Издержки оборотничества

— Таша. Девушка замерла на середине шага, как пойманный светом фар оленёнок, зажмурилась, мысленно обозвала себя невнимательной идиоткой без инстинкта самосохранения и горестно выдохнула, смиряясь с тем, как она проведет оставшуюся перемену. И, скорее всего, следующий урок. С другой стороны — там французский. Ещё непонятно, что хуже. Препод в последнее время стал странно на нее поглядывать, что волчицу не то, чтобы нервировало, но несколько смущало, особенно учитывая исходивший от него в такие моменты запах. Подумаешь, юбка. Подумаешь, короткая. Не повод так вонять возбуждением на полшколы. Таша всё-таки опустила ногу и развернулась, улыбаясь так, будто рада его видеть. — Нейт. От него возбуждением не просто пахло. Шибануло так, что все рецепторы буквально посходили с ума, а в голове мгновенно все мысли свелись лишь к «секс-секс-секс-секс». Как и каждый раз, когда они виделись, за эти 4 жутких дня. Альфа пару недель назад начал пытаться перекидываться в промежуточную форму между человеком и волком. Более внушительную, чем их стандартные клыки-когти-глаза-уши, но не чисто животную, и, теоретически, это должно было выглядеть как огромный почти прямоходящий шерстяной монстрик. Пока что это был чрезвычайно озабоченный Нейт, от которого все порядком устали бегать. Поначалу все шло нормально. Стая его, разумеется, поддержала, альфа по древним книжкам учился частичной трансформации, сидя в подвале и запивая гранит науки собственноручно приготовленными отравами. Отварами, то есть, которые вводили его в какое-то нужное состояние. А потом в ту злополучную субботу он с дикими глазами выбежал из облюбованного подвала, сходу выебал только вернувшегося с работы Макса, дважды подряд кончил и с все ещё твердым членом переключился на спустившегося на вопли Роя. После ещё двух раз (стояк проявлял чудеса стойкости) соизволил объяснить еле двигающимся парням, что перешёл на новый уровень подготовки на пути к нужной форме, и, всвязи с этим, у него начинается двухнедельный гон, как побочный эффект новой отравы. Парни бурно, насколько могли, порадовались и попытались уползти. От бешеного альфы в гон, ага. Бесполезно. Доставалось всем — девушку, например, ебали 11 раз за трое суток, учитывая неосторожно закрытую всего на одну задвижку дверь в ванную сегодняшним утром. Это при том, что ребята уже старались попадаться альфе по очереди, чтобы остальные успели хоть немного перевести дух. Ещё надо было отвлекать внимание от Риты, вряд ли Нейт потерял голову настолько, чтобы трахать десятилетку, но рисковать не хотелось, он бы сам потом их всех своими муками совести достал. Саму Риту такая забота не слишком радовала, но ее бессовестно выпихивали первой из дома, поднимая на целых полчаса раньше утром, пока не проснулся альфа, и заставляли закрываться в спальне вечером. Таша просто стояла напротив, не желая тратить силы, которых и так осталось совсем ничего — буквально дойти до нужного кабинета и вырубиться на все 45 минут — на бессмысленную беготню. Все равно поймает, а она сама виновата, что на глаза попалась. Прятаться от собственного альфы в одной школе было довольно утомительно и, что говорить, не слишком приятно. Инстинкты (которые не самосохранения) протестовали и требовали выйти, подставить горло и жопу и радоваться вниманию альфы. Разум (Таше нравилось думать, что он у нее все же есть) орал, что если она дастся ещё раз, то он за ее бренное дохлое тельце больше не отвечает. А ещё было немного обидно, да. Во-первых, потому что надо было бежать от, тогда как всего несколько дней назад радостно бежала к. Во-вторых, потому что Нейт кроме постоянного секса ничего не хотел, и она успела соскучиться по простым разговорам и ощущению себя не секс-куклой. Нет, понятно, что он любит стаю больше всего на свете, и пережить осталось только 10 с половиной дней, а потом все вернётся на круги своя. Но пока что Таша вернулась только к вновь мокрым трусам — организм реагировал на Нейтов запах совершенно однозначно, что бы она сама на этот счёт ни думала. Нейт в два шага преодолел разделявшее их расстояние, развернул и жёстко обхватил ее за локоть, успев собственнически пройтись ладонью по позвоночнику от шеи до пояса, потянул в сторону видневшейся в конце коридора подсобки. Таша убрала натянутую улыбку, вздохнула, послушно плетясь рядом. Несмотря на запах, с готовностью повлажневшее белье и вставшие соски, трахаться ей не хотелось. Хотелось, чтобы обнял, спокойно, без всяких намеков и не в качестве прелюдии. Чтобы, забирая из школы, в машине не совал настойчивую руку ей между ног, а купил бургер в маке и спросил, что сегодня натворили дурные одноклассники и какому преподу не повезло оказаться у них на пути. Или чтобы захлопывал ее учебники перед тем, как отнести на руках в постель, укрыть, может, чмокнуть в лоб и оставить спать, а не натянуть ее на письменном столе. Собственно, французский она вчера так и не доделала. Ещё очень хотелось почувствовать себя с ним снова в безопасности, но пока она замечталась, Нейт уже довел их до небольшой комнатки со шкафами по всем четырем стенам и единственным столом в центре. Зачем он тут вообще? Одни швабры, тряпки, средства для уборки, какие-то папки, куча старого хлама и мелки. Альфа припер ее к закрытой двери, сжал горячими пальцами шею, запрокидывая голову, и нетерпеливо прорычал в губы перед тем, как сразу глубоко и грубо поцеловать. Второй рукой смял юбку и в одно движение задрал на талию, оставляя болтаться там. Таша жалобно выгнула брови, слушая треск разрываемой ткани собственных трусов. Ошмётки скатились вниз по ногам, замерев над белыми кедами памятником ее девственности. В таком положении, когда руки с выпущенными когтями с силой оглаживают шею и бедро, альфа не отрываясь от ее рта и забирая стремительно заканчивающийся кислород, вжимается в нее всем телом, толкается крепким стояком в низ живота, повышая чувствительность контрастом своих джинсов и ташиной голой кожи, а его запах усилился ещё больше — хотя казалось бы, блин, куда — думать практически невозможно. Тем не менее Таша успевает уличить момент, когда Нейт отстраняется на пару сантиметров и тянется к ширинке, и перехватить его руку. Может, получится отмазаться минетом. Она криво ухмыляется, ловит одобрительный затуманенный взгляд и садится на колени, расстегивая двумя руками ремень и приспуская штаны с боксерами. Не медля берет в рот головку, придерживая ствол, облизывает со всех сторон, слегка толкается языком в уретру и посасывает, втянув щеки. Нейт упирается одной рукой в дверь, вторую кладет ей на затылок, приятно зарываясь пальцами в волосы и несильно сжимая. Таша от этого прикрывает глаза, почти бессознательно стонет, на что альфа тут же отвечает низким рыком от прошедшейся по члену вибрации, и, привычно расслабляясь, вбирает половину. Облизывает каждую венку, расположение которых она бы и с закрытыми глазами нарисовала, автоматически правильно дышит носом, готовясь взять полностью, и давится и чуть не кашляет, когда Нейт нетерпеливо дёргает вперёд ее голову, сбивая весь процесс. Он не отпускает, и Таша усилием воли расслабляет горло, старательно загоняя назад рвотный рефлекс, обиженно бьёт его по бедру (что оказывается полностью проигнорировано) и ещё более правильно дышит, упираясь носом в лобок. На глазах выступают слезы, девушка жмурится и начинает двигаться, не дожидаясь следующей потери альфиного терпения. Минетом отмазаться не получается: Нейт через пару минут грубо вздергивает ее на ноги (Таша едва успела спрятать зубы, чтоб не прикусить кое-кому его кое-что волчьими клыками (даже если очень хочется)) и толкает в стол с такой силой, что девушка буквально влетает в старую деревяшку, автоматически наклонившись над ней и уперевшись локтями, и шипит от боли — на бедрах теперь явно синяки в форме двух полосок будут, красииво. И тут же между лопаток давит почти обжигающая когтистая ладонь, резко прижимая к несчастной столешнице уже грудью и животом, заставив ойкнуть от неожиданности и присогнуть колени. Интересно, в истории когда-нибудь оставляли метки калёным железом в виде руки? — Я бы и сама могла, — глухо ворчит Таша, безуспешно пытаясь устроиться под карающей дланью правосудия (что, вот, она ему такого сделала, а?) поудобнее. Длань, кажется, против, потому что Нейт хватает ее за запястья, заводит за спину и прижимает уже их, зафиксировав ее пуще прежнего. Таша недовольно (но очень тихо) рычит: — Конечно, я же так вырываюсь, да, таак вырываюсь, без этого совсем не обойтись! Прям ещё секунда и сбежала бы, ты в последний момент успел! За отвлекающими в первую очередь саму себя разговорами она пропускает момент, когда альфа распихивает кроссовками ее ноги, и громко вскрикивает и пытается дернуться вперёд по столу куда подальше от внезапно появившегося в ней члена. — Нейт, блять!! — когти на запястьях сжимаются сильнее, больше вдавливая ее в стол, а рот сразу закрывает другая рука. Хорошо, что сейчас перемена и все и так орут. Вообще-то не больно — ещё бы было больно с такой-то половой жизнью — но мог бы и полегче, блин. Нейт рычит, давая понять, что нет, не мог бы, наклоняется, почти прижимается к ней сзади и начинает быстро двигаться, сразу вызывая задушенный скулеж. Член распирает внутри, с каждым движением как будто оказывается все глубже, ещё немного и с другой стороны выйдет, как в той дурацкой порнушке с конем. Альфа поднимается и теперь движения выходят размашистые, с 0 и до конца, чтоб его. Сильно, с чувством, с толком, с расстановкой. — Мм! — пытается протестовать Таша, которую ожидаемо все игнорируют. Исцарапанные в бессмысленных попытках сделать или схватиться хоть за что-нибудь ее и свои руки Нейт игнорирует тоже, действительно, подумаешь кровь, ну бывает. Натертые стенки внутри, не успевающие восстановиться — это ж аальфа наделал, мы будем заживать в 5 раз мееедленнее — протестуют тоже ощущением горящей наждачки, несмотря на поллитра смазки, которые из нее уже вылились, и сейчас стекают по внутренней стороне бедер, пачкая в том числе Нейтовы джинсы. Так ему и надо. Альфа правда ничего этого не замечает, только рычит громче и требовательнее, так, что Ташу обваривает очередным приливом животного возбуждения (своего или его она не понимает). Напрягаются мышцы, начиная судорожно сжиматься, девушка снова беспомощно мычит в ладонь, пытается ёрзать, подмахивать, хотя с таким темпом куда уж ещё, поднимает ноги с поджимающимися пальцами, обхватывая его за голени, потому что буквально не может лежать спокойно. Вот умеет же, манипулятор хренов. Теперь хочется только кончить. Что ей там, больно, неудобно было? Ну-ну. Нейт перехватывает ее за шею сзади, отпустив окольцованные синяками (от него) и царапинами (от нее) запястья (что девушка, потерявшись в ощущениях, уже не замечает), не особо удачно прижав волосы, и, кто бы сомневался, проигнорив тихий писк. Неожиданно выходит (а вот это замечает и недовольно приподнимает попу), второй рукой заставляет ее сжать ноги, оставив пару собственнических красных полос на бедрах, и резко толкается снова. Таша без руки у рта одновременно задыхается и стонет громче, но в эту жесткую деревяшку все равно получается не настолько, чтобы привлечь внимание кого-то снаружи. Нейт не даёт раздвинуть ноги, сжимая их своими, попадает каждый раз в одну нужную точку и давит на поясницу, от чего край стола врезается в низ живота, усиливая желание. Бета даже не пытается смаргивать выступающие на бис слезы, скулит в такт трясущейся под ними мебели, снова ёрзает, чувствуя, как дрожит все внутри, ногами обхватывает альфу теперь за бедра и понимает, что если он не кончит через минуту, то кончится она. — Нейт, — кое-как хрипит она, — Нейт, давай, пожалуйста, я… Альфа внезапно лезет под нее, крепче сжав другую руку на шее, почти перекрывая кислород, основанием ладони давит на живот, а когтистыми пальцами проходится по клитору (ни на миллиметр не порезав), бесцеремонно раздвинув мокрые складки. И резко вбивается максимально глубоко, кончая, пока она трясется и задыхается широко открытым ртом. *** — Хей, ты как? — Ад торопливо закрыл за собой дверь подсобки, из которой парой минут раньше вышел альфа. Таша сидела на коленях около стола, слегка завалившись в бок и упираясь виском в сложенные на облезающем краю одного из ящиков руки. Толстая рыжая коса растрепана, футболка смята и задрана в нескольких местах, юбка комком обвила талию, в ногах запуталась белая порванная тряпка, видимо белье, попавшееся Нейту под когти. Видок был в общем… откровенно выебанный. Чего и следовало ожидать. На вопрос она только устало хмыкнула, не двигаясь. Ад поспешно бухнулся на колени перед ней и осторожно погладил по плечу, медленно утягивая в утешительные обнимашки. — Иди сюда, шш, — пробормотал он, ласково поглаживая по спине послушно уткнувшуюся лбом ему в плечо подругу. — Все хорошо, ну. Он сейчас полный мудак, да, согласен. Но это пройдет, все будет хорошо. Шш, ну правда, успокойся? Таша коротко всхлипнула, прижимаясь сильнее. Ад, не прекращая тихонько болтать какую-то успокаивающую чушь, походя расправил юбку, вернув ее на задницу и отвлекая другими прикосновениями, чтобы не акцентировать внимание на том, что опять случилось. Потом так же аккуратно разобрался с футболкой, прижимаясь щекой к мягким волосам и начиная урчать на ухо на низких частотах. До полноценно вырубающей колыбельной, как у Нейта, пока не дотягивал, но как очень лёгкое седативное вроде работало. Альфа старался их научить разным видам рычания для разных ситуаций, и пока этот был самым полезным. — Мне кажется, мы эти 2 недели не переживём, — недовольно, но уже вполне спокойно буркнула девушка, отрываясь от него и вытирая глаза, на самом деле только сильнее размазывая тушь. — Зато потом можно будет устроить ему бойкот на секс хоть на месяц, — радостно предложил Ад, сам мгновенно успокаиваясь от того, что подруга ожила и не собирается топиться в слезах. — И вообще, это такой классный повод для шантажа! Задолбался на трене, напоминаешь ему про эти 2 недели и как мы все тут страдали из-за него, срабатывает чувство вины и вуаля! Можешь идти смотреть сериальчики на диване. Ташка фыркнула, ухмыляясь. Идея с сериальчиками ей определенно зашла. Осталось только до них дожить, но это ладно, куда они денутся. — Встаём? — парень, сам поднявшись, протянул руку. — Ты похожа на дохлую панду. Спорим, Томпсон оценит! Особенно, если ты так без трусов и заявишься, ммм, — Ад скорчил дебильно-мечтательную рожицу, пародируя французика, и тут же получил по плечу от восставшей подруги. — Да я-то что, ещё скажи, что неправда! — Я на тебя посмотрю! — мстительно пообещала она, самостоятельно выпутываясь из остатков трусов, которые собиралась выкинуть в ближайшее ведро, и подтягивая сбившиеся носки. — Посмотришь-посмотришь, — согласился Ад, не сомневаясь, что такая возможность ей представится ещё как минимум пару раз только за сегодня. — Жопу видно? — Ташка повернулась к нему оной, безуспешно опуская юбку пониже и заглядывая себе через плечо в попытках рассмотреть, насколько отсутствие трусов сделало шмотку неприличнее. Учитывая подсохшие, но заметные и наверняка не слишком приятные потёки смазки и красные, явно саднящие царапины на бедрах, было довольно неприлично, да. — А раньше тебя это смущало? — фыркнул Ад, получая оскорбленный взгляд святой невинности. — Отличная жопа, ладно тебе, ниче там не видно, — и, как только девушка успокоенно повернулась обратно, ехидно добавил, — если не двигаться. Таша вздохнула, представляя, как будет сидеть на противных школьных стульях и что ей по этому поводу скажут. В туалет надо, отмываться. Спасибо, что хоть про презерватив не забыл, а то бы совсем весело было. Может, просидеть там до конца уроков и нахуй все? И ведь даже злиться на Нейта бесполезно… Эх. — Пошли в раздевалку еще зайдём, у меня там штаны запасные есть, — сжалился Ад, собиравшийся дать их изначально. Легко улыбнулся подруге, мол, не перескочим, так снесем, взял ее за руку, переплетая пальцы, и решительно открыл дверь.