Stray Kiss

Оболочка ничего не дает

Оболочка ничего не дает. Она есть, она существует и все. У каждого живого и неживого существующего в этом мире. Возможно, и в какой-то параллельной вселенной тоже. Факт остается фактом. Она ничего тебе не дает.

***

-да, примите пациента. Хван Хенджин, 23 года. Тяжелая травма головы и шейных позвонков. -все заполнено. Определите к кому ни будь, поставьте каталку, делайте что угодно, но чтоб не мешался. И так больница на ушах стоит.

***

Все люди равны. Как не крути, но после смерти никто и ничто не будет смотреть, кем ты был во время жизни в этом теле. Никто. Это даже не повод и не пинок для долгих раздумий или переживаний. Просто оно так и есть. После большой трагедии в Сеуле… Не стоит говорить какой. Это, правда было опасно и почти для большинства людей закончилось трагично. Все ближайшие клиники и больницы были переполнены людьми. Как и в этом случае. Тело парня, который находился в критическом и бессознательном состоянии уложили на свободную каталку. После этого один врач, по везению и расположению судьбы, почти сразу же освободился и Хенджину повезло. Его прооперировали. Операция была не легкой, но и не удивительной для врачей. В такой ситуации невозможно было уже чему то сильно удивляться или заострять свое внимание, переживать. Это работа. Работа которая не терпит провалов и ошибок. Либо получается, либо других вариантов нет. В коридорах больницы не унимался шум, почти до раннего утра. Один из которых сейчас опять наполнился характерным, до дрожи в руках противным, звуком. Два медика искали место, куда определить Хвана. Каталка передвигалась с таким звуком, что ее можно было сравнить с товарными вагонами на рельсах. Его бы голова не выдержала и пять минут, если бы не наркоз. Звук стал тише и в конце концов почти прекратился. В дальнем крыле нашлась палата. В ней лежала одна девушка, после родов. Ее операция была тяжелой, она потеряла ребенка. Как совпало, ее привезли сюда за день до всей трагедии. Так сказать успела забронировать себе нормальное место. За несколько часов до того, как привезли Хенджина. Состояние пациентки ухудшилось и все сложилось так, что ее прооперировали второй раз. Кошмарно, жутко и вообще… Слов не было ни у кого. У каждого жителя, почти в каждой семье была трагедия. Все стали равны. Два медика аккуратно положили на кровать тело Хвана. В течении определенного времени они подключили его к приборам, фиксирующим его состояние. Теперь стало тихо. Только в этой палате. Из звуков осталось всего лишь противное, периодическое пищание приборов. Спустя несколько дней парень начинает просыпаться. Он чувствует себя будто в помутнении. Очень сложно сейчас как-то контролировать свое тело и вообще функционировать. В нос постепенно ударяет медицинский, немного едкий запах, но у него складывается впечатление, что его организм к этому привыкает. Глаза немного приоткрылись. Сделать это было тяжело, поэтому второй раз Хенджин осмелился открыть глаза спустя несколько минут. Чувство слабости во всем теле, чувство особой прохлады в помещении, все это добавляется к чувству одиночества. -очнулся…- послышалось где-то недалеко. Хенджин в других обстоятельствах бы сразу же повернул голову и посмотрел, кто это сказал. Естественно. Но сейчас он мог довольствоваться и распоряжаться только своим слухом. Голос был женский, даже на секунду он подумал, что это его мать, но это не так. При всем своем желании улыбнуться от этой мысли, у него получилось это коряво и еле заметно. Его глаза снова закрылись. -не пытайтесь держать их открытыми, если вам еще тяжело. Это нормально, — женский голос был тихим и из-за тишины в помещении Хенджин уловил усталость или слабость. Немного времени нужно, чтоб догадаться, что это тоже пациент. Голова еще не особо что-то воспринимает, но эту малость он усвоил. -я может, и не в свое дело лезу, но думаю, что пока вы сами не можете как-то функционировать, я вам расскажу. Вчера… К вам приходили родители, — голос звучал мягче, но все так же тихо, — приходил еще один ваш друг. Чанбин. Он пробыл здесь почти весь день, только под вечер ушел. Просил меня, чтоб я написала ему, когда вы проснетесь. У вас хороший друг. Друзья. Так заботятся о вас. В первый же день взяли у меня номер телефона, чтоб если что узнавать новости еще и у меня. Девушка говорила не быстро. Может из-за состояния, может из-за действия препаратов, но в голове Хенджина ее голос звучал почти как приятное эхо. Все вместе казалось успокаивающей сказкой. Смешно, но дальнейшие ее слова он не услышал, потому что заснул. А она больше ничего и не говорила. Ее успокоительные тоже подействовали.

***

-лежи, лежи. Хенджин, тебе нельзя двигаться. Особенно головой. У тебя же повязка, — Чанбин сидел на стуле возле его кровати. В палате было довольно светло, похоже, было еще раннее утро. Этот теплый и добрый хён приперся к нему, несмотря на расписание. Мемберы по очереди приходили его навещать. Согласовывая часы с его родителями. Хенджин чувствовал поддержку и заботу от своих близких. -она спит? — спрашивает еле уловимым шепотом Хван, смотря полузакрытыми глазами на друга. Чанбин немного улыбнулся и тихонько повернул голову в бок, в сторону кровати девушки. За все эти дни Хенджин ни разу почти и не видел ее. Это странно разговаривать и жить с человеком больше нескольких дней, не зная, как он выглядит. Получать от него какие-то близкие вещи, по типу информации и… Это просто странно, ладно? -да, пока ты спал, ей поставили новую капельницу. До этого с ней разговаривал врач… Вообщем, ей нужно отдохнуть, хорошо поспать, — Со сделал такое выражение лица, что к Хвану тут же пришли не хорошие чувства, нарастающее волнение. -что такое? — Хенджин пошевелил пальцами, показывая этим, что недоговоренные слова могут сделать еще хуже. -боже… Ладно, Хенджин. Ты не знал, тебе это и не нужно было вовсе, но… Понимаешь, она потеряла ребенка. Она нашего возраста, точнее твоего. Главный врач этого отделения ее дядя и… За ней, правда строго смотрят и все такое, но ситуация сложная, — Чанбин говорил, его душа болела, так же как и у самого Хенджина сейчас. Это безумие, но, даже несмотря на все обстоятельства, парень успел привязаться к девушке. Даже не видя ее. Это правда безумие. Дичайшее, кошмарное и пугающее. После трагедии почти у всей страны в головах была пустота, которая делила место с осознанием произошедшего. Как бы это ни было безобразно, но каждый думал и волновался только или по большей части, за своих близких и любимых людей. Да, Хенджин привязался. Возможно, глупо и как-то по-детски, но это так. Его душе было спокойнее, когда он слышал, хотя бы раз за день голос по соседству. Шуршание постели или хриплый кашель. У девушки от таблеток начались проблемы со слизистой. От тех, которые она принимала помимо основных, от тех, которые ей назначил психиатр. Ей приходилось пить много воды, но это не особо быстро помогало. Хенджин не мог успокоить себя, если долгое время не слышал ее, что она тут. Особенно ночью. Когда девушка вставала и уходила из палаты. Это было одним единственным временем, когда она вставала с кровати, когда он мог увидеть ее силуэт, а иногда даже и блеск волос. Это было его воздухом и жизнью. Он это понял особенно, прочувствовал одинокую часть пребывания здесь. И это стало неотъемлемой частью его дня. Хван беспокоился, но уже долгое время не мог спросить, куда она так надолго уходит и зачем. Ведь судя из слов врачей, ей, как и ему, нужен покой. Полный покой и много сна. Как правило, после таких похождений, девушка возвращалась и мгновенно засыпала, шмыгая носом. Он всегда боялся удостовериться в том, что она в это время плачет. -одна медсестра заметила, что по ночам она закрывается в туалете и плачет. Джинни, господи, каждый день… Правда, это очень больно даже для меня, хотя я с ней знаком всего ничего. Ужасно. Из-за этого она и пьет теперь эти дополнительные таблетки, а в побочке есть слабость. Она будет спать большую часть дня, — его голос утих, а сердце Хенждина сжалось, — я, Чан и остальные иногда приходим сюда, чтоб побыть с тобой. Ты спишь, она тоже и… В общем, мы тоже караулим. Хоть нас никто и не просит. -можешь накрыть ее пледом? — сказал Хенджин немного громче, стараясь, потому что и так было сложно говорить даже шепотом. Чанбин округлил глаза, опешив немного с него такого, и без слов встал. Он удивился еще больше, когда заметил сложенный плед на стуле у кровати девушки. Хенджин, даже без возможности полноценно видеть палату, видеть вообще пространство. Без возможности двигаться. Запомнил, что и где может лежать из вещей этой девушки. -она говорила, что просыпается от холода, потому что забывает накрыться еще и пледом. Накрой ее за меня, — теперь уже шепотом сказал Хван. Чанбин вернулся к нему. Сел и перевел свой взгляд на него. Заснул.