Третий поцелуй профессора Снейпа

      Этот пир был — последний рубеж между прошедшим годом и долгожданными каникулами. Последние песни и взрывы фейерверков, последние толпы студентов в Большом зале и в коридорах. С утра практически все разъедутся по домам и на две недели оставят замок в тишине и покое, а Гарри — с полной свободой придумывать глупейшие предлоги позвать профессора Снейпа прогуляться или выпить чаю. Да и вообще — не будет он никаким профессором Снейпом в эти две недели, только Северусом — и про себя, и, может быть, даже вслух.       Они шли плечом к плечу, покидая Большой зал, оставляя позади угасающий уже пир. Еда была съедена, дети разбежались кто куда, только некоторые всё ещё сидели за столами — менялись подарками, строили планы на каникулы и доигрывали последние в этом году партии битв великих магов на карточках из шоколадных лягушек. Завязавшийся ещё полчаса назад разговор ни о чём продолжился в шумном коридоре первого этажа, переместился в уже менее громкие подземелья, а затем разрезал тишину комнат Северуса, когда он приглашающе открыл перед Гарри дверь. Сам собой зажёгся камин, и Гарри, не увидев в гостиной ни одного рождественского украшения, с укоризной поцокал языком.       — Совершенно никакого праздничного настроения, — улыбнулся он, подходя к камину. Взмахнул палочкой несколько раз, навешивая на него три огромных красно-белых носка, и до того, как Северус успел что-то возразить, нацепил на длинные темно-зелёные шторы мерцающую гирлянду.       — А я-то надеялся хоть в собственных комнатах от него спастись, — совсем без недовольства вздохнул Северус.       — О, никаких шансов.       Садясь в кресло у кофейного столика перед камином, Гарри вызвал домового эльфа, а затем плеснул немного принесённого им бурбона в принесённый им эгг-ног. Уютный пряно-ванильный запах медленно распространялся вокруг. Северус сел на соседнее кресло, взял в руки аккуратную кружку на ножке и без лишних приглашений сделал глоток, а Гарри последовал его примеру. Густая горячая жидкость ударила по вкусовым рецепторам, носа коснулись нотки мускатного ореха и чего-то древесного, и Гарри на мгновение прикрыл глаза от удовольствия. Терпкость, теплота и небольшой градус — просто идеально. Северус одобрительно кивнул, улыбнувшись самым уголком губ.       — Если бы пир начинали с этого, я бы, может, и не был к нему столь критичен.       Гарри бросил на него весёлый взгляд и тихо засмеялся.       — Может, вам бы работа вообще всегда нравилась, если бы перед ней можно было немного выпить?       — Не надо спекуляций, — фыркнул Северус и сделал ещё один глоток. — Я вполне нормально переношу свои обязанности основную часть года. Но Рождество и выпускные — это, конечно, отдельная история.       — Все слишком счастливы?       — И не говорите. Всеобщий мандраж, подготовка, украшения. Начинаешь забывать, что вообще-то находишься в учебном заведении.       Гарри сочувственно покивал головой.       — Сплошные ёлки с омелами. Сегодня трижды разгонял из-под них поцелуи, переросшие в непотребства, — усмехнулся он, вспоминая этот незабываемый опыт первых рождественских дежурств в Хогвартсе.       — Варварская традиция, — поморщился Северус. — Я думал запретить её в этом году, так вся школа на меня ополчится. Особенно Филиус, конечно. «Позволь молодым людям наслаждаться жизнью», — карикатурно процитировал он самого сентиментального их профессора.       — О, как критично, — слегка улыбнулся Гарри. — Но что в этом варварского? Первые робкие поцелуи в праздничной атмосфере — когда, если не сейчас? Мне кажется, это прекрасно.       Северус поджал губы.       — Не вижу ничего прекрасного. Всего лишь акт примитивного физического взаимодействия, который точно не стоит поощрять в школе.       — Очень у вас… прагматичный взгляд на это, — задумчиво сказал Гарри и снова улыбнулся: — Я бы так не смог. Поцелуи — это всё-таки…       — Что? — с насмешкой в голосе спросил Северус.       — Ну, такой момент — один на миллион. Особенно когда в первый раз. Столько трепета, и чувств, и радости — а в их возрасте оно ещё и усилено в десяток раз, сопротивляться невозможно. Неужели у вас такого не было? Наверняка же вы тоже когда-нибудь попадали под омелу.       Северус посмотрел на него, нахмурившись, и взгляд его стал чуть более колючим.       — Даже если бы и попал, я сомневаюсь, что кто-то осмелился бы выполнить традицию.       — Правда? Вот не поверю, что никто и никогда… — с такой же улыбкой начал Гарри, но вдруг осёкся, видя выражение лица Северуса.       На нём мелькнуло что-то непонятное — тяжёлое, уставшее, немного досадное. Атмосфера неуловимо изменилась — будто пропала изначальная лёгкость. Посерьёзнев, Гарри спокойно кивнул:       — Понял. Не любите поцелуи. Ну, ничего в этом такого. Каждому своё.       Северус молчал достаточно, чтобы Гарри успел подумать, что зашёл слишком далеко и пора исправлять ситуацию. Но в конце концов тот, покачивая кружку в руке, медленно ответил:       — Это не то чтобы любовь или нелюбовь, Поттер. Просто если кому-то эти вещи кажутся естественными, то для других они…       Гарри с интересом наклонил голову:       — Что?       Северус вздохнул.       — Более сложный процесс.       — Не уверен, что понимаю, что вы имеете в виду.       Северус опустил взгляд в кружку, словно изучая паттерны формирования волн на поверхности напитка — настолько был сосредоточен.       — Для некоторых это… редкость. Не оставляющая возможности составить всестороннее мнение.       — Оу, — озадаченно сказал Гарри, взглянув в камин. — Насколько редкость?       Северус невесело усмехнулся.       — Вы действительно сейчас спрашиваете меня о количестве моих поцелуев?       Гарри улыбнулся немного смущённо и посмотрел на него — но глазами они так и не встретились.       — Я… Не поймите неправильно. Мне просто интересно.       Северус молчал в течение нескольких долгих секунд — казалось, будто он и не собирался отвечать. А затем повёл плечом, словно решившись, и произнёс:       — Дважды.       Улыбнувшись уже более уверенно, Гарри сверкнул на него мягким, понимающим взглядом.       — Ну вот, а говорили, что никто не выполнил бы традицию. Да я и сам под омелой тоже всего пару раз был, и ничего, успел составить мнение, — хихикнул он.       Северус тяжело наклонился вперёд и поставил полупустую кружку на кофейный столик. Вернулся в прежнее положение, упёрся локтем в подлокотник и потёр лоб, будто пытаясь стереть с него напряжение. Судя по густоте разлившейся вокруг тишины, получалось плохо.       — Поттер, — вздохнул Северус. — Я имел в виду не под омелой, а вообще. В целом.       Гарри моргнул в растерянности.       — В жизни?       Северус кивнул.       — И этого было достаточно, чтобы понять, что подобные занятия лучше оставить более… легкомысленным натурам.       Гарри помолчал, осмысливая сказанное. Ему действительно только что признались в таком? Северус признался?       — Вам так не понравилось? — осторожно спросил он. Северус на мгновение поморщился.       — Это не имеет значения. Прошлое прошло.       — Но настоящее всё ещё идёт, — спокойно сказал Гарри, а затем всем телом повернулся в его сторону, наваливаясь на подлокотник, и улыбнулся: — Может, вы хотели бы попробовать ещё раз?       Северус посмотрел на него в ответ, приподняв бровь.       — Это что, предложение? — спросил он с усмешкой, но в голосе чувствовалась какая-то натянутость.       — Вообще-то да. Давно было интересно, каково это — вас поцеловать.       Он замер на мгновение. Лицо напряглось, губы поджались, а во взгляде появились стальные искорки.       — Поттер, это не смешно.       Гарри посмотрел на него из-под полуопущенных ресниц — интерес внезапно возрос в десяток раз, сердце забилось быстрее, в кончиках пальцев закололо от предвкушения.       — Я и не шучу. Хотите, я вас поцелую?       — Мне не нужны ваши жесты доброй воли, — жёстко произнёс Северус, отворачиваясь.       Одним движением Гарри поднялся на ноги и поставил свою кружку на столик, а затем за несколько мягких шагов приблизился к Северусу. Не прикасаясь к нему, сел на подлокотник его кресла.       — Простите, если я вас обидел. Но я действительно хочу это сделать.       Северус резко повернул к нему голову, поднял взгляд — в чёрных глазах сверкнули раздражение, непонимание и что-то защитное, настороженное. Острые тени от огня легли на лицо, разделяя его на тёмную и светлую половину.       — Почему?       — А разве нужны причины?       — Всем нормальным людям, я полагаю, да. Не знаю насчёт вас, конечно, — проворчал Северус.       Гарри улыбнулся:       — Просто хочу, вот и всё.       Внимательный взгляд пробежался по его лицу, словно ища там какой-то подвох, а затем Северус выдохнул — чуть угрожающе, с предупреждением:       — Поттер…       Гарри склонил голову вбок.       — Скажите, что не хотите, и ничего не будет. Я не обижусь, обещаю.       Пальцы на коленях Северуса сжались, брови дёрнулись от напряжения.       — Это абсурдно, Поттер, — выговорил он низко, будто с трудом держал над голосом контроль. Гарри наклонился к нему и слегка улыбнулся.       — Хотите?       Северус вздохнул, выпрямляя спину, расправляя плечи. Чёрные глаза снова метнулись к лицу Гарри и продержались там несколько секунд. Только треск дров в камине разбавлял тишину — и из-за этого комната почему-то казалась ещё тише. А затем Северус наконец сказал:       — Один раз.       — Хорошо, — с улыбкой прошептал Гарри, наклоняясь ещё ближе.       Между ними оставалась всего пара дюймов. Гарри поднял обе руки и невесомо обхватил ладонями лицо Северуса, большие пальцы оставляя на гладких тёплых щеках, а другими касаясь линии роста волос на затылке — настолько близкое, интимное прикосновение, что сердце пропустило удар. Северус опустил ресницы и, кажется, перестал дышать.       — Вы можете остановить меня в любой момент, — сказал Гарри за миг до того, как их губы наконец соприкоснулись.       Не двигаясь, они просто прижимались друг к другу в течение нескольких секунд, прежде чем Гарри, не получив сопротивления, позволил себе пойти дальше. Лёгкое, почти незаметное движение губ — и губы Северуса чуть дрогнули, будто сомневаясь, нужно ли отвечать. Замерев, он разрешал это — держать себя в руках, прижиматься губами к губам, целовать так осторожно и мягко.       На мгновение Гарри разорвал поцелуй и открыл глаза, но практически не увеличил расстояния между ними. Взгляд Северуса, вцепившийся в него, был полон растерянности. Гарри посмотрел вниз, на расслабленные приоткрытые губы, такие заманчивые, мягкие, близкие… Он потянулся вперёд — медленно, давая Северусу возможность прервать, оттолкнуть его, но тот снова будто машинально опустил ресницы и совсем незаметно подался навстречу.       Губы соединились опять — на этот раз чуть крепче, чуть увереннее, Гарри сделал несколько медленных, неторопливых движений, а затем с восторгом почувствовал, что Северус начал отвечать. Неуверенно, но осознанно он приоткрыл рот, словно примеряя на себя новую роль; его рука, до этого безвольно лежавшая на коленях, поднялась и легла на предплечье Гарри, сжались пальцы — не отталкивая, а удерживая на месте. Гарри углубил поцелуй, и Северус тихо вздохнул ему в рот, пальцы дрогнули, тело подалось вперёд, будто ища больше контакта. Теперь его губы двигались настойчивее, и Гарри, чувствуя этот энтузиазм, скользнул по ним кончиком языка.       Северус напрягся на мгновение, а затем, выдохнув, приоткрыл рот шире. Язык снова провёл по нижней губе и вдруг столкнулся с языком Северуса. Гарри одобрительно усмехнулся ему в рот, повторил движение, а затем медленно, мягко отстранился.       Блестящие чёрные глаза всего в нескольких дюймах от него словно ожидали чего-то. Северус смотрел и молчал.       Всё ещё держа его лицо в ладонях, Гарри погладил щёку большим пальцем и улыбнулся.       — Простите, всего один раз не вышло, — вполголоса сказал он. — Не смог удержаться.       И Северус выдохнул совсем тихо:       — Ничего.