ещё один шпион, помимо меня. Я давно думал об этом, но так ничего не нашёл, что бы это подтверждало. Зато он нашёл меня. Не знаю почему, но Её Величество явно не хотела, чтобы мы друг о друге знали и держала нас на расстоянии. Он хотел информацию. Всё, что я знал. — И как? — она осторожно села на край кровати, словно боялась занять чужое место, и склонила голову, как птичка. Марк задумался, пытаясь вспомнить. А потом хмыкнул, прикрывая глаза и откидывая голову. Если это правда — он безумец. — Кажется, меня опоили зельем правды. А я его безостановочно засыпал разной бранью и оскорблениями, пока меня не вырубили. Вероятно, он был гораздо старше и во много раз опытнее его, раз он так и не смог его обнаружить в прошлом. Этот незнакомец и теперь не позволял узнать себя, хотя выпускать Марка на свободу вряд ли планировал. Он слишком хорошо знал дела дворца и Её Величество. Других вариантов особо не было. — Не смешно, — Нахмурилась Мэри. Марк знал, что не смешно, но ничего не мог с собой поделать. Мэри обречённо покачала головой, сжимая от негодования губы. От её следующих слов, хотелось удариться затылком о стену. Он прикрыл глаза, не в силах смотреть на неё. — Ты бы умер, — покачала головой Мариэлла. Она говорила спокойно, но в её голосе слишком легко чувствовалась паника. — Ты был в ужасном состоянии, когда мы тебя нашли. Лилит сказала, что нашла тебя в своей темнице. Лекарини тут холодильник устроили, чтобы яд, которым тебя отравили, не распространялся и тебя успели спасти. Если бы я хоть немного дольше думала, что «Эпл» это не часть слова, а яблоко, то ты мог умереть. Да, я тут чуть с ума не сошла, Марк! Как ты можешь так говорить? — Её голос стал громче, от паники и пережитого ужаса. Хотелось её успокоить, но что-то посказывало — скажи он, что в порядке и получит оплеуху. Это почему-то вызвало смешок. А потом её голос стал тише, и стало не до смеха вовсе. — Мы найдём способ спасти дагни. Я найду способ помочь вам. — Он спрашивал о тебе, — серьезно заявил он. — Он знал, что ты нимфа, но я сказал, что ты нимфа огня. Он смотрел на неё со всей серьёзностью, пытаясь побороть тяжёлую усталость. Ему было больно говорить, но ему было необходимо показать Мариэлле всю серьёзность этого заявления. Но она лишь смотрела на него, а после едва ли не безразлично пожала плечами. — Чтож, огонь так огонь. Думаю, я смогу поддержать твои слова. Первое время. — Ты нимфа флоры, — напомнил Марк. Может он и погарелец, но какие-то основы магии он знал хорошо. Может, обучая Мэри, ей забыли объяснить самое основное. Мэри слегка поджала губы и на время отвела взгляд. В голосе сквозило недовольство. — Как оказалось, не только. Сразу вспомнились и странный интерес двух королев к Мариэлле, и её слова, что её обучают во дворце под предлогом, что она опасна. Вариант того, что Мэри могла быть чернокнижницей со стихийной магией и магией флоры до сих пор не приходил им в голову, когда они пытались в этом разобраться… Месяц назад? Какой кошмар… А потом она подняла странный, напуганный, обречённый, но неизменно решительный взгляд. Марк даже затаил дыхание, боясь упустить что-то важное. — Мы пытались выяснить, почему я так интересна королевам, помнишь? И обещали делиться всей информацией, что найдём и узнаем. Так вот… Я узнала. Он почти пропустил тот момент, когда она сжала руки в кулаки. — Лилит моя сестра, — прозвучало словно приглушённое грозой. Не то из-за тумана в голове, не то просто от нереальности фразы, но Марку потребовалось неприлично много времени, чтобы обработать эту информацию. – А королева Амариллис – моя мать. — То…есть… как? Мэри снова потерянно пожала плечами. — Вот так. Я… на меня напали. Ты был прав, кто-то явно мутит воду, потому что я тоже оказалась в темнице под дворцом Лилит. Те, кто на меня напал, стащили моё кольцо и отдали Лилит, вероятно, надеясь на похвалу или мара их знает, а она узнала его и вытащила меня оттуда. И всё рассказала. Марк в удивлении вскинул брови. Мэри закатила глаза. — Её слова подтвердил мой отец. А два дня назад королева Амариллис. Поверь, я в шоке не меньше твоего и до сих пор не понимаю, как на всё это реагировать. Богини, да, у меня даже язык не поворачивается назвать королеву мамой! Мэри всплеснула руками, а после, словно пристыдившись своего взрыва эмоций, прижала руки к телу и смолкла. Возможно, сказались травы, которыми его тут опаивали, но Марк достаточно легко принял эту информацию к сведению. Он потом успеет подумать, на сколько она объясняет всё то, что было им непонятно и есть ли какие-то несостыковки. Возможно, на шум, пришла одна из лекаринь. На ней были туника и штаны из необработанного хлопка, волосы убранные в косу и скрученые в шишку, покрытые зелёной косынкой. Широкая зеленоватая лента была повязана под широким руковом. Марк знал, что их используют как жгут или перевязку на экстренный случай — Её Величество приучила их делать так же во время вылазок. Правда, девушки обычно завязывали ими волосы, и носили так почти всегда. Ермил и Тимир тоже всегда носили их с собой, обвязывая вокруг плеча или запястья. Заметив Марка в сознании, она быстро засуетилась. Достала какие-то банки из шкафа, цветок, зажгла небольшой огонь. — Это белладонна? — в ужасе крикнула Мэри, заставив бедную травницу вздрогнуть и обернуться. — Вы его убить что ли решили? Бедная женщина тут же кинулась махать руками. — Ваше Высочество, Ваше Высочество, успокойтесь. Это лекарство. Настой белладонны и репейника, немного толчёной древесной коры и берёзовый сок. Это лекарство от зарина. Оно деактивирует его и выведет из организма естественным путём. Я бы не посмела, Ваше Высочество. Мэри, хмурясь, качала головой и села на край его кровати, спиной. Обращение «Ваше Высочество» явно резало ей по ушам, но справедливости ради, не только её. Кажется, именно в этот момент осознание ударило его валуном по башке. Мариэлла, его одноклассница и нимфа, что сейчас сидела рядом с ним, цепляясь пальцами за простынь и тонкий соломеный матрас, была принцессой Поселения, дочерью королевы Амариллис и сестрой королевы Лилит. Мэри отвернулась, позволяя травнице делать своё дело, но она всё равно была напряжена, словно была готова наброситься на кого-нибудь и перегрызть ему глотку. Когда несчастная травница передала стакан Марку, Мэри смотрела на неё так, словно одно невернге движение с её стороны, хоть один малейший намёк со сторонв Марка, что тому станет хуже, и она расчленит её на месте. Марка ещё никогда прежде никто так яростно не защищал. Демьян и парни могли прикрывать ему спину. Её Величество спасала ему жизнь по меньшей мере дважды. Эрис, маленькая, хрупкая Эрис, отпугивала расшумевшихся детей и взрослых, когда его сваливала болезнь, пока Лира меняла ему повязки или пичкала лекарствами, когда он был младше. Эрис прятала под тёмными прядями глаз, что больше всего был подвержен гетерохромии, и пыталась развеселить его, придумывая игры и рассказывая придуманные истории. Особенности – странная штука. Кому-то везёт, и их особенности считаются красивыми, выделяющими их из толпы в самом хорошем смысле. А кому-то везет сильно меньше и их с детства стыдят за то, что они отличаются чем-нибудь, что часто не в состоянии изменить. Эрис неоднократно пытались выколоть её глаз и шутили, плачет ли она кровавыми слезами. Там, в плену, он вспоминал её рассказы о том, какая жизнь ждёт их всех по другую сторону барьера и эти воспоминания давали ему сил продержаться ещё немного дольше. Мэри осталась, когда травница ушла, кланясь и говоря, что ей нужно доложить старшим сёстрам и Её Величеству. Она села на пол, достала школьные принадлежности и стала делать домашние задания, временами отвлекаясь и краем глаза следя за его самочувствием. Марка дважды вырвало за последующий час. Хотелось извиниться, но девушка делала вид, что ничего из ряда вон не произошло, приносила оба раза простую кипячёную воду и садилась обратно за уроки. Они немного поговорили. Марку было больно делать это, поэтому Мариэлла рассказывала о том, что произошло в школе в тот период, пока его не было. Когда Марк признался, что его глаза жжёт и спросил, не против ли она, если он прикроет на время глаза, Мариэлла лёгким толчком уложила его с боку на спину и через пару минут вернулась с влажным полотенцем, которое положила ему на лоб и глаза. — Всё в порядке, — привычным спокойным, почти монотонным, голосом заверила его нимфа. — У меня часто бывают мигрени, я знаю как это отвратительно. Хотя, у меня от них не увеличиваются зрачки, но там других побочек хватает. Марк показательно громко фыркнул. От полотенца стало действительно лучше. — Мне продолжить говорить? Или я могу помолчать. Или и вовсе уйти. Ты устал, тебе нужно отдыхать и набираться сил. Он действительно устал, но оставаться одному не хотелось. — Можешь рассказать о чём-нибудь ещё? Он не видел, но догадался, что Мэри кивнула, когда спустя несколько секунд послышался знакомый размеренный голос. Он не понял, когда его сморил сон, но был уверен, что Мариэлла оставалась рядом до этого момента и даже, вероятно, немного дольше, чтобы убедиться — он просто уснул. Стоило сну стать немного глубже, как мягкая тьма превратилась в удушливый чёрный дым, всколохи пламени, а запах гари смешался с запахами стали, пота и горящей плоти.