Мой лучший враг

Экко вновь отматывает время и тяжело дышит. Сплёвывает кровь, мысленно делая пометку, что это 431 попытка все исправить. - Я видел тебя. Это было, восхитительно. - Все видели меня тогда, Экко, не знала что тебе нравится смотреть как из-за моего отца гибнут люди. Опять. Чтож ты не вышел поболтать? Думаю вы бы с Виктором сошлись. У вас обоих комплекс спасателя. Джинкс наконец говорит больше одного предложения, замирая на краю с бомбочкой в руках. Экко настолько устал, что голову посещает самая идиотская идея. - Нет, я видел тебя, далеко - далеко отсюда. Ты улыбалась и говорила что счастлива. Я был, в другом мире. - Не знала, что тебе нравятся сказки. Но я устала от иллюзий, Экко. - Джинкс постой! Я, я должен показать тебе кое-что. - Я увидела достаточно. Щелчок, ещё раз. 432 попытка. - Джинкс, мне жаль. - Мне тоже, коротышка. - Дашь мне минуту на последнее слово, перед тем как нас взорвет? - Я устала сопротивляться. Экко набрасывается на нее со спины, обнимает, сжимаясь всем телом. Мокрый липкий от крови и слишком горячий от воздействия своего же изобретения. Джинкс замирает, дышит неожиданно громко и сбито, роняя из рук бомбу-обезьянку. Экко чувствует, как по лицу бежит дорожка слез. - Можно мы постоим так немного? А потом ты обязательно пристрелишь меня, или я помогу собрать тебе новую бомбу, только не уходи сейчас, пожалуйста. Нервы сдают окончательно, потому что Экко не должен был плакать. Он позволял себе это только рядом с Вай, но мысль о том, что Джинкс навсегда исчезнет била сильнее любых речей. Неважно какое имя она возьмёт себе, Экко не сможет простить, что оставил её, что довел до крайности и подобных решений. Джинкс разворачивается к нему и обнимает до хруста костей. Она не плачет, Экко знает, что на это у нее нет сил, он позволяет себе рыдать как маленький мальчик, после смерти Бэнзо, позволяет себе обнимать ее и говорить всевозможные глупости. - Я столько раз видел, как ты делаешь это с собой и я правда не знаю, как мне это предотвратить, я не могу думать о том, что не смог вытащить тебя, что бросил тебя. Джинкс, мне так жаль. Я был, был в другом мире и там Вай умерла, на той вылазке, из-за меня, но там никто не оставлял тебя и ты была счастлива. Я мог остаться там, с Паудер, которая танцевала со мной на крыше, но знаешь, ни одна вселенная не сравнится с тобой, я бы никогда не променял тебя на кого-то ещё, я бы никогда не бросил тебя, знаешь, я просто хотел увидеть тебя, я думал эта штука которую мы собрали с Хеймендингером, думал, она убьет меня, и единственное чего я хотел это вернутся домой. К тебе. Экко слышит, как заикается, захлёбывается в слезах и ему дико стыдно. Он должен был помочь, а теперь сам стоит в обнимку с Джинкс и не может совладать с собой. В такие моменты он чувствует себя слабаком. Рядом с ней он почему то всегда слабак. Всегда безоружен и может лишь говорить. - Ты, ненавидишь меня? Скажи что ты ненавидишь меня, Экко. Хватит делать это со мной. Пожалуйста хватит мучать меня. Просто скажи, что ты меня ненавидишь, скажи и все будет проще. Джинкс говорит тихо и сбито, будто после пары раундов на ринге. Экко выглядит непривычно. Маленьким честным, слишком собой, слишком похожим на коротышку. На призрак прошлого, что должен был давно исчезнуть. Экко пахнет кровью, деревьями и этим идиотским одеколоном, сворованным из стола Бэнзо. Экко пахнет ужасно по-родному, так привычно и хорошо, что тело невольно расслабляется. Он продолжает тараторить свою огромную речь о любви и щенячьей преданности, от которой в груди что-то пытается встать и зашевелиться. Сердце? Какая глупость, у наследницы свободы Зауна не должно быть сердца. Она должна быть решительной яркой и стойкой, но почему то это не так. Почему-то хочется полностью вверить себя в чужие руки, позволить наконец позаботится о себе. Позволить мимолетную слабость. - Ты не бросишь меня? Ты останешься даже сейчас? Даже зная что я изменилась? - Неважно какое имя ты выберешь, это будешь ты, я всегда буду рядом, дурашка. И руки в волосах, так по-родному, так правильно, что Джинкс льнет к прикосновению, почти урчит и слабо улыбается. Устало и разбито, улыбается впервые за долгое время от осознания что о ней кто-то позаботится. Терять было уже нечего, сил на сопротивление не осталось и Джинкс Паудер позволяет событиям течь своим чередом. Экко наконец поднимает взгляд и смотрит просто невозможно. С вечной щенячьей преданностью и обожанием. Это так глупо, что хочется улыбнуться. Внутри что-то щелкает, переламывается и Джинкс разносится хриплым смехом. Экко выглядит поражённым и замершим. Похож на ящерицу, что не ожидала, что её обнаружат. - Я..я скучала, коротышка. Экко улыбается, покрываясь румянцем и мурашками. Джинкс думает, что он однозначно ящерица. - Если мне и появляться, то только под фанфары, яркий свет и музыку, иначе я отказываюсь. - говорит с лёгкой усмешкой и еле заметным блеском в глазах. - О, не волнуйся у меня есть пара идей, думаю вместе мы придумаем что-то стоящее. Но для начала, не думала собрать волосы или типо того? - Экко знает, что рискует говоря об этом, но все равно улыбается, протягивая руку, будто нервный подросток, первый раз зовущий девушку на свидание. - Думаю мы вместе придумаем что-то с этим. Хочу, чтобы оно отличалось. Хочу измениться. Хочу чтобы вокруг меня, тоже что-то менялось в лучшую сторону. - Какое бы имя ты не выбрала и какой прикид не носила, я все равно у тебя за спиной. - Экко улыбается солнечно так обнадеживающе, что ему хочется верить. - Тогда чур тебя тоже переоденем. Ты какой-то побитый и выглядишь жалко. - Сказала мне девчонка с потекшими глазами и криво остриженными волосами. Они смеются в унисон, пока Джинкс ходит туда-сюда по мастерской, собирая краски для волос, ножницы и бритву. - Итак, гениальный злодейский план, мы обновляем мне волосы, меняем тебе шмотки, собираем из всего этого хлама работающий дирижабль и врываемся в пилтовер под ахуенную музыку. - У Джинкс на лице, хитрая ухмылка со следами усталости и огонек в глазах тихо напоминающий что она все ещё жива, все ещё здесь и они ещё всем покажут. Экко берет из ее рук бритву и ножницы, обдумывая предложение, будто решая согласится или нет, хотя сам знает, что согласится на что угодно, лишь бы быть рядом с ней. Только бы не оставить Паудер одну. - Это все здорово, но сколько эта штука не работала? Лет десять? Я тут был кучу раз и я не то что видел ее до преображения в твое логово, я вообще не уверен, что оно сможет работать. - Тогда ты обязательно что-нибудь придумаешь, мы придумаем коротышка. Помни залог успеха в том как мы выглядим, а все остальное само решится. - Не знал, что тебе настолько важно, все это. - Я могу набрать груду металлолома, но ценно будет лишь то, чему я даю имя и образ, Экко. - Джинкс смотрит на заячьи ушки на зеркале и тяжело вздыхает. - Я хочу, чтобы все это, осталось в вечности, чтобы оно жило не только в моей голове, хочу чтобы их помнил весь чёртов мир. Экко задумывается над ее словами, о значимости воспоминаний и понимает что они чертовски похожи. У нее пушки с чудными именами, у него портреты на стене и по всему дому. Он знает, что для неё значит все это, поэтому протягивает тюбик фиолетовой краски, молчаливо спрашивая подходит ли он. Джинкс кивает, Экко включает машинку, аккуратно сбривая остатки бесконечно длинных кос, пока Джинкс замешивает краску. Все же это не плохо. Как бы она не менялась, это все равно лучший друг все равно его лучший враг.

***

Все же Экко ошибался, когда говорил, что не верит, что эта штука вообще взлетит. Она не то что летает, она работает на одном хэкстэке и проклятиях Джинкс, другого объяснения просто нет. Пока они собирали все воедино, он узнал очень много, про Ишу, про Силко и кем он был для Джинкс, про Вай и Кейтлин, это было ошеломляюще. На самом деле все чего хотела Джинкс - чтобы ее слушали и оставались рядом. Поэтому ей было достаточно Экко с его едкими комментариями, молчаливым принятием и ошеломлённым молчанием. Он настолько влился в эти едкие краски, сменяющие друг друга воспоминания и близких людей, что сам стал частью нового мирка Джинкс - получив крест на кроп топе и украшение в волосы. Это было приятно, знать что он что-то хорошее в жизни Джинкс. Знать, что она правда согласилась построить что-то новое, что она позволяет ему быть рядом. Позволяет наносить себе на руки символы поджигателей, позволяет пришить акульи зубы на капюшон, она позволяет ему быть близко и не воспринимает как угрозу. Экко оплачивает ей тем же, отдает Ховерборд на создание новой ракетницы, дарит дурацкий смазанный горький от краски, машинного масла и пыли поцелуй. Он отдает столько же, сколько получает - всего себя.

***

Иногда, совсем редко, Джинкс паникует. Паникует, когда Экко бережно вырисовывает на ее руках свое клеймо. Она паникует, притягивая его для дурацкого поцелуя, потому что он соображает слишком долго, а ей больше не хочется ждать и надеется. Ей нужно здесь и сейчас, ярко горячо и быстро. Поэтому она паникует, смотря на Экко в его чертовом кроп топе и ужасно клёвом плаще. Паникует, когда он снимает его с себя, вручая ей в руки, бросая: - Я заметил, что тебе нравится, пусть это будет нашим плащом. Преврати его во что-то стоящее а не сожженое и скучное. Джинкс хочется натурально запищать и напрыгнуть на него с объятиями, а потом расплакаться от всеобъемлющей нежности, что прячется за шутками и невзначай сказанными фразами. Но сил плакать нет, как и времени. Она не жалеет об этом. У них будет куча времени на любую глупую романтическую чушь, когда все это закончится. Нужно просто собрать чёртов дирижабль, а не сжимая в руках плащ пялиться на Экко. Но иногда такие задачи кажутся чем-то выше ее сил. Иногда Экко просто невозможный. Чертов мальчик спаситель, что не осуждает ее за массовые убийства, не корит за сколько раз сломанные ему же кости. Этот глупый мальчик вместо осуждения, кладет руку на плечо и говорит тихое: - Мне жаль. Когда она говорит о Силко. Глупый глупый мальчик спаситель принимает все в ней, говорит что она идеальна и это странно не вызывает галлюцинаций, не душит её. Силко не топит ее в токсичных водах, лишь молча соглашается со сказанным и ей не больно. Не больно, когда Экко снова целует ее, неумело не к месту и до отсутствия кислорода. Ей не больно, когда он садится рядом и говорит обо всем, что было с ним после смерти Бэнзо. Она не чувствует страха и потерянности. Впервые за время после смерти Силко папы Джинкс чувствует себя нормально. Ощущает мягкие прикосновения, что не остаются ожогами и грязью на коже. Она хочет прильнуть ближе и ответить. Хочет забрать Экко на конец света и больше не отпускать. Хочет и правда построить что-то хорошее. Когда она собирает новую ракетницу, то коротышка называет это пиком ее гениальности и спрашивает, как она назовет эту пушку, на то она хмыкает и лишь мельком целует его в шею, заканчивая последние приготовления на дирижабле. Им потребовались добрые пятнадцать часов на подготовку, но усталость не ощущается, лишь натянутую тревогу, что заворачивает Джинкс в кокон сомнения, потому что она ощущает, насколько же быстро идёт время. Насколько важно сейчас поймать ящерицу за хвост и не отпускать. Насколько важно крепко держаться за то, что она только построила. Экко считывает эмоции ужасающе быстро, касается ее руки, собираясь переплести пальцы, на что его дёргают и прижимают к себе. - Джинкс, все в порядке? - Ты не уйдешь Экко. - Нет, я обещал тебе. - Вы все так говорите, не прокатит, ты не уйдешь. - цепляет карман его брюк и вкладывает сложенные вчетверо листок, все ещё обнимая. - Я же мальчик-спаситель, значит я всегда вернусь и вытащу всех. - Вытащи меня, пожалуйста Экко, вытащи меня когда потребуется. - говорит тихо и сломленно, будто снова стоит на краю обрыва с бомбой обезьянкой в руках. - Мы им всем покажем, а потом, я заберу тебя. Джинкс глубоко выдыхает, впитывая запах Экко под кожу. Сандал, машинное масло, идиотский одеколон из лавки Бэнзо, и что-то присущее только ему, непередаваемое но такое тякучее и мягкое как само время. Они стоят так в обнимку на карме дирижабля, впитывая обещания, запахи друг друга и наполняясь силой и упорством, чтобы встретится снова. Силой, чтобы вытянуть друг друга.

***

Экко сидит на крыше, поджигая листок за Хеймендингера и тяжело выдыхает. Потому что не смог, не спас, не справился. Потому что подвёл ее. Весь мир тревожно качается перед глазами, в шаге от падения, потому что Вай нашли где-то глубоко под землёй, рыдающую с сорванным голосом, а ещё она сказала что Джинкс мертва. Экко поднимает руки в воздух, жестикулируя и разговаривая сам с собой, будто Джинкс должна ему ответить: - Ты не могла. Ты бы не пожертвовала собой, ты бы не ушла так глупо и банально, этого просто не может быть. Экко знает, что лишь обманывает себя, но все ещё глупо надеется, верит в чудо, потому что уже насмотрелся на то, что может творить хекстек и мерцание. Из кармана выглядывает кусок бумаги, которого тут быть не должно, потому что он уже почтил память Хеймендингера. Экко таращится на листок, вытаскивая и осматривая. Разворачивает его и видит рисунок. Огромный белый дирижабль, маленькая Паудер, что стоит у руля, с Экко за спиной, дата и время на весь лист: грузовой порт 5:00, поставка фейерверков. Экко смеётся во весь голос, вертя клочок бумаги в руках, чувствуя как слезы дорожкой бегут по щекам. Он просто идиот, что забывает, с кем он общается, забывает, что сама Джинкс похожа на один огромный фейерверк.