Потерять и обрести

25 апреля 2023, 23:01 Чонгук Домой на служебном авто я в этот вечер вернулся поздно, в одиннадцатом часу, но приятно уставшим. Мне вообще всё сегодня было приятно. Кроме, разве что, одной песни, которую мне предложили рассмотреть для альбома, и экспериментальную запись которой я сегодня делал. «Hate You»… Вот, казалось бы, всё в ней было нормально. В том плане, что она подходила мне по голосу, манере исполнения и создавала ту же атмосферу, что обычно присутствовала в моих прежних песнях и каверах – словом, вполне в моём стиле. Но… Это была такая грустная песня о любви, по сценарию которой могли бы развиваться и наши с Мулан отношения, что меня просто нервно передёргивало от одной только мысли об этом. И всё потому, что в последнее время у нас с ней всё шло настолько хорошо, что я пребывал в совершенно другом настроении, чтобы эту песню петь. Более того – я поймал себя на мысли, что, подобно суеверному дурачку, всерьёз боялся напророчить нам то, о чём пелось в песне, если включу её в свой «GOLDEN». Конечно, я всё ещё не решался окончательно поверить в то, что Мулан и правда предпочла меня Чонсу – парень, как вы сами, наверное, поняли, оказался очень неплохим человечком. Да, возможно, слишком юным – даже младше самой Мулан – но искренним, открытым и не по годам рассудительным. И, пусть при нашей с ним встрече вслух об этом ничего сказано не было, я всё равно успел уловить в словах и поведении Чонсу то, как трепетно он к нашей колючке относился. Да и какие тут, собственно, могли быть сомнения в искренности чувств, когда парень пишет и официально выпускает в честь девушки такую выворачивающую на изнанку душу песню?.. И всё же, сегодня Мулан – возможно, сама о том не подозревая – дала мне понять, что я действительно ей… нужен? Не зря же она с утра пораньше, ещё до назначенного времени, как нефиг делать, наведалась прямо в мою квартиру и носилась со мной, словно заботливая наседка. Понятно, конечно, что тут не обошлось без её разлюбимой работы – мой проект её больной мозг фанатика-ландшафтника не на шутку будоражил, и ей не терпелось увидеть место строительства. Так что, степень моей самоуверенности пока ещё не взлетела настолько, чтобы я возомнил себе, что сам я интересен ей больше, чем её работа. Хотя некую надежду на это я, признаться, после сегодняшнего затаить уже успел. Согласитесь – вряд ли Мулан вот так вот будит, кормит собственноручно приготовленным завтраком и сама везёт на объект многих своих заказчиков. И уж точно она не вытирает им мокрые после душа волосы – это трепетное проявление заботы вообще поразило меня до глубины души! Особенно, если учесть тот факт, что ещё каких-то месяц-полтора назад кактус, скорее, с удовольствием придушила бы меня этим самым полотенцем. Ну, или хоть пригрозила, как пить дать! Но подобная нежность с её стороны прямо-таки… пугала. И самое главное – теперь мне хотелось этого от Мулан ещё и ещё. Это днём я смог хоть частично отвлечься на работу. Но вернувшись домой, я буквально без конца прокручивал в мыслях то, как она обнимала меня здесь, на кухне. Как неожиданно сильно вдруг запереживала сегодня за мою безопасность. И как искренне, без малейших ужимок или ухмылок, улыбнулась мне там, на стройке, когда я вновь восхитился её профессионализмом. Боже. Эти маленькие, но очень пухлые губки, сложенные в такую улыбку… Уверен, кактус подумала, что я хотел её в тот момент прямо на глазах у кучи строителей и случайных прохожих поцеловать. Но, скажу вам по секрету – на самом деле мне безумно хотелось выкинуть куда более неожиданный даже для себя самого номер. Я просто каким-то чудом устоял перед порывом отбросить к чертям зонт, опуститься перед ней на колени и, крепко обняв за ноги, прижаться щекой к её талии. Понимаете вообще весь «ужас» ситуации, нет? Мулан уже сейчас, одной лишь улыбкой, способна была поставить меня на колени. Буквально!.. И мне ведь в тот момент было совершенно плевать на то, что под ногами у нас была мокрая от дождя земля, а вокруг – столько любопытных глаз. Если бы она вовремя тогда не отправила меня обратно к машине, я бы, наверное, сделал то и ровно так, как мне хотелось. Словом, волна этой самой нежности захлестнула меня сегодня с головой и перекрыла даже адское физическое к колючке влечение. Именно поэтому, едва успев принять душ и поужинать, я недолго думая набрал её номер. Честно говоря, я и сам до конца не решил, чего конкретно мне сейчас хотелось: просто увидеть Мулан и услышать этот её особенный низкий голос по видеосвязи или же умолять её как можно скорее встретиться вживую. А что? Я реально готов был без колебаний сорваться к ней, чтобы хотя бы просто посидеть и поболтать с ней в её машине. Или за ней, чтобы вообще забрать на ночь к себе… Абсолютно точно я знал только одно – мне срочно, так или иначе, нужно было её общество. Снова. И прямо сейчас. Вот только Мулан не взяла трубку ни с первого, ни со второго, ни даже с третьего моего звонка. Эм… Могло ли что-то вдруг настолько резко измениться, чтобы она снова начала меня игнорить? Вряд ли. Что-то мне подсказывало, что на этот раз закрываться в себе Мулан и не собиралась. Наоборот – дала понять, что теперь готова доверить мне свои душевные переживания. Так что накручивать себя раньше времени я не стал. На самом деле, можно было легко предположить, что моя колючка, к примеру, просто рано уснула и звонка не слышала. Или там, не знаю, забыла включить после универа звук. Однако предчувствие у меня почему-то возникло какое-то нехорошее. Это что я, воздушно-капельным от Эйлин-нуны заразился? Это ведь она у нас человек с супер развитой интуицией. В общем, после пятой неудачной попытки до Мулан дозвониться, я просто взял и, забив на позднее время, импульсивно набрал её отца – номера госпожи Хан у меня не было. - Вечер добрый, - буквально со второго гудка с улыбкой в голосе ответил на простой звонок тот, - слушаю тебя, Чонгук-и. - Здравствуйте, - торопливо поздоровался я, - хённим, скажите, пожалуйста, Мо дома? Лишь в этот момент до меня дошло, что разговаривает господин Хан по громкой связи, а на фоне слышится лёгкий гул и негромкая реклама по радио. Чёрт!.. - Она-то, наверное, да. А вот сам я ещё домой только еду, - невольно подтвердил мою догадку Миндже-хённим, - а что такое? - Она не отвечает на звонки, а после сегодняшнего это выглядит очень странно, - не подумав, выдал я и тут же беззвучно треснул себя по лбу. - После сегодняшнего?.. - по-доброму усмехнувшись, уточнил господин Хан, и я прямо живо себе представил, как он вскинул сейчас бровь. Тот факт, что я уже так неплохо знал отца Мулан – это очень мило, правда. Но сейчас для умилений было совсем не время. Я уже всерьёз начинал чувствовать, что что-то не так. - Айщ, не берите в голову, хённим, - отмахнулся я так, будто он мог сейчас это видеть, - вам ещё далеко до дома? - Прилично. Я только пять минут назад выехал из главного офиса, - уловив, наконец, в моём голосе беспокойство, посерьёзнел господин Хан, - погоди, я позвоню Сохён-и. Не успел я ещё что-то на это ответить, как отец Мулан отключился, и время для меня словно остановилось. Минута, две, три… Господи, почему так долго?!.. Какие только мысли за это время не начали лезть мне в голову. И самая страшная из них касалась госпожи Хан. Что, если она… с ней что-то случилось, а Мо находилась сейчас со всем этим одна? К тому моменту, когда Миндже-хённим перезвонил мне, я уже успел одеться, чтобы в случае чего прыгнуть на байк и помчаться к ним, и, откровенно нервничая, метался туда-сюда по своей прихожей. - С госпожой Хан всё в порядке?! - не в силах сдержать эмоции, бесцеремонно воскликнул я, едва успев принять вызов. - Что?.. - даже малость растерялся отец Мулан, - ах, да. С Сохён-и всё хорошо, - успокоил, было, меня он, но тут же добавил, ‐ а вот Мо дома нет, и звонить ей она не решается. - Как это нет? Почему не решается? Что произошло?! - зажав телефон между плечом и ухом, лихорадочно начал натягивать мотоботинки я. - Буквально десять минут назад сама не своя умчалась на байке в «Изумрудное сердце». Сохён-и говорит, что на ней лица не было, - вжимая педаль газа в пол так, что даже мне через телефон был слышен гул мотора его «Эскалейда», пояснил господин Хан, - Чонгук, ты не мог б… - Я уже выезжаю на конюшню, хённим! - опередил его просьбу я, - а вы пока постарайтесь успокоить госпожу Хан. - Принято. Только прошу тебя, дай нам знать сразу же, как до Мо доберешься. - Непременно, - уже бегом направляясь к своей секции подземного паркинга, заверил я и отключился. Всю дорогу до «Изумрудного сердца» я старался не поддаваться панике и мыслить логически. Главное сейчас было то, что была исключена смерть госпожи Хан!.. С остальным, как говорится, можно было «работать». Итак, я знал, что несмотря на очень загруженный фотосессиями день, ТэЙлины всё равно собирались поехать ночевать в клуб. Честно говоря, они всегда так делали, когда хотели отдохнуть морально, потому что домом, в буквальном смысле этого слова, воспринимали его больше, чем квартиру хёна в «Аппельбауме». Чудо, кстати, что он вообще смог выйти сегодня на работу, потому что напился он на нашей посиделке с Вуга-фэмили куда больше, чем я. Но сейчас, разумеется, не об этом. Если бы на конюшне что-то случилось с Тэ-хёном, Эйлин-нуна обязательно позвонила бы мне, потому что прекрасно знает, что для меня хён… И наоборот – если бы что-то случилось с самой нуной, уверен, меня бы точно набрал Тэ-хён, так как знает, что всегда найдет у меня поддержку. ВиГуки. И ничего тут не попишешь – так или иначе, а существовать они не перестанут ни-ког-да. Просто смиритесь с этим, потому что других вариантов у вас нет. В общем, исходя из всего вышесказанного, напрашивался вполне логичный вывод – с ТэЙлинами всё было в порядке. А из этого, в свою очередь, следовало только одно – раз позвонили и сообщили о чем-то именно Мулан, значит произошедшее касалось непосредственно её. О, чёрт!.. Её мерин, Филипп. Скорее всего, что-то случилось с ним. У семьи Хан, конечно, было три личных лошади, но Фил, насколько мне было известно, являлся самым старшим из них. Поэтому наверняка был подвержен большим рискам в плане различных болезней и травм. И, что я могу сказать… Когда я добрался до клуба и примчался в тот корпус конюшни где жил Филипп, моя догадка подтвердилась – коню действительно было очень плохо… Картина передо мной предстала ужасная, и сердце моё в ту же секунду сжалось от боли за всех и всё, что тут происходило. Весь взмокший от пота Фил плашмя лежал на брусчатом полу в проходе конюшни и в агонии дёргал ногами, которые пыталась перехватить стоящая возле него на коленях Эйлин-нуна – иначе ветеринар попросту не смогла бы сделать ему укол. Ох, выглядела нуна не лучшим образом: с растрёпанным пучком волос, в окровавленом свитере и совершенно измученная. Неподалёку, согнувшись пополам и тяжело дыша, стоял не менее измотанный Тэ-хён. Боже, ну какая же меня за этих двоих взяла гордость, вы даже не представляете! Не было здесь сейчас знаменитого на весь мир певца-вижуала и его – тоже не безызвестной – супруги. Люди. Здесь были простые, искренние и сердечные люди. Два с большой буквы Человека, которые от всей души старались помочь ветврачу облегчить мучения благородного животного. И знаете, я ни на секунду не сомневался в том, что, окажись сейчас на месте Фила любая другая, даже не связанная ни с кем из наших лошадь, оба они сделали бы ровно то же самое! - Всё плохо, да?.. - подойдя к Тэ-хёну, коснулся его плеча я и мельком взглянул на Мулан. Моя ж ты девочка… Она стояла в стороне от всех и в полной апатии смотрела на мучающегося Фила и суетящихся вокруг него Эйлин-нуну и ветеринара. Никакого движения, слёз, ничего – Мулан как будто даже не моргала. - Ему уже ничем не помочь, - даже не вздрогнул от неожиданности Тэ-хён – настолько он был обессилен и обескуражен происходящим. В глазах хёна стояли слёзы, и он, как и Мулан, всё никак не мог отвести взгляд от коня. Его с закатанными рукавами некогда белая рубашка была грязной и сильно влажной от пота, и я вдруг ощутил через неё нездоровый жар его тела. Отдёрнув руку, я наклонился к Тэ-хёну и присмотрелся к нему повнимательнее. Чёрт! Да у него, кажется, приступ крапивницы. - Хён, твоя кожа!.. - потянувшись, было, к распахнутому вороту его рубашки, тихо воскликнул я при виде красноты и множества мелких волдырей на его шее и груди. - Уф, Гуки, - уклонившись от моей руки, раздражённо поморщился Тэ-хён, - не до этого сейчас. Разумеется, теперь я начал переживать и за него, но, знаете, впервые в жизни, в данный конкретный момент, кто-то для меня был важнее Тэ-хёна… Поэтому, оставив его в покое – взрослый мужчина, сам знает – я направился к Мулан. Честно говоря, мне казалось, что она даже не заметила моего появления. Однако, когда я просто без всяких предисловий крепко обнял её со спины, она тут же прижала обе своих ладошки к моим рукам и едва уловимым движением доверительно потерлась затылком о мой подбородок. Не оттолкнула в такой момент, а наоборот. И это, всё, что имело сейчас для меня значение. Я прекрасно знал, что она сейчас опять страдает молча, изнутри. Как тогда у меня в квартире, когда впервые услышала мою «Stay Alive» и сильно распереживалась о маме. В тот вечер она меня к себе не подпустила ни физически, ни морально и, хоть и осталась на ночь, после этого практически на целый месяц закрылась от меня на все замки. Только сейчас я понял, как сильно тогда из-за этого заморачивался. Ведь у нас с Мулан в тот день, казалось бы, наконец-то всё сдвинулось в сторону более тёплых отношений, а тут, на тебе – такой мощный откат назад с длительным игнором. Сегодня же всё было совершенно иначе, и я действительно весь день окрылённо порхал, словно птичка. Всё-таки не зря кактус придумала мне это прозвище. Я уже так к нему привык… Ха. Интересно, а видела ли она моё выступление с «Euphoria», где я пел, пролетая над залом на высоте птичьего полёта? Вот уж точно – птичка. В общем, да – сегодня, после встречи с Мулан, я чувствовал себя по-настоящему счастливым. По крайней мере до тех пор, пока ситуация с Филиппом не пообломала мне «крылья». Чего в моей жизни айдола только не случалось, но я не мог припомнить, чтобы когда-то испытывал такое. Понимая, что Мулан может и хочет, но не может дать волю своим эмоциям, я словно делал это за нас двоих. Да, мне было очень жаль коня, и я, просто будучи не в силах заставить себя смотреть на то, как он умирает, закрыл глаза и упёрся лбом в её затылок. Но тихо плакал я при этом всё-таки больше от горечи за неё саму… Это было почти физически больно – осознавать, как Мулан страдает от немой душевной боли. - Всё, - спустя некоторое время, словно через толщу воды пробрался в моё сознание рваный выдох Эйлин-нуны. В этот момент я и уловил, наконец, в Мулан хоть какой-то признак жизни – пальчики её, дрогнув, на мгновение судорожно сжались на моих руках. Вскинув голову, я увидел, как нуна и ветеринар так и осели прямо на пол возле тела Фила, а Тэ-хён, подойдя и опустившись на корточки, обнял жену со спины и прижался лбом к её затылку также, как совсем недавно прижимался к затылку Мулан я. Как в тумане, по-прежнему не выпуская её из объятий, я наблюдал за тем, как все трое потихоньку собирают всевозможный медицинский мусор, лекарства и расходятся по делам касательно ликвидации тела. Очевидно – за хозяйку коня беспокоиться никому даже в голову не пришло, потому что рядом с ней был я. - Хочешь попрощаться?.. - прижавшись щекой к щеке Мулан, хрипло спросил и сразу слегка прокашлялся я, как только мы на время остались возле Фила одни. Ответа я от неё не услышал, но зато сполна ощутил, потому что она часто и нервно покивала головой и похлопала меня по предплечьям в беззвучной просьбе разжать объятия. Нехотя Мулан отпустив, я вдруг спохватился и достал из внутреннего кармана кожанки телефон. Вот же идиот! Я ведь совсем забыл отписаться её родителям. Они себе, наверное, там места не находят от переживаний. «Мо со мной. Фила больше нет,» - быстро напечатал и отправил в смс господину Хану я, пока сама она, присев возле отмучившегося коня, медленно поглаживала его большую морду. «Понял. Пожалуйста, не позволяй ей садиться на байк,» - буквально тут же пришло мне в ответ. «Разумеется. Не беспокойтесь,» - заверил я и убрал телефон обратно в карман. - Останемся в клубе? - спросил, было, я, как только Мулан поднялась на ноги и, обхватив себя руками, посмотрела на меня своими большими выразительными глазами – боже, какая же в них сейчас отражалась боль! - на байк ты точно сегодня не сяд… - Поехали домой, Чонгук, - тихо перебила вдруг меня она, - пожалуйста. - К тебе или ко мне? - от неожиданности ляпнул я первое, что пришло мне в голову. Честно говоря, подсознательно я ожидал сейчас со стороны колючки какого-нибудь привычного жеста или фразы. Ну там, не знаю – закатить глаза, покрутить пальцем у виска или сказать что-то вроде «вот ты только об одном и думаешь». Однако, вместо всего этого, Мулан, слегка нахмурившись, подняла взгляд к потолку и ненадолго задумалась. Задумалась!.. Понимаю, разумеется, что она пребывала сейчас в состоянии аффекта, но мне всё равно было приятно от мысли, что она хоть на секунду – пусть даже ошибочно – подумала о моей вилле, как о доме. Явно что-то для себя решив, Мулан снова встретилась со мной взглядом. - Ко мне, - выдала она, - поехали ко мне. Не знаю, конечно, что конкретно она подразумевала под этим «ко мне» – никаких особых иллюзий я сейчас питать не собирался – но с моей стороны было бы совершенно разумно и логично самому отвезти её после пережитого домой, к её семье. С готовностью кивнув, я подошёл ближе, протянул к ней руку, и как только она на удивление естественным жестом – будто мы каждый божий день ходим за ручку, как влюблённые подростки – вложила в неё свою, увёл её из конюшни. Не став искать или дожидаться ТэЙлинов, мы оставили байк Мулан возле их коттеджа и на моём уехали в город – уверен, хён и нуна всё поймут, как только увидят перед крыльцом её байк без шлема. На этот раз я никуда не гнал. Во-первых, спешить уже было некуда. А во-вторых, я всё ещё не терял надежды на то, что Мулан всё-таки удастся отпустить себя и дать волю эмоциям. И надежды мои, как ни странно, оправдались… Стоило нам только выехать с территории «Изумрудного сердца», как теперь уже Мулан, крепко обнимая меня сзади, уткнулась головой в шлеме мне в спину. Так, словно хотела на время спрятаться от всего и ото всех. И даже на скорости и через несколько слоев наших кожанок я чувствовал, как её время от времени сотрясает недвусмысленная дрожь. «Плачь, моя маленькая колючка, ‐ с невольным облегчением думал про себя я, - плачь. Я так не хочу, чтобы ты держала всё это в себе и страдала». Когда мы добрались до охраняемой территории их жилого комплекса, был уже второй час ночи. Припарковавшись на том месте, где обычно стоял байк Мулан, я помог ей слезть и снять её любимый шлем с рожками. Ох, знали бы вы, как вновь болезненно сжалось моё сердце при виде этих покрасневших и заплаканных глаз!.. Однако сама она определённо держалась теперь чуть бодрее, и это не могло не радовать. Взяв у меня из рук шлем, Мулан развернулась и, заставив меня знатно так прифигеть, не сказав ни слова стремительно зашагала к лифтам. Что, простите?!.. - Ты чего застыл, птичка? Крыльями-то шевели, - обернувшись, окликнула меня колючка, и по безлюдной ночной парковке разлетелось гулкое эхо её звучного низкого голоса. А… Так я тоже?.. Тогда уже лечу. Тьфу ты! Иду. Сейчас, только челюсть свою где-то на асфальте подберу, окей? Фуф. Я ведь реально почти поверил, что после всего, что мы сегодня вместе пережили, она может вот так вот взять и уйти «по-английски». Хотя давайте будем честны – от колючки такое действительно можно было ожидать. Ну, вот запросто могла бы опять от меня закрыться, решив, что я слишком много видел и знаю. В итоге мы ещё только успели зайти с Мулан в квартиру и, закрыв за собой дверь, начали снимать мотоботинки, как в прихожую тут же выбежала госпожа Хан, а следом за ней вышел и её супруг. Разумеется, я и так собирался проводить Мулан до квартиры. Чтобы до конца убедиться в том, что с ней всё в порядке, и успокоить её встревоженных родителей. Просто она не хило так сбила меня с толку своей выходкой на парковке. Но, судя по тому, что колючка так непринуждённо позвала меня с собой, она явно хотела, чтобы я как минимум у них сегодня задержался. Конечно, я могу и ошибаться, однако мне кажется, что ей всё-таки необходимо было выговориться насчёт случившегося. Либо хотя бы выразительно – как только она одна умеет – помолчать, зная при этом, что я просто рядом и в любом случае её поддержу. ‐ Мо!.. ‐ плотнее запахнув свой длинный шёлковый пеньюар, тут же обняла дочь госпожа Хан и, погладив её по голове, добавила, ‐ мне так жаль, моя маленькая… - Я ведь просил не давать ей садиться на байк! - тем временем подойдя ко мне, тихо, но строго предъявил мне, было, господин Хан. - Я и не садилась, пап, не рычи, - аккуратно высвободившись из объятий мамы, опередила меня с ответом Мулан, - Чонгук привёз меня на своём. - Оу. Прости, - тут же изменившись в лице, пожал руку и быстро по-мужски приобнял меня её отец, - это всё эмоции. Спасибо тебе. - Всё в порядке, Миндже-хённим. Я понимаю, - поджав губы, слегка поклонился ему я. - Проходите же, наконец, - позвала нас за собой вглубь квартиры госпожа Хан, - сколько можно стоять в прихожей. ‐ Согласен, ‐ по-свойски подтолкнул меня в спину её супруг, ‐ день был не из лёгких. Никто не хочет составить мне компанию за бокалом виски перед тем, как пойти отдыхать? Что-что? Мне это не послышалось?.. Неужели отец Мулан и правда так легко и естественно относится к тому, чтобы я остался ночевать у них? - Я – пас. - Н…нет, хённим, - одновременно с Мулан выдали мы и, прежде чем я продолжил, переглянулись, - я ведь за рулём. На самом деле, моя последняя фраза прозвучала, скорее, как вопрос. Причём, если судить по изумлённо вскинутым бровям госпожи Хан – вопрос риторический. Айщщщ. Как же мне сейчас было неловко! Я прямо ощутил, как щёки мои начали гореть от смущения. Гуки. Двадцать пять годиков. Здравствуйте. - Время два часа ночи, Чонгук. Не заставишь же ты меня волноваться теперь уже за тебя, в самом деле, - по-доброму закатила глаза госпожа Хан. С этими словами она ещё раз приобняла дочь и, поцеловав её в висок, направилась к господину Хану. ‐ Я составлю тебе компанию, дорогой, ‐ взяв мужа под руку, повела его на кухню она, ‐ только с чашкой горячего шоколада. Доброй ночи, ребята. ‐ Да, спокойной ночи, молодёжь, ‐ на ходу обернувшись, только и успел кивнуть нам Миндже-хённим, прежде чем скрыться со своей женой из вида. ‐ Прости. Я, кажется, веду себя, как последняя эгоистка, ‐ проводив родителей грустно-умилённым взглядом, посмотрела на меня Мулан и виновато поджала губы, - даже не спросила, можешь ли ты остаться. Как сейчас сказал бы Хосок-и-хён – воооу!.. С такой колючкой я ещё знаком не был. Уже в который раз за вечер нервно обхватив себя руками, она потупила взгляд в пол, и мне показалось, что в глазах её блеснули слёзы. Да что же она со мной делает?!.. Но, знаете, несмотря на то, как болезненно вновь защемило сейчас моё сердце, я вдруг ощутил себя ещё более счастливым. Наверное, скажете глупо, но мне правда всё это время было обидно от того, что Чонсу такой открытой и ранимой Мулан увидел первым. Хех. Те самые «50 оттенков ревности» подъехали. Хотя тут, пожалуй, уместнее сказать – «50 оттенков зависти». Однако сегодня мне если кому и в пору было завидовать, так это самому себе. - Покуда я тебе нужен, и ты меня не прогоняешь, я могу и хочу быть рядом, Мо, - подошёл к ней я, - но мне правда будет очень неловко оставаться на ночь. Побуду с тобой, пока ты не уснёшь, хорошо? Вскинув голову, она встретилась со мной благодарным взглядом и, всё ещё сжимая губы, едва заметно кивнула, мол «и на том спасибо», но тут вдруг спохватилась: - Погоди. Ты точно не хочешь чего-нибудь выпить или перекусить? - Точно-точно, - заверил я и, приобняв Мулан за плечи, направился с ней в сторону её спальни. Сняв и повесив кожанку в гардеробной Мулан, я последовал за ней в ту часть её «владений», о существовании которой даже не догадывался – на балкон-терассу. Вау! Очень клёвое, скажу я вам, место, которое сразу навеяло мне вайб её личного офиса. Оно, конечно, было примерно в три раза меньше, но здесь тоже имелась панорамная стена с мультифункциональным покрытием на стёклах. Такое покрытие, к слову, хорошо пропускало свет, но при этом снаружи разглядеть то, что находилось внутри, практически не позволяло. Кроме того, всё вокруг было выдержано в тех же чёрно-бело-сером цветах, только вместо дивана на серебристо-сером ковре расположилось большущее чёрное кресло-мешок, рядом с которым стоял невысокий круглый столик. В другой же части балкона находился стеллаж с, возможно, уже выполненными командой Мулан проектами, а на стене висела интерактивная доска, где магнитами было прикреплено несколько каких-то схем, и маркером были расписаны непонятные мне расчёты. Боже, колючка даже дома дышит работой! Собственно, как и все мы, до кучи имея студии звукозаписи и у себя в квартирах. - Может, сигарету? - проследив за тем, как Мулан открыла одно из окон и, опустившись в кресло, достала из кармана айкос, предложил я. - Ты закурил сигареты? - вскинув бровь, посмотрела на меня снизу вверх она. ‐ С тобой и закуришь, и запьёшь и матом заругаешься, ‐ насмешливо закатил глаза я. ‐ Ой, вот только не надо «ля-ля», ‐ изобразив пальцами «кавычки», фыркнула Мулан, после чего отложила айкос на столик, ‐ можно подумать, что до меня ты всего этого не делал. Поджав губы в улыбке, я принял это за согласие, и, сходив в гардеробную, вернулся на балкон с пачкой сигарет и зажигалкой. При этом я заметил на одной из полок уже знакомый мне плед и тоже прихватил его с собой. Ночь была весьма прохладной, а колючка настежь распахнула одну из больших створок панорамного окна, так что велика была вероятность, что в футболках нам явно будет зябко. Бросив плед на край кресла, я достал пару сигарет и протянул одну вместе с зажигалкой Мулан. ‐ Там на полке есть пепельница, ‐ тут же закурив, кивнула в сторону своей «рабочей» зоны она, чем несколько меня удивила – выходит, и ей сигареты раньше были не чужды? Сходив за пепельницей, я поставил её на пол возле ног Мулан, уселся рядом с ней на самом краю кресла-мешка и накинул нам на плечи плед. - Весьма кстати, ‐ имея в виду нашего тёплого «друга», взяла у меня из рук сигарету она и вернула мне её, прикурив о свою. Курили мы в итоге в молчании, постепенно всё плотнее прижимаясь к друг другу и кутаясь в плед – никто из нас так и не удосужился встать ненадолго и закрыть окно. Лично я не делал этого, потому что просто не хотел упускать слегка горькое очарование момента, а Мулан, похоже, собиралась с мыслями о коне. По итогу, мне вполне хватило и одной сигареты. Она же выкурила две подряд и уже потянулась, было, за третьей, но, словно очнувшись, резко отдёрнула от пачки руку. Вот и умница. - Иди сюда, - ненадолго скинув с нас плед, забрался я повыше в кресло и подтянул Мулан к себе. Так-то лучше. Теперь мы почти что лежали, потонув в бесформенной мягкости этого забавного предмета мебели. Как в уютном гнёздышке. Я – несколько глубже из-за своей массы, а Мулан – чуть сверху, скатившись ко мне на грудь. Как только она устроилась поудобнее, я снова накрыл нас пледом, ещё крепче обнял её обеими руками, сцепив свои пальцы в замок, и медленно, с наслаждением вдохнул запах её волос. Ммм… По-прежнему что-то цветочное. Но знаете, вовсе не какая-то там сладковатая нежнятина вроде роз, ландыша или сирени, нет. И даже не пион, который является значением имени Молан. Какое-то другое, более дерзкое, пусть и не слишком остро, но тем не менее заявляющее о себе растение. Айщ, вот бы узнать, каким шампунем она моет голову… Отлично, Чонгук. Давай ещё словим фетиш на конкретном женском шампуне, почему бы и да? - Напоминает ночь на Инвансане, - мысленно помотал головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, я. ‐ Ага, ‐ согласно отозвалась Мулан и, шумно втянув носом воздух, добавила, ‐ только Фила больше нет. К сожалению, да. А ведь прошло всего-то чуть меньше недели с тех пор, как мы планировали верховую прогулку к морю. С самой же прогулки – и того меньше. Мне действительно очень жаль было Филиппа, хотя я с ним почти не успел покантактировать. Этот милый озорной старик совершенно не заслуживал тех мучений, в которых сегодня от нас уходил. По сути, благодаря ему ведь мы с Мулан и познакомились!.. Ну, и благодаря моему дурашке-Баму. ‐ Боюсь представить, что за мысли сейчас крутятся в твоей голове, ‐ зажмурившись, горячо выдохнул ей в макушку я. ‐ Хреновым я была коневладельцем, ‐ отозвалась она, ‐ вот какие. ‐ Это неправда, ‐ возразил я. ‐ Откуда тебе это знать? ‐ горько усмехнулась Мулан, - Филом почти всё время занимались коноводы и берейторы. А я, имея собственную лошадь, за эти годы даже не удосужилась научиться нормально ездить. - Зато ты его любила. И не потому, что он мог тебя покатать, а просто за то, что он был. Лично мне это было видно невооружённым глазом. Думаю, Филипп это чувствовал. Он успел понять, что ты была сегодня рядом? - Да, - всхлипнув, уткнулась лицом мне в грудь Мулан, - он словно ждал меня, Чонгук, понимаешь? Когда я вбежала в конюшню, Фил даже ещё стоял на ногах. Еле-еле, во многом благодаря Тэхёну, но стоял. Не уверена, что он мог меня видеть, но абсолютно точно узнал меня по голосу. - Ну, вот видишь? - расцепив руки, погладил её одной по голове я, - значит, он тоже выделял тебя из всех остальных. Вне зависимости от того, как часто ты к нему приезжала и умела ли ты ездить. ‐ Но как же мне жаль, что я так ни разу и не смогла подарить Филу настоящую свободу движений. Хорошо, что хоть Эйлин успела порадовать его скачкой вдоль моря. Напоследок… ‐ Ну, по крайней мере, ‐ чувствуя, как горячо и мокро мне становится от её слёз, предпринял попытку утешить Мулан я, ‐ старик не мучился от какой-нибудь там болезни месяцами, а ушёл вот так. В одночасье. - Да, ‐ поелозив щекой по моей груди, согласно покивала она, ‐ только боль от этого меньше не становится. Не знаю, захочу ли я теперь когда-нибудь сесть верхом на другую лошадь. ‐ Обязательно сядешь. И ездить научишься. Уверен, Фил с небес подаст тебе какой-то знак, когда для этого придёт время. А пока нужно его потерю пережить. Фил с небес, знак – какую же чушь я несу. Но если честно, я готов был придумать и сказать, что угодно, лишь бы оно помогло утешить это плачущее сейчас в моих руках чудо. А хотя!.. Интересно, не было ли случайно у Филиппа жеребят? Ну, то есть, сейчас это по логике уже должны быть взрослые лошади. Или его – айщ, чисто из мужской солдиарности не могу заставить себя произнести это страшное слово! – лишили такой возможности сразу, по юности? И если дети у Фила всё-таки остались, то как бы на них можно было попробовать выйти?.. Надо будет пораспрашивать об этом Эйлин-нуну. - Так и знала, что не может всё идти настолько хорошо, - с бессильной злостью выдохнула Мулан, и пальцы её судорожно скомкали мою влажную футболку, - это ведь грёбаная жизнь, а не слащавая романтическая дорамка! Нууу, слащавыми наши отношения назвать, конечно, можно было едва ли... Но сегодня и правда всё было так по нашим с ней меркам сладко, что поверить в это действительно было непросто. Стоп. Значит ли это, что Мулан, до случившегося с Филом, тоже чувствовала себя по-настоящему счастливой?.. Резко сев – насколько это вообще было возможно в такой "желейной" мебели – я усадил её верхом на колени и заглянул в эти большие блестящие от слёз глаза. Не ожидая этого маневра и ища опоры, Мулан машинально ухватилась за мои плечи. - Я тоже весь день не мог поверить в такое счастье, - признался я и, вскинув руку, заправил ей за ухо растрёпанную прядь волос, - и уже с первого пропущенного почувствовал неладное. - Ты звонил мне? - удивлённо вскинула брови Мулан, после чего задумчиво нахмурилась. Губы её слегка приоткрылись, но тут же поджались, и она на мгновение отвела взгляд в сторону. Словно пыталась поймать за хвост разбегающиеся мысли. Однако, учитывая позднее время и всё пережитое за день, сделать это, очевидно, было не так-то просто. - Да, много раз, ‐ положив ладони на её поясницу, кивнул я, - где твой телефон? - Не помню... Постой, птичка, - только сейчас осенило Мулан, - как ты узнал, где я? - Позвонил после пятого пропущенного твоему отцу, а он, в свою очередь, позвонил госпоже Хан. Так и выяснилось, что в "Изумрудном сердце" что-то случилось, и я сразу же выехал туда. - А для чего изначально мне звонил? - дрогнули в едва заметной улыбке пухлые губки колючки, и на сердце у меня от этой едва уловимой искорки веселья, наконец-то стало хоть немного легче. - Хотел убедиться, не почудилась ли мне та перемена, что произошла между нами сегодня, - признался я и невольно затаил дыхание. - И как? Убедился? ‐ скользнула она пальцами в мои волосы на затылке и слегка помассировала кожу головы. Боже, это не сон? Как же мне хотелось бы сейчас повилять хвостом словно Бам или Танни!.. - Ммм... убедился, - на мгновение зажмурившись и слегка откинув голову назад, блаженно промычал я, после чего, снова заглянув Мулан в глаза, добавил, - но поверить в это всё равно боюсь. - И я, - сжав пальцы и слегка потянув меня за волосы, почти шёпотом призналась в свою очередь она, и в глазах её и правда отразился испуг. Да уж. Могу себе представить, как страшно этой в прошлом совершенно независимой колючке, которая не признавала прежде всей этой – цитирую – "романтической чепухи", полностью открыться и довериться кому-то. И видно было, что Мулан действительно до сих пор удивляют и не на шутку пугают эти нежности, ласка и забота, на которые она оказалась способна. Разумеется, всё это по-прежнему было приправлено остроумными шпильками, дерзостью и самоуверенностью, но иначе ведь это уже была бы не колючка, верно? Именно за это она за столь короткое время и успела так запасть мне в душу. - Чисто теоретически, - на мгновение метнувшись взглядом к моим губам, прикусила свою нижнюю Мулан, - если бы не ситуация с Филом, и ты мне дозвонился... Что бы ты тогда сделал? - Поехал бы к тебе. И вовсе не теоретически, а по-настоящему, - пожал плечами я. - Ну... вот ты и у меня, - снова с намёком на улыбку выдохнула она, приоткрыв губы и перейдя почти на шёпот, - что дальше? - Оу. Я не совсем то имел в виду под этим своим "к тебе", - слегка растерявшись, так же тихо возразил я, - завалиться в гости в столь поздний час – я ни за что бы так не сделал, ты ведь знаешь. - О, да. Знаю, - по-доброму закатив глаза, насмешливо поджала губы чуть в сторону колючка, - тогда что же ты имел в виду, Чон Чон Гук?.. - снова слегка помассировав мой затылок, подтолкнула меня к продолжению она. Чёрт, ну какова же плутовка!.. Но мы ведь в квартире её родителей! - Попросил бы тебя спуститься на парковку, чтобы хотя бы посидеть поболтать в твоей машине, - дрогнули мои пальцы на её пояснице. - Или?.. - уже совсем не отрывая взгляда от моих губ, настойчиво прошептала Мулан. - Взял бы и увёз тебя на ночь к себе, Хан Мо Лан! - агрессивно прошептал я, и пальцы мои словно сами собой соскользнули на её соблазнительные ягодицы. - Так возьми меня, - невольно шевельнув бёдрами, шумно выдохнула в ответ она. Ааайщ! Это было так ожидаемо и так неожиданно одновременно!.. - Но... - Прошу тебя, - притянув меня к себе и коснувшись моего лба своим, тихо взмолилась Мулан. - Мы в квартире твоих родителей!.. - стиснув зубы, простонал от досады я. - Пфф. И что? - Как это "и что"? Я так не могу, Мо. Это будет просто верхом нагл... - У моего отца в твоём возрасте уже была годовалая я, Чонгук. Ты серьёзно думаешь, что они станут нас осуждать? В моём возрасте?!.. Это что же получается – Миндже-хённиму сейчас всего лишь сорок семь? А госпоже Хан, очевидно, и того меньше?! Нет, выглядели они оба и правда очень молодо, но у нас, азиатов, такое явление далеко не редкость – и в 50-60 выглядеть подобным образом. Но всё же, кто бы мог подумать, что жена у него такая молодая? Теперь, узнав об этом, я ещё больше стал понимать, как тяжело Мулан было воспринимать тот факт, что у госпожи Хан столь серьёзные проблемы со здоровьем, и её может не стать в любой момент. Подождите!.. Кажется, до меня наконец-то дошло, почему Мулан отчаянно не хотела кого-то к своему сердцу подпускать и так откровенно напугана сейчас тем, что мы с ней неумолимо становимся друг другу ближе – это ведь и правда страх! Реальный, фактически осязаемый страх перед потерей близких. Вот, почему она всегда с таким умилением, но затаённой болью и тревогой во взгляде наблюдала за своими родителями – понимала, как тяжело будет пережить смерть супруги господину Хану. Ведь то, как сильно они друг друга любят, не заметить мог разве что слепоглухонемой. А тут ещё и скоропостижная кончина Филиппа!.. Уверен, Мулан теперь мысленно пыталась сопоставить эти горечь и боль с возможными по силе от потери госпожи Хан. Бедная моя девочка... Но я-то ведь был здоров и умирать не собирался. Разумеется, нечеловеческая нагрузка со времён трейни и по сей день периодически давала о себе знать в виде болей в суставах и прочем и, скорее всего, ещё весьма аукнется мне в зрелости и старости. Однако ничем хроническим или, тем более, неизлечимым я, к счастью, не страдал, а о том, чтобы покинуть Мулан по собственному желанию, и речи уже быть бы не могло. Вот только, как убедить её саму в том, что меня она точно не потеряет? - Всё равно это неправильно, Мо. Моё воспитание этого не позв... - Чонгук! - резко высвободив пальцы из моих волос и обхватив моё лицо ладонями, заглянула мне в глаза Мулан, - засунь своё воспитание куда-нибудь подальше. Пожалуйста. Чёрт. Поправьте меня, если это не отсылка к нашей перепалке после кромешной темноты моей недостудии в Хайбе. Когда колючка агрессивно посоветовала мне засунуть моё огромное самомнение подальше и поглубже, а я, недолго думая, ответил, что именно так и собирался сделать, просто она сама мне этого не позволила. Вот только тогда фактически за стеной не было её родителей. Но какая же отчаянная мольба прозвучала сейчас в этом её "пожалуйста"... Может, Мулан и правда нуждалась сейчас в чём-то, что хоть как-то могло бы отвлечь её от мрачных мыслей о Филе и страхе за маму? - Мне это нужно, понимаешь? - прикусив свою дрогнувшую нижнюю губу, невольно подтвердила мою догадку она, и глаза её вновь наполнились слезами, - сейчас. Нет, ну это уже просто невыносимо!.. Явно уловив, как близок я был к тому, чтобы сдаться, Мулан, попятившись на четвереньках, слезла с меня, поднялась с кресла-мешка и теперь уже в немой просьбе протянула ко мне руку. Айщ!.. Разумеется, хоть я и ухватился за неё, но поднялся на ноги сам – не надрываться же ей в самом деле с такой массой. Хотя хрупкой колючка и была лишь с виду, но всё же. Взяв меня за другую руку, она повела меня обратно в спальню. "Окно, - только и успел подумать я, - мы так и не закрыли окно"... После прохладного "балконоофиса", спальня встретила нас уютным теплом, но бьющим по глазам ярким освещением. Подойдя со мной к кровати, Мулан отпустила мою руку, включила на прикроватной тумбочке ночник и, воспользовавшись маленьким пультом, выключила основной свет. Пока она всё это делала, я успел заметить на покрывале у изголовья свою рубашку с лошадьми, которую отправил ей с курьером днём. Поэтому, когда Мулан обернулась, на губах моих всё ещё играла довольная улыбка. - Что?.. - не понимая её причины, чуть вскинула брови она, - что такое? Господи, ну какая же она очаровательная! Даже так, с припухшими и покрасневшими от слёз большими глазами и местами спутанными каштановыми волосами. Хотя нет – не "даже", а особенно так. - Ты очень красивая, - подойдя к ней, пригладил слегка торчащую прядку её челки я, - вот, что такое. Одна из её бровей недоверчиво взлетела ещё выше, губы приоткрылись – как пить дать, собиралась возразить. Но сделать ей этого я не позволил. Теперь уже сам обхватив лицо Мулан ладонями, я склонился к ней и поцеловал её. Неспешно, ласково. Попутно поглаживая большими пальцами её щёки. И, судя по её отклику, это было именно то, в чём Мулан сегодня нуждалась – чистая нежность, забота и ничего более. Да, это было непривычно и совершенно не в её характере. Но с другой стороны, у нас с ней вообще многое сегодня было по-новому, так что не скажу, чтобы я был чересчур сильно удивлён. Хочет нежно – значит, будет нежно. Конечно, как бы я ни старался, но мне всё никак не удавалось отмахнуться от мысли, что в квартире – пусть и в другом её крыле – сейчас находятся её родители. В душе я безумно из-за этого нервничал, ведь это настолько шло в разрез с моими принципами, воспитанием и уважением к старшим!.. Даже представить себе не могу, как бы сам я в будущем реагировал на то, что с моей дочерью – в моём же доме! – нагло спит какой-то её ухажёр. Ну, вот правда – звучит просто немыслимо! И всё же, тот факт, что Мулан во мне сейчас по-настоящему нуждалась, был сильнее всего этого. Пока мы оба наслаждались неспешным поцелуем, Мулан между делом вытащила из-под моих джинсов многострадальную футболку и медленно, но настойчиво потянула её вверх по моему телу. Мягко прикусив её пухлую нижнюю губу, я прервал поцелуй, сделал шаг назад и, чуть наклонившись, помог ей снять её с себя, после чего просто неглядя отбросил в сторону. Стоило только мне остаться без футболки, как взгляд Мулан тут же оказался прикован к моей груди. Губы её дрогнули и снова слегка приоткрылись и, она, словно затаив дыхание, потянулась обеими руками ко мне. Одной ладошкой Мулан коснулась груди в районе сердца, пальчиками другой – сопроводив их взглядом, повела от самой ключицы по моей руке с "рукавом". И всё это она делала с таким тихим, но нескрываемым восхищением, что мне вновь невольно захотелось встать перед Мулан на колени и, обняв, прижаться щекой к её талии. Ох, кажется, я без шуток начинаю эту малышку боготворить!.. Стараясь не разрушить хрупкое волшебство момента, я с некоторым недоумением наблюдал, как она медленно облизнула губы, ощутив подушечками пальцев поросль волос, которые покрывали мои предплечья. На фоне татуировок разглядеть их в обычных обстоятельствах было сложно. А всё потому, что они были хоть и весьма длинными, но тонкими и светлыми, что вполне закономерно для азиатской расы. И не смотря на весьма чётко устоявшиеся у нас стандарты красоты – а именно тот, что о безупречно гладкой коже – лично я какие-то там кардинальные решения по избавлению от волос на теле никогда не предпринимал и не собирался. Вообще, конечно, подавляющее большинство айдолов делают это аж с помощью лазера, и зачастую это бывает по требованию компании. Однако Big Hit, надо отдать ему должное, нас к этому никогда не принуждал. Правда, особое редактирование фото и видео время от времени компания практиковала. Тэ-хён, к примеру, свою растительность чуть ли не обожал и стремился засветиться с ней при каждом удобном случае. А услугами лазерной эпиляции, насколько мне известно, в своё время воспользовался лишь Юнги-хён, по собственному желанию избавившись от своих некогда усиков. Так что, он единственный из нас, кому с тех пор не нужно было тратить время на фактически каждодневное бритье. В целом же, за редким исключением, когда предстояло какое-то серьёзное и важное выступление в шортах, мы даже на ногах волосы не трогали. Но кто бы мог подумать, что Мулан моя "волосатость" так зайдёт? Я заметил это ещё сегодня – хотя, правильнее уже сказать вчера – утром, проснувшись и застав её в своей спальне, с интересом склонившейся над моей рукой. Что ж, вот её желание прикоснуться ко мне и сбылось. Кстати, к слову об этом – как же разительно отличались мои чувства и желания в тот момент от тех, что я испытывал сейчас! Тогда мне, как это обычно всегда и бывало, хотелось наброситься на неё и буквально съесть в порыве страсти. Сейчас – окутать нежностью и лаской. Тем временем ищущие пальчики Мулан добрались до самих моих джинсов, но едва она успела расстегнуть ширинку, как я сделал ответный ход. Взявшись за низ её футболки, я тоже аккуратно потянул её вверх, и колючке пришлось от моих джинсов отвлечься. Послушно подняв руки, она дождалась, пока я сниму её с неё и отброшу в сторону к своей, и, затаив дыхание наблюдала теперь уже за моей реакцией. А я... я просто стоял сейчас перед Мулан и не понимал, за какие заслуги мне вообще выпало счастье быть с ней. Быть хотя бы сегодня и вот так. Нижним бельём от CK и даже тем, что это был редко встречающийся ажурный комплект из лимитированной коллекции, меня уже, конечно, было не удивить, потому что я давно понял, что моя колючка тоже фанат этого бренда. Зацепило меня другое – комплект был тёмно-синий! И я почему-то был уверен, что днём под классической строгой одеждой Мулан было вообще другого плана белье – плотное и на косточках. А этот комфортный для тела комплект она, похоже, надела вечером, после душа. Я был утром в тёмно-синих боксерах... Совпадение? Допустим. Но явно не совсем уж случайное, потому что тут точно сработало подсознание Мулан. И сама она это, кажется, тоже поняла лишь сейчас, проследив за моим завороженным взглядом. О, сколько бы я сейчас отдал за то, чтобы узнать наверняка о том, не хотелось ли и ей самой снова в этот вечер со мной увидеться! Может, предпринимать она для этого, в отличие от меня, ничего и не собиралась, но мысленно ведь хотеть этого могла, верно? Не зря ведь моя рубашка с лошадьми находилась сейчас на её постели, а чёрное бра, которое я наконец-то вернул ей, до сих пор сиротливо лежало в коробоке на прикроватной тумбочке. - Ты даже не представляешь, как я весь день хотел это сделать!.. - собрав разбегающиеся мысли в кучу, полушёпотом выдохнул я. - Весь день?.. - изумлённо воскликнула Мулан, когда я наконец-то опустился перед ней на колени и, обняв за ноги, прижался щекой к её обнажённой талии. Айщ! Даже лучше, чем в моих мечтах. - С того самого момента под зонтом на стройке, - скользнув ладонями сперва по её бедрам, а затем устроив их на её пояснице, ещё сильнее прижал Мулан к себе я. - Пф, - ухватившись одной рукой за моё плечо, а другой коснувшись моей головы, фыркнула она, - так и знала, что ты готов был что-то в тот момент учудить, птичка. Но не думала, что настолько. Поэтому и отправила тебя к машине. - О, да, кактус, ты – знатная обломщица, - прижавшись к её животу подобордком, с шутливым осуждением посмотрел на неё снизу вверх я. - Должен ведь иногда хоть кто-то из нас двоих соображать, - по-доброму закатив глаза, погладила меня по волосам Мулан. - В те моменты, когда ты будешь смотреть на меня вот так, - прервался я для того, чтобы в нескольких местах поцеловать её в плоский живот, – это точно буду не я. На мгновение перед моим мысленным взором предательски возник рельефный пресс Эйлин-нуны, и я ощутил, как к щекам прилила кровь дикого смущения. Чёрт, это почти как детская психологическая травма, когда ребёнок случайно увидел полуголым кого-то из родителей. А именно так я почему-то нуну по-прежнему и воспринимал. Ну, в лучшем случае, как старшую сестру. Но и о старшей сестре думать в таком ключе – тоже такое себе! Уф. Соберись, Чонгук. О прессе нуны пусть грезит Тэ-хён. А у меня есть милый, мягкий, аккуратный животик моей маленькой воительницы. И точка. - А если ты будешь делать вот так, - слегка откинув голову назад, похожей фразой хрипло парировала Мулан, ‐ то это буду и не я. - Вот и славно, - откликнулся я в перерывах между поцелуями, - вообще перестань сейчас думать, Мо. Отпустив её поясницу, я слегка отстранился и, расстегнув ширинку на её джинсах, неспеша начал их снимать. Задача, скажу я вам, была не из лёгких – на байке-то удобнее было ездить именно в таких узких джинсах, но в такой момент на них хотелось сыпать проклятиями, честное слово. Меня, признаться, с самого начала напрягал тот факт, что Мулан не использует ни защитные наколенники, ни налокотники – они попросту валялись в совершенно новеньких упаковках в её гардеробной и уже собрали на себе приличный такой слой пыли. Ну, вот что за халатное отношение к своему телу? Даже я сейчас был в специальных наколенниках, хоть и одевался с вечера в жуткой спешке, а налокотники снял вместе с кожанкой, когда мы только зашли в спальню. Держась за мои плечи, Мулан помогла-таки мне освободить себя от джинсов, и вскоре они вместе с её простыми укороченными носочками составили компанию на полу нашим футболкам. Но подниматься с колен я всё ещё не спешил, потому что пока не вполне насладился моментом, о котором мечтал весь день. От самых щиколоток до ягодиц пройдясь ладонями по её обнажённой коже, я снова притянул Мулан к себе и с блаженным стоном, закрыв глаза, прижался щекой к её животу. И вместо того, чтобы поторопить меня, она просто ласково потрёпывала пальцами мои длинные волосы. Боже, в этот момент я вдруг поймал себя на мысли, что готов прослезиться от простого человеческого счастья. Что, если я уже слишком сильно прикипел душой к этой девушке... Как – ну, просто как!? – я смогу жить без всего этого калейдоскопа чувств и эмоций, если она вдруг от меня отвернётся? Теперь я стал понимать Мулан ещё больше в этом её страхе к кому-то вот так сильно привязаться. Стать буквально зависимым от человека, а затем каким-то образом его потерять – это ли не самое страшное, что только может с тобой случиться? - Чонгук?.. - с недоверием в голосе окликнула меня колючка и, мягко обхватив мой подбородок, заставил меня поднять голову и снова посмотреть на неё, - а сейчас-то что сырость разводишь? Изумлённо вскинув брови, она кривовато усмехнулась и вытерла-таки с моих щёк пару сентиментальных слезинок. - Не бери в голову, - в счастливой улыбке прикусив пирсинг, быстро чмокнул её в живот и поднялся, наконец, на ноги я. Обхватив всё ещё удивлённо и недоверчиво поглядывающую на меня Мулан за плечи, я чуть отодвинул её с дороги и подошёл к кровати. Ух, она ещё в прошлый раз привлекла моё внимание. Двуспальная, довольно высокая и с молочного цвета кожаным изголовьем эта кровать выглядела дорого и элегантно и, как мне казалось, должна была быть очень удобной. Что ж. Вот сейчас мы это и проверим... Взяв рубашку с конями, я повесил её на изголовье, откинул с постели покрывало и снова подошёл к Мулан. - Так на чём, говоришь, мы там остановились?.. - Хм... - сделала вид, что задумалась, она, – по-моему, на твоих джинсах. В этот момент мы одновременно потянулись к их поясу, но колючка оказалась проворнее и, ухватившись за него первой, сама начала стягивать давно уже расстёгнутые джинсы с моих бёдер. Знаю, что ей сейчас было непросто – стянуть их с таких мышц было ещё труднее, чем с её стройных ножек – но что-то мне подсказывало, что Мулан помощи от меня совершенно не ждала. Напротив – теперь уже сама опустившись передо мной на колени, полностью сосредоточилась на том, чтобы сделать это самостоятельно. Стоило ей только стянуть джинсы до колен, как она уже второй раз за сутки наткнулась взглядом на моё откровенное возбуждение – только на этот раз значительно ближе – и глаза её так и загорелись. - Нет ощущения дежавю? - глядя на неё сверху вниз, хрипло подколол Мулан я и слегка прокашлялся. - Есть-есть, - явно с трудом отведя взгляд от моих бёдер, усмехнулась между делом она, и уже стягивая с моей щиколотки вторую штанину, добавила, - но тогда мне в большей степени хотелось тебя придушить. - А сейчас?.. - А сейчас я просто хочу тебя, Чонгук, - стянув первый защитный наколенник и взявшись за второй, выдала она. Айщщщ!.. С трудом дождавшись, пока Мулан снимет его с меня, я слегка отстранил её, наклонился и сам поспешно избавился от носков, после чего подхватил её на руки и отнес, наконец, в постель. Аккуратно опустив Мулан как можно ближе к центру кровати, я, стоя на коленях, на мгновение замер и залюбовался представшей передо мной картиной. Боги. Стройная, но при этом с красивыми изгибами фигура, видневшийся из-под бра из редкой коллекции растительный узор татуировки – словно с обложки журнала, честное слово. Это могла бы быть просто идеальная реклама Calvin Klein!.. Но меня охватывала невероятная гордость от того, что видеть эту красоту сейчас могу только я, а не миллионы читателей и тех, кто смотрит рекламы. Мда уж. Это вам не я, который уже несколько недель подряд отовсюду сверкает своим торсом с огромных банеров, билбордов и рекламных плакатов. Уверен, каждый раз видя такое в городе, Мулан просто закатывала глаза. Странно было, на самом деле, что моё тело всё равно после этого так её завораживало. И это не моё "раздутое самомнение", а самый что ни на есть факт – в больших глазах колючки и сейчас застыло восхищение. Почти не дыша, Мулан наблюдала за тем, как я ненадолго снова встаю с кровати, чтобы снять боксеры, и, когда я на коленях подбирался к ней обнажённый, с её приоткрытых губ сорвался глухой стон. Откровенно говоря, хоть моё тело давно знало, чего хочет, сам я до сих пор сильно нервничал и испытывал адское смущение. Не перед Мулан, разумеется, а перед её родителями. Однако был в этом и один большой плюс – так как себя отпустить мне вряд ли удастся, я мог полностью сосредоточиться на том, чтобы доставить удовольствие и тем самым хоть временно отвлечь от тяжёлых мыслей её саму. Именно так я и сделал – сфокусировал всё своё внимание на Мулан. Оседлав её ножки, но стараясь всё-таки не давить на них всем своим весом, а держась как бы над ней с помощью мышц, я потянул колючку на себя и, как только она села, склонился к ней и поцеловал. Руки её тут же обвили мою шею, и она с трепетом начала мне отвечать. Сладкая. Какая же она сегодня была нежная и сладкая, боже!.. Никогда бы не поверил, что Мулан на такое способна – в памяти до сих пор стояла наша первая ночь в съёмном коттедже на берегу озера, где она была страстной, горячей и буквально упивалась моей грубостью. Сейчас же всё происходило в совершенно другом ключе и настроении. Оторвавшись от её губ, я подцепил с обеих сторон пальцами резинку от бра и, встретившись с Мулан взглядом, начал неспеша тянуть его вверх по её телу. Пара мгновений, и вещица полетела в общую кучу одежды на полу, а я, затаив дыхание, залюбовался её татуировкой. Вот она, к слову, вся прелесть хорошего нижнего белья – хоть и прилегало бра к телу очень плотно, а никаких следов давления от швов и прочего на груди Мулан от него не осталось. Не зря ведь я и сам столько лет предан этому бренду. Мягко уложив свою колючку обратно на спину, я чуть сдвинулся назад и, нежно обхватив ладонями маленькие, но упругие грудки, склонился и коснулся губами татуировки между ними. Там, где был изображён крупный, похожий на розу распустившийся цветок. От этой незамысловатой ласки Мулан блаженно простонала и слегка прогнулась в пояснице, побудив меня тем самым продолжать. О, как же я сам наслаждался сейчас этим моментом телесной – и главное душевной – близости!.. Спустившись поцелуями теперь уже до линии белой резинки её ажурных слипов, я, не без помощи самой Мулан, избавился от последней разделявшей нас тонкой преграды. Ох. Снова эта аккуратно выбритая тёмная полосочка, которая действительно не давала моим мыслям покоя с самой нашей первой ночи!.. Привстав, я развёл одним коленом стройные ножки Мулан и, опираясь на одну свою руку, пальцами другой с неожиданной легкостью скользнул в её тело. Внутренние мышцы Мулан благодарно сжались вокруг моих пальцев, а сама она, вцепившись в пододеяльник, снова прогнулась в спине и, зажмурившись, тихо простонала. Чёрт. Всё, не ищите меня – я пропал!.. Добавив ещё один палец и медленно ими задвигав, я навис над ней и, снова поцеловав в татуированную ложбинку груди, также с поцелуями начал спускаться по телу вниз. Знали бы вы, какое отчаянное меня сейчас охватило желание довести Мулан до пика именно пальцами, губами и языком! Но... - Не нужно, Чонгук, - метнувшись тут рукой к моей голове, не сильно, но настойчиво потянула меня за волосы колючка, - сам. Пожалуйста. Что я говорил? Обломщица – она и есть обломщица. У меня ещё никогда не было орального секса. Кхм... Ладно-ладно – с девушкой, справедливости ради стоит уточнить. Но что поделать. Сегодня "балом правит" Мулан, так что вернёмся к этому вопросу как-нибудь в другой раз. Хочет меня самого – так кто я такой, чтобы ей отказывать? Убрав пальцы, я устроился между её ног теперь уже и вторым коленом, подался вперёд и медленно, но с нажимом вошёл в жаждущее тело Мулан до упора. Рай!.. Чёрт возьми, это просто мой личный рай на Земле! Устремившись мне навстречу, она крепко обвила мои бёдра ногами и ещё сильнее прижала меня к себе. Руки её при этом успели поднырнуть под мои плечи и вцепиться короткими ноготками в спину. Ха, я уже сейчас мог себе представить, как нелепо буду краснеть потом перед своими костюмерами и массажистом, если останутся царапины, но какое кому, собственно, должно быть дело до моей личной жизни? Не мальчик же я уже давно, в конце-то концов, и глуп тот, кто наивно предполагает, что я до сих пор хожу "нецелованным" девственником. Опасаясь, что Мулан будет чересчур шуметь, я закрыл ей рот поцелуем и постарался подстроиться под желания её тела. Пара мгновений и мне удалось уловить нужный темп и силу нажима бёдрами, за что я тут же был награждён от колючки звучным стоном в губы. Айщ!.. Громко. Мне казалось, что всё происходит слишком громко! А я ведь до сих пор нервничал и был не на шутку смущён из-за того, что её родители тоже находились в квартире. Так что, я даже не думал о том, чтобы кончить самому. Мулан. Я был сейчас здесь ради Мулан. Исключительно потому, что почувствовал себя по-настоящему ей нужным. Продолжая двигаться в заданном её телом темпе, я наслаждался каждым её вздохом или полустоном, которые поспешно ловил каждый раз губами. И, несмотря на некую моральную зажатость, всё равно чувствовал себя при этом таким счастливым, что не мог описать словами. Ощутив, как Мулан подо мной вдруг напряглась и мелко задрожала, я сильнее прижал её к матрасу и приготовился поймать её вскрик губами. Вот только накрыло огразмом мою колючку так сильно, что полностью заглушить её стоны поцелуем не получилось, и один из них всё-таки довольно громко прорезал ночную тишину полутёмной спальни. Чёрт, к щекам моим тут же прилила кровь, и мне, в свою очередь, захотелось сокрушённо простонать. Дождавшись, пока Мулан подо мной бессильно обмякнет, я вышел из неё и, скатившись вбок, лёг рядом. Мне уже хотелось обнять её и, зарывшись в её волосы, спрятать в них своё горящее от смущения лицо. Но тут я заметил, что по щекам колючки, хоть губы её и были поджаты в улыбке, текут слёзы... - Хэй, "а сейчас-то что сырость разводишь"? - обняв её рукой и ногой и приподнявшись рядом с ней на локте, подшутил я. - "Не бери в голову", - не открывая глаз, нервно рассмеялась в ответ Мулан и утёрла слёзы тыльной стороной ладони. Тоже тихо рассмеявшись, я облегчённо плюхнулся рядом и, поцеловав её в плечо, умиротворенно прикрыл глаза. - Погоди, - найдя, наконец, в себе силы поднять руку, похлопала меня по бёдру колючка, - а как же ты? - Не могу я, Мо. Мне и так чертовски неловко. Не знаю, как теперь см... - Ой, да брось. Всё ты можешь, птичка. Иди ко мне. Сказав это, она так настойчиво потянула меня на себя, что я снова частично – на этот раз только одним коленом между её ног – оказался сверху и упёрся в неё по-прежнему возбуждённым членом. - Мо, перест... - стиснув зубы, попытался отстраниться от неё бедрами я. - Тщщ, - заставила меня замолчать она и, подавшись навстречу, одновременно притянула меня за ягодицы к себе. Сильно прикусив губу, чтобы не простонать в голос, я невольно опять скользнул в неё до упора и тут же почувствовал, как приветливо она сжалась вокруг меня. Господи, да что же эта девчонка делает?.. Крутит-вертит мной, как её душе угодно! Перехватив зубами пирсинг, я всё ещё возвышался над ней и, упершись взглядом в её татуировку, упорно не двигался. - Чонгук, - высвободила она руки из-под моих плеч, ‐ посмотри на меня. Обхватив ладонями моё лицо, она буквально заставила меня поднять на неё взгляд. - Всё хорошо. Правда, - мягко улыбнулась мне она и пальцами одной руки поправила мою влажную от пота чёлку, - отпусти себя. Никто тебя не осудит. Возможно. Но сложнее всего-то мне было не осуждать себя за то, что я тут нагло вытворяю, самому! По-моему, если так пойдет дальше, когда-нибудь я смогу написать целую книгу на тему "Плюсы и минусы идеального воспитания". А пока, видя, что я по-прежнему колеблюсь, Мулан притянула к себе моё лицо, дразнящим прикосновением языка прошлась по моей нижней губе до самого пирсинга, слегка прикусила её и только после этого поцеловала. Аррр... - Ну же, - горячим шёпотом выдохнула мне в губы она и снова призывно вокруг меня сжалась, - расправь свои крылья, птичка. И я расправил. Послал всё к чёрту и расправил. Если вдруг тот единственный стон Мулан и так был услышан её родителями, то терять мне уже было нечего. Ну, а если нет... На нет и суда нет. Так ведь, кажется, говорят? Не прерывая поцелуя и не меняя позы, я устремился вперёд теперь уже только в мне одному угодном темпе, а успевшая слегка перевести дух после оргазма Мулан всячески мне в этом помогала. В итоге я настолько увлёкся процессом, что за своим наметившимся экстазом не заметил, как близка вновь была к развязке сама колючка... Успев выйти в самый ответственный момент, я неожиданно для себя столкнулся с квестом "Не промахнись на постель", потому что Мулан в этот момент тоже забилась в повторном спазме наслаждения и чуть не скинула меня с себя. Думаю, следует считать невероятным везением тот факт, что я, крепко обхватив член рукой, сумел-таки кончить именно ей на живот, откуда можно было значительно легче скрыть "следы преступления", а не на белоснежный пододеяльник. Нависая над Мулан на прямых дрожащих руках, я долго пытался хоть немного восстановить сбитое дыхание и только после этого встал с постели и подобрал из кучи наших вещей свои боксеры. Частично ополоснувшись, я вернулся в спальню уже в них и вооружившись пачкой влажных салфеток. Мулан, по-прежнему вольготно раскинувшись, во всей своей обнажённой красе лежала на постели и мирно дремала. Одна её нога была слегка согнута в колене, глаза – прикрыты рукой от неяркого света ночника, а её спутанные каштановые волосы беспорядочно разметались по подушке. И всю эту картину портила лишь белёсая лужица моей спермы на её животе. Хотя портила ли – это ещё с какой стороны посмотреть. Лично для меня эта картина была идеальной. Эх, видеть бы такое почаще... - Ммм, - вздрогнув и поморщившись, недовольно промычала колючка, когда я коснулся её живота влажной салфеткой, - холодно и щекотно. - Потерпишь, - улыбнулся я, методично избавляясь от "улик", хотя видеть этого она не могла – разве что расслышать улыбку в моём голосе. - И где ты только нахватался таких милых жестов заботы... - У хёна, - как на духу выдал я и только в следующую секунду понял, что ляпнул. Чёрт!.. Вечно я в такие моменты умудряюсь проронить что-то про Тэ-хёна. Сердце моё лихорадочно забилось в груди. Такими темпами я смогу написать ещё и книгу "Как не спалиться перед девушкой в том, что прежде был в отношениях с парнем". - У хёна? - сонно переспросила Мулан, но в голосе её прозвучало явное замешательство. - У хёнов, - нервно сглотнув, поправил я её так, будто она и правда в первый раз услышала меня неверно, - они ведь меня фактически вырастили и приучили заботиться об окружающих. - А. Это по...хвально, - сладко зевнув, отозвалась колючка, и я, облегчённо выдохнув, собрал все использованные салфетки и поднялся с постели. Спустя минуту, выкинув их в мусорку, я нашёл чуть поодаль от общей кучи одежды ажурные слипы Мулан и аккуратно их на неё надел. А вот мучить уже засыпающую колючку с бра мне не хотелось. Задумчиво осмотревшись, я наткнулся взглядом на рубашку с конями. Хм... сойдёт. Осторожно повернув Мулан сперва на один, а затем на другой бок, я надел на неё эту рубашку и слегка не до конца застегнул кнопки. Вот теперь порядок. И колючка, кстати даже не проснулась. Что ж, с поставленной задачей – отвлечь её от страданий из-за коня и хоть на время успокоить её разум – я вроде бы справился. А дальше – поживём-увидим. Жаль, конечно, что остаться я сегодня не мог. И тому, на самом деле, было много причин. Во-первых, раннее начало личного расписания – по сути мне уже через несколько часов нужно было вставать и собираться на работу. Во-вторых, я был в простых – не долгоиграющих – линзах и снять их на ночь мне было некуда, а очков я, разумеется, с собой в таких случаях не таскал. Ну, и в-третьих, пресловутая неловкость перед родителями Мулан – лично мне самому всё равно было бы спокойнее пока им на глаза не показываться. Я уже оделся и собирался, было, тихонько уйти, но колючка вдруг с блаженным стоном перевернулась на живот и сгребла под себя одну из подушек. В этот момент что-то с глухим стуком упало на покрытый ковром пол, и я вернулся к кровати, чтобы посмотреть что это было. Не сразу, но мне удалось обнаружить застрявший между кроватью и прикроватной тумбочкой телефон. Ха, а вот и наш "потеряшка". Должно быть, после звонка Эйлин-нуны или управляющего Мулан в панической спешке отшвырнула телефон куда попало и умчалась в "Изумрудное сердце". Стараясь не шуметь, я высвободил мобильный из плена и попробовал разблокировать экран. Никакого пароля у колючки не оказалось, и мне в глаза сразу бросился значок беззвучного режима и те самые пять пропущенных от меня вызовов. Смахнув их из уведомлений, я увидел открытую вкладку браузера. Так-так. Оказалось, что это было то самое наше с мемберами живое выступление со "Spring Day", где я и был в рубашке с лошадьми. "Да делать вот мне больше нечего", - вспомнилось мне. Вот засранка. А сама-то всё-таки последовала моему совету найти и посмотреть эту запись! И остановлено и увеличено видео, к слову, было как раз на том моменте, когда в кадре был я... Айщщщ. Я подумаю об этом позже. Положив телефон колючки на прикроватную тумбочку, я перевёл ночник в самый слабый режим освещения и накрыл Мулан той половиной одеяла, которая была не под ней. Конечно, я боялся её разбудить, но всё же не устоял перед тем, чтобы не коснуться поцелуем хотя бы её волос. Спустя тридцать с небольшим минут, я уже был в своей квартире на вилле Brunnen cheongdam. Часы в этот момент показывали почти пять часов утра, так что поспать до восьми мне оставалось всего ничего. Но я чувствовал себя таким счастливым, что ничто не могло омрачить моё настроение. А в обед того же дня я связался по видео с создателями и продюсерами своего предстоящего сингла и настоял на том, чтобы заменить в его тексте ещё одну строчку. Сперва и те, и другие, конечно, высказали по этому поводу серьёзные сомнения, но как только я напел им то, что имел в виду, идею мою оценили. Да и кто бы смог отказать мне – "Золотому" макнэ? Правильно – никто. Кроме Мулан... Именно так в уже слегка переделанном мною прежде тексте "Seven" появилась новая строка – "Я целую твою талию и успокаиваю твой разум" – и вот теперь я был доволен им на все сто процентов.