Тише, милая, я рядом

08.06.23

«Здравствуй, дорогой дневник! Прошу извинить меня за банальность, но я преисполнена чувствами после долгой разлуки. Все еще похоже на мыльную оперу? Зато от души. Тебе интересно, что я думаю о своих каникулах строгого режима? Признаюсь, я готовилась к худшему. Но здесь все не то, чем кажется. Вот Марина, жена Кирилла. Все делают вид, будто бы ее боятся — это такая игра в «кошки-мышки», в которой мыши вечно готовы водить хоровод. На самом деле, суровость Марины напускная, она шипит и выпускает когти, но не царапается. Видел бы ты, как трогательно Марина печется об Игнате! А Игнат — он лихо водит байк, словно красуется. При этом ни капельки не заносчив. Интересуется всем на свете, толерантен к моим поискам истины. Разбирается в психологии, но не психиатр. Обучен искусству владения скальпелем, но вроде бы не хирург. И недавно вогнал меня в краску рассуждениями о женском белье. Совокупность фактов наводит на нехорошие предположения. Но не могу же я подойти к Игнату и задать вопрос в лоб: «Ты, часом, не гинеколог?» И уж тем более не хочу спрашивать у Захара или Марины. О, Вселенная, это тот случай, когда неведение — величайшее из благ». Я перевернула страницу, выбрала подходящий декоративный скотч и яркие наклейки, чтобы украсить новый разворот дневника. После набега на магазин неподалеку мои канцелярские запасы изрядно пополнились. Пришлось даже утащить с кухни одну из кружек в качестве подставки под ручки. «Родители из Индии звонят нам редко. У них там плохой интернет, и каждая минута насыщена событиями. А Захар… Мы вроде бы даже неплохо общаемся, особенно когда он не корчит из себя доктора, но его покровительственный тон порой сбивает меня с толку. Кажется, Захар думает, что я — все тот же несмышленыш, каким он запомнил меня, покидая родительский дом. Хотя я за это время успела немного подрасти, и могу уже гордо именоваться подростком. А подросток, мой пухлый бумажный друг, это не только первые прыщи и перепады настроения, это еще и некоторый жизненный опыт, значение которого принято недооценивать. Вот и Захар неоригинален. Только представь: он сегодня пытался отправить меня ночевать к Марине! Думал, я забоюсь одна, пока он на дежурстве. Ах, какой пассаж! Что я ему, нервенная барышня с флакончиком нюхательной соли?» Я закрыла дневник, любовно погладила кожаную обложку. Я действительно никогда раньше не ночевала одна. Да, спала в своей комнате, но знала, что родители рядом, и мне ничего не угрожает. И вообще, до недавнего времени я была уверена, что не боюсь темноты и призраков, обитающих в ней. За окном неумолимо сгущались тени. Последние солнечные лучи ложились на крыши многоэтажек малиновым заревом. Давно опустел двор, из распахнутого окна лишь изредка доносилось тихое шуршание автомобильных шин. Тревога вошла без спросу, нахально устроилась рядом. Так близко, что я чувствовала ее зловонное дыхание. — Рано торжествуешь! — вслух сказала я тревоге. — Поживем — увидим, — издевательски зазвенело в ушах. И холодок пробежал между лопаток. Бодрая трель телефонного звонка заставила меня подпрыгнуть от неожиданности. Я включила громкую связь. — Малявка, ты как там? — обеспокоенно произнес динамик голосом Захара. — Полный порядок! — надеюсь, мое воодушевление не показалось брату уж слишком наигранным. — Смотри мне, сестренка, не забудь температуру померить. И долго не засиживайся за ноутбуком. — Слушаюсь, товарищ начальник! — так обычно отвечал папа, когда мама давала ему поручения. — Не скучай, — Захар положил трубку. За градусником я, конечно, не пошла. Включила на ноутбуке интересный фильм. Достала пакет с рукоделием, начала расшивать бусинками пышную юбку для Виолы. Солнце скрылось за домами, предоставив тревоге полную свободу действий. Я отложила шитье, прошлась по дому, в очередной раз проверила, надежно ли заперта входная дверь, зажгла лампы повсюду, даже в ванной. — Я не боюсь. Не боюсь! — мне хотелось доказать Захару, что я уже большая, и не нуждаюсь в круглосуточной опеке. Я пришила последнюю бусинку, устроила Виоле примерку. Заварила себе свежий чай. Вымыла пол на кухне, пританцовывая под любимую музыку. Я находила для себя все новые и новые дела, но обрести душевный покой никак не получалось. Какое-то неприятное предчувствие следовало за мной, точно приклеенное. Досадно признавать, но Захар оказался прав: лучше лечь в кровать пораньше и попытаться уснуть. Наскоро покончив с вечерней рутиной, я нырнула под одеяло. Было непривычно спать со светом, но чего уж теперь… Тщетно пытаясь заснуть, я разглядывала люстру на потолке. Меня окружала тишина, густая, как наваристый бульон. Я увязла в ней, потеряв связь с реальностью, и незаметно провалилась в сумрачный мир между сном и явью. Где-то скрипнула половица. Показалось? Стукнула оконная створка. Ветер? Что-то таинственно зашебуршало под кроватью. Я застыла, не смея пошевелиться. Натянула одеяло до подбородка, как будто бы оно могло меня защитить. Тени возникли из ниоткуда. Сгустки враждебной энергии сливались друг с другом, постепенно обретая до боли знакомые очертания. Бездонный, беспощадный взгляд черных провалов глазниц сводил с ума, парализуя волю. Сердце набатом стучало в ушах, голова кружилась. Мир вокруг стал похож на замыленный снимок, дело рук неумелого фотографа, подернулся рябью. Тени упивались моим страхом, моим отчаянием, питались, иссушая меня. Росли на глазах, множили свое войско. Окружали под металлическое бряцанье сверкающих наточенными лезвиями инструментов. Завертелись в ритуальном танце, готовясь к обряду жертвоприношения. — Клац-клац! — острые ножи плясали прямо перед лицом, угрожая в любую секунду вонзиться в мою плоть. По спине стекали струйки холодного пота. Не хватало воздуха — никак не получалось протолкнуть его в легкие. Я пыталась дышать чаще, но от этого становилось только хуже. Так страшно умирать, чуть-чуть не дожив до пятнадцати лет! «Останутся от Касеньки рожки да ножки», — тьфу ты, привязалась же дурацкая песенка. — «Успокойся, Кася, дыши. Думай, как спастись!» Вслепую я нашарила под подушкой телефон. Только с третьего раза смогла снять блокировку экрана. Остаток сил ушел на то, чтобы набрать короткое сообщение.

Игнат Рыжий Рыцарь Помоги, я задыхаюсь 08.06.2023, 00:12

Наверное, разумней было позвонить Захару, но в тот момент я была лишена способности размышлять здраво. Игнат ответил моментально. — Вдохнуть трудно или выдохнуть? — безо всяких предисловий поинтересовался он. — Вдохнуть, — грудь словно придавили гранитной плитой. — Тени снова меня нашли. — Это паническая атака. Жди, я сейчас приеду. — Ночью? — Старайся дышать глубже, и отвлеки теней чем-нибудь до моего появления, — Игнат отключился. Отвлеки, легко сказать! Мысли ворочались неохотно. Барабаны! Я нашла на телефоне аудиозапись, дрожащим пальцем нажала кнопку воспроизведения. Комнату наполнил далекий гул, который с каждым мгновением становился все громче и отчетливей. Тени замерли — барабанов они явно побаивались. Я попыталась расслабиться, глубоко дышать животом, позволяя музыкальному ритму увести меня за собой… — Бум-бум-бум! «Это не барабаны, это стук в дверь», — не сразу догадалась я. С трудом переставляя непослушные, онемевшие ноги, держась за стенки, чтобы не упасть, еле-еле доковыляла до прихожей. Игнат ворвался в квартиру, на ходу стягивая косуху, скинул кроссовки, не потрудившись их расшнуровать. Подхватил меня на руки, отнес в комнату. Осторожно опустил на кровать. Обхватил своими длинными пальцами мое запястье, считая пульс. Измерил давление — у него с собой был рюкзак с медицинскими принадлежностями, представляете? Заставил положить под язык ужасно горькую таблетку, от которой во рту щипало и кололо. После чего туго спеленал меня одеялом, как маленькую девочку, усадил к себе на колени. Я прижалась к Игнату, дрожа всем телом. Тени наблюдали за происходящим, отступив на почтительное расстояние. — Услышь меня, Кассиопея, дыши со мной! Мы словно бы находились на разных планетах, но я ухнула в неизвестность, шагнула с обрыва, чтобы воскреснуть, очнувшись от колдовского морока в теплых объятиях Игната. — Страшная… — онемевший от лекарств язык ворочался плохо. — Эта комната страшная… — Почему она страшная? — Она похожа на больничную палату. — Захар знает? — нахмурился Игнат. — Он не поймет… — Ох, принцесса! — Да еще звуки эти странные, из каждого угла… — Звуков не стоит бояться, Касенька. Звуки просто часть волшебной картины мира. Так же, как тишина или темнота. Слушай, расскажу тебе сказку. Которая и не сказка вовсе… Комната твоя населена существами загадочными, для большинства людей невидимыми. Под кроватью обитает маленький дух. Он обожает пугать людей. У него большие мягкие лапы, чтобы ступать бесшумно, незаметно подкрасться сзади и обнять тебя за ногу. Он не злой, он просто малыш, которому скучно и не с кем поиграть. С ним можно попробовать подружиться — он обожает молоко с печеньем. В шкафу живет барабашка. У нее два банта на тощих косичках, платье в горошек и шкодливый характер. Она обожает скрипеть дверцей, особенно по ночам. Это из-за нее постоянно теряется второй носок и путаются вещи на полках. В ящиках стола шуршит домовой, наводит свои порядки. Он — милый старичок с бородой, домовитый и немножечко жадный. Он тебя не обидит. Кстати, тоже уважает печенье, особенно «Юбилейное». А на люстре качается маленькое привидение-оболтус. Ему всего-то триста лет. Видишь, опять рожи корчит? Можешь ответить ему той же любезностью, он не обидится… Игнат выговаривал слова чуточку нараспев, растягивая гласные. То ли от его плавной, неторопливой речи, то ли просто от усталости после всего пережитого, мои веки стали потихоньку тяжелеть… — Потерпи немного, — Игнат выпустил меня из своих объятий, переложил на кровать. — Сейчас еще раз давление измерим, и будешь спать. Гусеница Кася выпорхнула из своего кокона, чувствуя, как за спиной расправляются хрупкие крылья. Огляделась по сторонам — теней и след простыл. — Ты не уедешь домой? — зевая, спросила я, пока Игнат снимал с моей руки манжету тонометра. — Разве я могу тебя бросить? — головка фонендоскопа неожиданно скользнула мне под футболку, прижалась к груди. Сердце мое, на радость Игнату, билось ровно, без драматических пауз. — Переночую на диване. Кричи, если тени снова решат напасть.

*****

Я поднялась чуть свет, чтобы приготовить завтрак — мне хотелось хоть чем-нибудь отблагодарить Игната. На плите весело булькал чайник. Солнце пробивалось сквозь жалюзи, расцвечивая кухню жизнерадостными оранжевыми полосками. Воспоминания о вчерашнем поблекли, став похожими просто на дурной сон. Я нарезала зелень, напевая себе под нос, когда на кухне появился Игнат. Немного помятый после вынужденной неудобной ночевки, без очков, волосы торчком, словно одуванчиковый пух, такой домашний и милый… — Я тебя разбудила? — Меня разбудил этот волшебный запах. Чем удивишь, принцесса? — Омлетом с овощами и тостами с ореховой пастой. Все уже почти готово. — Ты как себя чувствуешь? — Игнат пригладил волосы ладонью, глянул на меня, близоруко прищурившись. Потянулся за очками — оказывается, они лежали на столе. — Просто великолепно! — ничего хорошего подобные вопросы не сулили. — Садись, давление измерим, — рюкзак Игната тоже был здесь, как я сразу не заметила… — То есть, на слово ты мне не веришь? — я демонстративно сложила руки на груди. — Издержки профессии, Касенька, — Игнат обнял меня за плечи, осторожно подталкивая поближе к столу. — Верю только своим глазам, рукам и цифрам на экране приборов. Немного поворчав для видимости, я послушно опустилась на стул, протянула Игнату руку — а что мне еще оставалось, спрашивается? — Еда остынет… — Просто посиди спокойно пару минут, желательно, молча. — Доволен теперь? — спросила я, когда манжета тонометра на моем плече зашуршала, выпуская воздух. — Теперь я проголодался! — Игнат убрал тонометр в рюкзак. Мужчины — хуже маленьких детей! Наплевав на правила сервировки, я поставила на стол сковородку с дымящимся омлетом. Достала тарелки, протянула Игнату вилку. — Приятного аппетита! — с ним можно было вот так, запросто, по-приятельски, без особых церемоний. И мне это нравилось. Некоторое время мы завтракали молча, а потом Игнат вдруг посмотрел на меня слишком серьезно. — Кася, нам нужно кое-что обсудить. У меня сердце перевернулось в груди. — Мы должны рассказать твоему брату о случившемся. — Плохая идея! — омлет сразу стал безвкусным. — Захар имеет право знать, — продолжал настаивать Игнат. — Он упечет меня в психиатрическую лечебницу, исключительно из наилучших побуждений. — Захар всего лишь зануда. Не надо делать из него монстра. К тому же, одна паническая атака — еще не повод для серьезного диагноза. Триггер известен, думаю, твою проблему вполне можно решить, не прибегая к помощи корифеев психиатрии. Но вам с братом придется сотрудничать. — Только, пожалуйста, ничего Захару не рассказывай. Я сама. Чтобы открыть брату душу, я должна была набраться мужества. — Обещаешь? — Игнат насквозь пронзил меня испытующим взглядом. — Честное шаманское! — не дрогнула я.