Мороз и солнце, врач сердечный

      В уютной светлой комнате зазвенел будильник, который издавал телефон. Эльвира, женщина тридцати четырёх лет, улыбнулась, потянулась, наслаждаясь ощущением тепла и уюта. Посмотрев на время, она удовлетворительно кивнула, на часах было восемь утра. Времени было достаточно, чтобы собраться на работу и... Собрать сынишку в садик. Сегодня Эля решила, что малыш может пойти в садик чуть попозже.       Женщина встала с кровати, заправляя её пледом и положив наверх подушки, она отправилась на кухню, чтобы поставить чайник на 70⁰, а потом пошла в ванную, где вымыла голову, поухаживала за своей кожей и наклеила на глаза патчи.       Вернувшись на кухню, Эльвира сделала глоток ароматного чая с ромашкой. Она пила этот чай каждый день, он успокаивал и был очень вкусным. Эля, будучи кардиологом, совершенно не пила кофе, зная последствия, хотя и понимала, что если знать меру, то ничего серьёзного не будет.       Женщина направилась в детскую комнату. Кровать стояла у стены и была выполнена в виде деревянного каркаса с двумя уровнями и покрыта серым пледом. Рядом с кроватью находится шкаф с одеждой, деревянный комод с выдвижными ящиками и книжной полкой сверху, по этим полкам можно было ходить и попасть в «домик», где был расстелен тёплый пледик, а так же там лежали игрушки. По полу расстелен зелёный круглый ковёр с геометрическим рисунком.       На кровати сладко спал её любимый Марсик, именно так она ласково называла своего сына, полное имя которого было Марсель.       — Марси-и-и-ик, — ласково прошептала Эля, присаживаясь на краешек крови и начиная ласково гладить малыша по светлым кудряшкам. — Просыпайся, малыш, — говорит она, приобнимая сына, а потом несколько раз целует его в щёчку, заставляя проснуться.       Маленький Марсель сладко зевнул и открыл глазки, уставившись своими большими и красивыми голубыми глазками на маму.       — Мама... — сонно пробурчал четырёхлетний мальчик, ещё не успевший окончательно проснуться. — Я хочу спать, выключи свет, — попросил он, отвернувшись личиком к стенке.       Но мамочка не послушала сына, вместо этого распахнув шторы. Теперь в комнате «сидело» несколько солнечных зайчиков. Сама Эльвира начала гладить сыночка по спинке, а потом и скинула с него одеялко.       — Вечером мы уложиться не можем, а утром встать. Марсик, ну, это не дело, — вздыхает Эля, хоть и понимала, что такой режим считается нормой, особенно для маленьких деток, которых невозможно уложить спать вечером и также невозможно разбудить утром. — Давай, милый, ты пойдёшь в садик играть с другими детками, а мама поедет на работу, — спокойным и нежным голосом говорит она, подавая мальчику свитер цвета хаки.       Марсик был ещё совсем малыш, но уже знал, что садик — это место, где его ждут игры, новые друзья и интересные занятия, он любил туда ходить, но из варианта остаться дома или идти в садик всё-таки выберет первый вариант. Но сейчас мама не предоставляет ему выбора, поэтому он самостоятельно надевает свой свитер, продолжая потирать глазки.       Марсель был настоящим пельменным гурманом. Каждый раз, когда он видел их на столе, его глаза радостно сияли, а маленькие ручки тянулись к тарелке.       Именно бабушка, которая часто сидела с Марселем, привила ему эту любовь. Она знала, что пельмешки — это его любимое блюдо, и старалась баловать внука этим лакомством. Они с бабушкой даже готовили их вместе, мальчик любил делать пельмешки в форме каких-то фигур или животных.       А сидеть с внуком было нередким явлением, ведь у Эли был график два к двум, и иногда работа выпадала на выходные, когда садик закрыт. Папы у Марселя не было, они с Эльвирой были в разводе, и он даже не навещал сына, хотя женщина не запрещала, а наоборот, предлагала встречи. Марсик же помнил папу достаточно плохо, потому что ему было всего два годика, когда тот ушёл из семьи. И сейчас, благо ребёнок о нём не говорит и с радостью живёт с мамочкой и навещает бабушку.       — Марсель, ну какие пельмешки? — вздыхает Эльвира, всем видом показывая, что не согласна на такой вариант. — Давай яичко пожарим, ты же любишь, да? — предлагает свой вариант женщина, считая, что омлет куда полезнее пельменей.       — Ну, пельмешки вкусные, мы с бабушкой их лепим и кушаем! — рассказывает малыш, который всё ещё хочет получить своё любимое блюдо на завтрак.       — Но каждый раз нельзя их кушать, сынуль, — объясняет Эльвира, а потом открывает холодильник, заглядывая в него, смотря на наличие продуктов. — Так что насчёт омлетика? — уточняет она, на всякий случай достав два яйца для приготовления завтрака.       — Хорошо, но я тебе помогу! — улыбнулся Марсик, встав из-за стола и взяв мисочку, разбил яйца, которые взял у мамы.       Элечка улыбнулась, а потом аккуратно достала лишнюю скорлупу, ведь Марсель, будучи слишком маленьким, не мог делать всё аккуратно. Женщину радовало, что Марсик во всём помогает своей маме и особенно мальчику интересовала готовка.       Эля нарезала помидорки и, посолив взбитые яйца, поместила их на ранее разогревшую сковороду, а сверху положила колечки помидора и натёртый сыр. Сама же женщина позавтракала мюслями с клубничным йогуртом.       Накормив сынульку омлетиком, который он помог ей приготовить, Эльвира пошла сушить волосы феном, делая себе укладку, а потом и нанеся неяркий, но красивый макияж. Далее мама проследила, чтобы Марсель как следует почистил зубы, а затем немного помогла малышу с зубной нитью.       Поехав в садик под повседневный «синий трактор», Эля настраивалась на хороший лад перед рабочим днём в поликлинике. День обещал быть насыщенным, но материнство в кайф и бесконечно сильная любовь к Марсельке дарило энергию на весь день.       — Пока, мамочка, — Марсик крепко обнял Эльвиру, поднимаясь на носочки, чтобы казаться выше.       — Пока, Марселечка, — в ответ обняла она сыночка, широко ему улыбаясь и пару раз целуя малыша в висок.       Сама же женщина вышла из детского сада и поехала на работу.

***

      Лера вышла за территорию школы, прокручивая мысли о том, как сейчас лучше поступить. Совесть говорила, что надо ехать к врачу, здравый смысл придерживался такой же тактики, а вот проснувшаяся ятрофобия говорила, что в сторону больницы даже смотреть нельзя! Сложный выбор...       Думая об этом, она и не заметила, как дошла до автобусной остановки. Было холодно, и Лера не придумала ничего лучше, чем достать из рюкзака электронную сигарету, а если сказать точнее, одноразку на 1200 затяжек со вкусом лесных ягод. Она отошла чуть подальше и сделала пару затяжек, беря пар в себя. Во рту образовался сладенький вкус.       Спустя три минуты подъехал нужный автобус, и Лера поехала до своей остановки для пересадки.       Спустя час она уже была в своей деревне и не очень торопясь, шла домой, зная, что ей нужно идти в больницу, где её просто замучают...

***

      — Мама, дай документы! — кричит Лера, прося, чтобы мама подала ей документы, ведь сама девочка стояла в прихожей своей небольшой квартирки обутая, а разуваться было лень.       Через минуту к девчонке подошла её мама — женщина тридцати четырёх лет, с такими же волосами, как у самой Леры, тёмными и густыми. В руках был файл с документами дочери, в том числе и с медицинской картой.       — Лера, а ты почему не в школе? — неодобрительным тоном поинтересовалась мать, пока что не передавая документы в руки дочери.       Мать Леры была достаточно строгой и властной женщиной, которая до сих пор многое не разрешала своей дочери.. К примеру, класса до 9 каждая оценка дочери строго контролировалась, а за отметку ниже пятёрки девочку наказывали. Нет-нет, никаких телесных наказаний! Чаще всего у Леры забирали телефон и запрещали гулять, вместо этого заставляя зубрить уроки.       Но в девятом классе всё стало лайтовее, ведь за оценками практически перестали следить, но наказания не прекратились.       Началась новая стадия — самонаказание, а сказать точнее — селфхарм, или самоповреждающее поведение — намеренное нанесение человеком увечий и повреждений самому себе. Да, благодаря такому строгому отслеживанию оценок у Леры выработался синдром отличницы и если оценка не была отличной, то на людях она не показывала грусти, но, приходя домой, брала острую бритву и проводила ей не по рукам, а потом плакала, но её успокаивало то, что плакала она от физической боли, а не от моральной, казалось, что так проще...       — На уроке плохо стало, — честно говорит Лера, прижимаясь головой к стенке, всё ещё чувствуя себя очень уставшей и вымотанной, и было непонятно, вызвано ли это недавним инцидентом или вечным переутомлением? — Классная должна была тебе написать, — добавила она, не понимая, почему мать никогда не верит ей на слово, это было обидно.       — Ладно, — женщина протянула Лере документы, вспомнив, что классный руководитель действительно предупредил, что у ребёнка плохое самочувствие. — К какому врачу тебе надо?       — К... К кардиологу, — отвечает Валерия, немного затянув с ответом, вспоминая, к какому врачу послал её классный руководитель.       Однако не стоило забывать, что Лера жила в посёлке, из-за чего в местной одноэтажной поликлинике было недостаточно врачей. Кардиолога в посёлке не было... Придётся ехать в город, о чём и предупредила её мама.       Лерочка кивнула и, освободив рюкзак от учеников, она положила туда документы и отправилась в городскую поликлинику.

***

      Эльвира Геннадьевна хлопнула дверью своей машины, после чего нажала на кнопку ключей, блокируя замки. Женщина уже была на территории поликлиники и, держа свою сумочку в руках, направлялась ко входу, уверенно шагая в сапогах на высоких каблуках.       Лерочка была примерно там же, но шла к поликлинике менее уверенно, понимая, что её там просто замучают... И, конечно же, подросток не придумал ничего лучше, как зайти за угол больницы и пару минут попарить, дабы хотя бы немножко успокоить нервишки.       Нет, девочка совершенно не боялась, что её кто-то заметит. Ну а кому она нужна? Здесь её никто не знает, а значит, не доложит о курении. Врачам нет до этого дела, пациентам тем более.       Эля же шла с парковки к входу, и так вышло, что она прошла прямо мимо Леры... Заметив курящего подростка, она не знала, что сказать, но в первую очередь она не понимала, что во взрослой поликлинике делает подросток... Ну, разве что ждёт родственников. А если ситуация плачевная, и девочка закуривает стресс? Эле стало её жалко, однако как врач она не могла не сделать замечание:       — Здоровье угробишь, глупышка, — проходя мимо, невзначай говорит Эльвира, а потом всё-таки доходит до входа в больницу, чтобы приготовиться к рабочему дню.       Лерчик совсем не поняла, почему какую-то незнакомку волнует, чем она занимается... Хотелось нагрубить, но девочка решила придержаться, но про себя, конечно, не могла не подумать:       «Да тебя ебать не должно», — думает подросток, но уже через несколько минут забывает об этой ситуации и, немного успокоившись, заходит в поликлинику.       М-да, кто бы знал, что курящий подросток и неравнодушная незнакомка ещё встретятся, только уже под другими ролями и такой уверенной Лера уже не будет…