Мои шаги по твоим переулкам

За окном общественного транспорта уже была ночь. Окно немного запотело, и Ане пришлось его протереть, чтобы разглядеть свою любимую Казань. Здесь она родилась, выросла, пошла в школу, и вот через полгода она её закончит. Родители Ани хотели, чтобы она поступала в Москву и позже работала в милиции. Какая глупость… Аня никогда не хотела работать в милиции. Её мечтой было писать книги, но слово родителей для неё было законом. Она вообще не хотела переезжать из Казани — ни в Москву, ни в какой-либо другой город. Здесь ей нравилось всё: каждый переулок, каждый двор был таким родным, несмотря на то, что девушка редко гуляла по городу. В основном она проводила время на своём районе. На Универсаме она жила, ходила в школу и два раза в неделю посещала занятия по рисованию. Последнее ей нравилось больше всего. Когда кисть попадала в тоненькие пальцы Ани, она полностью посвящала себя процессу, забывая о проблемах в школе, дома и в личной жизни. За всю свою жизнь девушка никогда даже за руку с мальчиком не держалась, но почти никогда и не нуждалась в этом. Ей было достаточно её одноклассника Миши — отличника, который каждый четверг приносил ей две конфеты. Но встречаться с ним она бы никогда не стала. Слишком умный — даже умнее, чем сама Аня, что было большой редкостью. До её остановки оставалось ещё минут десять. На Ленинском переулке в автобус зашло несколько человек. Аня не обратила внимания — она сидела в самом начале, а противный водитель открыл только заднюю дверь. — Рәхмәт, машина йөртүче! — сзади послышался до дрожи в коленях знакомый голос. Но Аня всё ещё не поворачивалась, то ли от стеснения, то ли… Высокий, худощавый и налысо выбритый парень прошёл немного вперёд и заметил черноволосую макушку. На его лице появилась улыбка, а в глазах загорелась лёгкая искра. Вахит аккуратно подошёл к девушке и заметил, что сиденье возле неё свободно. — Монда иреклеме? — заговорил он своим картавым голосом. — Занято, — не поворачивая головы, ответила девушка. Свободное место тут же занял её портфель. Парень только усмехнулся, ловко поднял тяжёлый портфель девушки и сел на место, положив вещь себе на колени. Аня всё ещё смотрела в окно, пока её сердце бешено билось, будто собиралось вот-вот вылететь из груди. — Как у тебя дела? — ненавязчиво спросил Вахит, осматривая шатенку с ног до головы, будто оценивая. — Никто на районе не обижает? Если что, я же разберусь. Девушка лишь тихо посмеялась, показывая своё безразличие. — Нет, ну а чё ты смеёшься? — парень повернулся к ней всем телом. — Мин борчылам. — Всё у меня нормально, — наконец-то повернулась Аня своим ангельским личиком к побитому лицу Вахита. Ему показалось, что её красота вот-вот ослепит его. — И переживать за меня не надо. — Это ты сейчас так говоришь, — улыбнулся он. — А вот когда на районе прижмут, начнёшь моим именем светить. — Мин үзем өчен тора , — наконец-то улыбнулась и сама Аня. — Да кому ты рассказываешь, — громко рассмеялся Вахит, от чего женщина сзади даже немного вздрогнула. — Татарский учишь, смотрю? По национальности Аня была русской татаркой, но в детстве с ней мало разговаривали на татарском, поэтому язык ей пришлось учить самостоятельно. Всё изменилось летом 1988 года, когда она познакомилась с Вахитом и его другом Валерой. Тогда они всё лето провели вместе. На той самой прогулке Аня познакомилась ещё с одной девочкой — Лилей. Они подружились, хотя Лиля была довольно противной. Родители пытались закрыть дочь дома, чтобы та не шлялась с местной шпаной, но не вышло. Аня всё равно сбегала и возвращалась поздно вечером, а иногда и за полночь. В конце концов родители смирились, но с началом сентября «наказали» девушку, серьёзно взявшись за её дисциплину и учёбу. Тогда же общение с Вахитом оборвалось. Родители начали водить Аню в школу и обратно сами, но месяц назад контроль ослаб. Теперь они виделись редко, и этот февральский вечер стал неожиданностью. — Учу, — кратко ответила Аня и снова развернулась к окну. — Может, погуляем сегодня? — как и ожидалось, предложил Вахит. — Давно что-то не гуляли. — А не по твоей вине случайно? Вахит вопросительно поднял брови, будто был уверен, что не виноват в том, что Аня теперь вечно под контролем. — Моя вина тут только в том, что я не могу тебя забрать от этих чокнутых родителей. С этим Аня не могла не согласиться, но, уважая родителей, сделала вид, что он не прав. — Но у меня есть один вариант… Девушка с интересом посмотрела в карие, такие родные глаза. — Завтра у тебя же нет этой… рисовалки? — Вахит сделал вид, будто не знает расписание Ани наизусть. — Нет, — уверенно ответила зеленоглазая. — Скажи, что тебя Кира в гости после школы приглашает, — неожиданно предложил он. — Кто такая Кира? — вопросительно подняв одну бровь, спросила Аня. — Ну или не Кира, я не знаю твоих одноклассниц. — Не сработает. Вахит громко выдохнул, подбирая в голове ещё какие-то варианты. — А ты можешь сказать, что тебе нужно с какой-то там одноклассницей доделать стенгазету в школе? Аня на пару секунд задумалась, обдумывая план и прикидывая, как можно его воплотить в реальность, взвешивая все «за» и «против». — Ну, я могу попробовать, — наконец ответила она. Вахит гордо выпрямил спину, закинув локти на спинку сиденья. На этот жест Аня лишь грозно посмотрела, но промолчала. — Но ты же понимаешь, что если не сработает, мы, скорее всего, больше никогда не увидимся? — Тю, — громко фыркнул Вахит. — А что не сработает? Всё сработает! — гордо заявил он. Всю оставшуюся дорогу они разговаривали. Вахит в своей привычной манере отпускал шуточки, иногда грубоватые, но Аня уже привыкла к его манере речи и только усмехалась в ответ. Он рассказывал про свои «подвиги» на районе, а она слушала, краем глаза наблюдая за тем, как его взгляд то и дело останавливался на её лице. Когда автобус начал замедлять ход возле нужной остановки, Аня взяла свой портфель с его колен. — Ты что, реально собралась выходить? — усмехнулся Вахит, будто не веря. — А что мне делать? — с вызовом ответила она. — Да хоть до конечной доедь, там веселее, чем у тебя дома, — ухмыльнулся он. — Веселее — не значит лучше, — парировала девушка, вставая с сиденья. Парень тоже поднялся, следуя за ней к дверям. — Ань, подожди, — Вахит схватил её за запястье, заставив на секунду замереть. — Если завтра не придумаешь ничего, ты мне всё равно набери. Я уже сам что-нибудь решу. — Угу, конечно, — она аккуратно высвободила руку, стараясь не встречаться с его глазами. — Эй, не крути носом, — он хмыкнул. — Всё равно мы завтра увидимся, я тебе обещаю. Аня только покачала головой, скрывая улыбку, и спустилась с автобуса. Через запотевшее стекло она видела, как Вахит уселся обратно и что-то сказал водителю, видимо, продолжая свои разговоры. «Обещает он…» — подумала она, но, поймав себя на этом, неожиданно почувствовала, что ей хочется верить его словам. По пути от остановки домой Аня обдумывала каждое слово, сказанное Вахитом. Она вспоминала, как он смотрел на неё своими карими глазами, как пытался придумать план, чтобы они могли увидеться. Что же она в нём такого нашла? Почему из-за него у неё столько проблем, но она всё равно его любит? Хотя и изо всех сил старается это скрывать. Подходя к своей квартире на пятом этаже, девушка громко выдохнула, зная, что её могут ждать строгие вопросы от мамы. Родители всегда относились к ней серьёзно, порой даже слишком. Квартира была небольшой, но уютной. В длинной прихожей стояли тумба для обуви и зеркало, обрамлённое деревянной рамой. На стенах висели фотографии их семьи: мама с папой на свадьбе, Аня в школьной форме в первом классе, летние снимки с прогулок в парке. В гостиной стоял старый диван с вышитым покрывалом, шкаф с книгами и небольшим телевизором. На кухне всегда пахло выпечкой или свежезаваренным чаем, а на столе в центре лежала белая скатерть с вышивкой. Аня тихо открыла дверь, чтобы не разбудить соседей, и прошла в коридор. В кухне горел свет, оттуда доносился лёгкий звон посуды. — Ты дома, зайка? — позвала мама, услышав скрип двери. — Дома, — отозвалась Аня, разуваясь. В кухне её встретила Тоня — стройная женщина с тёплой улыбкой и светлыми волосами, убранными в пучок. Она поставила на стол чашку чая и жестом предложила дочери сесть рядом. — Как у тебя дела? — ласково спросила она, приглядываясь к Ане. — Всё хорошо? — Да, всё нормально, — девушка улыбнулась и взяла чашку, наслаждаясь теплом напитка. — Ты чего-то грустная. В школе что-то случилось? — Нет, всё в порядке, — соврала Аня, зная, что говорить о Вахите запрещено. Мама посмотрела на неё чуть пристально, но ничего не сказала. Вместо этого она придвинулась ближе и погладила дочь по голове. — Иди, моя хорошая, отдыхай. Завтра новый день. Аня лишь махнула головой и с небольшой улыбкой на лице направилась в свою комнату. Комната Ани была небольшой, но уютной и очень аккуратной. У окна стоял письменный стол с деревянной лампой, под которой лежали аккуратно сложенные школьные учебники, тетради и несколько цветных карандашей. На подоконнике — горшки с геранью и фикусом, за которыми мама тщательно ухаживала. Рядом висел стенд с грамотами и дипломами за отличную учёбу и участие в школьных конкурсах. Кровать стояла вдоль стены, застеленная покрывалом в крупную клетку. Над изголовьем висела полка с книгами, среди которых были и классика, и журналы, подаренные подружками. В углу комнаты стоял старенький шкаф для одежды, который папа когда-то сам отреставрировал. На полу лежал небольшой ковёр с цветочным узором, который привезли ещё из маминой деревни. На тумбочке у кровати стоял будильник, советская настольная лампа и фотография родителей: мама в красивом платье, папа в форме, строгий и гордый. Семья жила хорошо, особенно по советским меркам. Это было заслугой родителей: мама работала бухгалтером в торговом предприятии, а папа был инженером на заводе. Оба всегда старались обеспечить семью всем необходимым, поэтому в их квартире было всё, что только можно было достать в те годы. Аня подошла к столу, положила портфель на табурет рядом и задумчиво посмотрела в окно. В темноте едва угадывались силуэты деревьев во дворе и редкие огоньки в окнах соседних домов. Её мысли снова вернулись к Вахиту, но она старалась их отогнать, чтобы не захватили весь вечер. Аккуратно открыв портфель, Аня достала свои учебники и дневник, чтобы проверить, что задали на завтра. Листая страницы, она с облегчением заметила, что домашнего задания было немного: лишь один номер по алгебре. Улыбнувшись про себя, Аня вспомнила, что это задание она успела сделать ещё на перемене в школе. Она аккуратно убрала дневник и учебники обратно в портфель, после чего села за стол. Немного подумав, Аня достала из ящика чистый альбом и карандаши. Это было её любимое занятие, способное отвлечь от любых мыслей. Лёгкие тени, падающие от настольной лампы, играли на страницах, пока Аня сосредоточенно выводила линии. Её любимым было рисовать что-то абстрактное: городские переулки, лица людей, иногда даже вымышленные образы. Сегодня же ей захотелось изобразить карие глаза — такие родные, такие живые… Внезапно Аня поймала себя на том, что улыбается, думая о сегодняшнем разговоре в автобусе. Она быстро отложила карандаш и закрыла альбом, будто боялась, что мама или кто-то ещё может увидеть её мысли, отражённые на бумаге. Её взгляд скользнул по часам на тумбочке — было уже поздно. Решив, что пора спать, она погасила настольную лампу, переоделась в пижаму и прилегла на кровать. Тепло одеяла немного расслабило её, но мысли никак не хотели отпускать. В голове снова и снова прокручивался сегодняшний разговор с Вахитом. Его слова, улыбки, даже насмешливый тон всё ещё звучали у неё в ушах. Она пыталась прогнать эти мысли, закрывая глаза и пересчитывая в уме, сколько уроков у неё будет завтра. Но каждый раз перед ней всплывал его взгляд, прямой, уверенный, будто он видел её насквозь. «Почему он всегда так действует на меня?» — тихо подумала Аня, переворачиваясь на другой бок. Она понимала, что из-за Вахита у неё только лишние проблемы. Родители не одобряли их общение, да и подруги не раз говорили, что такие, как он, — не пара для тихих и прилежных девушек. Но разве можно было объяснить сердцу? Оно билось быстрее каждый раз, когда она видела его. Аня глубоко вздохнула, укуталась плотнее в одеяло и, наконец, позволила себе улыбнуться в темноте. Мысли о нём всё равно не покидали её, и где-то в глубине души она уже знала, что так будет ещё долго.