Назови меня по имени

      Собрание тянулось невообразимо долго: Фугаку давал слово каждому, абсолютно каждому взрослому члену клана независимо от статуса. С одной стороны, следовало бы похвалить его за подобную тягу к равенству, особенно в высокоиерархичном мире шиноби, с другой же — невыносимо было терпеть сию изощрённую пытку. Потому что высказались все — сто тридцать восемь человек — по очереди. Мне тоже пришлось что-то красиво пропеть на тему единства Учиха и несправедливости Конохи по отношению к нам: недовольства своего эти гордецы уже практически не скрывали.       Наверное, следовало переживать из-за этого и использовать данную возможность, чтобы тщательно обдумать новый план, но я могла только тупо смотреть в одну точку и хоть как-то держаться, чтобы не свалиться в обморок, потому что предметы вокруг двоились, а то и троились. Да и в целом: стоило хотя бы немного шевельнуться, как нечто по имени Учиха Изуми рисковало упасть мордочкой прямиком в порцию второго наследника, который, как и все дети, присоединился уже с началом трапезы, или же первого, что было бы ещё хуже.       Смотреть на Итачи, равно как и говорить с ним, не было никакого желания. К счастью, жених отнёсся с пониманием и расспросами не доставал: в типичной галантно-заботливой манере помогал встать и сесть, чтобы не споткнуться в казавшемся невообразимо тяжёлым семейном кимоно — изумрудно-зелёном, многослойном, с длинными рукавами, расписанными, как и подол, узорами красных камелий, завязанном по всем правилам, с утончённым золотистым оби, скрывавшим этим самые завязки. Причёска — не самая сложная — какой-то пустяковый пучок, заколотый парой заколок-кандзаси — и тот будто бы оттягивал к земле, выдирая волосы с корнем. Но показать слабость — подорвать авторитет главы, так что приходилось царапать незаметно руки, чтобы хоть как-то привести себя же в чувства. Маска, столь упорно державшаяся нескончаемые месяцы, рисковала слететь в любой момент, так что пришлось врастить её посильнее: так, что невидимые шипы впивались до самых костей.       — На этом ужин окончен, — объявил глава посреди невнятного кряхтения собравшихся. Яства были съедены, все слухи и досужие темы — перемолоты вдоль и поперёк — так что официальное завершение мероприятия не стало чем-то неожиданным.       «Молодец, ты выдержала», — похвалила себя. Я максимально напрягала желудок, чтобы тот не исторг из себя всё раньше времени: всё же есть столько всего подряд после того, как снова питалась не пойми чем — затея отчаянная.       — Благодарим всех за то, что почтили на своим присутствием в столь сложное время, — то была уже Микото, намеренно подчеркнувшая «тяжесть текущей ситуации».       Гости раскланялись и стали потихоньку собираться, продолжая переговариваться о чём-то своём. Гигантский зал поместья начал постепенно пустеть. Сегодняшний день позволил оценить истинные масштабы клана: на тайных собраниях обычно присутствовали не все, так как то у одного, то у второго могла быть долгосрочная миссия где-нибудь в районе Страны ветра, из-за чего явка, как бы ни старался Фугаку, всё равно не была стопроцентной. Предновогоднее сборище — дело совершенно иное — это традиция, уходящая корнями в эпоху аж до Мадары, а Учихи традиции порой блюли не хуже Хьюга.       — Вставай осторожно, — увидела я протянутую руку жениха. Не хотелось даже случайно пересекаться с ним взглядами, но в помещении по-прежнему оставались люди, да и глава был не в курсе нашей размолвки, так что пришлось уставиться прямиком в воображаемую точку на переносице — так создавалось ощущение, что я смотрю в глаза — и мило улыбнуться.       — Спасибо.       — Изуми, заходи ещё обязательно, — напоследок пригласила Микото. За этой фразой не скрывалось никакого подтекста: несчастной принеси-подай-постирай иногда было попросту одиноко посреди бесконечного однообразного быта.       — Конечно, Микото-сан, — и туловище на девяносто градусов. Главное, чтобы не вытошнило, а то будет невообразимый скандал, — Фугаку-сан, — снова поклонилась и обратилась уже к мужчине. Тот лишь сурово глянул в ответ. Интересно, он вообще смеяться-то умеет? Или навык автоматически атрофируется с получением почётной должности?       Пока саркастичные мысли отвлекали, ноги грациозной натренированной поступью унесли прочь из залы — а там уже только пара поворотов по коридору и можно будет хотя бы желудок расслабить. Только вот стены как-то размазываются, так что приходится шагать медленно. Хорошо, что Итачи остался с родителями и братом: не хочу, чтобы меня жалели.       — Изуми-тян.       «Вот что непонятного во фразе «не хочу, чтобы меня жалели», а»?       Мерцающий замер — наткнулся на меня, вынырнув из-за поворота. Как будто бы не ожидал подобной встречи.       — Привет, Шисуи.       С той самой ссоры после моего вступления в АНБУ мы не разговаривали. Сколько месяцев прошло? Уже и не вспомню. Наверное, если бы не увлечение «Наруто» в предыдущей жизни, я бы и внешность его начала забывать.       — Изуми-тян, — переполненный раскаянием и сожалением. Больше похожий на побитую собаку, чем на лучшего воина клана. Это он из-за наших разногласий, проблем с Учихами или же Итачи всё-таки пришёл за советом?       «Мне сейчас требуется вся моя выдержка, чтобы просто не грохнуться. Только задушевной беседы не хватало».       — Шисуи, извини, поговорим в другой раз, — вцепляется маска ещё крепче. Беззаботно, дружелюбно, без тени агрессии — дабы не раскусил.       — Изуми-тян… — вновь пытается окликнуть, но я уже прошмыгнула в соседний коридор, так что толком ничего не слышу. Ожидала, что он догонит, начнёт выяснять отношения или опять закидывать бесполезными возмущениями, но, на счастье, ничего из этого не было, — ты очень красивая… — донеслось вдруг.       — Спасибо, Шисуи.       Что ж, хотя бы часы, проведённые перед зеркалом, не прошли даром...       Оценив как следует прелести местной уборной, я вяло плелась к выходу. Об отдыхе даже думать не приходилось: на рассвете сокомандники по АНБУ уже ожидали для новой миссии. Долго ли я ещё продержусь в подобной мясорубке? Да и зачем всё это, если тот путь в Корень давным-давно недоступен?       — Сестрёнка Изуми! — некто выскочил из-за угла резко, словно кролик из кустов. Этого маленького человечка я узнала по одному лишь голосу, потому что никто в этом мире не звал меня так, как он.       — Саске, здравствуй, — постаралась я улыбнуться: так же, как и с Шисуи недавно.       — Сестрёнка Изуми, у тебя всё нормально? — спросил он слишком внезапно, миновав темы про последние новости в Академии и восхищения крутостью братика на сегодняшнем приёме. Вроде бы роль была сыграна на ура: ни на пиршестве, ни после не догадались, так почему же?       Ничего не в порядке, но я не могу никому об этом сказать, Саске.       — Да, — соврала, по привычке присев перед ним на колени, чтобы оказаться на одном уровне. «Не волнуйся, я как-нибудь справлюсь, это не стоит твоих переживаний». — Всё хорошо.       — Хм-м… — явно не поверил он: бусинки сверкнули сначала недоверием, затем беспокойством, а после какой-то странной искрой озорства, после чего…       — С-саске! — всё-таки усталость замедлила даже инстинкты: не успела я опомниться, как малыш кинулся обниматься, да ещё схватил так крепко, что безопасно было и не вырваться. Зачем же?       — Не грусти, сестрёнка Изуми, всё будет хорошо, — принялся он мягко поглаживать по макушке, словно мать утешать дитя.       — Саске, что ты делаешь? — попыталась я ненавязчиво оттолкнуть, не согласная с такой переменой ролей, но тот не поддался, настойчиво продолжая.       — Всё будет хорошо…       — Я… — хотела было что-то возразить, но вдруг поняла, что попросту не могу говорить дальше.       «Не плачь, не плачь, не перед ним», — закусываю привычно губу, сжимаю кулаки, но не помогает. «Ты не можешь показаться слабой перед этим малышом, это же ты должна защищать его», — попытка отвлечься уговорами не работала: я ощущала, как тело начинает мелко подрагивать от внутреннего жара, сдерживаемого из последних сил. Неужели это мой предел?       — Всё будет хорошо, — повторял малыш, словно мантру. Это моя реплика, Саске, это я должна говорить тебе, что всё обязательно наладится, не ты… Такой крохотный, а уже с таким большим сердцем.       — Сас…       Проиграла — слёзы, прежде застилавшие обзор, крупными каплями скатились по щекам, под собственной тяжестью падая на ткань тёмно-синего кимоно. Бесполезная я женщина, Саске, раз даже парадную одежду твою перепачкала.       — Всё будет хорошо, — от столь банальной, но нужной поддержки почему-то стало очень тепло. Или же это просто нахлынувшая истерика разгоняет кровь по венам?       Я так и сидела, неспособная ничего произнести. В голове вдруг стало пусто-пусто, только что-то неясное сжимало сердце. Я сдалась, вцепившись трясущимися пальцами в края штанов-хакама, не смея более шелохнуться.       Я не предам тебя, Саске. Я раскрою Хирузену правду о себе.