Тише, милая, я рядом

В тот вечер я долго не могла уснуть, ворочалась на кровати с боку на бок. Простынь хрустела и пахла свежестью и маслом лаванды, которое обычно было довольно эффективно, но не могло соперничать с моим разбушевавшимся воображением. Мне казалось, что гладкие стены больничной окраски смыкаются вокруг меня все плотнее и плотнее, так что становится трудно дышать. И чудилось то монотонное гудение неисправной лампы, то дребезжание тележки с мерзкой больничной едой. Еще немного — и войдет медсестра с металлическим лотком в руках, скомандует переворачиваться на живот. Прижав к себе Натана, я натянула на голову одеяло, и постепенно погрузилась в сон… … В неясных отблесках костра вокруг меня бесшумно плясами зловещие тени. Их плотоядные ухмылки скрывали белые маски. Полы халатов трепыхались как крылья. Гипнотический танец завораживал. Я не могла пошевелиться, хотя не была привязана. Я просто стояла в центре круга, подчиняясь чужой недоброй воле. Я была обнажена и беззащитна. Ступни жгли раскаленные угли. Вдали раздавался жуткий визг натачиваемых пил и топоров. Участь ведьмы незавидна: поглумятся над телом, а затем предадут останки огню. Возможно, сначала еще зачитают приговор, но это чистая формальность. — Виновна! Виновна! Виновна! — мрачные тени теснее сжимали круг. — Не трогайте меня! — истошно закричала я. И проснулась. Села на кровати, все еще прижимая к груди Натана. Меня била крупная дрожь, и сердце тревожно стучало в ушах. В окно глядела полная луна — соучастница наших с бессонницей ночных бдений. В большой комнате зажегся свет. — Кася, ты в порядке? — дверь распахнулась без предупреждения, Захар, оказывается, спал очень чутко. Или его разбудил мой крик. — Иди ко мне, малявка. Я подчинилась без колебаний. В объятьях Захара было так уютно. Жуткий кошмар утратил надо мной власть, растворился в полутьме спальни, словно его и не было. — Плохой сон? Я прижалась к брату сильнее, наслаждаясь его теплом и заботой. — Расскажешь? — Неа… Мне хотелось продолжать нежиться в его объятиях, а не исповедоваться. Захар не стал настаивать. Просто молчал. Просто ласково гладил меня по спине. Просто дышал мне в макушку. Щекотно… — Успокоилась? — мое сердце уже не так яростно колотилось по его ребрам. И озноб прошел. — Признайся, ты считаешь, что родители плохо меня влияют? — зачем-то спросила я. — Нет, Касенька, я уверен, что наши родители самые лучшие в мире, просто ты немного злоупотребляешь их доверием. А со мной такие фокусы не пройдут, уж извини. «Это мы еще посмотрим!» — Давай-ка, ложись, — Захар заботливо укрыл меня одеялом. — Я приготовлю тебе мятный чай. — И посидишь со мной, пока я не засну? — мне ужасно не хотелось оставаться в комнате одной. — Конечно. — Только не слишком горячий, пожалуйста. — Будет исполнено, сударыня, — Захар скрылся за дверью. «Возвращайся скорее…»