Save me, I beg…

Дубин протягивает Игорю папку с бумагами, из которой торчит пара скрепок, цветных закладок и стикеров. Гром опускает на неё заинтересованный взгляд и берет в руки, аккуратно, но с нетерпением, открывая.  — Как и просил. Всё, что смог найти на Волкова, Юля помогла немного, — Дима неловко пожимает плечами и отводит глаза к окну. Дубин проводит пальцем по каемке блюдца, на котором стоит маленькая чашка с душистым зеленым чаем. Ребята сейчас сидят в простенькой, но уютной кафешке, находящейся неподалеку от полицейского участка. Стены покрыты масляными жёлтыми обоями, стулья из себя представляют железный каркас и промятую подушку, по телевизору, висящему над витриной, крутят какой-то забавный турецкий сериал. Крупненькая продавщица склоняется над витриной и опирается на свою руку, помешивая параллельно ложкой в кружке с растворимым кофе. Она наблюдает за происходящим на экране максимально внимательно. В кафе, не к удивлению, никого нет. Не считая парней и работницу. Будний день, утро. До официального обеденного перерыва ещё пара часов точно. Потому никого и нет. В помещении царит немного душноватая атмосфера, словно тонкий туман сквозит между рядов квадратных столов и стульев. Игорь тяжело вздыхает, стряхивая пару крошек с глянцевой и цветастой скатерти на пол. Вчитывается в надписи, написанные размашистым мелким почерком. Внимание Грома привлекает фотография Волкова в углу страницы. Он на ней сосредотачивается, можно сказать, вчитывается в неё. Суровый взгляд исподлобья уже говорит о многом. Гладковыбритый череп, поджатые губы и тёмные-тёмные глаза, глядящие ровно на зрителя, невольно заставляют отвести взор и поежиться от холода, пробивающего между лопаток. То же самое делает и Игорь. Он прикрывает ребром ладони фотку, лишь бы та не отвлекала его от прочтения нужной информации своей нагнетающей атмосферой. ФИО: Волков Олег Давидович Пол: М Семейное положение: в браке/разведён/холост (нужное подчеркнуть) Дата рождения: 17.03.1991 Религиозные убеждения: отсутствуют Образование: среднее Наличие водительских прав: да/нет (нужное подчеркнуть) Военный опыт: военная служба — Тут максимально основная информация, которая могла быть. Не знаю, можно ли верить этому, так как всё, что тут есть, слишком кратко и сжато прописано. Но я нашел ещё из некоторых источников интересные моменты, — Дима поворачивает голову снова к Игорю и мечтательно вскидывает брови. — Выкладывай всё, что знаешь, — Гром хмурится и слабо сжимает листы в своих руках. — Ну… — видно, что Дубину на момент становится неудобно. Он весь сжимается и затихает, а после наклоняется, чтобы следующее произнести уже на несколько тонов тише. И без лишних ушей. — Олег бросил учёбу в середине первого курса и ушёл в армию, где на второй год перевёлся в войска спецназа. После армии продолжил службу, но через некоторое время переквалифицировался в наёмники. Участвовал в нескольких крупных военных операциях по всему миру, — говорит тихо, быстрым шёпотом. Игорь удивленно раскрывает глаза и вжимает папку с документами в стол. Нога под столом ощутимо начала дергаться и трястись. — Наёмник…  Это что ж такое получается? Лучший друг детства Разумовского, который с ним с самых малых лет, по которому тот плачет и видит кошмары с галлюцинациями — наёмный убийца всё это время был?! — Ах да, и ещё. Там вон внизу, ты, видимо, не заметил… Игорь вскидывает вопросительно бровь и смотрит в нижний угол страницы, после чего раскрывает глаза ещё шире и даже приоткрывает рот от удивления. Большим, темно-красным, ярким штампом выбито почетное «ПОГИБ», мысленно перечеркивающее напрочь всё вышеупомянутое о личности. — Год назад на спецзадании в Сирии погиб, — уточняет Дима. Дубин сжимает губы в тонкую линию и хлопает ресницами, наблюдая за странным поведением друга. Хотя странное поведение всегда было его фишкой, но сегодняшнее утро уж слишком отличается от других. Гром сегодня другой. Гром в принципе изменился. Гром теперь другой. — Игорь, ну ты чего? Зачем тебе вообще этот Волков сдался? Ты его знаешь? Тени на лице Грома заметно темнеют. Он опускает голову чуть ниже и смотрит вновь на фотографию, но уже исподлобья и с неприкрытым презрением. — Лично не знаю. Слышал. — Ну и чёрт с ним тогда! Игорь, у нас вон Чумной Доктор на свободе всё ещё, так тебе напоминаю, к слову. Давай мы с ним разберемся, а? — Дубин складывает руки в замок и говорит это напарнику серьёзно, уверено. — Ну и чё делать предлагаешь? — Гром устало растирает глаза с переносицей и широко зевает, а после прикрывает веки. — Я предлагаю сходить в детдом для начала. Мне Татьяна Михайловна снова звонила, Лёша так и не возвращался…  — Да что ты с мальчуганом-то этим заладил, а? — Игорь поднимает голову со стола и хмурится, скорчив недовольную гримасу от услышанного. — Игорь, я же говорил тебе уже! Ты чем меня слушал? Лёша Макаров сейчас главный подозреваемый! Нет, ты сам подумай, ну Игорь! Гречкин убил его сестру, а тот с горя от безнаказанности накрутил, навертел, и вот, пожалуйста, чем не Чумной Доктор? — А последователи в казино откуда? Их там порядка тридцати человек было. Откуда шкед из детдома собрал аудиторию для подобных… Похождений… — Создал группу во «Vmeste». Кто-то подписался — порекомендовал другому, подписался и он — и так далее! Вот и набралась компания уже! Игорь вымученно закатывает глаза и ерзает на стуле, облокотившись к его спинке и немного сползав вниз. Он пожимает губы и отворачивается, признавая своё возможное поражение в данном споре. Ведь кто-кто, а Игорь в вопросах технологий ни аля-улю совсем. Хм… Технологий… А если попросить помощи у Серёжи? Спросить у него, возможно ли отследить аккаунт, с которого идут прямые трансляции… Как вернусь, сразу надо будет спросить его… — Пойдём тогда? — Пойдём.   

***

Парни идут по светлому коридору детского дома «Радуга». Стены стеклянного коридора заполнены картинами юных художников. У входа в главное помещение их встречает воспитательница, Татьяна Михайловна. Черты её уставшего лица выражают тревожность и тоску, руки сжаты в замке за спиной. Пучок на голове немного растрепался. Мимо Игоря пробегает пара детей с радостными криками, чуть не сбивая его с ног. Гром хмурится и поворачивается к женщине. — Здравствуйте! Так хорошо, что вы всё-таки пришли… Я за Лёшу переживаю, сами понимаете… Его давно не было, а на звонки он не отвечает, у меня есть подозрения, что он… — Татьяна поджимает губы и напрягает неуютно плечи. — Да, мы понимаем. Куда ж мы денемся? Наша работа, как никак, — Дима пытается развеять эту напряженную обстановку своим бессмертным оптимизмом. Вроде это даже получается сделать. Воспитательница скромно улыбается и кивает в сторону больших дверей, куда то и дело вбегают и выбегают бесчисленные воспитанники. — Можно будет осмотреть его комнату? — Гром предлагает это без особого энтузиазма. Словно понимает, что это не имеет никакого смысла, что они не здесь ищут… — А? А… Да, да… Конечно. Только давайте я вам небольшую экскурсию проведу для начала. Игорь с Димой кивают в ответ, и все они входят в главное помещение детского дома, он же холл, удивленно оглядываясь по сторонам. Кроме Татьяны, разумеется. Она снова нервно улыбается, глядя на ошеломленных сотрудников полиции.  — Ухты! Я и не думал… Я и не думал, что тут всё так клёво! Я будто в музее! Или аэропорту… — Дубин искренне расплывается в улыбке и глядит с горящими глазами на всё. Гром лишь усмехается, но всё же удивление на его лице тяжело не заметить. — Да… Хорошо тут у вас. — Это всё благодаря Серёже Разумовскому. Он организовал реконструкцию. Присылает деньги, подарки там… — воспитательница поправляет пиджак на плечах и мельком смотрит по сторонам. Игорь примечает, что в холле действительно очень красиво и по-новому всё обустроено. Он не удивлен от слова совсем, что слышит из уст Татьяны это имя. Абсолютно. — Он когда-то здесь вырос. Теперь и нам помогает. Святой человек… Гром прикусывает нижнюю губу и опускает взгляд на узорчатый пол. Игорь чувствует, какую гордость и нежность Татьяна вкладывает в свои слова, говоря о Разумовском. «Святой человек». Дима в сторонке рассматривает витрины с грамотами детей. — Тут кое-что сохранилось из его детства, — воспитательница подводит майора к стеклянному столу, в котором лежат различные фото и вещи. Как в настоящем музее. Игорь наклоняет голову и вглядывается в фотографии. Среди них он замечает фотографию с открытия детского дома после реконструкции, где Серёжа с широкой улыбкой разрезает красную ленту у входа в здание. Рядом лежит его золотая медаль за успешное окончание школы, спрятанная под пластиковую прозрачную коробку. Неподалеку лежит пара обычных тетрадей с дешёвой зеленой обложкой, изрисованной мелкими рисунками. — А это кто рядом с ним? — невзначай  спрашивает Игорь, указывая пальцем на совместную фотографию двух молодых людей, одного из которых он сразу же узнает по рыжей шевелюре и пронзительным глазам. Гром уже не скрывает, что глаза Разумовского и в правду красивые. А что такого? Если оно так и есть. — Ах, это Олег Волков. Его единственный друг. Он как к нам попал, так они с Серёжей стали совсем как не разлей вода.  Гром приоткрывает рот, рассматривая вещи под стеклом более внимательно, даже хмурится немного, всматриваясь в размашистое «Тетрадь Сергея Разумовского». — А потом Серёжка в институт поступил… А Олежек в армию решил… — Татьяна Михайловна становится рядом с Игорем, пытаясь понять, куда так сосредоточенно смотрит майор полиции. — А-а… А можно посмотреть? — Гром кивает головой в сторону двух тетрадей, принадлежащих Серёже и Олегу. — Да, конечно. Татьяна Михайловна подходит поближе и аккуратно приподнимает стеклянный «купол», доставая и протягивая тетради в руки Игорю. — Благодарю, — Гром кивает и сначала приступает к тетради Волкова, всё же, он его сейчас больше интересует, чем тот же Макаров и даже Разумовский. Хотя, если честно, тетрадь Разумовского его очень сильно тянет к себе взглянуть на страницы, поразглядывать детские записи и рисунки. Но сейчас нужно заниматься делом. Игорь открывает тетрадь Олега с лёгким волнением, пальцы почему-то стали ледяными, а ладони влажными. Его встречают обычные записи, как в личном дневнике или черновике. Какие-то заметки, вычисления в столбик. Каракули на полях и забавные рисунки. Кривой линией нарисованы, видимо, волчок и лисенок, держащиеся за лапы и широко улыбающиеся. Вокруг них много сердечек и цветочков, сделанных красной и зеленой шариковой ручкой. Игорь этому слабо улыбается, а после резко пугается и меняется в лице на хмурое от своей реакции. Около волчонка стрелка к подписи «Я», а у лисенка к «Серый». Гром чувствует, что его пальцы стали ещё более холодными, и тетрадь будто начала выпадать из его рук. Он не понимает, что происходит. Почему такая реакция на простой детский рисунок? Игорю становится стыдно, тоскливо и даже немного злобно от этого всего. Неужели ревность? Игорь быстро пролистывает остальные страницы и откладывает тетрадку на место. Он берет в руки тетрадь Разумовского и нервно сглатывает. Ему становится немного не по себе. По спине пробивает легкий холодок с дрожью, заставляющий встряхнуть плечи и проморгаться. — Серёжа раньше совсем одинокий был. Игорь слабо жмурит глаза и открывает тетрадь. — Вечно сам с собой играл. На листах обычные уравнения и решения каких-то математических задач. Игорь никогда не был силен в точных науках, поэтому на цифры вперемешку с буквами он даже не смотрел. На полях иногда проскакивают одинокие каракули, чернильные пятна, мелкие звезды и геометрические фигуры. Ладони Грома и сам он расслабляются, глядя на это всё. Честно, не зная как таковой причины, Игорю было страшно брать в руки тетрадь Серёжи. Словно какое-то нехорошее предчувствие было с самого начала. — В тетрадях разное рисовал… — воспитательница вздыхает. Майор листает ещё страницу и замирает. Ступор его охватывает всего и сразу. Руки снова становятся холодными ещё хуже, чем до этого. Дышать становится тяжело из-за тревоги, давящей на легкие больным комком. — Творческая личность. Гром стискивает зубы и смотрит исподлобья на огромного черного человека-ворона на клетчатых листах, в руках которого маленький мальчик. Ну нет. Быть не может. Бред. — Ну что, есть какие-то новости? — рядом нарисовывается Дима, с любопытством тыкающий носом в рисунок в руках Игоря. — Пойдём, нам пора, — Игорь очень сильно и быстро меняется вообще весь. Взгляд суровее и из-под век, голос грубый и скрипучий, все движения резкие, скорее даже дерганые. Гром убирает тетрадь во внутренний карман и разворачивается на пятках, хватая Дубина за локоть и ведя за собой. — Д-до свидания, Татьяна Михайловна! — Дима машет воспитательнице, пытаясь параллельно поспевать за быстрым шагом напарника. Женщина кивает и тяжело вздыхает, глядя уходящим в спины.

***

— Ну? Что там? — Дубин держит над головой ладонь, закрываясь от солнечного света. — Всё плохо, — Игорь жмурит нос и идёт большими шагами, держа руки в кулаках в карманах куртки. — Игорь! Да в чём дело? Мы даже не осмотрели комнату Макарова! Ты просто взял тетрадь и резко ушёл оттуда, даже не попрощавшись с Татьяной Михайловной! — Дима трясет майора за плечо, прося тем самым остановиться. — А ты не понял ничего?! — Гром останавливается посреди дороги и вскрикивает, из-за чего пару прохожих людей рядом задевают его и уходят, ворча недовольно в след. — Не понял что? — Дима! Чумной Доктор — Разумовский! — Игорь открывает широко глаза и смотрит на ошарашенного напарника, у которого сам по себе открылся рот от шока из-за услышанного. Гром не меньше шокирован своим же словам, что он смог это произнести вслух.  — Игорь. Ну ты… Ну ты чего? Как ты можешь его обвинять? Он же так много делает хорошего, даже тебе помог сколько раз. Зачем ему это? — Дубин подходит к Грому и аккуратно отводит в  сторону, где сажает на лавку и сам садится рядом. — Я не знаю… Майор закрывает лицо руками и растирает веки. Он мычит и трёт уже всё лицо. — Сублимация, пожалуйста, целая социальная сеть, создателем которой он и является, а значит и контролировать весь процесс и контент также может только он. Всё та же сублимация — нехватка внимания, сирота. Он вырос в детском доме, так ещё и в том же, где и Лиза Макарова жила, жертва Гречкина. Так ещё и в том, где жила и росла его последняя жертва! Все эти понты, аля дорогущая квартира, машины и автоматы с едой во все стены — закрытие гештальта, — Игорь проговаривает все это, как мантру или молитву, сквозь зубы, с каждым словом сжимая руки в кулаках сильнее, да так, что на ладонях изнутри остаются следы от ногтей. — Так ещё и… Диспансерный учёт в психбольнице… Гром выдыхает и смотрит на голубое небо, по которому плывут перистые облака. Он прикрывает глаза и вдыхает свежий воздух, пытаясь прийти в себя. — Он преследует высшую цель и убивает ради своих идеалов… — Может, он был одиноким ребенком? — Дело в том, что в детстве я всегда завидовал сверстникам… — А канал Чумного Доктора в социальной сети «Vmeste» собрал более… Вместе. — Миссионер. — Святой человек… — Тот, кто это сделал — настоящий герой! — Разумовский?! Он не герой! — А Олежек в армию решил… Статус: ПОГИБ. Вместе. Мысли, обрывки фраз и воспоминания пролетают одни за другими. Бьют по черепной коробке и гудят громким звоном. Игорь кусает уже и без того пожеванную губу, корчится от горького железного привкуса во рту и прерывисто дышит через нос, раздувая ноздри. — Да меня!.. Да меня вокруг пальца попросту обвели! Вся эта показуха лишь для отвода внимания была! Забота… Ага, всё для того, чтобы отвести по-максимуму от себя какие-либо подозрения! Дима, ну почему я такой придурок?! Гром стонет от досады и вскакивает со скамейки, машет руками вокруг себя, ища, на чём можно выпалить весь свой накопившийся гнев. — Мразь! — майор пинает со всей дури мусорку, из-за чего она переворачивается и высыпает содержимое на асфальт. Рядом вскрикивает и улетает черным пятном стая голубей. — Сука! Да я его голыми руками придушу сейчас! — Игорь стягивает и кидает кепку, хватается ладонями за свои волосы и тянет их из стороны в сторону. — Да как он?! Как?! Он?! Как он мог, Дима?! Гром подбегает к Дубину и хватает того за грудки, подтягивая к себе, трясет его. Дима недовольно морщится и убирает с себя грубые руки. — Не нужно таких громких слов. Вызови на допрос его, и делов-то… — парень дергает плечами и смотрит на свои кроссовки с размотанными шнурками. — А знаешь, что?! Я сегодня приду специально поздно, чтобы застать врасплох, и устрою допрос! Прям дома! — лицо Грома расплывается в жуткой улыбке, он давится смешком от своего гениального плана и растирает лицо руками. Дима молча ковыряет заусенец на пальце и облокачивается на спинку скамьи. Ему неуютно.

***

Разумовский, проснувшись днём, не успел заметить, как Игорь ушёл из дома. Видимо, он настолько крепко спал, что ничего не услышал даже. Пора заняться работой… Скоро должно быть полностью готово обновление «Vmeste», а для финала осталось дописать пару кодов и подправить некоторые моменты. Серёжа переоделся в бордовую кофту с длинными шортами, заварил себе большую кружку зелёного чая и уселся за рабочий стол, раскрыв ноутбук. — Марго, когда запланирована презентация обновления? — спросил Разумовский у своей любимой помощницы. — Презентация обновления запланирована на эту пятницу, Сергей. Могу как-то ещё помочь? — женский виртуальный голос заполнил полностью комнату со всех сторон. — Нет. Думаю пока нет. Спасибо, Марго. — Обращайтесь!  Разумовский усмехнулся такой любезности и продолжил работать над социальной сетью, тщательно прорабатывая каждый недочёт. В перерывах Серёжа случайно засматривался на какой-то незамысловатый фильм на большом экране, забавно приоткрыв рот. Чай давно уже был полностью выпит, оставив после себя высохший след на дне кружки. Разумовский сейчас стоит около окна, приобняв себя за плечи. Он хмурит изогнутые брови, высматривая что-то в тени города через толстый слой стекла. От Игоря чего-то совсем никаких известий… Ни привета, ни ответа… Может, он обиделся? Серёжа прикусывает кончик языка и поджимает пальцы на ногах, невольно ежась от холода. Да не. Ну за что ему обижаться? Просто он занят сейчас сильно. Дело Чумного Доктора само себя не раскроет ведь… Работы много очень. Это нормально. Да?.. Серёжа прикрывает глаза и медленно выдыхает, подходя ближе к окну. Он кладет ладонь на стекло, ощущая его гладкость и прохладу. Разумовский откровенничает самому себе, что он скучает. Реально скучает по Игорю. Он его не видел всего лишь день, и то, день даже не подошёл к концу ещё. Но всё же непонятно откуда взявшееся чувство тревоги и чего-то нехорошего пугает его и вынуждает собрать пальцы в кулак, легонько стукнув им и опустив голову. Серёжа хочет к Игорю, просто рядом его. Поболтать на бессмысленные темы, прогуляться беззаботно по городу, хотя бы рядом постоять. Но что-то здесь не то. Что-то не так… Но… Что? Почему Разумовскому так не по себе, что хочется вывернуться наизнанку и залезть на стену? Почему так тревожно на душе? Серёжа жмурит глаза и делает пару шагов назад, врезаясь в спинку дивана. Чуть ли не падает. — Эу, ну аккуратней будь, Серёж, — позади он слышит знакомый голос. Разумовский поднимает голову вперед, надеясь увидеть силуэт Грома в окне, но в отражении стекла он видит только себя. С растрепанными волосами, трясущимися руками и подкашивающимися коленками. Пришёл, сволочь. Серёжа смотрит на потолок и нехотя поворачивает голову. Около стены стоит Птица, скучающе царапая бетонную стену длинными коготками. Разумовский ничего не говорит ему, молча отворачивается, сжимая обивку дивана покрепче, будто бы удерживаясь за него, чтобы не упасть прямо сейчас. — Тебя скоро ждёт много неприятностей, птенчик. Будь готов к этому, — Птица облизывает губы и довольно скалится, резко срываясь с места и шагая к Серёже. — Не трогай меня. — Ну-ну… Я лишь тебя предупредить хочу. Чтобы ты по сторонам побольше смотрел, прислушивался к тому, что тебе говорят. Понял меня? — Не… Трог… — Разумовский закрывает лицо ладонями, когда замечает Птицу боковым зрением. — Ты никому не доверяй, понял? Ты можешь доверять только мне… Никому больше. Слышишь? Серёжа сползает по спинке дивана на пол, поджимая к себе колени. — Гуляй, птенчик. Птица бесшумно уходит также быстро, как и приходит. Он оставляет после себя гнетущую атмосферу, словно сейчас выпрыгнет из любого угла. Птица оставляет за собой фонящий шум в голове и боль в висках. — Урод…  Разумовский вымученно вздыхает и переползает на четвереньки, а после старается встать уже на ноги. Ему удается это сделать, но не с первой попытки. Облокотившись на диван и стены коридора, Серёжа доползает до кухни, в спешке достает баночку с таблетками и глотает через силу пару штук даже без воды. Сергей жмурится и возвращается в гостиную, где устало падает на подушки и старается полностью расслабить напряженное тело. Он откидывает голову назад и замечает, что за окном сильно стемнело. А от Игоря всё также ни слова… Сколько там времени? Серёжа глядит на экран телефона, который показывает крупными цифрами «21:47». Ого, вот это я заработался сегодня! Даже не заметил, как и время-то пролетело!  Разумовский удивляется недолго, старается не думать о том, что с Громом могло произойти что-то плохое и страшное, и поэтому он часто моргает и не замечает, как тихонько засыпает, полностью расслабив тело.

***

— Игорь, Игорь! Ну послушай ты меня уже! — Дима тянет Грома за предплечья на себя, не давая тому уйти. — Игорь, а если Разумовский не виноват? Ты же его прям сейчас голыми руками убьёшь! Гром, одумайся! — Отвали от меня, — майор шипит сквозь зубы и отмахивается от рук. — Я сам разберусь. Понял? Дима делает злое выражение лицо и бьет ногой по плитке коридора главного здания социальной сети. — Я сказал. Я разберусь, — Гром отмахивается от Диминых рук и забегает в лифт, много-много раз нажимая кнопку нужного этажа. Дубин подбегает к лифту, когда его стеклянные двери уже почти закрываются, а потому, Диме остается лишь испуганно посмотреть в глаза Игорю прежде, чем тот поднимется. — Не наделай глупостей, Гром. Дима пару секунд ещё стоит на том же месте, наблюдая за поднимающейся кабиной. А после уходит медленными шагами к выходу из башни, параллельно набирая номер Пчёлкиной на телефоне. — Юль, у нас проблемы…

***

Разумовский просыпается от сообщения Марго о том, что в квартире посетитель. Искусственный интеллект сразу опознает в вошедшем Игоря и сообщает об этом. Серёжа разлепляет веки и смотрит прямо расфокусированным взглядом, веки тяжеленные. Он жмурит глаза и лениво потирает их кулаками. Мимо проходит Гром. Разумовский оборачивается на него и тут же расплывается в улыбке с румянцем на щеках. — Приве-ет! — он широко улыбается и смотрит на майора с искрой в глазах. Сережа садится в нормальную позу и разворачивается лицом к Игорю, который почему-то возится у письменного стола. Сергей ставит руки на спинку дивана, а ногами забавно болтает в воздухе. — Ага. Привет, — сухо отрезает Гром с нескрываемой неприязнью в голосе. Разумовский невольно ежится и меняется в лице на очень растерянное и даже немного напуганное от такого тона. Но виду не подает, будто всё хорошо. — Как… Дела? — Серёжа хмурит брови и перестает болтать ногами, остановив их на месте. — Нормально всё, — Игорь кидает на стол папку, которую открывает и забирает оттуда пару листов. Он небрежно складывает оставшиеся бумаги и отбрасывает их в сторону. Гром перебирает листы в руках, мельком перечитывая их содержимое. Гром останавливается взглядом на документе, в котором говорится о диспансерном учёте в психиатрической больнице у некого В. С. Рубинштейна. Игорь хмурит брови и поднимает лист выше, на уровень глаз. И начинает зачитывает четко вслух. — Согласно статье на-на-на… Диспансерное наблюдение может устанавливаться за лицом, страдающим хроническим и затяжным психическим расстройством с тяжёлыми стойкими или часто обостряющимися болезненными проявлениями… Так-к-к… И чья это у нас тут фамилия прописана? Майор наигранно открывает широко глаза и невинно хлопает ресницами, поднимая взгляд на Серёжу на диване. Лицо Разумовского мгновенно бледнеет, словно смерть. В горле тут же пересыхает до такой степени, что тот не может проглотить накопившуюся слюну без труда. Паника и тревога окутывают измотанный организм со всех сторон и сковывают тело. Серёжа приоткрывает рот и хочет что-то ответить на то, что его самый страшный секрет раскрыли. Так ещё не кто-то там, а Игорь… — Игорь… Я-я… — Разумовский закашливается и задыхается, так как тревога сжимает легкие и не дает вдохнуть полной грудью. Майор жестоко улыбается, наблюдая за этой картиной. Он отходит от стола медленными шагами и подходит к дивану, становится прямо напротив Сергея. Гром склоняет голову к плечу, разглядывая потуги Серёжи справиться с таким шоком. — Иг-Игорь!.. — Разумовский поджимает губу и сжимает плечи под наглым взглядом свысока. Серёжа себя ощущает провинившимся ребёнком, который случайно разбил что-то дорогое, и его сейчас отчитывает родитель. Или маленьким котёнком, сделавшим свои дела мимо пеленки. Он ведь не виноват, что вот… Он такой… Он такой был с детства. Он не желал этого никогда… — Ну давай, Разумовский, — Игорь хихикает и облокачивается на спинку дивана с другой стороны от Сергея. Он растягивает фамилию, произнося каждый слог по отдельности с неприкрытой иронией. — Рассказывай теперь всё-всё мне… — Я-я… — Серёжа ведет трясущимися ладонями по своему телу, лицу, а затем уже и по волосам, в которые он впутывается пальцами и сжимает до боли в корнях. — Нет… — А всё, Серёж. Песенка закончилась, — Гром снова усмехается и прикусывает губу от удовольствия. Боль разливается по телу Серёжи с каждой секундой всё быстрее и больше-больше-больше… Лицо Грома напротив освещается тусклым светом вдали комнаты, приобретает жуткие черты. Разумовский хнычет от безысходности и мотает головой по сторонам, втискиваясь между прядей всё сильнее-сильнее... Игорь склоняется ниже, желая поиздеваться над преступником перед собой подольше. Растянуть момент. Бумаги в руках сжимаются крепче.   Серёжа пятится назад и не замечает края дивана. Он падает на пол и ударяется головой о кофейный столик. Разумовский глухо вскрикивает и начинает бессвязно бормотать что-то себе под нос, попутно жадно всхлипывая и делая рваные вдохи. Мир в его глазах резко сжимается до дивана перед собой, тонкого ковра под руками, стола за спиной и испепеляющего взгляда на себе. Ненавидящего, не скрывающего эту пожирающую ненависть ни на миг. Разумовский горько всхлипывает и затыкает в ужасе рот обеими ладонями. — Вот только театр одного актера устраивать не надо здесь, а? Рассказывай давай, — Гром становится намного серьезнее в лице, чем пугает Сергея ещё сильнее. — Я-я… Прошу-у… — Разумовский поджимает к себе колени и роняет голову на них, давая слезам потечь с огромной скоростью. — Ну и ну, — Игорь поднимает брови. — Пу-пу-пу… — он тихими шагами подходит к парню, становится в пару сантиметрах от него и смотрит на вздрагивающую макушку в ногах. — Я не… Я не х-хотел, чтобы ты-ы узнал эт-то так… — Серёжа снова зарывается в свои волосы и начинает реветь пуще прежнего. — Не узнал что? — Гром присаживается на край дивана, оказываясь на расстоянии меньше метра от трясущегося тела. Игорь складывает руки на коленях в замке и широко расставляет ноги, принимая более-менее расслабленную позу. — Я не х-хотел вообще об этом рассказывать, н-но… — Разумовский приподнимает голову и смотрит красными тусклыми глазами на Грома, надеясь хоть на какое-то сожаление на его лице. — Я-я… — Серёжа закашливается и жмурится из-за этого. В глазах всё темнеет и становится таким странным, будто его поместили в стеклянную банку с плотной крышкой. За спокойным силуэтом Игоря на диване вырисовывается уже давно знакомый образ. Птица. Птица встает за диваном, аккуратно впиваясь длинными когтями в его обивку. Склоняет голову к плечу и растягивает сухие губы в широкой улыбке, что на губах аж появляются кровавые подтеки. Птица ничего не говорит. Просто стоит за спиной Игоря и лыбится, глядя на происходящее. Разумовский замирает, поднимая взгляд на него, смотрит исподлобья, нервно сглатывая и продолжая трястись. — В общем… — он прикусывает губу и сжимает ковровое покрытие рукой. — Игорь. Гром настораживается, едва заметно хмурится и чуть склоняет подбородок к груди.  — У меня-я… Дис-дисоц… — Серёжа пытается произнести эти заветные три слова, но ему будто в миг выбивает весь воздух из легких. — Диссоциативное р-расстройство личности…  Разумовский замирает и переводит взгляд с удивленного лица Птицы на не менее удивленное лицо Игоря. Он поджимает губу и рвано дышит. Гром пытается осознать услышанное. Хмурится, смотрит куда-то сквозь Серёжи. — Это… — Раздвоение личности... М-мне ещё в детстве у-установили этот диагноз, — Сергей снова смотрит на уже хохочущего Птицу и чересчур громко всхлипывает носом. Между ребятами повисает некомфортная тишина. Она давит на мозги и глухо отдается звоном в ушах. Серёжа рвано выдыхает и с силой сжимает рукава своей кофты. Игорь ещё какое-то неопределенное количество времени наблюдает за Разумовским, а после берёт оставшиеся бумаги. — Почему ты сразу не рассказал мне об этом? — Гром делает максимально серьезное лицо и перебирает листы. — Т-ты бы стал тогда со мной в-вообще общаться, Игорь?.. — Серёжа медленно моргает, пытаясь сфокусироваться на происходящем вокруг, но из-за слёз это даётся тяжело. — Если бы я просто узнал о твоём диагнозе, я бы наверняка закрыл глаза и всё также дружил. Но… — майор делает загадочную паузу, в которой хмыкает и поднимает взгляд. — Но когда я узнал, что человек, которому я доверился — является Чумным Доктором, желание общаться немного пропало… На пол рядом с Сергеем падает стопка бумаг. Среди листов Серёжа замечает свою школьную тетрадь, при виде которой всё внутри сжимается. Разумовский замирает, остановив даже дыхание. — Это… — Сколько стоит костюм Чумного Доктора? Дороже квартирки твоей? Серёжа сглатывает и озадаченно смотрит на Грома. Всё будто складывается в ту же секунду в единый пазл. В единый, логичный пазл. Серёжа вдруг осознает, что Игорь сейчас его подозревает, думает, что это он является Чумным Доктором… — Есть, что сказать в своё оправдание? — Гром склоняется ниже и грустно вытягивает губы в подобии улыбки. — Игорь, — Разумовский мечется взглядом из стороны в сторону, приобретая на лице с каждой секундой искренний шок. — Это не… Это не я.  Серёжа вскакивает с пола на колени, хватая Игоря за край штанин. Он учащенно дышит, чуть ли не задыхается из-за этого. Ему вдруг резко становится душно и тесно вообще существовать. — Игорь. Я поклясться готов. Это н-не я. — Ещё чё скажешь?  — Игорь, Игорь… Вышла какая-то ошибка… Какое-то… Недоразумение… Сердце уходит в пятки и отбивает сумасшедший ритм сейчас. — Я н-не мог… Нет! — Разумовский вскакивает на ноги, неустойчиво шатаясь. — Нет! — продолжает кричать. — Доказательства у тебя есть? — Гром тоже встает с дивана и становится напротив парня. Серёжа чуть пятится, уверенность теряет в своих словах. Он открывает шире глаза и понимает, что доказательств-то у него и нет. Игорь наклоняет голову к плечу и хихикает, глядя на такой ступор на чужом лице. — А у меня вот есть. Кстати, твои детские рисунки… — майор ухмыляется и поднимает с пола школьную тетрадь. — Ничего не напоминает? — Игорь, я поклясться могу. Я клянусь, что это не я! Кто угодно, но не я! Я-я… Я не могу! Я не мог! Это не я! — Разумовский вдруг хватает Грома за грудки и слабо трясет, доказывая свою невинновность в лицо. Тетрадь из руки Игоря падает. — Кто? Имя? — голос майора с привычного весёлого превращается в холодный полицейский, как при допросе. Серёжа сжимает ткань кофты и нервно сглатывает, переводя взгляд снова на Птицу. Но его, на удивление, там не оказывается. На месте Птицы вдруг оказывается Волков собственной персоны. Вот он. Олег Волков. В черной водолазке, с серебристым кулоном на шее, с темнющими карими глазами… Хватка Серёжи слабеет и он часто моргает, чтобы понять, а не кажется ли ему?.. Вроде нет. Вот Олег слабо улыбается и скромно машет ему рукой. Живой. Живой же. Настоящий ведь. — Ол-лег?.. — хрипло слетает с губ Сергея. Разумовский снова смотрит на Игоря, но в своих глазах на этот раз легко виден настоящий шок и страх.  — Да я тоже думал, что это Волков, друг твой. Вот только Олег умер год назад в Сирии! — Гром кладет ладони на чужие руки и спускает их со своего тела. — Что? — Серёжа делает неожиданно удивленное лицо и правда поворачивается боком, чтобы лучше расслышать. — Что ты сказал?.. — Олег умер год назад в Сирии на спецзадании. — Нет. Этого быть не может. — Не веришь? Смотри, — Игорь забирает с пола оставшиеся бумаги, среди которых забирает документ со всей информацией об Олеге Волкове,  показывает огромную печать «ПОГИБ» пальцем и швыряет лист в Серёжу. Сергей кое-как перехватывает этот злосчастный лист и пытается вчитаться в его содержимое, бегает глазами от строчки к строчке. — Ну нет. — Да-а, Серёж, да-а. Только не надо говорить мне, что ты не знал об этом.  — Игорь, это неправда. — Я тебе не верю. — Игорь, я не знаю, п-почему ты на меня думаешь, но я тебе повторяю, это н-не я! Олег… Он же… Он же не мог!  Разумовский вздыхает и вновь смотрит на Олега… На месте которого вдруг оказывается Птица. Снова он издевается... Он уже успел пройти мимо них и остановиться у картины с изображением Венеры. Стоит, держа руки в замке за спиной. — Мне это надоело. Гром поднимает глаза к потолку и раздраженно рычит. В следующий момент Серёжа чувствует на своем хрупком теле чужие и слишком сильные руки, которые сжимают его тонкие запястья. Разумовского вжимают в диван и давят на поясницу коленом. — Хватит мне лгать! Ты — Чумной Доктор! Ты убил всех этих людей! Ты устроил этот кошмар на улицах моего города! Ты. Сделал. Это! — Игорь хватает Сергея за волосы и оттягивает назад, срываясь на крик. — Иго-орь, пожалу… — Разумовский жалобно стонет и взвизгивает, втыкаясь носом в диван. — Ты всё гениально продумал, программист хренов! Создал социальную сеть с шифрованием, чтобы никто не мог добраться до информации и аккаунта Чумного Доктора. Сжёг мне к херам собачьим дом и втерся в мое доверие, чтобы сразу же отвести от себя какие-либо подозрения! А теперь я узнаю, что ты ещё и это, — здесь Игорь крутит пальцем у своего виска, — Тю-тю! — Игорь, прошу тебя, пожалуйста-а!.. Гром стискивает сухожилия Серёжи коленкой сильнее, от чего тот вскрикивает и переходит уже на животный крик, в уголках глаз скапливаются слёзы. — Говори, мразь, зачем ты убил всех этих людей?! — Игорь громко шепчет сквозь зубы. — Не… Нет… И-Игорь… Н-не я-я… — Разумовский жадно хватает ртом воздух и пытается отпихнуть Игоря от себя ногами. Но все его попытки остаются тщетными.  — Выдавай весь расклад. Иначе я выбью из тебя эту информацию. Серёжа снова начинает рыдать навзрыд, стараясь вырваться из хватки. Он ворочает головой и смотрит в спину Птице. На него остается последняя надежда. Разумовский чувствует, что силы потихоньку начинают покидать его тело. Тревога настолько накрывает его, что всё остальное уходит на второй план. Птица медленно поворачивается и удивленно смотрит на них издалека. Он выгибает брови и неторопливыми шагами оказывается рядом с Разумовским. Серёжа поднимает на него взгляд и шепчет сквозь всхлипы и крики: — Помоги мне. П-помоги-и… Птица отстраненно смотрит на него холодным и оценивающим взглядом. Что-то думает себе, перебирая мысли в дурной головушке. — Чё там бормочешь? — кричит Гром. Птица хмурится и присаживается на корточки рядом с диваном, роняет голову на него, чтобы быть на одном уровне с Серёжей. Разумовский стискивает зубы и не теряет надежд выбраться из крепкой хватки. Боль в запястьях и пояснице под чужим давлением даёт о себе знать. — Письма, Серёж. Письма, — Птица расплывается в доброй улыбке и в шутку щекотит Разумовскому кончик носа. — Письма… П-письма?.. — неразборчиво бормочет Серёжа, чувствуя, что его язык уже начинает запутываться. — Ты чё бормочешь, я не пойму? Я тебе сказал, либо ты даешь мне весь расклад, либо я из тебя всю информацию эту выбиваю! Мне дойти до радикальных мер нужно? Разумовский резко вспоминает про письма в дальнем ящике стола. Письма, которые отправлял ему Олег, находясь на службе. Он собирал каждое сообщение от него и хранил на отдельной полке. Письма датированы несколькими месяцами ранее, но явно не годом назад. Какая-то несостыковка здесь выходит… Да и если бы Волков правда бы умер, то ему бы сразу же сообщили об этом… Черт, это же можно использовать в качестве доказательства своей невиновности!  — Письма-а… — хрипло произносит Серёжа, сглатывая вязкую слюну, наполнившую рот. — Какие письма? — настораживается Игорь. — В столе-е м-моём… Письма… От Ол-лега… — Разумовский кашляет, вновь заливается слезами. Гром неожиданно резко поднимается и отпускает Серёжу, быстрыми шагами добираясь до стола. Игорь по очереди грубо открывает каждую полку, давая каким-то вещам оттуда высыпаться на пол. — Где?! Где, я говорю?! Разумовский обессилено падает на пол, тут же сгруппировавшись в позу эмбриона, обхватив свою голову руками и поджав ноги к себе. Он прерывисто дышит и начинает опять трястись. Гром открывает нужную полку, откуда на него смотрит аккуратная стопка бумаг. Он берет некоторые из них, начиная читать. Бумага дешёвая, видно сразу. Текст написан где-то простым карандашом, а где-то простой шариковой ручкой. В уголках писем иногда видны маленькие и нелепые рисунки. На последнем листе, что Игорь берет в руки, он замечает в углу засохшее пятно крови. Оно давно высохло и стало коричневатым, но от этого жути не отменяет. Гром хмурится, откладывая оставшиеся бумаги на стол, начиная читать ту, что сейчас в его руках. «19.03.2021 Здравствуй, Серый. Не знаю, дойдёт ли до тебя это письмо. Надеюсь, что всё же нет. Писать буду кратко, нет сил писать больше. Меня ранили, сильно. Это не так, как было раньше. Всё серьёзнее на этот раз. Я не хочу загадывать, но, думаю, что нам лучше будет расстаться. Это будет лучше для нас обоих. Надеюсь, ты поймешь меня и простишь за этот поступок. Не хочу, чтобы ты мучился, если бы узнал о моей смерти. Пусть в твоей жизни всё будет хорошо. Извини. Люблю тебя до луны и обратно, Твой Волче» Игорь замирает, глядя на эти слова. Текст написан не очень аккуратным почерком, где-то и вовсе нужны усилия, чтобы разобрать написанное. Гром сглатывает и прикрывает глаза. — Это точно письмо от Волкова? Сквозь рыдания и всхлипы Игорь слышит тихое «да». Лист из его рук укладывается к остальным и отправляется в ящик. Майор глубоко дышит, стараясь совладать со всеми эмоциями, что сейчас борются внутри него. Он медленно выдыхает и нервно сглатывает, кусая нижнюю губу изнутри до металлического привкуса во рту. Ошибся. Он ошибся. Нет… Он облажался. Жёстко облажался. Олег не мог умереть год назад. Последнее письмо было датировано серединой марта, с того времени прошло лишь полгода… Быть может, он и погиб полгода назад, но документов, подтверждающих этого, нет. Есть лишь те, что говорят о смерти намного ранее. А значит и говорить о том, что Волков мертв — нельзя. Игорь трёт лицо руками и вымучено стонет, осознавая то, что он натворил. Он переводит взгляд на Серёжу, всё также лежащего на полу. Разумовский продолжает мелко трястись и всхлипывать, не поменяв своей позы. Гром вдруг осознает, что самое страшное, что он сейчас наделал — это не то, что он ошибочно обвинил другого в преступлении. А то, что он сотворил с Разумовским. С таким хрупким, нежным и слабым Разумовским. Игорь сломал его. Напополам. Сломал, как шоколадную статуэтку в красочной фольге. Сломал. Серёжа плачет на полу прямо перед ним. Не скрывает своей боли. Игорю сейчас оголили душу, а тот не понял и глупо испугался этого.  Гром не знает, что нужно делать в таких ситуациях. А потому молча выбегает из квартиры прочь, не проронив ни единого слова. Как самый настоящий трус, слабак. Разумовский более-менее успокаивается и приходит в себя лишь спустя минут сорок, когда время на часах перевалило за два часа ночи. Серёжа встает на ноги и безмолвно оглядывается по сторонам. В голове очень сильно всё гудит, звонит, шумит, но на этот раз нет бесконечного потока мыслей и воспоминаний. Нет ничего. Пустота. Лишь пустота. Разумовский медленно выдыхает и «возвращается» в этот мир, стоя у картины. — Марго, сегодня четверг? — Да, Сергей, сегодня уже четверг. На эту пятницу у вас стоит плановая презентация обновления «Vmeste». — Напиши Вениамину Самуиловичу, что мне нужно срочно записаться к нему на приём. Сегодня же. — Будет сделано! Женский роботизированный голос отдается громом в черепной коробке. Но Серёжа уходит в свою спальню. Он без сил падает на кровать и долго-долго ворочается. Истощенный организм Разумовского сдается и засыпает лишь под утро.  Игорь этой ночью вообще не спит. А, собственно, и негде. Фёдор Иваныч уехал. Дима не может к себе взять. А никого у него больше и нет-то. Разумовского теперь тоже нет. Гром знает, что после этой ситуации он его точно вычеркнет из своего списка друзей. А ведь Игорь только понадеялся, что нашел себе отличного друга… Но… Он проебался. А ведь Разумовский такой хороший человек… Гром всю ночь жмется на металической полке в тюремной камере полицейского участка, куда он приходил только в крайних случаях. Но этой ночью Игорь не спит. Что мне делать?