Мороз и солнце, врач сердечный

      — Вы шутите? — переспрашивает Лерочка, очень надеясь, что это шутка, но уже примерно понимая, что врачи при исполнении вряд ли будут так шутить, как минимум потому, что это неэтично.       Да и на шутку это явно не было похоже, судя по серьёзному тону Эли... Неужели Лере действительно придётся снять с себя одежду. Даже бельё... Боже, да такое даже в кошмарах не снилось! Лера хоть и не была особо стеснительной в плане своей фигуры, но ей не хотелось, чтобы кто-то видел её обнажённую грудь, всё-таки для девочек это половой признак, который по понятным причинам не хочется показывать другим.       — Ну какие шутки, Лерочка? — вздыхает Эля, которая бы никогда не стала шутить на тему здоровья. — Мне нужно провести обследование, ложись, пожалуйста, — повторила просьбу она, снова показав на кушетку, куда Лера должна была лечь с оголённой грудной клеткой.       Валерия демонстративно нахмурилась и скрестила руки у груди, как бы показывая, что не согласна на такие варварские условия осмотра. И вообще, лучше бы она сюда не приходила! А где же тогда взять справку для учителя? Да неважно! Как-нибудь отмажется, у Леры это хорошо получается.       Почему хорошо получается? А ответ прост: она из строгой семьи, а в таких семьях дети часто прибегают ко лжи и отговоркам, чтобы избежать наказания или негативной реакции строгих родителей.       Для Леры наказания стали как часть её жизни, и она подвергалась ими с раннего детства. Её никогда не били, но морального насилие было ощущать намного «больнее». За каждую мелочь следовало наказание, которое и так добивало, ведь Лера была не глупой и могла извиниться, если действительно была виновата. Была ли она виновата всегда? Однозначно нет. Так что частая ложь — это защитный механизм, выработанный в условиях отсутствия доверия и открытого диалога.       Постоянный страх и подавление эмоций заставляли её скрывать свои проступки и искать способы избежать конфликтов, даже если это означает обман.       И, к сожалению, это отразилось и в обычной жизни... Иногда Лера сама за собой не замечает, как врёт, чтобы извлечь выгоду или избежать неприятной беседы. Не особо хорошее качество... Но Лерочка была абсолютно честной и искренней со своими друзьями. А вот другим повезло меньше... К примеру, учителям, или малознакомым людям, или же назойливым парням, ведь девчонке точно было не до них, голова была забита учёбой и самореализацией.       В общем, неблизким людям она могла врать направо-налево, хотя цели врать нет, сказать больше — Лера, наоборот, старается так не делать. И как же печально, что по такой логике мать не является для ребёнка близким человеком, ведь этот человек слышит от Валерии больше всего лжи. Впрочем, в этом виновата не дочь, а сама мать.       — Да не буду я! — уже напрямую не соглашается с проведением процедуры Лера, даже не скрывая бурную реакцию.       Эля на это лишь тяжело вздыхает, догадываясь, почему девочка так долго ломается на такую процедуру. Всё просто — стеснение.       Да-да, Эльвира быстро это раскусила. Сейчас она опытный врач-кардиолог, но ведь когда-то она тоже была девочкой-подростком, которой не нравилось, что как-то врач просит снять какой-то элемент гардероба.       Даже самое красивое и стройное тело не хочется показывать всем подряд, особенно в подростковом возрасте, когда из-за гормонов, а проще говоря, из-за тараканов в голове, дети начинают загоняться. Так и появляются комплексы...       — Лерочка, я врач, и у меня таких, как ты, на дню человек двадцать минимум. Не стоит стесняться, — абсолютно спокойным тоном говорит Эльвира, поняв, что Лера просто стесняется, это абсолютно нормально для девочки-подростка.       Сказать больше, взрослые женщины, у которых грудь — это половой признак, немного смущаются при обследованиях кардиологом, независимо от возраста.       Бывают даже случаи, когда кардиолог просит раздеться для того, чтобы сделать УЗИ, а пациентки чуть ли не с визгом просят отвернуться, как будто на обследовании Эльвира ничего не увидит...       А что такое грудь для девочки-подростка? Да, может быть, вопрос звучит странно, однако для подростка это очень частый комплекс. Почему? А потому что у девочки не может быть такой же груди, как у взрослых женщин.       И когда старшее поколение в виде мамы, бабушки и прочих родственников женского пола, буквально указывает на то, что грудь начала расти, но ещё недостаточно большая и стоит кушать побольше капусты. Или же мальчики в классе, которые считают очень смешным сравнивать одноклассниц ещё не до конца несформированных девушек со школьными досками, мол, и там, и там плоско...       Это заставляет задуматься, а в некоторых случаях и напихать ваты в бюстгальтер. Звучит крайне нелепо, но некоторые девчонки действительно страдают такой фигнёй только из-за того, что некоторые люди не умеют держать язык за зубами и, видимо, не знают базовой биологии.       Благо, Лера этим не страдала, потому что ей, как минимум, было не до такого. Но сам факт, что нужно снять одежду и оголить интимную точку перед посторонним человеком, а уж тем более, врачом, пугало ещё больше, хоть девочка и понимала, что больно не будет.       — Я не даю согласия, — повторила Лера, нахмурив брови, не сдвигаясь с места. — Это вообще незаконно! УК РФ Глава 15! — активно качает свои права Валерик, вспомнив Главу 15, которая так и называется: «ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА». Эта Глава, конечно, идеально описывает нынешнюю ситуацию... Только вот Лерочка в свои шестнадцать ещё не успела изучить всю УК, поэтому сделала вывод только по названию главы. На самом же деле глава рассказывает о немного других вещах, связанных с медициной.       — Лерунь, дай угадаю, на юридический после школы поступишь? — усмехнулась Эльвира, заметив, что шестнадцатилетняя девочка приводит аргументы аж из УК... Но и Эля, будучи врачом, свои права знала, в том числе и эту Главу, где говорится, в каких случаях врач имеет полное право провести медицинскую манипуляцию без согласия пациента.       — Да, — кивает головкой Лера, ведь в её планы действительно входила успешная сдача ЕГЭ, а потом поступление в юридический институт и желательно, вдали от дома...       Но такое Лерино желание стать юристом — это не путь к деньгам и связям, а прямой результат её детства, наполненного несправедливостью. Ей постоянно навязывали занятия, которые не вызывали у неё интереса. Те же бальные танцы, которые никогда особо не нравились Лере, но мать уверяла, что это очень красивый спорт и обязательно надо продолжить им заниматься! Девочку так же ругали за незначительные провинности, а порой и за то, чего она вовсе не совершала.       Эта постоянная несправедливость, ощущение того, что её голос не слышен и права игнорируются, зажгли в ней стремление к тому, чтобы посвятить свою жизнь защищая невиновных людей, которых обвиняют в проступках, которые они не совершали.       Так что желание защищать других, восстанавливать порушенную правоту — это не просто мечта, а глубокая потребность, выкованная годами подавленного негодования и желания изменить ситуацию, в которой она оказалась. Лерочка будто бы выполняет миссию только ради того, чтобы она наконец-то была услышана и чтобы справедливость восторжествовала.       — Желаю удачи, — искренне говорит Эля, чуть улыбнувшись девочке. Женщина прекрасно понимала, что профессия юриста достаточно сложная... Нужно запомнить столько терминов, выучить столько законов, а потом и доказать это всё. Впрочем, работа и даже учёба на врача ничуть не проще. — А теперь раздевайся и ложись на кушетку, уже какой раз повторяю, — снова просит её Элечка, уже немного устав от уговоров и переговоров.       — УК РФ Глава 15... — снова начинает качать права Лера, снова делая достаточно грубую ошибку, за что в институте явно надавали бы по шапке. Впрочем, сейчас это не так страшно, Лера была школьницей, которая не может знать все законы.       — Лер, твоя глава 15 говорит о том, что я имею право оказать экстренную процедуру! — перебила её Эльвира, поняв, что эта шарманка с ненавистной главой 15 будет играть вечность. — Последний раз повторяю: ляг, пожалуйста. Милая, я не причиню боли! — уверяет Эля.       — Ещё бесконечно раз повторю — нет! — продолжает спор Валерия, повышая голос и так и не согласившись на процедуру.       Эльвира тяжело вздохнула и обхватила свою голову руками. М-да, с подростками договориться бывает ну очень сложно. Боже, как же женщина в этот момент понадеялась, что Марсель останется спокойным мальчиком, у которого этот период пройдёт легче...       Ну и Эля прекрасно понимала Леру, зная, что девочка стесняется оголять торс. Да что там Эля, любая женщина её поймёт! Но обследование то провести надо... Но что же делать, если упрямая девочка-подросток никак не соглашается? И в голову Эльвиры пришёл лишь один-единственный вариант... Она вернулась за свой рабочий стол, садясь в кресло напротив Леры, посмотрев ей прямо в глаза и абсолютно спокойным тоном продолжила диалог:       — Ну и что мне делать с тобой, упрямой такой, м? — абсолютно спокойно, без злости, раздражения и прочих негативных эмоций спросила женщина, ожидая, пока девочка предложит свой вариант исхода событий, но потом, не дожидаясь ответа, продолжает: — Может, маме позвонить? — вдруг заявляет Эльвира, уже и не зная, что делать с Лерой, поэтому решается на такой поступок.       Но на самом деле Эля до последнего надеялась, что сможет просто пойти на шантаж, ведь действительно, звонить матери и палить, что ребёнок курит — точно не хотелось, потому что в таком случае девочка получит. Уж лучше Лера просто согласится на это сама.       — В смысле маме?! — практически крича, спрашивает Лера, вскочив со стула и смотря на Эльвиру с ужасом. Стало так тревожно...       Эти слова прозвучали для Леры, словно смертный приговор... Лицо девочки побледнело, губы задрожали. Угроза не столько касалась курения, сколько глубоко задевала жизнь, нарушая доверие и предавая её личное пространство. Лера прекрасно понимала, какая буря разразится дома, если мама узнает о курении...       Леруня с детства была стройненькой, хрупкой девочкой, у которой никогда не было проблем с лишним весом. Но мать до сих пор не разрешала дочке съесть хоть что-нибудь вредное, например: чипсы, сухарики, шоколадки и газировки. Если большинство продуктов были под запретом, то даже представить было сложно, что будет, когда узнают про курение...       Вроде как всё было логично, мать просто заботится о здоровье дочки, но, зная, какая ситуация в семье Леры, было понятно, что это очередной приступ гиперопеки, которая иногда просто мешала «дышать» девочке, у которой не было никаких секретов от мамы, но не из-за того, что Лера ничего не скрывала, а из-за того, что мать не давала ей прохода и могла узнать о чём-то ещё раньше, чем девочка успевала это сделать.       Паника нарастала, сжимая грудь, перехватывая дыхание. Её сердце, которое по логике должно было бы быть под защитой Эли, теперь бешено колотилось от страха и стыда. Мысли путались, в голове звучал только один ужасающий сценарий: гнев матери, разочарование, серьёзные наказания. Руки стали влажными от холодного пота, а в глазах застыл ужас... Мать могла устроить скандал на ровном месте за любую оплошность, но когда она узнает, что дочь курит, то будет полный пиздец, о котором Лера не хотела даже думать...       — Лерочка, милая, ну ты мне выбора не оставляешь, — продолжает блефовать Эля, чтобы добиться желаемого. Но, подняв глаза на Валерию, женщина увидела в её глазах сильнейшую панику и поняла, что девочка боится собственную мать...       Больше всего Эльвиру удивило то, что мать так сильно напугала ребёнка, ведь стоит только упомянуть, что кто-то что-то расскажет маме, то ребёнок просто впадает в панику? И вообще, любая нормальная мать в первую очередь поверит своему ребёнку, а не какому-то врачу.       Эля не могла такого понять, потому что росла в очень спокойной и комфортной семье, где не было принято орать друг на друга, а наоборот, было принято обсуждать ситуацию и находить решения проблемы. И, кажется, сейчас уже у самой Эли закололо сердце, но не от кардиологических проблем, которых, к счастью, не было, а от сочувствия к Лерочке, которая не могла почувствовать себя комфортно даже в собственном доме.       — Ладно! — вдруг чуть ли не криком говорит ей Лера, согласившись на процедуру, решив, что лучше первый и последний раз опозориться перед врачом, чем получит от матери, которая заберёт у неё телефон, лишит абсолютно всех карманных денег и усилит свою гиперопеку.       — Ну вот видишь, какая ты умничка, — улыбнулась ей Элечка, вставая со своего рабочего стола, дойдя до девочки, нежно взяв её за плечи. — Пошли со мной, не бойся, — ласковым голосом говорит врач, заводя Леру к кушетке. Ножки девочки чуть потрясывались. — Раздевайся, — повторила она, а сама стала распутывать так называемые провода с «присосками», решив начать с кардиограммы.       Валерия нахмурилась, но выбора у неё не было, она отвернулась от врача и стала медленно расстёгивать блузку. Эля, видя это краем глаза, лишь усмехнулась, железная логика, конечно: отвернуться, если врач всё равно всё увидит. Но комментировать кардиолог ничего не стала, быстро справившись с проводами.       — Топик ведь можно оставить? — уточнила девочка, по-прежнему стоял спиной к женщине, оставаясь в бюстгальтере.       — Нет, солнышко, его тоже нужно снять, — ласковым тоном поясняет Элечка, вздохнув, зная, что Лере явно неловко, но ничего не поделаешь, обследование провести необходимо, у Эли множество подозрений насчёт здоровья этой девочки.       — Нет! — снова начала спор Лера, отказавшись снимать ещё и топик. Как потом вообще врачу в глаза смотреть?! — А если я не хочу? Что вы предлагаете делать?       — Ну ты успокойся, помедитируй, — наигранно-серьёзным тоном говорит Эля, стараясь перевести это всё в шутку. Но, кстати, женщина многое знала о йоге, посещая занятия и занимаясь дома, когда, конечно, есть на это время, потому что с маленьким ребёнком в доме не всегда удаётся удовлетворить свои хотелки. — А то у тебя карма грязная, — с уже откровенным сарказмом добавляет женщина.       — И что же не так с моей кармой? — чуть нахмурилась Лера, конечно же, не воспринимая слова женщины всерьёз.       — С кармой? — спросила Эля. — Без понятия! Мне интереснее узнать, что с сердечком, — пожимает плечами она, снова мягко улыбаясь.       — Ну неужели вы не понимаете? — тяжело вздыхает Лерочка, думая, что Эльвира либо издевается над ней, либо просто не понимает. Зная её профессию, девчонка больше склонялась к первому варианту...       — Милая, ну, конечно, понимаю, — привычным спокойным голосом отвечает Эля, чуть кивнув. — Я ведь тоже когда-то была девочкой-подростком. Да и сейчас я девочка... И уж поверь, ничего нового не увижу.       — Ага... А понимания — ноль, — чуть нахмурилась Лерочка.       — Мы с тобой в кабинете одни, к нам никто не зайдёт, уверяю. Я сделаю кардиограмму и УЗИ, это недолго и не больно. Мне просто нужна оголённая грудная клетка. Полностью, малыш, — грамотно и ласково объясняет ей Элечка, пытаясь доказать, что она не гнусная тётка, а добрый взрослый, с которым Лера может чувствовать себя под защитой. — Давай я сейчас пойду и на всякий случай закрою дверь на замок, а ты всё-таки выполнишь мою просьбу, угу? — попыталась договориться с ней Эльвира и, увидев заветный неуверенный кивок, чуть улыбнулась девочке и действительно пошла закрывать дверь, чтобы та чувствовала себя безопасно.       Щёчки и ушки Леры чуть покраснели... Она поняла, что выбора у неё нет, но ей было и страшно, и стыдно, руки не слушались, но пальцы неуклюже расстегивали застёжку на бюстгальтере. Она старалась сделать это как можно быстрее, хотя неосознанно тянула время.       Через несколько секунд грудь была оголена... Теперь уши и щёки не просто покраснели, а загорелись ярким пламенем. Девочка хотела наплевать на всё и просто надеть одежду обратно, но поняла, что тогда Эля не сделает ей процедуру, а значит, не отстанет.       Но Лере всё ещё было некомфортно! Поэтому она не придумала ничего лучше, чем закрыть грудь своими волосами, которые как раз были чуть ниже грудной клетки. Гениально...       — Ложись на кушеточку, — бегло произнесла Элечка, вернувшись с другого конца кабинета, обещано закрыв дверь. Она села рядом с кушеткой и ожидала, пока пациентка ляжет в нужную позу.       Но когда Эля подняла глаза на Леру, то просто тяжело вздохнула, увидев, как та закрыла свою грудь волосами. Ну, это уже просто абсурд... Поэтому, поняв, что слова просто бесполезны, кардиолог начала прицеплять электроды на руки и ноги, ранее чуть смочив место влажной ваткой. Дальше Эля стала прицеплять прищепки в области груби, поэтому, ничего не сказав, встряхнула тёмную шевелюру в стороны и продолжила делать свою работу.       Но и прищепки нужно ставить в определённые зоны, а именно между четвёртым межреберьем, а поскольку Лера была худышкой, то кардиолог стала пальпировать грудную клетку, стараясь не касаться самой груди, чтобы не смущать девочку. Найдя нужную зону, прищепки оказались там.       — Ш... — что-то шепнула Лера, конечно, не испытывая боль. Вместо этого она испытывала стыд, поэтому просто зажмурила глаза, чтобы не видеть, как над ней издеваются.       — Ну, тихо-тихо, просто ищу нужную точку, — поясняет своё поведение Эльвира, поправив прищепку. — Лерунь, ну, покраснела, как индюк, — замечает женщина, тяжело вздохнув. — В твоём возрасте я тоже стеснялась, правда, уж не так сильно, как ты. Сейчас прошло, — вспоминает себя Эля.       — Почему прошло? — ради интереса спросила Лера, понимая, что хуже уже не будет, тем более разговоры отвлекали от разных мыслей.       — Родила, — усмехнулась врач, поясняя. — Детей, к сожалению, в капусте не находят, да и аист их не приносит.       И действительно, Эля стала замечать за собой, что после того, как она родила Марселя, что стеснение к врачам стало минимальным. В общем-то, Эльвира никогда не боялась врачей, поэтому на осмотре того же гинеколога почувствовала лёгкий дискомфорт, но всё равно доверяла врачу и давала спокойно провести осмотр.       После родов всё стало ещё проще, и сейчас женщина не стеснялась показать интимную часть тела от слова совсем. Это связано с тем, что во время родов любая женщина не знает, куда деться, чтобы избежать сильнейшей боли, забивая на стеснение и скромность. В такие моменты роженицы согласны на всё, чтобы ребёнок поскорее родился и перестал приносить такую боль. Дети даются очень тяжело... Тем более, как Эля сказала, берутся они не от аистов, капусты и даже не из животика, как обычно рассказывают мамы своим детям. И, конечно, врачи всё видят и помогают женщинам родить и даже самым скромным в тот момент становится плевать на оголённую интимную зону.       — Ясно, — чуть кивнула Лера будучи далеко не глупой и знающей, откуда берутся дети.       — Мне тоже всё ясно, — в ответ тяжело вздохнула Эля, резко отрывая от аппарата лист с кардиограммой, сразу подмечая отклонения в работе сердца, которые срочно надо было лечить. — Нет-нет, зайка, не вставай, — приостановила её Эля, чуть надавив на плечики, сказав, что пока что вставать не надо, ведь впереди ещё одно обследование — УЗИ.       — Да вы надо мной издеваетесь! — заныла Лера, закрыв лицо руками, всё ещё испытывая стыд, но, честно сказать, после рассказов стало чуть легче, менее стеснительно и даже в какой-то степени комфортно...       — Ой, котик, я тебя умоляю, нужна мне твоя грудь! — уверяет Эльвира, усмехаясь, которой эта ситуация кажется абсурдной и смешной одновременно.       Между этим кардиолог намазала валик специальным гелем, который улучшает скольжение датчика и обеспечивает лучшую визуализацию внутренних структур. Далее она включила аппарат УЗИ и через монитор стала наблюдать за ритмом сердца, а также слушая его. Благо, современные технологии позволяли.       Эля, сконцентрированная на экране УЗИ-аппарата, продолжая водить датчиком по нежной коже Леры. На мониторе пляшут эхо-сигналы, рисуя картину работы сердца. Во время УЗИ Эля заметила нечто необычное. Изображение на мониторе, обычно знакомое и предсказуемое, показало отклонение... Её брови сдвигаются, взгляд становится серьёзнее. Кажется, она что-то заметила... Эльвира остановила датчик, её взгляд стал сосредоточенным и профессиональным, но в нём читалось беспокойство. Догадки подтвердились. Это была патология.       Эльвира медленно переводит взгляд с экрана на Леру, стараясь тактично не смотреть на грудь. В глазах кардиолога мелькает беспокойство.       — Заичка... — голос врача остался ласковым, но сейчас в нём было слышно не спокойствие, а наоборот, тревога. — Давно, говоришь, занимаешься танцами? — уточнила она, вспомнив, что в начале приёма Лерочка рассказывала, что занимается танцами и даже точно сказала количество лет, проведённого в этом спорте. Но Эля не запомнила такие мелочи, отложив в голове только то, что Лера занимается бальными танцами, то есть спортом, а при заболевании сердца интенсивные физические нагрузки вредны.       — Двенадцать лет, — повторяет ей Лерочка. — А что? В чём дело?! — нервно, практически крича, спрашивает Лера, незамедлительно ожидая получить ответ на свой вопрос.       — Можешь одеваться, Лерунь, — пока что уходит от ответа доктор, ещё раз взглянув на Леру, а потом протянув ей бумажное полотенце, чтобы она вытерла лишний гель с груди.       Девочка пользуется этой возможностью и быстро надевает на себя бюстгальтер и блузку, наконец, чувствуя, что её тело закрыто. Но сейчас её смущало то, что Эльвира явно что-то ей не договаривает...       — Эля, — подала голос Лерочка, подойдя к женщине, которая сидела на кушетке, где только что проводила обследование. Девочка села рядом с ней и продолжила: — Что происходит? — уже прямо спросила она.       — Солнышко, с танцами пора покончить, у тебя проблемы со здоровьем, — в мягком и ласковом тоне заявляет Эльвира.       Мысль о реакции Леры вызывала у Эли не лучшие варианты событий. По рассказам самой девочки, женщина поняла, что совсем скоро Лера закончит спортивную карьеру, ведь она выполнила мастера, и, казалось бы, можно закончить с высоко поднятой головой, на которой блестела диадема, а в руках будто сверкал значок удовольствия мастера спорта Российской Федерации.       Но внутренний голос женщины подсказывал, что что-то или... кто-то в танцах её всё же держит, и именно поэтому она старалась как можно мягче преподнести эту новость.       Вместо слов поддержки, которых сейчас Эльвира не могла найти, она нежно приобняла девушку, чувствуя, как дрожит её хрупкое тело. В этом объятии было всё: и сочувствие, и понимание, и глубокая безмолвная горечь от невозможности изменить ситуацию. Тихий тёплый жест был единственным, что она могла предложить в этот момент, временной защитой от удара, который ей предстояло нанести словами.       Первая минута объятий прошла в напряжённом молчании. Лера сидела, сжавшись, обдумав услышанное, словно пытаясь найти в этом страшном сообщении хоть какой-то изъян, хоть малейшую лазейку для надежды.       Но сто раз пропустив фразу врача у себя в голове, слёзы хлынули градом... Это был не просто плач, а выплеск отчаяния, боли и бессилия перед лицом разрушенной мечты. Её тело сотрясали рыдания, а плечи Эльвиры промокли от слёз несчастного ребёнка. Тишина, царившая до этого, сменилась горьким пронзительным звуком разрушенных надежд, проще говоря — рыданием.       Женщина тяжело прикрыла глаза, легонько кивнув, реакция Леры была ожидаемой. Предстоит долгий разговор, а потом и лечение…