Кот и любовь

Хёнджин в обличье котёнка выбежал на улицу и чуть не погиб. Он перебегал дорогу, едва не угодил под колёса автомобилей. Прибился к обочине и сжался в клубок. От страха он не мог пошевелиться. Без Чуян Хёнджину жилось плохо. Он купил все предметы, которые ему были нужны, когда он был котом: лоток, миску, корм. Но, пребывая в облике кота, он не чувствовал радости. Чуян его гладила, чесала за ушками, целовала в носик, прижимала к своей груди… Он тосковал по ней. Спал на коврике. Глаза у него были наполнены печалью. Бедный, бедный Джинни. Может быть, с горя он и бросился под машину. Зачем ему жизнь, где нет Чуян! Он проснулся в каком-то тёмном помещении. За окном бушевала непогода. Хёнджин разлепил сонные веки. Сделать это было непросто. Глаза болели. Он не выспался и заснуть не выходило. Повернулся на бок, тяжко вздохнул, глядя на стену, на которой плясали тени от веток деревьев. Свесил руку на пол. — Как ты там? — произнёс он. — Сердце болит. Сколько дней мы не виделись? Неделю? Две. Кажется, целую вечность… А может, она мне привиделась. Сейчас я лежу на кровати в своей спальне. То, что я был котом, — ужасный сон. Но если и так, я бы остался в этом сне подольше. Был бы котом, а ночью человеком. Попросил бы у неё прощения. И заботился бы о ней. Я же хороший парень. Ей нужен кто-то другой рядом? Да, наверное. Она не простая девушка. Увидел её и почувствовал, что она другая. Поэтому она и привлекла меня. Она волшебница. Помню её шутки. «Я ведьма». Не поверил ей тогда. Зря не верил. А может, и не волшебница. Не узнаю наверняка, если не спрошу у неё. Он покрутился на жёсткой, неудобной кровати. Взбил подушку. Посмотрел в окно. Где это он находится? Поднялся, открыл дверь и увидел какой-то силуэт впереди. Открыл дверь полностью и сделал шаг вперёд. Возле огня сидела бабушка и вязала носки. Спицы звонко стучали друг о дружку в её морщинистых руках. Тёплый оранжевый огонь камина манил к себе. Хёнджин сел на пол возле камина. Бабушки он не побоялся. В той тёмной комнате было тоскливо. В голове невольно возникали тяжёлые мысли. Протянул руки к огню и улыбнулся. Стук спиц на миг прекратился. — Где я? — спросил Хёнджин. — Спасибо, что приютили, но не хочу вас стеснять. Подскажите, как отсюда добраться до моего дома? — он сказал свой адрес. Бабушка ничего не ответила. Спицы застучали. Хёнджин обернулся. Это была старушка с приятной внешностью. На её носу сидели очки с круглыми линзами. Этакая добрая старушка из старых сказок, которые он читал на ночь в детстве. Он замотрелся на старушку. Спицы в её руках весело позвякивали, подхватывая пряжу виток за витком. Носок становился всё длиннее. На бабушке было чёрное платье и серая кофточка, накинутая на плечи. — Который час? — спросил Хёнджин. — Восемь. Но темно, как ночью. Дождь идёт. Тучи всё небо закрыли, — проговорила старушка подхриповатым голосом. Хёнджин заслушался. И правда, как из сказки. Постойте-ка? Восемь? Он глянул на себя. Почему он до сих пор человек? Уставился на бабушку с немым вопросом в глазах. Она улыбнулась таинственно. — Поможешь мне обед приготовить? — спросила она, откладывая вязание на низкий столик возле камина. — Мясо в горшочке. — С радостью, — сказал Хёнджин. — Я люблю готовить. — Вот и отлично. Мне как раз помощник нужен. Я старенькая, сил с каждым днём всё меньше, — сказала она неспешным мелодичным тоном. Взгляд её упал на почти догоревшие дрова в камине. Бабушка произнесла: — Сходи в сарайчик возле дома и принеси парочку поленьев. Огонь надо поддерживать, а то затухнет, и в доме холодно будет. — Ага. Принесу, — сказал Хёнджин, подскочив с места. Бабушка велела ему надеть куртку. Сарайчик Хёнджин нашёл без труда. Взял в руки несколько сухих палок и вернулся в дом. Кинул палки в огонь. Дрова уютно затрещали. Добрая бабушка накормила Хёнджина рисовой кашей, напоила чаем. Он помог ей сделать перестановку в гостиной. Подвинул стол к окну, а диван ближе к телевизору. Потом резал овощи и мясо. Бабушка запекала мясо с овощами в духовке. По кухне разносился вкусный аромат. Хёнджин радовался, что он человек. Что он находится в этом уютном доме, где ему спокойно и отрадно. Бабушка лишних вопросов не задавала. Спросила только, хочет ли он пообедать вместе с ней. Он охотно согласился. Ближе к обеду спохватился: а ведь он всё ещё человек! Он недоумевал, почему он не превратился в кота. Посматривал на бабушку. Она напевала под нос песенку и посыпала мясо в горшочках свежей зеленью. Хёнджин попытался вспомнить что-нибудь необычное в этом доме. Но всё было, как и в других домах. Кухня, гостиная, спальня. Посмотрел на свою одежду. На нём была широкая белая рубаха и штаны свободного кроя, на ногах тёплые вязаные носки. Похожие на те, которые бабушка вязала утром. Хёнджин слегка покраснел. Его подобрали в облике котёнка. Ночью он обратился в человека. И бабушка одела его, чтобы он не простудился. Это звучало в его мыслях и мило, и неловко. — Бабушка, а вас не смутило то, что я кот? — спросил Хёнджин. — Ни капельки. — Совсем-совсем? Она улыбнулась на его вопрос и сказала: — На своём веку я повстречала множество котов. И уже привыкла к таким встречам. Её слова прозвучали загадочно. В глазах блеснул лукавый огонёк. В обед они сели за стол. Хёнджин мысленно потирал ладони. Сейчас он отведает это вкуснейшее блюдо. У Чуян была вкусная еда. Хёнджин давно не ел ничего нормального. Он нашёл в своём доме деньги, накупил всяких гадостей, вроде сухариков, чипсов, конфет, и заедал ими своё горе. О том, что наберёт лишний вес, он и не думал. — Это так вкусно! — сказал он, проглатывая уже пятую ложку. — А можно потом добавки? — Конечно. Ой, к нам гости пришли, — сказала бабушка. — Это моя внучка. — Бабушка, ты зачем меня звала? — послышался звонкий голосок из прихожей. Рука остановилась на полпути. Хёнджин опустил ложку в миску. Аппетит внезапно пропал. Сердце заколотилось о рёбра. Это был голос Чуян. Бабушка, взглянув на Хёнджина, улыбнулась краешком губ. Накрыла его руку своей ладонью и, по-доброму посмотрев ему в глаза, кивнула. Хёнджину почудилось, что она знала об их с Чуян ссоре. Это бабушка Чуян. Конечно, она знала о том, что происходит в жизни её внучки. В коридоре послышались быстрые шаги. И вот Чуян уже стояла на кухне. В руках она держала мокрый зонтик. — Поставь его в гостиной. Пусть высохнет, — сказала бабушка. Внучка потопталась на месте. И ушла в гостиную. Хёнджин сидел и не мог поверить в происходящее. Он попал в гости к бабушке Чуян. Удивительное совпадение! Чуян пришла на кухню. Бабушка положила ей овощей и мяса. Чуян взяла ложку, принялась за еду. Она ела медленно. Кусок в горло не лез. Что тут делает Хёнджин? Она боялась посмотреть ему в глаза. Ей было стыдно. Кончики ушей потихоньку краснели всё сильнее. Чуян резко отодвинула миску. Ложка глухо ударилась о деревянную столешницу. — Ты куда? — спросила бабушка. — Посижу на веранде, — ответила Чуян. На Хёнджина она не взглянула. Обернулась и выбежала из кухни. Хёнджин остался на месте. — Вы повздорили? — спросила бабушка. — Может, вам помириться? — Она меня не простит, — сказал Хёнджин. — Спасибо за обед. Он был очень вкусный. И вы, бабушка, очень милая. Спасибо, что спасли мне жизнь. Сказав это, он встал. Дождь стих. Дорогу домой он как-нибудь отыщет. На душе было тяжко. Он вздохнул. Усилием воли поплёлся к выходу из дома. — Постой. Выпей чаю, — остановила его бабушка. — Спасибо. Но мне не хочется, — ответил Хёнджин не своим голосом. — Душа болит? — Да. Он согнулся и, еле передвигая ноги, пошёл к двери. — Помирись с ней. — Откуда вы знаете, что мы знакомы? — спросил Хёнджин. — Я не говорил, что знаю вашу внучку. — По вашим взглядам и поведению, — сказала бабушка ласковым тоном. — Помирись с Чуян. На улице прохладно. Наденешь куртку? Хёнджин рассеянно покачал головой. — Тогда возьми вот это. И с Чуян поделись. Она протянула ему бутылку из зелёного стекла. Хёнджин открутил крышку. Пахло пивом. Бабушка хохотнула. — Это согревающая настойка. Я сама сделала. Не бойся. Не отрава. — Думаете, мне стоит с ней поговорить? — Стоит. Иначе, вам обоим будет тяжело на душе ещё очень долгое время. Обиды оставляют шрамы на сердце. А не высказанные обиды — глубокие шрамы. Беги. А то у меня внучка такая, может и обмануть. Но, мне кажется, она там. Хёнджин открыл дверь. Чуян сидела на скамейке, положив руки на бортик открытой веранды. Хёнджин сел на другой конец скамейки. Поставил бутылку на бортик. Говорить первым не решался. Вроде и обиды не было. Они поссорились из-за какого-то пустяка. Он вспылил и ушёл к себе домой. Чуян посмотрела на него краем глаза. Стало понятно, зачем её позвала бабушка. Откуда у неё дома взялся Хёнджин? Чуян хотела у него спросить, но язык не поворачивался. Воздух после дождя пах свежестью. Капли скатывались с листочков деревьев и стучали о крышу веранды. Хёнджин сделал глоток настойки. В груди потеплело. И появились силы сказать: — Я идиот. Чуян обернулась. Посмотрела на него с удивлением. Он поймал на себе её взгляд и восхитился: она становилась красивее с каждым днём. Сейчас он почувствовал к ней небывалую тягу. Если бы не их глупая ссора, он бы поцеловал её и долго не выпускал из объятий. Она отвернулась, и у Хёнджина на душе вновь воцарилась тоска. Он сделал ещё глоток настойки. — Давай мириться, — дружелюбно сказал он. Ответного «давай» не последовало. Так и должно быть. Он заслужил. Поставил бутылку между собой и Чуян и, облокотившись о деревянный бортик, посмотрел на печальный городок, тающий в молочной дымке. Чуян взяла бутылку и попробовала настойку. Сладко-кислая. На вкус, как клюква или красная смородина. Странный напиток. — Я не держу на тебя зла. Это я виновата, — сказала Чуян. — Накричала на тебя. Я ещё та истеричка. — А я дурак. На этом их разговор закончился. Вроде помирились, а вроде и нет. Чуян маленькими глоточками пила настойку и пыталась разгадать, что входит в её состав. Хёнджин выхватил у неё из рук бутылку. — Ты что делаешь? — воскликнула Чуян, отбирая у него настойку. Он не дал. Прижал горлышко к губам и жадно глотнул несколько раз. Она на него удивлённо смотрела. Ей было страшно. Неизвестно, какой эффект произведёт на Хёнджина этот напиток. Хёнджин, несмотря на слова бабушки, думал, что это пиво, потому что по вкусу было похоже. Но это было вовсе не пиво, и не настойка даже. — У меня конечности болят. Твоя бабушка знатно меня нагрузила работой. Это было к лучшему. Пока выполнял её поручения, забыл о нашей ссоре. Но сердце у меня всё равно ныло. Чуян забрала у него бутылку и сделала глоток. Она не смогла разгадать, что это за питьё такое. Но если его дала бабушка — пить можно. Хёнджин покосился на бутылку в руках Чуян. Потёр свои руки — было холодновато — и сказал: — Бабушка сказала, что этот напиток поможет мне согреться. И тут Чуян поняла, что это за напиток. На языке остался характерный сладковатый привкус. Чуян взвыла про себя. Вот бабуля!.. Хёнджин сидел и смотрел впереди себя. Кашлянул в кулак. Уши у Хёнджина покраснели. — Мне тут мысль в голову пришла, — протянул он. Осёкся. Как будто это была не его мысль. Она пришла извне, или кто-то нашептал её. Мысль завертелась в голове. «Лучше ничего не говори, — мысленно просила Хёнджина Чуян. — Ну и ведьма из меня. Не смогла распознать Напиток Страсти и Желания. Бабушка даёт, конечно. И на что она надеялась?..» — А что если нам немного пошалить? — выдал Хёнджин и захлопнул рот ладонями. Обернулся к Чуян. Брови его взлетели, глаза округлились. Чуян выдавила из себя улыбку. Вышла она не весёлой, а осуждающей. Молчи. Молчи. Не говори ни слова. Хёнджин опустил руки. Взгляд у него потемнел. Он пододвинулся и шепнул, опалив её щёку горячим дыханием: — Ты меня с ума сводишь. — Хёнджин, ты слишком близко, — сказала Чуян, вставая, чтобы уйти от него. Сейчас он был не в себе. Хёнджин удержал её за руку. Она взглянула на него. Он поднялся, подхватил её на руки и понёс в дом. Толкнул двери гостиной. Оказавшись на ногах, Чуян думала бежать, но Хёнджин обнял её за талию и прижал к себе. Не уйдёшь. Говорил его взгляд. Он теребил пальцами её футболку, приподнимал. — Что у меня с головой? — спросил он то ли себя, то ли Чуян. — Тебе нужно поспать, и всё пройдёт, — сказала Чуян, отодвигая его руки. — Ложись на диван. — Не хочу, — обиженно пробурчал Хёнджин. — Давай вместе ляжем. — Нет. Ты один, — сказала Чуян, вздрогнув. Его горячие руки легли ей на живот. — Вместе, — жёстко повторил Хёнджин. — Только вместе. И опрокинул её на диван. Подмял под себя и принялся целовать в шею, скользя губами ниже. Чуян вцепилась в его волосы, задёргала их в разные стороны. — БАБУШКА! СПАСИ! — заорала она. Но бабушка не ворвалась в комнату ни через минуту, ни через две, ни через пятнадцать. Чуян толкала Хёнджин в грудь, била по щекам, чтобы пришёл в сознание, а ему хоть бы что. Он целовал её в футболку, в юбку, в голые коленки… — Только не целуй в губы. Только не в губы… — бормотала Чуян. — Иначе… Ах!.. Хёнджин, ты что делаешь?.. Увидев, как он приподнял юбку и прижался тёплой щекой к бедру, Чуян совсем поплыла. Ей очень хотелось стонать, но она держалась изо всех сил, чтобы ещё больше не возбудить Хёнджина. Бабушка дала Хёнджину не согревающий напиток, а возбуждающий, да ещё и Чуян сделала из бутылки несколько глотков. Если бы она знала, что это за напиток — не притронулась бы. А это было что-то вроде приворотного зелья. С одним лишь отличием. Приворотное зелье служило для того, чтобы привлечь объект своих воздыханий, а этот напиток вызывал не просто интерес к противоположному полу, но и сексуальное влечение. Обычно его принимали парочки, которым не хватало острых ощущений в отношениях. Чуян вспомнила ещё одну особенность этого напитка: если, приняв его, поцеловаться в губы, то ничем хорошим для неё и для Хёнджина этот вечер не закончится… Хёнджин целовал мокрыми губами её ноги, прижимался то к коленкам, то к бёдрам, пробовал поцеловать в трусики, но Чуян оттолкнула, растопырив ладонь перед его лицом. Хёнджин тут же чмокнул в ладонь. Он вообще не соображал, что творит. Казалось, его «я» отодвинулось на второй план, а разумом и телом завладело существо, желающее страсти. У Чуян была похожая ситуация, но она выпила меньше и хоть как-то могла контролировать ситуацию. Сначала она действительно её контролировала, но потом страсть взяла верх над здравым рассудком. Он целовал в шею. Хватался зубами за мочку уха и небольно покусывал. Его руки гладили всюду. Касались промежности, ног, живота, груди. Одной ладонью он массировал через трусики клитор, а другой проводил по ногам и животу. Она взмахивала руками, пыталась оттолкнуть, но Хёнджин, встречая сопротивление, не обращал никакого внимания, будто этого сопротивления и не было. Он сунул пальцы под трусики и стянул их немного. Поцеловал в лобок, чуть ниже. А когда накрыл ладонью промежность, почувствовал жар и влажность. — Хёнджин! Хёнджин! Подожди! Не делай этого! — вскричала Чуян. — Нет-нет. Хёнджин, сейчас ты под действием зелья. Очень нехорошего зелья. Прошу, очнись. Ой. Щекотно. Хёнджин! — Что такое? — раздражённо спросил он. С трудом оторвал губы от её живота. Поднял голову и посмотрел на лицо Чуян. В её взгляде была мольба и испуг. Хёнджин, не принимавший никаких зелий, прислушался бы, но Хёнджин, выпивший полбутылки Напитка Страсти и Желания, оставил без внимания испуг Чуян. Да и она сама не сопротивлялась сильно. Изредка ударяла его кулачками в плечи или в голову. Удары были очень слабыми. Хёнджин потянул трусики ниже. Чуян остановила его и отрицательно покачала головой. На её глазах появились слёзы. Она молила его остановиться. Но в то же время хотела, чтобы он продолжал. Хотела не она, а та её часть, которая выпила Напиток. Чуян всеми силами противостояла не своей сущности. Хёнджина будто молнией прошибло. Он резко отпрянул. Лицо его стало каким-то неподвижным, задумчивым. Чуян подумала, что действие Напитка закончилось, хотя, по её подсчётам, он должен действовать часа два, если не больше. И подсчёты её были верны. — Мне жарко. Хочу раздеться, — сказал Хёнджин, оттянув воротник рубашки. — Очень жарко. Разденешь меня? — спросил он внезапно у Чуян. Она кивнула и тут же вспыхнула. Она кивнула? Как это могло произойти? Хёнджин улыбнулся краешеком рта. От этой улыбки у Чуян по телу промчалась дрожь. — Подожди. Сначала я тебя раздену, — сказал Хёнджин и принялся стягивать с неё юбку, а потом футболку, кидая одежду на пол. Чуян осталась в лифчике и трусах. Соски у неё уже давно затвердели и походили на горошинки. Хёнджин с наслаждением потискал её грудь, большими пальцами теребя твёрдые соски. Ему это занятие приносило радость, а вот о Чуян нельзя было сказать того же. Она не могла достучаться до сознания Хёнджина, сказать ему, чтобы прекратил это ребячество. Постепенно напиток завладел и её сознанием, и она совсем перестала как-либо останавливать Хёнджина. Он стиснул пальцами её грудь. Чуян, уронив голову набок и прикрыв глаза, выдохнула с протяжным стоном. Как же давно до неё не дотрагивался мужчина. Разум подсказывал ей, что стоит предпринять ещё одну попытку или несколько и рассеять дурман, окутывающий сознание, но Чуян уже не предпринимала ничего. Хёнджин сдвинул бретельки, щёлкнул застёжкой, снимая лифчик и кидая его к остальной одежде. Потом сел совсем близко к ней, ближе просто невозможно, и, раскрыв красивые влажные губы, вобрал правый сосок. Чуян уронила взгляд вниз. Обняла Хёнджина за шею, привлекая к себе. Он посасывал её грудь. Это и правда происходит. Он и она занимаются этим. Она застонала, теперь уже ничего не стыдясь. Пусть это и происходит под действием какого-то там зелья, но это было нереально приятно и горячо. Она вплела пальцы в длинные чёрные волосы Хёнджина, мягкие, притронулась носом, вдохнула их аромат. Хёнджин не промолвил ни слова, пока целовал её. Когда он занимался подобным, был немногословен. Сосредотачивался на процессе. Грудь у Чуян была второго размера, он угадал. И такая приятная на ощупь. Он долго целовал и ласкал соски языком, пока они не стали ярко-красными. Хёнджин отстранился. Чуян раздвинула ноги, игриво провела пальцами по своим трусикам. На них было хорошо видно мокрое пятнышко. Хёнджин коснулся его губами, а потом языком. Пахла Чуян безумно вкусно. Она потянулась к пуговкам на его рубашке, забралась пальчиками в дырочки между пуговицами и пощекотала грудь. Она быстро расправилась со всеми пуговками, чуть ли не оторвав их. Швырнула рубашку на пол и стала жадно целовать Хёнджина в грудь и в живот. Замедлилась. Вскинула голову и столкнулась со взглядом Хёнджина. Он смотрел на неё не как одержимый похотью человек, а как любящий её очень сильно. Его глаза лучились нежностью. Он взял её за подбородок, приблизился. Их губы почти соединились в поцелуе, но Чуян оборвала его. Резко отвернулась и нахмурилась. Капля самообладания была всё ещё при ней. Действие Напитка было таковым, что при поцелуе в губы, страсть вспыхивала в молодых сердцах, и ничто уже не могло их остановить, чтобы не слиться друг с другом в единое целое. — Что с нами? — шепнул Хёнджин возле её лица. Чмокнул в щёку, в висок. И проговорил: — Я будто весь горю внутри. Остановиться не в силах. Мною кто-то владеет. Чуян кивнула. Сильные руки легли на её талию. Хёнджин усадил Чуян на свои ноги. Он был всё ещё в штанах. Ей стоило спустить их с бёдер вместе с трусами, снять с себя трусики, подвинуться и, размазав по члену смазку, направить его в себя. Она очень этого хотела. Прямо сейчас это было её главным желанием. Однако Чуян всеми силами отгоняла подобные мысли. Хёнджин поглаживал её по руками, обводил пальцами полосочки светлой кожи, где к телу плотно прилегали бретельки. Его тянуло снять штаны и усадить Чуян сверху, как он мечтал, принимая ванну в её доме. Но что-то останавливало. Он понимал, что его поступок будет поступком последнего дурака. Он не поддался действию Напитка. — Тебе нравится то, что происходит? — спросила Чуян, не владея своим языком. Даже говорила она против своей воли. — Нравится, как я выгляжу? — Безумно нравится, — произнёс Хёнджин, обводя большими пальцами её соски. Она подалась вперёд и погладила его по мускулистым рукам. — Хочется совершить преступление, но я не буду, — сказала Чуян, мечтательно глядя на его губы, а потом на вставший член. Она опустила на него руки, потрогала. Он был твёрдым, как железо. Из любопытства, немного спустила штаны с трусами и увидела розовую головку. Провела по ней, потирая пальчиками, и, боясь, что не сможет остановиться, надела штаны обратно. Хёнджин влажно поцеловал её в шею и произнёс: — Сегодня не получится? — Нет. Не получится, — проговорила Чуян с горечью и грустью. — Мы выпили любовный Напиток. Поэтому не владеем собой. — Ты вкусно пахнешь, — сказал Хёнджин, улыбнувшись. — А ещё у тебя грудь приятная на ощупь. Жаль, что я не могу… — он сглотнул. Провёл взглядом по её телу. Сглотнул ещё раз. Глаза его расширились. И вдруг он густо покраснел. Поперхнулся воздухом и закашлялся. Чуян удивлённо смотрела на него. Действие Напитка прекращалось. — Это что такое? Почему ты голая? Почему сидишь на мне? И почему у меня?.. — едва не крича от изумления, сказал Хёнджин. — Почему у меня в штанах твёрдо? Она одарила его хмурым взором и произнесла: — Очевидно, что мы хотели переспать. И твёрдо у тебя потому, что ты возбудился. — Куда мне смотреть? — забеспокоился Хёнджин. Он бегал взглядом по её голому телу. И, о боги, возбудился ещё сильнее. Чуян схватила его за щёки, стиснула и строго сказала: — Смотри на моё лицо. Он быстро кивнул. — Бабушка дала тебе не тот Напиток. Мы выпили одну скверную штуку. Она вызывает желание заняться сексом. Уточнять, почему бабушка дала этот Напиток, а не тот, который хотела на самом деле дать, Чуян не стала. Надо будет поговорить с бабушкой на досуге: она действительно перепутала бутылочки или что-то затеяла в своей голове? Хёнджин честно смотрел на её лицо. Минут пять. А может две. Или секунду? Скользнул взглядом ниже. На ней были только трусики. Влажные, он заметил, как ткань потемнела там, где находился клитор. «О чём я вообще думаю? — укорил себя Хёнджин. Тряхнул головой, но мысли не исчезли. К ним прибавились новые. Он стал невольно смаковать каждую: — Это же получается, я трогал её? Фу, трогал. Пошло звучит. Но всё же я… А вот тут засос оставил и тут тоже, и тут… Ах, её грудь! Люблю её. Выглядит мягкой. И на ощупь мягкая». Чуян ударила его по рукам, когда он неосознанно стал лапать её за грудь. — Надеюсь, мы не натворили дел. Сожалею, что так вышло, — сказал Хёнджин. — Я не хотел приставать к тебе. Он нашёл на спинке дивана тоненькое одеяло и накинул его на плечи Чуян. Соединил половинки на её груди, придерживая ткань пальцами. Чуян убрала его руку и сама взялась за одеяло. Проговорила, склонив голову и слегка покраснев: — Это бабушка виновата. — Может быть, — сказал Хёнджин. — Мне полукошачье чутье подсказывает, что твоя бабушка хорошая. Она не желает тебе зла. — Так и есть, — пробормотала Чуян. — Она замечательная. — Просто случайно дала нам куриного бульона, — припомнил Хёнджин со смехом. — Ага. Не будем жалеть и вспоминать об этой маленькой оплошности моей бабушки. — Не будем. «Я буду вспоминать», — зареклись они одновременно, но друг другу ни слова не сказали. Желание отступало. У Хёнджина засосало под ложечкой: вот бы съесть чего-нибудь. В обед он вместе с бабушкой Чуян готовил мясо в горшочке. Мысли о еде вызывали улыбку. Но ему не хотелось вставать и идти на кухню, чтобы поесть. Чуян была тёплой и мягкой, а ему нравилось чувствовать её тепло. Она погладила его по волосам, заправила их за уши. Улыбнулась очаровательно. Отпустила одеяло и обняла Хёнджина за шею. Крепко-крепко. Повернула голову, потёрлась носом об его кожу за ухом, и сказала: — Я… Но тут дверь открылась. Бабушка прошла в гостиную. И обомлела. Быстро они, однако, помирились. Подумала она, увидев на полу скомканную одежду внучки и рубашку Хёнджина. — Бабуль, мы… ничего не… — промямлила Чуян, не в силах подобрать слова. Ситуация говорила сама за себя. Голая Чуян сидит на бёдрах полуголого Хёнджина. — Обнимаетесь? — спросила бабушка спокойным голосом. И добавила с весельем: — Продолжайте. — Бабушка! Ничего не было! Мы правда только обнимались! — закричала ей вслед Чуян. — Ага. Только, — буркнул Хёнджин. — А засосы откуда? — Тшшш! Чуян хлопнула его по плечам. Хёнджин ухмыльнулся. «Знаешь, Чуян, благодаря этому Напитку я понял, что моё намерение по отношению к тебе, действительно очень серьёзное. Пусть я и был пьяным от этого Напитка, кое-что я понимал: моя тяга к тебе — лучшее, что случалось со мной в жизни». — Можно ещё один засос оставить? — попросил он, невинно улыбнувшись. Чуян запахнулась, слезла с него, подобрала одежду и сердитым шагом вышла из гостиной. Хёнджин откинулся на спинку дивана. На его губах появилась предвкушающая улыбка. Эту девушку он точно завоюет, чего бы ему не стоило.