Агапэ

«Сегодня ночью я был просто парализован дикой тоской по тебе.»

У Тэхёна есть некоторая проблема: он очень умело способен себя накручивать. Пока в коридорах больницы тихо, а небо наполняется глубокой темнотой, он беспокойно грызёт мягкий ноготь на большом пальце и мерит комнату медленными шагами. Здравомыслие кричит ему, что всё в порядке, что всё просто чудесно, но Доктор Чон отвечает на его СМС как-то не так, и Тэхён очень волнуется, позволяя паранойе забраться в его вены. Тесты в интернете рассказывают о том, что процент навязчивого страха у Кима крайне высок — семьдесят четыре целых и шесть десятых процентов, и эти сомнительные результаты он использует в качестве оправдания того, почему предпочитает сегодняшнему сну беспокойные, страшные мысли. Чонгук заходит к нему каждый день с проверкой и почти каждый раз в свой выходной забывается в стенах больницы, чтобы узнать не бушует ли сердце Тэхёна. У врачей есть собственный закон, который не подлежит рассмотрению: не выделять одного из всех своих пациентов. Чонгук неделю назад снял с себя эту обязанность и просил прощения долго перед своей профессией, потому что… Неделю назад, когда звёзды сияли ярче обычного, а один конкретный парень под его боком задавал много вопросов про Андромеду, Доктор Чон клянётся, что почувствовал в тот момент, как его сердце забилось сильнее обычного несколько раз подряд. Он здоровый и сердце у него здоровое, но оно крайним образом потянулось к более хрупкому. И теперь в страхе держится от мальчишки на расстоянии. Кто бы мог подумать, что Доктор Чон да ещё и боится. Боится себя и будущего и того, что там с ним произойдёт в один кошмарный день. Сердце делает попытки взбрыкнуть и заставить Тэхёна ещё сильнее увязнуть в своих волнениях, но тот успешно её подавляет, будто бы наступает ей на глотку. Он падает на футон лицом вниз и больше не плачет, но обиженно хнычет в подушку, устраивает себе кокон из тёплого пледа, пытаясь уловить призрачный намёк на теплоту тела Чонгука, который тот дарил ему в ту ночь, к которому за последнее время успел так смертельно привыкнуть. Но это не похоже на безумную зависимость или манию, это просто похоже на любовь. Это она и есть, и Тэхён поддаётся ей, даже не пытаясь воспротивиться. Окно снова раскрыто настежь: так Тэхён ближе к звёздам, а значит, ближе и к внеземному Доктору, и это успокаивает, убаюкивает его. Из трещин на потолке он составляет его черты лица и любовно обводит их пальцем по воздуху. Особенно яркое в эту ночь созвездие Кассиопеи голосом матери рассказывает Тэхёну сказки, поёт колыбельные. Когда кровь густеет от лекарства, а припухшие веки начинают закрываться против воли, оповещение о новом входящем подрывает его с постели. Он хватает телефон и открывает диалог с Доктором Чоном так быстро, как только может. Доки док:завтра я кое-что покажу тебе. спокойной ночи, Тэхён. И эти слова шумной волной сметают на дно все беспокойства, оставляя только щемящее чувство в груди, предвкушающую дрожь в мышцах и безмерное чувство любви.

***

Тэхён открывает глаза и первым делом встречается с полусонным светом, и отдалённый шум разъезжающих машин около больницы окончательно растворяет остатки сна. Его взгляд первым делом теряется в стенах, что и его сердце на мгновение истрачивает способность нормально работать, и смущённая улыбка украшает его губы. Потому сообщение ночью, отправленное Чонгуком заставило поверить его в нечто большее, о котором озвучивать пока страшно, но так до боли хочется. Этой ночью и всю предыдущую неделю Тэхён спал хорошо, больше обычного и ночных посиделок не наблюдалось. Доктор наполнил его вены дозой заботы тогда и теперь та ночь останется навсегда в подкорке памяти. Тэхён выбирается из постели идёт в ванную, которая присутствует в его палате. Он рассматривает своё отражение, и с некоторых пор ему чудится, будто зеркала искажают его внешность, потому что худое, забитое существо превратилось в нечто раскрывшееся и прекрасное. И пусть на сгибах локтей не пропадают тёмные пятна, и его сердце всё ещё с лёгкостью готово выпрыгнуть — с этим Тэхёну придётся мириться всю жизнь — зато его природная красота теперь проявляется намного чётче. Иссохнувшее тело постепенно приобретает плавные и мягкие формы, а лицо всё чаще и чаще сияет здоровым розовым румянцем. Настолько хорошо, что даже кровь молчит, убаюканная голосом Чонгука. Тэхён выходит из ванной и видит, как на стол рядом с кроватью ставят его завтрак, обычно вместе с этим завтраком заходил и сам Доктор, сейчас же его нет, как и былого настроения Тэхёна. Он не хочет омрачить весь свой запал этим случаем и вселяет глубоко в голову, что Чонгук просто ждёт того момента, который запланировал, чтобы показать то, что хотел Тэхёну. Доктор обязательно сдержит своё слово, главное, чтобы он это сделал до того, как кровь сдавливая вены сердца, не начала биться от переживаний. Он хочет сорваться и схватить телефон, чтобы написать пару смс'ок Доктору, узнать как у него дела, где он сейчас и чем он вообще занят, но одёргивает себя каждый раз, потому что не должен отвлекать его от работы и ему самому не помешает акцентировать своё внимание на чём-то другом. Настоящее отвращение в Тэхёне вызывают некоторые вещи: например, гомеопатия и парапсихология, его болезнь и люди в двадцать первом веке, верящие в плоскую Землю. А ещё с относительно недавних пор этот список пополняет пункт под названием «быть далеко и долго от Доктора Чона». Он непозволительно часто занимает свои мысли этим доктором и не может противостоять своим желаниям. Он трёт веки каждые пять минут, пытаясь не улетать в свои неподходящие мысли, но каждый раз им проигрывает, и в его голове происходит энтропия. На часах шесть вечера. Ни утром, ни в обед и уже точно, когда принесут ужин, Чонгука не было и не будет, Тэхён даже не уверен он в больнице или нет, потому что ни разу не видел его, когда выходил из палаты, чтобы сдавать анализы и долго расхаживал по всем кабинетам и соседним палатам, он не услышал своего Доктора и не увидел его. И это то, что изводит его прямо сейчас. Эмоции, которые рвутся наружу и которые нужно заглушить. Сердце бьётся сильнее обычного и ему нужно замолчать. Кровь в венах бурлит и бьётся в конвульсиях, Тэхён сидит в своей кровати и чувствует себя обманутым и жалким. А дверь тихо открывается, уведомив его об ужине от медсестры, которая спешит быстрее уйти и не взглянув на Тэхёна, который не поднял глаза и не пошевелился. Его сейчас трогать нельзя, он в стране «печаль», город «уныние» и дом «обманутый». — Боялся не успеть, заработался слегка. Тэхён настолько погряз в своих мыслях, что не заметил, как не закрылась дверь за медсестрой, как Чонгук подсматривал и не тревожил состояние своей Звезды. Тэхён для Чонгука звезда, светит ярче всех в этой пропахшей таблетками больнице, и несмотря на свою болезнь держится крепче всех. Звезда потухла в печали и даже не заметила его прихода. Того самого, которого ждали весь день. А глаза сейчас большие, в неверии смотрят на Доктора, пришёл всё-таки и стоит улыбается своей улыбкой, которая под кожу залезла к Тэхёну. Чонгуку не говорят ничего в ответ, провинился сильно, он сам медленно подходит к кровати и оперевшись на колени смотрит на Тэхёна снизу вверх. Извиняется взглядом, боится прикоснуться. В палате настолько тихо, что за них говорят глаза, а сердце служит ушами. — Не обижайся на занятого доктора. Техён и не думал. Он был огорчён да, но был готов придумать для Чонгука любое оправдание, даже то, что было бы неуместным. — Я и не собирался. — глаза в пол, потому что слишком интимно смотреть в чужие. Но и этого его лишают, Чонгук касается нежной кожи, зацепив пальцами подбородок, осторожно поднимает голову Тэхёна, чтобы ухватить весь его взор на себя. А Тэхён в чужих тонет, тонет как в ту ночь, потому что радужки Чонгука ему всегда напоминали звёзды. Сияли так и днём, и ночью, манили, и быстро давали привыкнуть. — Но тебе неприятно. — Не то чтобы… — Прости. Так легко и со всем сожалением. Тэхён заворожённый этим не имеет шанса оторваться от Чонгука. Вся эта обстановка порождает спокойствие, по кирпичикам выстраивает вокруг них уют и останавливает ход времени. Не только Тэхён сходит с ума — Чонгук тоже. — Вообще я ни то, чтобы обижаюсь, я скорее злюсь и злюсь я на себя, а не на Вас, Доктор Чон. Спросите почему? Даже если и не спросите, я всё равно же скажу, потому что ну я такой. А злюсь я на себя из-за того, что по непонятной причине ждал Вас весь день с натянутой до ушей улыбкой и гадал где Вы. Я даже искал Вас, но не нашёл, думал Вы меня обманули, потом передумал, потому что не такой Вы человек, Доктор Чон, — слова нескончаемым потоком льются не из рта, а из самого сердца, там они весь день таились и вырвались наружу. Тэхён говорит о своём длинном, его мучащем, а Чонгук в это время смотри на своё, которое мучалось весь день. — Я бы всё понял, если бы Вы даже не пришли сегодня, в этом ничего такого нет. Вы устали, Вы всё-таки всех тут лечите и на Вас лежит такая большая ответственность и я бы… Чонгук разрывая всё и весь поток мыслей Тэхёна, просто целует его совсем мимолётно, но так нежно в губы. А тот во все глаза на него смотрит, замолчав. Губы Тэхёна мягкие, пухлые и очень манящие, они ему не давали покоя с первой встречи, и хоть этот поцелуй был просто чмоком, мимолётным и мало-мальским, но он был желанным. Желанным настолько, что его не хватило и Чонгук решил сделать это ещё раз, улыбаясь при этом довольно, потому что смотреть на румянец Тэхёна приносит одно только удовольствие. — Прости. — ещё раз просит прощения. — Больше так не буду. — взяв руку Тэхёна, целует тыльную сторону. — Я заставил тебя переживать, — Погладив щёку, не оставляет её без поцелуя. — Прости. — просит напоследок, закрепив слова ещё одним поцелуем в губы. Всю неделю Чонгук долго думал и так же долго пропадал, не имя права, как он считал, думать о том, что в нём присутствуют чувства к Тэхёну, Чонгук переживал. С Тэхёном хорошо, Тэхён невероятный и до одури красивый. Тем самым Тэхён очень сильный, раз сумел до сих пор справляться со своей болезнью. И даже думать не хочется, что всего этого когда-нибудь не будет в жизни Чонгука, но как врач в первую очередь приходится думать об этом. Но как влюблённый человек, Чонгук выбрал Тэхёна, а не его болезнь. Он глубоко в себе заложил, что его Звезда всегда будет для него светить. — У меня больное сердце, — говорит через раз, потому что трудно, — Ни на что не годная кровь, — одна слеза стекает с щеки, её быстро стирают большим пальцем. — Которая готова убить меня в любой момент, а Вы, Доктор Чон, целуете меня, давая надежду на большее. Тэхён не замечает, как после одной слезы, другие градом падают, а Доктор спокойно и любовно смотря, вкладывая всю свою забытую нежность, стирает эти самые слёзы, которые норовят их затопить. — Звезда моя, твоё сердце под моим присмотром и с ним мы справимся вместе. В этом «мы» вложена сталь и вся искренность. Чонгук, встав оставляет свой завершающий поцелуй на лбу и смотрит в глаза-бусины, из которых больше не виден водопад из слёз. Тишину нарушает Тэхён, всё-таки не сумев побороть своё любопытство. — Ты… Сказал, что покажешь мне что-то. Чонгук искренне смеётся с этой любопытной черты Тэхёна. — Сказал. Чонгук не вставая, оставляет щёки Тэхёна без теплоты его рук и тянется к карману своего белого халата, доставая оттуда небольшой стеклянный шар с подставкой и включателем для подцветки. Тэхён разглядывал его, чтобы понять, что внутри этого шара, долго пытался понять. После судорожный вздох отчаянно вырывается из его груди, и он подавляет его, пытаясь не сойти с ума от давящей на него со всех сторон бездны, бесконечности, по-настоящему опасной пустоты. Он сжимает подрагивающие пальцы в кулак, сглатывает слёзы и дышит через раз, боясь спугнуть чувство вечности, что давит на его плечи, боясь пропустить музыку космоса, которую, он готов поклясться, слышит прямо сейчас, ведь её звуки подрагивают в стеклянном шаре. Музыка звёзд и планет — её можно услышать только после обработки учёных, но Тэхён клянётся, что может её слышать прямо сейчас. Ему кажется, что он почти что ощущает холодное космическое пространство, словно пролетает где-то меж горячих звёзд и одиноких безжизненных планет. Он смаргивает слёзы и смотрит теперь уже на Доктора Чона и дышит через рот, и слёзы, мерцая, словно крошечные подобия звёзд, скатываются вниз по его разгорячённым щекам, потому что в его руках целая Вселенная, подаренная его доктором. Стеклянный шар с маленькой Вселенной внутри, но для Тэхёна признание в нечто большем. Тэхён чувствует, как равняется со звёздами: внутри него что-то ярко вспыхивает и пульсирует, как будто те самые атомы звёзд пытаются отчаянно вырваться из его костлявого тела и ринуться в синюю глубь — ближе к родным звёздам. А сами звёзды, тем временем, крича, летят им навстречу, рассекая азотные небеса, и, набирая побольше скорости, вонзаются в тело Тэхёна, и это чувство давит так, что рёбра трещат, но, может быть, на деле они трещат от восторженно-испуганного сердцебиения. От восторга. От любви. — Тебе нравится? — слышится глубокий голос Чонгука, а у Тэхёна восторг в глазах читается и доктор радостный от этой картины, сладко расплывается в улыбке. Чонгук медленно окольцовывает тело младшего, прижимая его к себе сильнее. И улыбка расцветает на губах Тэхёна, и его тело в руках Чонгука, принимая поражение, оттаивает, расслабляется. Он наконец сдаётся. — Послушай меня, Тэхён, — он говорит тихим голосом, но его слышат и прижимают к себе ещё сильнее, но нежно, — Ты мне очень нравишься. Как врач я должен был присмотреть за тобой, позаботиться о тебе, и я это сделаю. Он усмехается и уже перестав сжимать тело Тэхёна до хруста костей, смотрит тому в глаза, пока Тэхён ещё всхлипывает и утирает слёзы. — Ради чего это всё, Чонгук? — шёпот тихий и мёртвый. Он запутался во всём и ему больно. — Ты говорил, что мечтаешь увидеть море, когда пойдёшь в ремиссию… Тэхён, посмотрим на него вместе? Вечер за окном мягкий и тихий, звёзды падают, оставляя за собой на тёмно-синем небе протяжённые ярко-белые хвосты и исполняют сотни чьих-то мечт, и в этот момент Тэхён думает, что бесконечно счастлив, потому что его мечта уже сбылась. Он не думает ни о чём больше, кроме Чонгука. Он подавляет в себе зудящее чувство страха перед неизвестностью, отодвигает на второй план всё, что мучает его: своё больное сердце, зудящую кровь, стирает всё это из памяти и позволяет себе просто любить открыто и наслаждаться тем, что наконец получил. — Посмотрим вместе, — приглушённо шепчут губы, а Чонгук слышит «ты мне тоже нравишься.

***

Эту ночь палата Тэхёна пустует, в эту ночь Доктор Чон, как обычно находящийся до позднего времени в больнице, ушёл под руку со своей Звездой. Всего на один день и так, чтобы незаметно. Тэхён с ума сходил по звёздам и Чонгук подарил ему маленькое подобие Вселенной. Тэхён сказал, что его уже тошнит от больницы и Чонгук забрал его к себе, укрыв от всего мира в его спальне, согревая от всех недугов. Тэхён, укутанный этой нежностью быстро уснул, как и его доктор. Каждую ночь Тэхёну снятся сны, но они не цветные. Они болезненные и монохромные, они горькие на вкус. Каждую ночь Тэхёну снятся сны, и в них — мама, пахнущая сладким парфюмом, детские площадки, на которые он смотрит сквозь прутья забора, школа и кровь. Много крови. Ему снятся школьные задиры, которые загоняют в угол и пытаются ударить, в шутку или нет — Тэхёну никогда не узнать, но во снах он видит, как, закрывая голову руками, отчаянно просит этого не делать. «Нет, нет, не надо, не раньте меня, я умру, я умру, я умру». Ему снится, как лидер неразлучной школьной своры крутит пальцем у виска и говорит: «Ненормальный». И это правда. Тэхён ненормальный, его сердце ненормальное, он вместе с ней будет гореть в аду, который ему тоже снится. Его персональный ад не горит, он ледяной как космос; сине-розового цвета и пахнет кровью, а по его углам растут фиалки. «Здесь тебе и место», — заливаясь смехом, верещит сердце, и Тэхён, зажимая уши ладонями, падает и разбивает колени, но не чувствует боли — в своём аду он не чувствует ничего и только слышит своё сердце, которое голосом матери нашёптывает ему смертельные колыбельные, а тени кричат, что он один. Здесь не существует времени, и Тэхён боится, страх расползается по всему телу. Здесь его место, и он останется здесь навечно, останется здесь до утра. Не просто его собственный ад — его собственная порча. Тэхён раздирает почерневшие сгибы локтей ногтями и беззвучно кричит. Он всхлипывает, он бормочет что-то странное, он плачет, сминая пальцами простынь, растягивая её и комкая. Худые плечи трясутся в беззвучных рыданиях, а его макушка беспокойно мечется из стороны в сторону — именно таким Чонгук застаёт его, когда просыпается от посторонних звуков, которые заставляют гулко стучать его испуганное сердце. — Тише, Тэхён, — Чонгук приглаживает взмокшую чёлку младшего, отбрасывая назад слипшиеся от пота пряди, наклоняется над его лицом и целует осторожно в горячий лоб. — Оно идёт за мной, оно идёт за мной, — хнычет Тэхён, его глаза широко раскрыты. Слёзы собираются в уголках глаз и, не находя больше преград в виде век, скатываются вниз по белым щекам и ползут змейкой дальше, вниз по шее. — Спаси меня, Чонгук... боже, оно убьёт меня. Подушка под их головами пропитывается слезами, и Чонгук вытирает с горячих щёк Тэхёна мокрые дорожки и обнимает его со спины ещё крепче. — Всего лишь сон, Тэхён, я тут, слышишь меня? Я рядом. Чонгук зарывается носом в пушистые волосы и беспокойно дышит, обдавая кожу горячим дыханием, и тело в его руках постепенно расслабляется. — Фиалки, Чонгук. Ты знаешь, что в аду растут фиалки? Тэхён бредит и еле дышит, а Чонгук крепко прижимается губами к его макушке. — А в раю? Скажи мне, что растёт в раю, Тэхён? — Не знаю, — мягкий, боязливый шёпот, и Чон берёт тонкие пальцы мальчика в свою ладонь. — Потому что я там никогда не был. Тэхён поднимает мокрые глаза на доктора и шепчет: — Я устал. Чон сгребает обмякшее тело в крепкие объятия и трясущимися пальцами вытирает с его подбородка слёзы, приглаживает ладонью волосы и тихо качает в своих руках, как ребёнка. — С тобой всё будет нормально, Тэхён, я обещаю. Смотри только на меня. Я с тобой, и ты это знаешь. Ты будешь в порядке, верь мне. Устало привалившись к груди Чонгука, Тэхён прикрывает глаза и глотает слюну. — Я так устал, я просто хочу спать. — Нет, ты не будешь спать, ещё чего, — из горла лезут панические сжатые смешки, и Чонгук укачивает мягкое тело в своих руках, вытирает слёзы с мягкого лица и прижимается побелевшими губами к макушке. — Ты примешь лекарство, а потом мы посмотрим какой-нибудь фильм. — Знаешь, на моей могиле проросли бы фиалки, — шёпот мёртвый и дрожащий. Одно предложение словно пулей в лоб. Чонгук выцеловывает лицо младшего, и в его глазах застывают слёзы. Он смотрит на свои руки — они крупно трясутся. Нет. Он не позволит смерти поцеловать веки Тэхёна. Он не отдаст мальчика в её грязные лапы. Не даст утонуть ему в собственной крови. Он клянётся ему в этом. Доктор оставил свою профессию как только шагнул за порог своей двери. Врачи тоже умеют бояться.