Поздний цветок

Дальше как-то всё проходит без особых эксцессов. Таблетка помогает и через час радостный Миха заваривает травяной сбор своему болезному другу. Тот покорно пьёт, отчаянно вцепляясь руками в кисти альфы, будто тот в любой момент может стакан отобрать, слабо мычит при этом и постанывает. Андрей в этот момент похож на новорождённого телёнка, что присосался к вымени или соске. Потом, когда Миха заботливо вливает в Князя не менее двух стаканов отвара, омега ещё полчаса ëрзает, словно у него шило в одном месте или что покрупней, и затихает только тогда, когда Миша устраивается рядом. Просто Мише проще быть рядом, контролировать и следить за другом. Вдруг он снова пизданëтся с постели посреди ночи? Проснётся, испугается, может даже заорёт от неожиданности. У него ведь первая течка, поэтому лучше лечь рядом, предварительно стянув с себя лишнюю одежду, ведь под одеялом жарковато и помогать Андрею хотя бы своим присутствием рядом. Лучше бы, конечно, чтобы рядом находился кто-то опытный, но выбирать не приходится и Горшок ложится рядом, наблюдает как вырубается потихоньку друг, как его тело расслабляется, дыхание становится равномерным и размеренным. Спящий Андрюха, ищущий тепло, выглядит как новорождённый кутенок: жалобно пищит, слепо шарит по постели в поисках чего-то, натыкается на дремлющего Мишу и пытается подлезть под него, дрожа при этом, будто от холода. Миха лишь сонно мычит в ответ и обнимает этого неуёмного, обжигающего омегу, к себе прижимает крепко. Тот мгновенно затихает, оплетает своими конечностями в ответ. А Миша лишь вздыхает. Он никогда не думал, что ему придётся следить за Андреем, это ж больше по его части. Андрюха вообще после армейки стал более дисциплинированным, внимательным и ответственным. Вроде всегда бесился со всеми, даже больше и иногда этого неугомонного приходилось даже скручивать, было дело, что и связать пришлось, но при всё при этом он был почти самым ответственным, не считая Шурика, который контроль отпускал только в редкие мгновения. Андрей знал свой потолок и что-то ненормальное он мог учудить только в редком случае, в остальное время он шатался где-то рядом и запрещал делать что-то опасное. Миха на него иногда ворчал, но покорно переставал делать какую-то опасную на трезвяк хуйню, даже остальные слушались его. Шура вот даже часто прибегал к тому, что засылал пьяненького Князя успокаивать раздухарившегося Горшка, когда сам понимал, что не справится. И ведь каждый ёбанный раз срабатывало. Поэтому Мише было и непривычно заботится о ком-то кроме Леши, хотя то было давно и неправда. Андрей ведь всегда всё сам делал: разбирался с проблемами, контролировал себя и следил за собой. Да, он ещё жил у родителей, в тепле и заботе, но маменькиным сынком не являлся. На точке он бывало тоже ночевал и утром готовил отличный завтрак, что даже хозяйственный Шура его хвалил, а в мастерской всегда царил творческий беспорядок, когда вроде всё лежит на своих местах, а стол весь завален листами, карандашами и красками, где-то вообще валяются кисти, но пыли и грязи особо не было. В общем, Андрей умудрялся каким-то чудом поддерживать баланс между порядком и хаосом в своей небольшой мастерской, куда можно было заваливаться только Мише, ну и иногда Шуре. Но Горшок совсем не был против того, чтобы позаботиться о Князе. Тот ведь сейчас был слаб, нуждался в поддержке и помощи. А ещё так очаровательно жмурился, когда его начинали гладить по голове и спине. Пах, конечно, Андрюха ядрено, но таблетка данная добрым аптекарем уже начала действовать и дурацкие чужие мысли больше не лезли в голову. Сейчас перед ним лежал его друг и соратник Андрей, который нуждался в чужом тепле. И Миша обнимал его, ласково гладил по головушке его светлой и по спине бледной. А, когда Андрей начинал ворочаться, точнее пытаться, ведь Миша держал его крепко, то Мишка ему тихо напевал какую-то песню на древнесаксонском, пока Андрей снова не расслаблялся, не забывался крепким сном. В общем была идиллия. «Промучился» так Миха до утра. Вроде и спал, а вроде и нет. Постоянно просыпался, проверял Андрея, впихивал ему холодный отвар, отводил, точнее относил, в туалет. Андрей первые два раза сопротивлялся, мол у него ноги на месте и он сам может дойти, но после того, как два раза наебнулся по пути в туалете и разок чуть не поздоровался с чугунной ванной, то только и мог недовольно сопеть, оплетая Мишу за шею своими горячими руками, жался к груди, правда из туалета выгонял. Может стеснялся показаться в таком виде: уделанные в смазке трусы вообще не подходили грозному панку, а может просто стеснялся показываться полностью голым. Миша не уточнял, лишь ставил сонного Андрея у унитаза и выходил за дверь, ожидая пока его позовут или Андрей сам выйдет. Подхватывал на руки, как невесту или принцессу из сказок, и относил в постель, укладывал на влажные простыни. Безусловно можно было бы простыни и сменить, Миха даже порывался это сделать — сменить изгвазданные простыни, но Андрей быстро смог убедить его в ненадобности данного действия, ведь из задницы течь у него не перестало и, соответственно, пачкать постель своими физиологическими жидкостями он тоже не переставал. Рано утром они позвонили родителям Князя, чтобы те его забрали домой. Всё-таки тётя Надя намного лучше знает, что делать в такой ситуации, ведь сама с таким сталкивалась будучи юной омегой. А Андрей на пару с Михой только и могли паниковать и хлебать отвар, ведь действие таблеток прекратилось и Андрей снова пылал как печка, а Миха его остро ощущал и мысли дурацкие ещё вернулись. Может с температурой они и справились, но со своей проблемой Миха не спешил разбираться. Он всё кружился около Андрея, подсовывал ему вафли и отвар, предлагал спеть или сыграть на гитаре, но старательно держался на расстоянии от греха подальше. Ведь у греха был сладкий аромат, невинные голубые глазки, милая улыбка, стройное тело и целый мир в удивительной голове. И самое смешное, что Андрей инстинктивно тянулся к Мише, пытался его рядом на постель посадить, а Горшок упирался, что-то невнятно бурчал под нос и не садился рядом, предпочитая устроиться на стуле напротив Князя. Андрей чуть хмурился, переставал тянуть, сам подползал ближе к краю постели и внимательно слушал Мишу, бывало прикрывал глаза и тепло улыбался, если идея ему приходилась по душе. Но попыток затянуть Мишу к себе не оставлял, постоянно спрашивал, хлопал по месту рядом или тянул за руку. — Я тебе теперь противен? — с грустью спрашивает Андрей, когда Миша в очередной раз поспешно убирает руки от него, словно обжигается. — Нет, Миш, если ты так хочешь, то я могу вовсе к тебе не прикасаться. — Да ну чë ты сразу, Андрюх? — растерянно забормотал Миша, всё-же усаживаясь на край постели. — Ничего ты мне противен. Просто запах... — Что запах? Пахну неприятно? Извини, всё-таки после концерта я не мылся, — непривычно тихо сказал Андрей, даже губы поджал и попытался устроиться у стене, чтобы не мешать. — Да не... Наоборот! Пахнешь очень сладко, что прям тянет откусить кусок, — отчаянно замотал головой Миша, хватая руки омеги в свои и проникновенно заглянул в глаза. — Оу... Извини. Меня просто к тебе вообще не тянет в этом плане, вот я и подумал, что тебя тоже... — покраснел Андрей, отводя смущенный взгляд в сторону и даже сжался весь, попытался руки свои вытащить из чужой хватки. — Не-не, Андрюх. Я могу себя контролировать... Пока могу, — по-своему расценив его реакцию, заверил Миша, несильно сжимая ладони омеги. — Просто я рисковать не хочу. Ты ж мой друг. А как я друга-то? — Ну да. Некрасиво получится, — ещё больше смутившись, сконфуженно ответил Андрей. Он продолжал увлечённо рассматривать обои, будто обычный узор мог сложиться во что-то иное. — А я о чём! — закивал Миша, продолжая сверлить взглядом мордашку друга, который поворачиваться к нему не желал. — Поэтому ты ко мне пока не лезь. — Я постараюсь. Извини ещё раз. Я как-то не могу сопротивляться соблазну погреться, — тихо ответил Андрей, наконец освобождая свои руки и отсел подальше. — Я тебя обидел? Тебе не приятно, что мне тебя захотелось... — забеспокоился Миша, ощущая как липкий страх облизнул внутренности, и поспешно подполз ближе, руки свои на плечи чужие положил. — Мих, всё нормально. Ты не можешь полностью контролировать своё тело. Я вот тоже к тебе липну и в этом нет ничего хорошего, — покачал головой Андрей, подтягивая колени к подбородку. — Тогда не бзди, Дюх. Пройдёт твоя течка и ты вернёшься к нам. Всё как прежде будет, — зашептал Миша, утыкаясь лбом в затылок Андрея, и руки спустил на талию, мягко сжал пальцы. — Мих, как прежде уже не будет. Я ведь отчётливо воняю омегой, — голос у Андрея дрогнул, зазвенел, словно лопнувшая струна, но он не собирался плакать или нечто подобное. — Андрюх, мы ж панки! Нам плевать на этот... На вторичный пол! Во! Главное чтоб человек был хороший, — убеждал его Миша, но были непонятно: кого он пытается успокоить больше? Его или себя? — А я хороший человек? — вопрос прозвучал неожиданно жалобно и альфа мгновенно сомкнул на талии руки, прижался ближе. — Андрюх, ты лучший, — искренне заверил Миша, вскидывая голову, и чмокнул омегу в макушку. — Мих, я так не хочу быть омегой, — тихо-тихо, едва слышно, прошептал Андрей, разворачиваясь в объятиях и прижался к Мише, спрятал смущённый мордашку в его ключицах. — Это пиздец форменный. Я такой слабый и податливый стал из-за этой гребанной течки. Я ведь парень, а у меня между ног течёт как у распоследней суки, слабой на передок. А ещё самое страшное, что в голове иногда проскальзывает мысль выйти на улицу и лечь под первого встречного альфу, лишь бы этот блядский зуд в жопе заглушить. Но потом я осознаю, что это неправильно, и становится так, блять, стыдно. — Под первого встречного лечь? Андрюх, ну это пиздец, конечно, но ты ведь держишься. Меня ведь не просишь трахнуть тебя, — попытался успокоить его Миша, поглаживая Андрея ласково по спине, успокаивая, хотя сам Миша волновался не меньше. — Мих, ну я ведь уже говорил. Не тянет меня к тебе. Совершенно, — вздохнул Андрей, говоря таким тоном, что сразу стало понятно, что он честен. Но его слова огрели, словно обухом по голове, Мишу и он замер. Внутренний альфа мгновенно возмутился, вскинулся и заметался внутри, недовольно рыча. Как это не тянет? Не альфа он что ли? А если сейчас этого паршивца под себя подмять; по шее его красивой носом провести, втягивая сладостный аромат; кожу тонкую прокусить, помечая; ладонями широкими стройное тело огладить; в губы мягкие впиться требовательно и пальцами нагло пробраться туда — самого сокровенного коснуться и скользнуть внутрь, ощущая как гладкие стеночки будут жадно сжиматься, требуя чего-то большего. Тело напряглось инстинктивно, словно готовилось к броску, глаза потемнели от откровенных картинок, что промелькнули, а пальцы впились сильнее, чтобы не отпустить свою жертву. Звонок в дверь отрезвил моментально и Горшок растерянно отшатнулся от Андрея, что непонимающе свёл брови. Он даже не ощутил опасности и также доверчиво смотрел своими голубыми глазками. Родители Князя приехали очень вовремя, потому что ещё бы минута и Миха его бы страстно засосал, опрокидывая на постель. Поэтому после стука в дверь Князь был упакован, точнее завернут, в одеяло и мгновенно вынесен родителям. — Я его до машины донесу, — сообщил виновато Миша, словно ему было стыдно за то, что он не доглядел и за то, что чуть не сорвался минуту назад. — Спасибо, Мишенька. Мы будем очень тебе благодарны. Андрюша у нас уже не маленький — не сможем донести его, — обрадовалась Надежда, осторожно заглядывая в лицо сына и улыбнулась мягче. — Андрюш, горе ты моё луковое, я же тебя предупреждала, чтобы ты был осторожен. Хорошо, что Мишенька рядом оказался. А вдруг кто чужой? — Мам, ну я ведь не маленький. Справился бы сам, — забухтел из кокона Андрей и жалобно посмотрел на Мишу, мысленно умоляя молчать об недавнем откровении. — Тёть Надь, не волнуйтесь. Андрюха держался молодцом даже с температурой. Меня ещё в аптеку отправил за травами, — принялся защищать друга Миша, широко улыбаясь. — Хорошо, что он хоть про травы запомнил, — посетовала Надежда, ласково погладив сына по лбу. — Давайте-ка этого молодца грузить, — влез Сергей, деловито осматривая кокон с сыном и держащего его на руках Мишу. На Горшке взгляд остановился подольше, словно старший Князев по одному виду понял, все мысли грешные и неправильные прочитал. — Ты с нами только до машины. В дом я альфу не пущу, пока у меня сын-омега в таком состоянии. Спасибо за то, что присмотрел за этим разгильдяем, но ты, Миша, в первую очередь — альфа и только потом его друг. Поэтому ты ближайшие дни не ходи к нам. Но звонить можешь. Сказал строго и направился вниз по лестнице, решая, что его помощь сейчас точно не пригодится. Надежда посмотрела вслед мужу, повздыхала немного. — Мишенька, извини, — наконец подала голос женщина. — Серёжа у меня грубоват бывает, но он не злой. Просто за сына волнуется. — Да что вы, тёть Надь, — замотал лохматой башкой Миша, внутреннее выдохнув. Если бы дядя Серёжа догадался бы о неправильных мыслях в голове молодого альфы, то так просто бы не ушёл. Не оставил единственного ребёнка в руках такого плохого друга. — Я понимаю. — Тогда неси меня в карету, мой прекрасный принц, — подал голос Андрей, а его глаза по-русалачье озорно блеснули в тусклом свете ламп. — Слушаюсь, — решил подыграть Миша, улыбаясь омеге и с щелчком свёл пятки вместе. — И повинуюсь. Под аккомпанемент заразительного звонкого смеха Князя и тихого сетования тёти Нади они и миновали лестничные пролёты, выбрались из подъезда и Миша ловко загрузил свёрток с Андреем на заднее сидение, слушая бурчание Князя о том, что его сделали ковром или опять обездвижили, словно буйного какого-то. Дядя Серёжа на него шикнул и с едва заметной усмешкой сообщил, что ковры не разговаривают. Андрей мгновенной вступил в полемику о том, что обычные ковры может и не разговаривают, а вот он — волшебный, поэтому и умеет. Старший мгновенно парировал, что болтать он только и горазд, а больше ничего отличного от обычного ковра у него нет. С заднего сидения раздалось сопение обиженного хомячка, а водитель победно оскалился. Надежда ещё разок поблагодарила Мишу за помощь и они отбыли. Горшок ещё пару минут постоял на одном месте, полыбился как дебил, глядя вдаль, куда уехала машина, и пошлепал к Шурику. Нужно было поделиться тем, что теперь он не просто распиздяй, а вполне себе может за кем-то присмотреть. Теперь на него можно положиться. Поэтому теперь за ним не нужно следить, а он вполне может и сам за кем-то приглядеть. За тем же Андрюхой, ведь другу точно будет необходима помощь в своей новой роли. А Миша готов во всём помочь: провожать ведь уже решил каждый день, может и за пьяненьким Андреем будет приглядывать, чтобы на него никакой альфа не позарился. Умыкнут ведь такого красавца. За размышлениями Миша не заметил даже, что добрался до Шуркиной квартиры, а сам друг стоял в дверях и пялился на него, ожидая когда Горшок вернётся в реальность и соблаговолит пояснить цель своего появления. — Гаврил, ты вообще до Князя дошёл или всю ночь трахался с какой-то омегой? — удивлённо выдал Шура, принюхиваясь и с усмешкой посмотрел на друга, даже подмигнул ему одобрительно. — Да ты чë, Шур! Я с Андрюхой был! — вспыхнул Миша и, из-за волнения не смог подобрать слов в оправдание, по этому замахал руками как лопастями. — Какая, нахуй, омега? — Которой от тебя несёт, — хмыкнул Шура, проходя вглубь квартиры и Горшок зашаркал за ним. — Ты себя вообще в зеркало видел? Миха мгновенно прошёл к зеркалу, забыв скинуть любимые гады, и обмер. Из зеркала на него смотрел какой-то лохматый альфа с хищным блеском в чёрных глазах и плотоядным оскалом. Выглядел он вштыренным — Я так до тебе что-ли шёл? — опешил Миша, трогая своё лицо и растерянно оглянулся к Балу. — Бля, я таким и перед родителями Князя показался. — Чë, думаешь теперь не пустят к Андрюхе? — хмыкнул Шура, насмешливо смотря на потерянную мордашку друга. — Конечно, он ведь... — закивал Миша и мгновенно побледнел, затыкая себе рот ладонью. — Он ведь, кто? — удивился Шура, замечая всё и напрягся. — Гаврила, что случилось? — Шур, обещай никому не говорить, — жалобно попросил Миша, подходя ближе. — А ты сначала скажи, а потом я посмотрю, — нахмурился Шура, скрещивая руки на груди. — Короче, Князь омегой оказался, — шепнул Миша, заметно стушевавшись. — Оп-па! А это как оказалось? Почему мы не почуяли? — густые брови поползли вверх. Шура такой новости уж точно не ожидал. Андрюха ведь всегда вёл себя как бета, даже на чужие запахи не реагировал, словно не мог. Всегда ориентировался на свою чуйку и считывал чужую мимику. Никогда не обращал внимание на распустившихся свой запах, словно павлиний хвост, альф или омег. Не проявлял интереса к альфам, а предпочитал флиртовать с девушками. С милыми омегами или приятными бетами. — Ну он этим оказался... Фикусом, — ещё больше стушевался Миша, переходя на шепот. Последнее слово Балу вообще не услышал, а по губам прочитал. — Фикусом? А чего не фиалкой? Или ромашкой? — хмыкнул Шура, прекрасно понимая, что друг просто не может правильно вспомнить, но помогать ему не спешил. — Да не... Какая фиалка! Ё-моё! Да как называется-то? Ну цветок он запоздалый... — заметался Миха, пытаясь вспомнить, что ему Андрей сказал. А потом просиял. — Поздний. Точно! Он поздний цветок! — Типа не проявлялся его вторичный пол? — понимающе уточнил Шура, словно он вообще мог знать о том, что такие бывают. Не знал, не встречал, но понял сразу всё. — Вот он скрытный урюк! — Да чë ты сразу! Не виноват он, что таким уродился! — резко выпрямился Миша, голос свой повысил и глазами гневно блеснул. — Да я и не обвиняю. Просто удивлён, что он столько скрывался. Будто не родной нам, — покачал головой Балу и усмехнулся. — Кстати, а ты чего сразу завёлся? Успокойся, не обвиняю я ни в чем твоего Князя. — Вот и не начинай. Андрюха не захотел говорить, потому что боялся, что мы его выгоним. Его понять можно, — надулся Миша, скрещивая руки на груди и насуплено уставился на друга. — Ладно-ладно, — подняв руки вверх, миролюбиво заметил Шура и осторожно спросил: — Что надумал, после такого неожиданного открытия? — А что должен? — удивлённо вылупившись на Балу, спросил Миша. Плечами пожал и ровно сказал. — Андрей не собирается уходить. Я его не собираюсь выгонять. В обиду не дам. Я теперь за ним приглядывать буду. Он ведь хрупкий омега. — Да, прям видно, что он у нас хрупкий и ранимый, — посмеялся Шура, хитро прищурившись, и окинул более внимательный взглядом Горшка. — А не собираешься ли ты, Гаврила, приударить за нашим Сказочником? — Ты ëбнулся? — мгновенно взвился Миша, даже подскакивая на месте. — Я Андрюху как друг собираюсь защищать! — Ну как друг, значит как друг. Чего сразу заводиться? — мягко заговорил Шура, чуть отступая от пыхтяшего Мишки, но от очередной шпильки не удержался. — Али скрываешь что? — Да ничего я не скрываю! Да пошёл ты нахуй! — раздражённо прорычал Миша и, не желая выслушивать очередные подколы друга, вылетел из его квартиры.