Назови меня по имени

       Тэруко жила в паре кварталов от госпиталя: небольшой дом в европейском стиле пристроился между жилищами с витиеватыми черепичными крышами, выстроенными в японской традиции, и безликими многоквартирниками. Внешне здание ничем не отличалось от своего предшественника — ещё бы, шиноби ведь поломали старое и возвели новое за какую-то одну ночь, предварительно обвешав всё вокруг запирающими звук печатями. Однако кажущаяся привычность фасада компенсировалась необычной планировкой: дом был разделён таким образом, что весь первый этаж занимала огромная кухня-обеденная-гостиная, а верхние комнаты при этом являлись полными копиями друг друга — две ванные, два туалета, две спальни, даже лестницы две — одна, выходящая на запад, и вторая, обращённая к востоку — повторялись малейшие детали убранства.       Аккурат между больницей и обиталищем девушки затесалась торговая улица, благодаря чему до нас обычно доносились едва различимые, но приятные ароматы — жареной курочки, свежей выпечки и разных других вкусностей. Если же хотелось чуть разлучиться с суетой, можно было завернуть в один из переулков и отыскать ту самую лавку Китаяма-сана. Буквально через рядок-другой от неё проглядывалась красивейшая аллея: круглый год зелёная и только весной — на совсем краткий период — окрашивающаяся бело-розовыми оттенками сакуры. Аллея эта растягивалась так далеко, что трепетные лепестки, подхватываемые весенним ветром, умудрялись долетать и до госпиталя, и до нашего тихого домика.       — Тэруко, — откусила я рассыпчатое шоколадное печенье, показательно проигнорировав лежащие на столе сакура-моти, и запила десерт горьким зелёным чаем. Идеальное сочетание. Не то, что эта приторная масса, подаренная очередным коллегой подруги. Чем он вообще думал, когда покупал это? Всем же известно, что начинка из сакуры — редкостная гадость.       — М? — девушка сосредоточенно перебирала разные тюбики, в данный момент, похоже, решая, какой оттенок симпатичнее ляжет на губы. Несмотря на изнуряющую работу и смены, которые порой могли длиться с поздней ночи и до раннего утра, она всегда старалась выглядеть привлекательно. Причём, что было редким в этих краях, делала Тэруко это исключительно для самой себя, ибо внимание ухажёров всячески не замечала. Розовые сласти, взятые исключительно из вежливости, были тому прямым доказательством.       — Слишком тёмный, лучше используй тот, что чуть посветлее и потеплее, — закинула я в рот остаток печенья. Сакура-моти продолжали осуждающе на меня смотреть. «Хм, ну и поделом тебе, Кавагути-сан», — слишком ненадёжный, беспомощный младенец в теле взрослого мужика: такому Тэруко доверить уж точно нельзя.       — Точно, спасибо.       — Так вот, у тебя сегодня по расписанию встреча с Итачи.       — Пф!       — Что: «Пф»?       Впрочем, реакция не удивила. Ни разу с того момента, как было решено, что Итачи «начнёт ненавязчиво ухаживать за Тэруко-сан», она не соглашалась встретиться с ним сама. Однако я под хэнгэ вполне успешно отрабатывала эту роль, так что Хирузен был спокоен, а вся Коноха без устали трещала о том, что первый наследник Учиха наконец-то нашёл себе невесту. Фугаку, как ни странно, ни разу не выступил против. Он в целом как-то резко сместил фокус внимания на Саске, когда у того обнаружился Мангёкё.       — Не пойду я к этому супостату! — нет, Фугаку — вот кто супостат, а Итачи очень даже мил и воспитан.       — Итачи не такой, ты же знаешь. Да и что ты его всё время поносишь, бедного…       — И ничего он не бедный! — собеседница продолжила возмущённо-разозлённо прихорашиваться, переключившись на ресницы. — Очень даже богатый, перспективный, — перечисляла она, покуда чёрная краска слоями ложилась на светло-рыжие волоски, — напыщенный осёл. Насмотрелась уже на таких. Сынок даймё, сынок кагэ, сынок Учиха — все они одинаковые.       — Тэруко, он мой друг, да и много лет уже прошло с тех пор. Итачи изменился.       — Ха? Вижу я, как он изменился. То есть, как бросать тебя, так…       — Это я расторгла помолвку, — все бранные слова на свете были обращены к наследнику клана в основном потому, что он, как считала Тэруко, несправедливо обошёлся со мной в прошлом. И, сколько бы я ни разъясняла недоразумение с розами и последующую цепочку нелепых недопониманий, к которым оно привело, подруга и слушать ничего не желала: у неё будто чуйка какая-то срабатывала, подсказывавшая, что дело было далеко не в том единственном случае. Однако, несмотря на все прошлые обиды, Итачи оставался моим другом, так что неуважительное отношение к нему меня, естественно, коробило.       — Ты расторгла? — подруга, впрочем, оставалась непреклонной. — А от хорошей жизни ли? Как бросать тебя, так он первый, а как из рук ускользнуло, так позднее зажигание заработало!       — Позднее зажигание? О чём ты? Ты же знаешь, что это Хокагэ-сама приду…       — А подопытным кроликом он, значит, просто так решил быть?       — Это миссия, Тэруко, — голословные обвинения начинали поскрёбывать раздражением где-то за грудиной. Как шиноби Итачи не мог отказаться: дело было не столько в правилах, сколько в принципах, которые любому ниндзя прививали с самого детства.       — Ха, миссия? Не-ве-рю. Ты его глаза не видела, когда я единственный раз пришла вместо тебя.       — Ха, и что же там такого случилось? — мы обе не отличались покладистостью, так что кто-то один вынужден был сдерживать себя. Ввиду статуса и возраста — в основном я. Так что и сейчас пришлось глубоко вдохнуть, задержать ненадолго дыхание и медленно выдохнуть, чтобы не поссориться понапрасну. — Вроде по свежим следам ты ничего особенного не рассказывала.       — Я была не уверена.       — В чём же?       Так как время подходило к тому, чтобы отправляться на работу, увидев, что подруга закончила с приготовлениями, я скользнула к окну и подала команде снаружи сигнал. Уловив Шаринганом ответную реакцию, накинула длинный плащ из плотной ткани — наподобие тех, что носила будучи АНБУ — и уже потянулась за фарфоровой маской, покоившейся на журнальном столике, как замолкшая Тэруко вдруг решила дать ответ:       — Что он в тебя втюрился.       — Что он что? — спасибо, что не успела взять вещь в руки, а то бы пришлось возиться с запросом на новую экипировку. — Тэруко, сейчас не время для шуток.       — А я и не шучу. Смешные вы, шиноби, — она приближалась расслабленной, раскачивающийся походкой, преодолевая метр за метром, пока не оказалась единственным сверкающим зелёным глазом прямо напротив: второй, как и всю правую сторону, закрывали повязка и выбивающиеся из причёски локоны. Девушка «предпочитала» такой стиль с тех самых пор, как произошёл якобы инцидент с подставным пациентом. — Вроде всевидящее око есть, а очевидных вещей не замечаете.       — Очевидных? — чем больше я теряла связь с её речами, тем лукавее растягивалась улыбка на веснушчатом личике. Из-за обилия рыжих оттенков Тэруко сейчас напоминала скорее лисицу-оборотня, чем человеческую девушку.       — Он к тебе неровно дышит, дорогая, — а с кицунэ, как известно, шутки плохи. — И к миссии это никакого отношения не имеет. Присмотрись как-нибудь повнимательнее.       — Постой-постой, мы это уже проходили: забота Итачи никакого отношения к…       — Не хочешь — не верь, но на друзей так не смотрят, — твёрдая уверенность, в которой угадывались отголоски лидерской харизмы, а также неизвестно откуда возникшая магия голоса убеждали в том, что передо мной — аристократка, единственная племянница бездетного даймё — леди совсем иного сорта, чем беспородные девчушки, коей Тэруко отлично прикидывалась. От такой перемены стало жутковато.       — Это…       — Впрочем, ладно, — напор мигом исчез: подруга вернулась к своей обычной беззаботно-доброй улыбке. — Шисуи-сан больше тебе походит, так что поделом этому. Пойдём.       — А-ага, — однако мурашки, прошедшиеся по коже, явно показывали, что довлеющая аура не была простой игрой воображения. Так вот что значит «леди благородных кровей»…

***

      «Свидание» с Итачи проходило по чётко отработанной, десяток раз утверждённой схеме: встретиться неподалёку от госпиталя, прогуляться по торговому району, заглянуть за такояки, а затем завершить мини-пикником в парке, предварительно захватив в одном из магазинчиков сладости. Отряд АНБУ незаметно следовал за нами всю дорогу, в то время как второй — более экипированный и подготовленный — исправно нёс службу в другой точке. Так, пока настоящая цель противника радостно баловалась плюшками в гостиной, подставная разгуливала, хоть и не под ручку, но с одним из известнейших шиноби деревни. Вероятно поэтому, стоило слухам о серьёзности намерений первого наследника столь могущественного клана расползлись за пределы Страны огня, как покушения волшебным образом сократились вдвое, если не втрое. В последний раз, когда какие-то отморозки решились стащить Тэруко практически из-под носа, их ждало Шаринганистое разочарование и застенки Ибики — да и было всё это уже более полугода назад.       — Спасибо, — приняла я рожок мороженого со вкусом маття: насыщенно-зелёного, почти что цвета травы под нами, горького, но при этом безумно сладкого. Своеобразное сочетание, однако в этом наши с Тэруко вкусы сходились.       — Осторожнее, не запачкайся, — даже есть следовало неуклюже, подражая ей, потому Итачи заботливо расстелил на моих коленях широкую хлопковую салфетку. Подмечать мелочи в целом было свойственно его характеру, но сделал бы он то же самое, будь я в эту минуту — «Като»? «Не в ту степь ведёт», — отругала себя. Но как же быть, если утренний разговор никак не желал идти из головы, путая и мешая наслаждаться приятной погодой?       — Очень вкусно, — поглощая рожок с какой-то невообразимой скоростью, я вытянулась навстречу ветерку, когда тот приятно защекотал кожу и заиграл со складками объёмного шифонового платья. Дети вдалеке о чём-то громко спорили, некоторые из них откровенно срывались на визг, компания взрослых подружек сплетничала по соседству, а какая-то слишком страстная парочка, похоже, совсем позабыла правила приличия. Однако, несмотря на весь шум в округе и обращённые к нам взгляды зевак, я не ощущала напряжения. Напротив, мне было очень легко — я будто слилась с тем самым, невесомо струящимся шифоном.       — Я рад.       — Как твои дела в последнее время? — вопрос — часть миссии — обязаловка, чтобы не молчать. Однако для нас обоих, столь занятых и практически не пересекающихся вне этой абсурдной постановки, он означал старт своеобразной игры: отвечать так, чтобы ни один человек со стороны не узнал правды, но в то же время один-единственный драгоценный собеседник смог отличить истину.       — Я...       Разговор тянулся плавно: тёк, словно длинная-длинная река, конца и края которой не видать. Мы говорили о клане, о Конохе, о работе Тэруко и просто обсуждали всякие бессмысленные вещи, о каких обычно треплются гражданские ребята примерно нашего возраста. Каких-то несколько лет назад я и представить не могла, что смогу столь непринуждённо вести беседы с Итачи, да ещё и прикрываясь чужой личиной. Я же ведь и знать его не хотела, когда порвала все связи с кланом. Впрочем, по второму кругу притворяться другим человеком тем более бы не желала. Нет, не так. Притворяться другим человеком я бы побоялась ещё больше, чем видеть свою неудавшуюся любовь, потому как это уничтожило бы «меня» окончательно. Но больше я не боюсь, потому что, даже видя в зеркале фальшивые веснушки, наконец-то различаю в нём себя.       «Неудачная любовь, да?» — необъяснимая ностальгия, однако, никак не желала покидать, а потому, стоило в разговоре реальном повиснуть небольшой паузе, как в голову тут же прополз червяк непрошеных размышлений. Воспитанный и внимательный, умный, но не зазнающийся, родовитый, но не кичащийся благородным происхождением — в тебя невозможно было не влюбиться. Так ещё, к тому же, будущий муж. Идеальный капкан, в который жертва с превеликим удовольствием запрыгнула бы.       «Она бы стала его женой, даже понимая, что он не любит её», — выплыли слова Шисуи из прошлого. А я? А я не смогла. Не стала бы жить во лжи, зная, что ты никогда не полюбил бы меня, Итачи...       Старая, казалось, давно затянувшаяся ссадина будто начала кровоточить, на мгновение вернув в уже минувшее. Странно, я давно ничего не чувствую к этому человеку, так почему же? Любовь проходит, а раны остаются, получается?       — И тогда они... — тёмные, бездонные глаза: кто же отражён в них сейчас? Бывшая невеста, о которой не перестаёшь хлопотать? Миссия, с которой следует справиться? Друг, которым дорожишь? Или же нечто иное, в чём тебя подозревает неугомонная рыжая лисица?       — У меня что-то на лице?       — А? — поняла, что слишком пристально рассматривала его, потому, стоило выйти из транса, как тут же перевела взор на детвору неподалёку. — Нет, ничего, просто... — а в голове, как назло, стало белым-бело.       — Просто?       Воображение юной девчушки? Или, напротив, женская интуиция?       — Просто немного устала: много ночных дежурств было на неделе, — что, конечно же, враньё, ибо в половине случаев я пропадала на полигонах АНБУ, великодушно предоставленных Хирузеном. — Могу я вздремнуть немного?       — Конечно, отдыхай.       Недолго думая, я растянулась прямо на земле, ничуть не переживая за сохранность платья. Тэруко бы обязательно перепачкалась, поставила затяжку на ткани или ещё каким образом внесла бы разнообразие в скучный фасон из каталога, так что у меня была хоть какая-то свобода действий. Слабое, укрытое облаками солнце не жгло яркими лучами, а лишь ненавязчиво согревало мир вокруг.       Пожалуйста, не надо любить меня, Итачи... Мои чувства к тебе давным-давно угасли, но она, как она любит тебя! Каждый вздох, случайный взгляд, да даже ненавязчивое касание — во всём этом заключена сильнейшая, необъятная и самоотверженная любовь Учихи Изуми. И, чем дольше ночами ко мне приходят фрагменты чужой жизни, тем больше убеждаюсь: такая любовь — великий дар, от которого не стоит отмахиваться. Поэтому, пожалуйста, полюби её в ответ...        Я погрузилась в полудрёму, под боком у столь сильного защитника быстро сменившуюся настоящим глубоким сном: в нём я вновь убаюкивала черноглазого малыша, слушала его очаровательный лепет, покуда — знаю наверняка — по вискам стекали слёзы, от того, что несчастное дитя никогда не узнало бы отцовской любви.