Заберу тебя с собой в новый год

      Короче.       — Анто-он… — Арсений подпёр задницей подъездную дверь и тяжело вздохнул. — Ну что за детский сад, а?       — Я курю, Арс! — Антон затянулся.       — Ты начал курить, когда я открыл дверь. — Арсений недовольно цокнул.       — Ну так не вижу проблем. — Антон пожал плечами, вновь затягиваясь. — Как раз успеешь Барсика упаковать.       — Я сейчас материться начну, Антон.       — Напугал кота сосиской. — Антон фыркнул в сторону.       — Я тебя щас чем-нибудь другим напугаю. — Арсений оттолкнулся от двери и решительно пошёл к Антону.       Арсения эмоции переполняли и жопка подгорала. Антон, зараза такая, поцеловать поцеловал и морозиться начал. На морозе, ага. Нет, Арсений прекрасно понимал шок Антона. Он и сам готов был сидеть и щипать себя в надежде, что не показалось. Но Антон…       Он даже не пытался пытаться поговорить. Арсений не дурак и успел предположить, что Антон не особо-то и часто парней целует. И вполне могло случиться так, что ему не очень понравилось, что весьма сомнительно, ибо целовал Антон так, что эрекция потом ещё половину пути мешалась. Но в таком случае не идут рядом плечом к плечу и не пытаются мизинцем руки коснуться. Ну не всю дорогу! Не смотрят изучающе, то и дело скользя взглядом по губам. И от попыток разговорить не уходят. Да, ладно, кто-то точно так делает. Но не Антон! Арсений Антона знает. И знает, что тот даже после истории о том, как во время секса осечка случилась и «солнышко» так и не встало, Антон всё равно шёл на контакт, хотя казалось, что абонент окончательно перестал быть абонентом и вернётся в себя примерно никогда.       Арсений честно готов был поддержать. Готов был принять, что Антону такой душевности в их общении не надо. Готов был время дать на подумать. Но совершенно не готов был к Антонову «всё норм, Арс, не парься, я в порядке» и отмороженному поведению после.       У него мечта сбылась. Почти. Её тут же о скалы реальности разбили. И ведь Антон оказался именно таким, каким Арсений его и представлял. Ну, в плане поцелуйной близости. Жадным, настойчивым, страстным. Именно таким, какой Арсению был нужен. Антон, разумеется, любой нужен, но с бонусом куда приятнее. Только вот этот приятный бонус внезапно решил не идти в заботливые Арсеньевские руки. И это выбивало из колеи.       По хорошему отдать бы ему кота, да и забить, вспоминая «ой, да ладно тебе, найдёшь другого». Там, конечно, про другую было, но не суть. Арсению других не надо было. Пробовал он отношения строить. И что-то даже получалось, но Антон… Он как тот самый торт из детства. Самый вкусный, самый желанный, тот, который попробовав однажды потом всю жизнь ищешь. С одной лишь разницей. У Арсения этот торт перед глазами постоянно мелькал. А теперь он его ещё и попробовал. Антон и раньше своим частым присутствием в голове Арсения не давал полностью погрузиться в отношения. А уж после поцелуя…       — Антон… — Арсений вздохнул, собирая себя в подобие адекватной кучки, и притормозил возле Антона. На культурном расстоянии. — Я не знаю, что там у тебя в голове. И возможно, ты сейчас жалеешь о… Ну, о том, что случилось на той дорожке. И если это так, то… ну… ничего страшного. Было и было. Я не собираюсь что-то кому-то рассказывать или тебя этим как-то задевать. Мы можем просто забыть, если это нужно… Но Антон, давай не дурить, а? Мы оба замёрзли. Барсика я хотел ещё разок осмотреть на всякий случай. И я весь изведусь, зная, что ты стоишь на улице и продолжаешь мёрзнуть. Давай хотя бы на этаж поднимемся?       — А ты хочешь забыть? — Антон вновь затянулся.       А Арсений вновь вздохнул, ощущая как пассивное курение медленно, но верно убивает его. Или Антон и мысли о нём убивают. Арсений и так чувствовал, что несёт полнейший бред просто ради того, чтобы сказать. А тут ещё и вопрос такой интересный. Логика внутри так и орала просьбу прекратить страдать фигнёй и просто вынести кота. Но какая, к чёрту, логика, когда сердце пытается личную жизнь устроить? Правильно. В жопу логику.       — Не хочу. — Арсений пнул ботинком снежный камушек. — Но если нужно, то забуду.       — Не нужно, наверно… — Антон задумчиво выдохнул дым куда-то в небо и выкинул окурок в мусорку.       — Значит, поднимешься? — Арсений с надеждой и внутренней паникой посмотрел на Антона.       — Поднимусь.       — И чай попьёшь?       — А когда… ну… на секс разводят, на чай или на кофе зовут? — Антон взглянул Арсению в глаза, едва сдерживая ехидную улыбку.       — В аптеку. — Арсений закатил глаза и поджал губы, изо всех сил стараясь не улыбаться в ответ. — За презервативами.       Короче.       Чай стоял на столе, коты крутились рядом, Арсений глупо улыбался куда-то в кружку, а Антон губы кусал. Свои. Хотя хотел те, что напротив улыбались.       Ему честно хотелось схватить кота и убежать. И уволиться. И переехать. На другую планету. Или время назад отмотать и не целовать Арсения. А ещё лучше не звать его в парк. Но идеально, конечно, было бы не поступать на ветеринара и вообще не знакомиться с ним. И нет, проблема была вовсе не в том, что Антону не понравилось, а обижать Арсения как-то не по дружески и он теперь сидит дебил дебилом и не знает как бы память Арсению стереть. И себе заодно, да.       Проблема была в том, что Антону понравилось. А Арсений мужчина. И Антону именно этот факт и понравился. А Арсений и сам целовал. И не выглядел как внезапно озарившийся преисполнением. И это Антону тоже нравилось. И не нравилось одновременно. Чего это он один тут должен ловить панику?       Антон хотел сбежать, да. Но он уже слишком взрослый для позорного бегства. И глаза Арсеньевские он видел, когда почти решил, что не такой уж он и взрослый. Там больно было. В глазах этих голубых. А последнее, чего хотел Антон — причинять боль Арсению. Он улыбку его видеть хотел. Морщинки вокруг глаз. Ресницы, смущённо опускающиеся. Руки, осторожно обнимающие чувствовать хотел. И да. Антон тот ещё дебил, раз раньше не понимал, что именно движет им в стремлении почаще общаться с этим потрясающим человеком.       — Антон, слушай… — Арсений поставил чашку на стол, но руки от неё убирать не спешил. — Нам, наверное, нужно обсудить произошедшее…       — Я обещаю тщательнее следить за дождиком и держать Барсика подальше от него. — Антон поднёс кружку к губам, чтобы немного отпить. Вот прям совсем чуть-чуть, ибо планировал спрятать в чае всё своё смущение и страх.       — Ещё бы ты за ним не следил. — Арсений недовольно фыркнул и отвернулся к окну.       — Мя!       Матильда со всей своей кошачьей грациозностью и мейнкунской негабаритностью решила запрыгнуть к Антону на колени. И вполне себе успешно запрыгнула, но тут же соскочила обратно, зацепив когтями джинсу и, возможно, кожу. Последнее её не сильно волновало, ибо внезапно произошло что-то совершенно ужасное, и на её прекрасную шёрстку попало что-то мокрое. А она кошка так-то. Ей водные процедуры противопоказаны! Дал Бог шёрстку, даст и язык умыться, как говорится.       — Мотя!       — Блять!       Антон с Арсением синхронно вскочили со своих мест. Антон — обтекая чаем, Арсений — стыдом за свою кошку. Антон — нервно отряхивая мокрую толстовку и джинсы, Арсений — в панике хватаясь то за салфетки, то за полотенце. Матильда, как главная потерпевшая, резво испарилась с кухни и вылизывалась теперь где-то в коридоре. Возможно, с Барсиком, ибо он предпочёл не испытывать судьбу, путаясь под ногами нервных людишек, и тоже куда-то слинял.       — Нужно переодеться. — Арсений подскочил к Антону с полотенцем и салфетками. — Не обжёгся?       — Тёплый был. — Антон тяжело вздохнул.       То ли из-за наитупейшей ситуации, то ли из-за рук Арсения, которые хаотично пытались убрать влагу, трогая везде. Антону и раньше было тепло от прикосновений Арсения. Он тянулся к его рукам, не спешил отстраняться, наслаждался. А теперь, когда до него дошла истинная причина таких душевных порывов, становилось как-то не по себе. И, дабы избежать весьма неловких ситуаций, Антон от Арсения отстранился, и руки его придержал, останавливая и убирая.       Короче.       Теперь неловко было обоим. Антону — за то, что взял и отодвинул от себя человека, который помочь пытался. Арсению — за душевный порыв, явно недооценённый Антоном. В гостиную топали, смущённо прочищая горло, в разные стороны некомфортно расходились, постоянно оказываясь друг у друга на пути, и стояли теперь в неловком молчании. Арсений шкаф обследовал в поисках чего-то хотя бы немного шире его вечнозауженных вещей, а Антон слишком медленно и не слишком уверенно избавлялся от толстовки. И всё, естественно, делалось в некомфортном молчании и спинами друг к другу.       — Антон. — Арсений удивлённо вскинул бровь, вытащив из шкафа футболку размером с простыню. Оверсайз иногда бывает максимально бессмысленным и беспощадным. — Может, останешься? Вещи твои постираю. К утру высохнет…       — Не… — Антон всё же снял толстовку и положил её на диван. — Надо ёлку донарядить. — Он обернулся к Арсению, который стоял, нагнувшись к нижней полке. Антон от такого зрелища совершенно честно и искренне чуть челюсть не уронил. Определённо нужно запрещать такие позы. — Да и не удобно как-то…       — Неудобно спать на потолке, Антон. — Арсений недовольно цокнул и достал спортивные штаны. Вроде даже не похожие на леггинсы.       — Ага. — Антон избавился от футболки, благоразумно отворачиваясь, когда Арсений начал разгибаться. — Одеяло падает.       — Ну вот и оставайся. — Арсений с вещами в руках развернулся к Антону, который уже снимал джинсы, слегка нагнувшись и открывая прекрасный обзор на ягодицы. — Места… Хватит.       — Не, Арс… — Антон выпрямился и замер, кожей чувствуя на себе пристальный взгляд. — Если за сохранность вещей переживаешь, то верну прям завтра постиранными.       — Можешь не возвращать. — Арсений провёл языком по губам и сделал ещё один шаг к Антону, скидывая вещи на диван.       Его манила широкая спина. Гипнотизировала. Отключала сознание и заставляла желать коснуться. Владелец же этой спины как-то не очень разделял накалившуюся атмосферу. Антон кожей чувствовал взгляд Арсения. Горело всё. И воздух будто резко потяжелел. А спину будто обожгло, когда Арсений пальцами легонько коснулся. Антон аж в камушек резко превратился. Решил того самого лысого закосплеить. Не того, что из Браззерса, а того, который скала. Антон камень. Он стена. Он кирпич. Он сейчас свихнётся, ей-богу, от этих лёгких касаний.       — Надо… кхм… Идти. — Антон сделал микрошажок к дивану, ибо на большее места не хватало, но этого хватило, чтобы пальцы исчезли со спины.       Короче.       — Барсик, блять, кс-кс!       Антон уже минут пятнадцать ходил с матами по Арсеньевской квартире в поисках кота. Матильда совершенно скептично наблюдала за этим шествием, развалившись на коврике в прихожей, за что уже успела выслушать хозяйский бубнёж о том, что там песок с улицы и вообще грязно. Арсений же ходил за Антоном со скрещенными на груди руками и вздохами тяжёлыми.       Невнятность, неловкость, незнание как себя вести с Антоном всё ещё усложняли ситуацию. Всё ещё хотелось поговорить, но не говорилось. Всё ещё чувствовался горький привкус бреда в каждой мысли. Всё ещё хотелось как-то бережно. Но Антон… Это, блять, в пизду вообще. Арсений обычно не матерится, но вот именно сейчас — да. Никак здесь без мата.       Арсения бесило бегство Антона. И не из его дома, а от обсуждений. Причины, может, и понимались, но Арсений понимать не хотел. Они не маленькие дети. У них есть рты и языки. И использовать их можно по бытовому назначению. А именно, говорить. И пусть в этом процессе задействованы ещё и лёгкие, и связки. Полные схемы не нужны, когда требуется простое обозначение своего состояние и высказывание желания или не желания.       Арсений хоть и думать об этом даже не хотел, но понял бы, если бы Антон сказал ему нет. Или попросил подождать, пока он там в голове своей разберётся. Но вот такое вот бегство… Арсения бесила неопределённость. Он бежит от себя? Ему не нравится такое? Наоборот нравится и от этого страшно? Его нельзя касаться по ещё какой-то причине? Кто-то есть, а Арсений не в курсе?       — Антон. — Арсений подловил момент, когда он будет проходить мимо угла в поисках кота, и нагло зажал его там.       Не с этой вот страстью, когда спиной в стену, руками за руки и к той же стене прижать, губами в губы врезаться, пахом прижаться-потереться… Вообще нет. Хотя и хотелось. Арсений просто культурно перегородил собой все пути к отступлению.       — Поговорить. Надо. — Арсений со всей серьёзностью посмотрел Антону в глаза.       — Арс… — Антон нервно сглотнул, бегая взглядом то по лицу Арсения, то по пространству за его спиной.       — Ты от меня бегаешь потому что тебе не нравится? — Арсений увидел мотание головой и тяжело вздохнул. — Нет, не нравится? Нет, нравится? Нет, не бегаешь?       — В твоих вопросах явно что-то не так… — Антон опустил взгляд вниз, нервно покусывая нижнюю губу.       — Антон! — Арсений шагнул чуть ближе, начиная конкретно закипать.       — Да нравится мне! — Антон резко поднял голову, смотря Арсению в глаза. — Нравится! Но…       — Но?..       — Но я не знаю, что с этим делать! — Антон вновь смутился, опуская взгляд. — Ну… с этим. — Он совершенно неопределённо кивнул куда-то в сторону паха. — А если ещё и это… ну, вон то… ну там… пестики, тычинки… чёрный вход… попенгаген…       — Анто-он… — Арсений захихикал, подходя совсем вплотную, и осторожно обхватил его пылающие щёки руками, поднимая лицо выше и заглядывая в глаза. — Я не принципиальный в этом вопросе. Да и не обязательно прям, ну… С проникновением, в общем. Есть и другие способы…