Сцены жизни двух идиотов

      Март тяжело закончился. Слякоть удалось избежать, но дома все равно сохранялось четкое ощущение сырости из-за проливных дождей, которые барабанили по крыше и порой не давали уснуть. Крыша периодически забывала о своем главном назначении и успешно текла, так что на балконе стояло ведро, чтобы минимизировать лужи. Белье, которое обычно висело на балконе теперь стояло на сушилке в зале.       Зато было очень тепло. Отопление еще не отключили, но было хотя бы приятно просыпаться, и не хотелось снова залезть под одеяло и никуда примерно никогда не высовываться.       Вместе с мартом закончилось и нытье. Теперь началась новая стадия: «Я буду жить эту жизнь с чистого листа». Всем это было знакомо, никогда это не доходило до кульминации. Она начала искать новую работу, записалась на ноготочки, и как по традиции, подстриглась. Нет, она ни в жизни не отрежет волосы выше плеч, но она решила сделать каскад, и хоть изменения были малозначительны, для нее это было знаменованием новой эры. Арслана радовало то, что она не решила, как в прошлый раз сделать блонд в домашних условиях. Потому что желтый блонд ей точно не был к лицу. Но из-за ее разбитого сердца никто не решался сказать ей об этом на прямую.       Дома она все еще носила свитер, который остался от них с Айлин. Все еще слушала «их» песни, продолжала смотреть на совместные фотографии. Но, наверное, началась новая стадия - она больше не злилась. Не сетовала на судьбу. Она пыталась исправить. Она была уверена, что если она решит проблемы с головой, с отсутствием хорошо оплачиваемой работы и квартирный вопрос, то все будет иначе. Что они смогут быть вместе.       Но все шло не так гладко, как ей казалось. Получать отказы было тяжело, и это сильно било по ее уверенности в то, что она сможет что-то изменить. Продажи в ее отделе шли хорошо, но даже это ее уже не радовало. Не радовала новая прическа, ее красивые длиннющие ногти, да и ничего в принципе. Она просто была. Просыпалась, собирала подобие завтрака и ехала в полном метро на работу. Весь световой день пробывала на цокольном этаже, общалась с Айной. Думала о том, как начать диалог с родителями. Все еще была не уверена, что готова выслушивать упреки. Но нутром понимала, что она не сможет избежать этой темы.       С Арсом они пересекались вечерами. Он был абсолютно приучен к дню сурка, ему это неизменное спокойствие внушало уверенность в будущем. Но Гуле всегда нужна была цель, плевать она хотела на путь. Она жила от цели до цели. От одного достижения, до другого. А когда достижение не имело никакого прока она сдавалась. Сразу же, падала замертво. Она не хотела даже пытаться, если выходило плохо после первой, третей или восьмой попытки. Ей было вообще по иксу на самосовершенствование и созерцание жизни.       Она ненавидела всех, кто шел под руку, смотрел влюбленным взглядом на свою половинку. Презирала каждого, кто смел быть любимым и любить. Но она-то знала, что все заканчивается. Знала, что они расстанутся когда-нибудь, завтра или через десять лет не важно. Даже если они поженятся и потратят миллионы на красивое платье и ресторан, они расстанутся или умрут. Тогда к чему были эти притирания и вопросы по типу «какой твой любимый день недели и цвет?». К чему были все эти старания, если в конце обоим будет больно? Для чего все эти танцы с бубном? - Ты никогда не думал, что любовь — это вообще не для тебя? - Услышал Арслан из другой комнаты, когда листал бесконечный поток коротких видео. - Думал. Но как видишь… - Почему нельзя просто не любить в таком случае? Гуля пришла в его комнату сама. Села на край его кровати и принялась разглядывать стулья увешанные одеждой настолько, что спинка стула совсем потерялась. - Можешь попытаться. Но к чему тебя это привело? Все равно ведь скачала тиндер. - Я удалила его. От греха подальше. - Вот и молодец. Кстати, как там с работой?       Арслан попытался перевести тему, и когда понял, что ему удалось, с облегчением вздохнул. - Пока что все плохо. Везде отказы. Хотя у меня есть опыт работы. А вчера мне позвонили из какой-то шарашкиной конторы у черта на куличиках. Спросили: «когда сможете выйти». Я посмеялась. - А оплата? - Раза в два меньше, чем сейчас. Я думаю, может найти папика? - Старая ты уже. Они помоложе любят. - Эй! Вот не надо про возраст. Ты меня на 2 года старше. - До июня. - Пофиг мне. Уже двадцать шесть, а еще не женился. - Ой, не начинай. Я мужчина в самом соку. А на тебя Дикаприо даже не посмотрит. — Вот не надо, женщины старыми быть не могут. Ты попробуй женщину девушкой не назвать, таких тумаков отхватишь.       С тяжелым вздохом, Гуля поднялась и зашагала по комнате. - Вы общаетесь?       Вопрос встал поперек горла. Он дался с трудом и Арсу. Но молчать было уже нельзя. Гульдана замерла. Ее голос зазвучал на ответе полупрозрачно. - Друзья. - Гуля, ну зачем тебе это? Оставь ее и живи дальше спокойно. Ты забыла, чем это закончилось в прошлый раз? - Я знаю! Как я могу просто жить, будто ничего не было? Удалить ее из контактов? Окей. Но это не помогает. - Такое ощущение, будто ты всегда выбираешь тех, кто сделает тебе больно.       От этой фразы защемило в сердце. Раньше она бы разозлилась, но теперь осознавала, что в этом Арслан оказался прав. Да и теперь, Гульдана четко понимала, что окончательно запуталась в своих чувствах. - А ты будто нет. - Я тем более. Но я хотя бы это осознаю. - Пошли в кино. Мы так и не пошли на Дюну. Помнишь? - Сейчас? – Арс показал на свой растрепанный вид. - Да. Достаточно уже страданий.       Просмотр фильма оказал на нее спасительное действие. Она оторвалась от роящихся в голове мыслей. Если бы она еще могла не отвлекаться на разряды электричества, проходивших по телу при соприкосновении пальцев, когда они брали колу, делимую на двоих, она могла бы расслабиться. Как школьница она одергивала кисть, когда он притрагивался к бутылке раньше. А сам Арслан будто не замечал.       На улице было спокойнее, чем в четырех стенах. Дышалось легко, чувствовалось, что начался новый сезон, что снова есть смысл жить. На деревьях уже появилась листва. Умирать не хотелось. Изо рта не шел пар. Влажно, вот-вот начнется дождь. Ветер еще был холодный. Куртка шуршала с каждым движением. Красиво. И на улице, и в кинозале.       Свет фонарей и маленьких лампочек рассеивался в густом городского смоге, но все равно перехватывало дыхание. Ради этого стоило бы жить. Каждый раз думала Гуля, когда ей не нужно было на следующий день на работу. И после таких спокойных вечеров ей казалась работа бессмыслицей. Она весь день корячилась, чтобы не умереть с голоду. А пока она весь световой день торчала в искусственном освещении жизнь продолжалась будто без нее. Листву раскидывали деревья, начинали набухать будущие почки сирени, ветер перестал морозить лицо.       В чем заключался смысл ее жизни, когда она не успевала замечать смену сезонов? В чем был смысл, когда в мыслях все было забито деньгами и способами получить выгоду. Годы уходили, а счастливее она не становилась. Она не ощущала себя старше, мудрее, лучше. Казалось, ее лучшее время уходит впустую. А она могла писать портреты, читать книги, сидя на траве в теплый летний день, ходить в горы, созерцать звездное небо, считая созвездия, любить одного и того же человека год за годом, объехать со своей любовью весь мир, заняться спортом, ведь она так давно хотела начать. А ведь за всю свою жизнь она не смогла заработать столько, чтобы просто выехать в отпуск, увидеть, наконец, северное сияние или пирамиды.       Время шло, она не становилась богаче, а она даже не была Далигой с ее маленьким ребенком, она могла не обеспечивать чужую жизнь. Но все же на себя времени не хватало. Она не успела за зиму покататься на лыжах, осенью не гуляла по рыжему терренкуру, летом не выезжала на шашлыки, весной не смотрела на цветение вишни. Она видела только людей, которые в ее смену покупали товары, на которые ей не хватило бы денег, даже если бы она пыталась на них накопить. Видела уставшие лица прохожих на перекрестках, метро и в полных автобусах. И она не была единственной, кто так живет. Таких, как крупинок на берегу моря, были миллионы.       Рядом шел Арслан, спрятав руки в карманы. Стоило слишком долго задержать на нем взгляд, как он переводил его на нее. Отрывать взгляд не хотелось. Зрительный контакт обычно не был чем-то, что давалось ей с трудом, но будто сейчас это было чем-то неловким. Нельзя так долго смотреть друг другу в глаза. Да и этот чарующий взгляд его карих глаз будто в душу глядел. Вот и пришлось ляпнуть первую попавшуюся в голову мысль: - Арс, ради чего ты живешь?       В ее задумчивом взгляде отражался его силуэт, обрамленный кромкой света уличного фонаря. Часть его лица была в тени, линии теней были слишком четкими. И этот вид тоже был красивым. - Ну не умирать ведь. - Нет, не почему. А ради чего? - Потому что хочу жить. Да и вообще, ты представь, с какой гордостью мои дети будут отвечать на вопросы о том, кем работают их родители. Папаша айтишник – звучит солидно.       На его сухих от холода губах некое подобие ухмылки. В глазах бесконечная бездна, от которой тяжело было оторвать взгляд. - Но у тебя даже девушки нет. - Будет, может, немного позже. А ты чего хочешь? - Я всегда мечтала уехать в кругосветку. А ты как на это смотришь? - Довольное эгоистичное желание. Для чего мне смотреть этот мир в одиночестве? - Не рассмотришь мою кандидатуру в качестве партнерши по кругосветке?       Гуля неловко посмеялась. - Нет уж. На готовое решила прийти. - Ну… я буду хранить очаг. Наводить красоту. - Да не в жизни. Чтобы ты и стала домохозяйкой. Не заливай мне. - Уже задумываюсь. Или может устроюсь на нормальную работу? Будут деньги. Просто, как будто это все не мое. - А что твое? Растить борщи, варить детей? - Не знаю. Думаю, я могу что-то большее, чем просто проживать дни. - Решила пойти в философию. - Я устала от этих вечных страданий. Так больше не может продолжаться. Уже думаю о том, что стоит помириться с родителями. Может, они не примут меня? Может, я не смогу их простить примерно никогда? А может…       Она не заметила, как ее лицо уже было в слезах. Слова о родителях, были для нее все равно, что кость для собаки. Но у собак текли слюни, а у нее слезы, стоило только напомнить о родителях или другой родне. Арслан стоял напротив. В его руках уже была Гульдана. Ее руки едва касались его спины. Ее дыхание едва касалось кожи, щекотало шею.       Хрупкая фигура, казалось, может сломаться от слишком резкого слова, не говоря уж о движениях. Ее молчание не сулило ничего хорошего, но слов не осталось. Кожей Гульдана ощущала, как по телу проходили мурашки. - Все будет хорошо. Ты хотя бы попытаешься. Это уже много значит. - Ты же не кинешь меня? - Да куда я денусь?       Еле выдавив смешок, Арс отстранился. Он улыбнулся в лицо Гули. Она кусала губы. Карие глаза с их тяжелым взглядом прикрывали длинные ресницы. Мгновение, на которое их взгляды пересеклись, длилось будто вечность. С трудом оторвав друг от друга взгляд, они снова вернулись в реальность. Волосы потихоньку мочил весенний дождь. Ее холодная ладонь быстро нагревалась от тепла его руки. Они словно дети неслись по проспекту до дома.       Желтые огни сливались воедино, отражались на мокром асфальте, в каждой капле. Кончики волос уже тяжелые били по спине. По лицу бежали холодные капли. Брови мокрые, уже не справлялись со своей задачей, и теперь тушь стала оставлять черные подтеки. Сердце бешено колотилось в груди, каждый вдох напоминал о том, что бегать без подготовки тяжеловато. Холодный воздух царапал горло.       Промокшие до нитки, они смеялись. Гуля выглядела, как панда. Волосы Арса промокли под корень, он стряхнул с них воду, как собака. И почему-то в этот момент он был слишком похож на себя в школьные годы. Уже не такой уставший, как будто не поднимался в одежде, которая липла к телу. Почему-то светился. Стоял под светом фонаря и сам будто сиял. Мокрые волосы блестели, слипались и вместе с водой почти растекались по лицу. Гуля еле оторвала взгляд от него, уже в третий раз. К щекам подступил жар.       Но было совсем не холодно. Напротив, воздух заполнил не только легкие, но и все тело. Кончики пальцев горячие, словно по ним проходилась бурлящая кровь. Они жили, в этом моменте не прожигали время, не пытались скоротать одинокий вечер. И будто все, что было до уже не важно. Потому что «сейчас» было только сейчас. - Наверное, ты права. Мы слишком скучно стали жить. - А я говорила.       Они уже добегали до подъезда. Оставляли на ступеньках влажные следы своего возвращения. Гульдана была слишком похожа на ту, в которую он влюбился в 16. Пытается не шуметь, но обязательно из-за этого сильнее шумит. Сама от этого смеется и этот звонкий смех эхом проходит по всей лестничной площадке. В этот момент она была особенно очаровательной. Непосредственная, сама у себя на уме. В ее улыбке он терял себя. - Ладно, иди в душ первая. А то заболеешь. - А я думала будет что-то из разряда: «в душ, и без меня?». - Ну если ты, конечно, предложишь. - Не приглашаю. - Жаль. Но ты об этом еще подумай, - Арс послал ей воздушный поцелуй. Но почему-то Гуля не сморщилась и не закатила глаза. На ее губах была улыбка, ради которой будто и прошел весь этот вечер.